Коразон

      Росинант просто кис в новом месте. Да, он понимал, что сразу после перевода в другой город ему не дадут какую-либо ответственную миссию, и доверие придется заслужить, но он даже не представлял, что всё будет настолько тухло. За неделю он только дважды выезжал из отделения по вызову из-за мелкого хулиганства: в первый раз это была старушка, которая жаловалась на слишком шумных соседей (и ему пришлось провести профилактическую беседу о громкой музыке), а во второй – сломавший забор парнишка, который сейчас сидел в зале на диванчике и дожидался, когда кто-то из взрослых придёт, чтобы оплатить штраф и забрать его.       Самое обидное то, что это не район был таким бедным на преступления – с этим как раз все было в порядке: окраина города со старыми заброшенными фабриками, где развелась преступность, – просто такого «молодого юнца» из столицы сочли слишком бесполезным. И не посмотрели даже на рекомендательное письмо с предыдущего места работы, блестящие результаты из полицейской академии, три года службы в армии (месяц из которых прошёл во флоте, но, когда Росинант ухитрился поджечь подлодку, его тут же перевели в более открытую дислокацию) и, тем более, отличный табель из военного училища. Начальству было просто плевать на достижения слишком молодого офицера, считая это заслугой родственных связей, а на любую попытку взяться за реальное дело, на него смотрели с недовольством, приказывали оставаться на месте – разбирать бумажную работу и за глаза называли выскочкой.       Так что приходилось молодому перспективному офицеру сидеть в участке и принимать заявления об украденных сумочках и пропавших мужьях. Не то, чтобы это была неважная работа, просто Росинант был способен на большее – по крайней мере он сам так считал. Столь нерациональное использование кадров! Даже подумать смешно: инспектор полиции сидит в отделении на жопе ровно, пока в городе царит преступность. Даже подростки уже сидят в отделении – полицейский недовольно смерил взглядом того самого паренька, за которым должны были прийти взрослые. Это был типичный так называемый «трудный подросток» с броским нарядом, состоящим из черной кожи да металлических шипов и цепей, и осветленными добела волосами – ничего необычного для современного поколения (стоит сказать, что ну будь у Роси больше свободы самовыражения в подростковые годы, он бы одевался ещё более броско). На самом деле парнишку не было нужды приводить его сюда: можно было решить всё сразу с родителями, но тот отказался признаваться кто он такой и где живёт. Так что Росинант привез его сюда, чтобы припугнуть, и это сработало. Не в полной мере – подросток так и не назвал своего имени, однако позвонил взрослому, который мог бы его забрать и поставить свою подпись в протоколе.       Только он подумал об этом, как входная дверь открылась, и с улицы пришёл... очень экстравагантный мужчина. Он показался Росинанту смутно знакомым, хотя это было очень странно: парень был уверен, что, увидев такого человека однажды даже в толпе среди сотен других людей, никогда бы не позабыл его. Просто таких людей невозможно забыть: мужчина был очень высок, отчего чуть согнулся, чтобы не удариться головой о верхнюю часть косяка, широк в плечах и с первого взгляда обладал развитой мускулатурой бывалого бойца и очевидной харизмой. К тому же мог похвастаться редкими в этих краях светлыми волосами (как у самого Росинанта, только у незнакомца они не вились, а были прямыми, зачесанными назад) и неповторимым стилем, который выражался в сочетании строгого классического брючного костюма, начищенных туфель, накрахмаленной рубашки с пошлой перьевой шубой, ярким малиновым галстуком и неуместными солнцезащитными очками, которые, по-хорошему, следовало бы снять в помещении.       Должно быть, это был сутенёр, который пришёл выкупать «ночных бабочек», томившихся в одной из камер со вчерашнего вечера, – подумал Росинант (не то, чтобы все сутенёры выглядели подобным образом, просто некоторые прямо считали своим долгом наряжаться как-нибудь эдак, чтобы выделяться своим стилем или же его полным отсутствием). А потом увидел, как оживился подросток: прежде спокойно сидящий в углу и буравящий взглядом собственные колени, он подскочил с места и подбежал к вошедшему мужчине с громким криком:       – Доффи! – дальше парень рассыпался в сбивчивых извинениях, вызывая у инспектора так называемый «разрыв шаблона», поскольку этот ребёнок в целом выглядел как бунтарь, а такие не любят признавать ошибок.       Неужели на него так подействовало нахождение в участке? Что ж, Росинант мог это понять: психологическое давление и всё такое. А вот чего понять он не мог, так это то, почему за подростком пришёл этот человек? Внешнего сходства он наблюдал (кроме «колючих» причесок), посему кровное родство было сомнительно. Отчим? Сводный брат? Старший товарищ? Хорошо, если не «папочка».       На эти вопросы он не мог узнать ответа, пока не поговорит с самим мужчиной, однако неожиданно он услышал ответ на другой вопрос из уст подростка:       – … коп подошел сбоку, и я его заметил, но подумал, что это ты. Серьёзно, вы так похожи, я перепутал и не успел сбежать. Это моя ошибка, Доффи! – продолжил сокрушаться мальчишка, а так называемый «Доффи» погладил его по колючим волосам и развернулся к полицейскому с не слишком приветливой улыбкой.       Нет, нельзя было сказать, что это улыбка была неприветливой или скупой: она была очень широкой и весёлой, но веяло от неё чем-то нехорошим и тревожным. Росинант тут же напрягся и пригляделся к незнакомцу.       И правда – они с ним внешне были удивительно похожи и чертами лица, и цветом волос, и фигурами, так что издали или в темноте (и, особенно, издали в темноте) их можно было перепутать. Не близнецы, конечно, но на братьев или кузенов похожи. Поразительное сходство.       Незнакомец, казалось, тоже смотрел на него и оценивал внезапное сходство, а потом его улыбка стала ещё шире, и он уверенным шагом подошёл к столу дежурного, за которым сейчас и сидел Росинант. «Доффи» потребовалось всего три шага для этого, и теперь он грузной фигурой вместе со своей нелепой розовой шубой нависал над парнем, полностью закрывая собой весь обзор, всё пространство. Только офицера полиции и бывшего лейтенанта таким нельзя было пронять, он только отметил, что, кажется, прибавил незнакомцу лишних лет, а на самом деле тот был всего лишь на пару-тройку лет старше самого Роси. Но уже каким-то невообразимым образом создавал впечатление взрослого мужчины, когда Роси был именно парнем со всеми вытекающими.       Похоже, что реакция – точнее, её отсутствие – позабавила этого ненормального, поэтому он улыбнулся ещё шире, хотя Росинант думал, что это физически невозможно.       – Здравствуйте, офицер, – он навис совсем близко к лицу полицейского, нарушая всякие понятия о личном пространстве, но Росинант ничем не высказал своего неудовольствия. – Думаю, нам с Вами нужно решить небольшие формальности?       – Верно думаете, – ответил спокойно парень, немного показывая раздражение от ситуации в целом. – Присаживаетесь на этот стул, я задам Вам пару необходимых вопросов, сэр.       Нужно было установить личность подростка (тот смиренно уселся на прежнее место), чтобы по-хорошему сообщить в учебное заведение о совершенном правонарушении, однако Росинант был готов на первый раз простить негодника и отделаться только небольшим штрафом. Но документы всё равно заполнить нужно было, чтобы отчитаться за выполненный вызов, и – хотя это мелочь – тогда он чуть-чуть продвинется на пути к нормальной службе.       – «Сэр»? – переспросил мужчина, а его брови удивленно приподнялись, что не мешало ему продолжать скалиться, отчего Роси почувствовал себя крайне неловко. – Так Вы не местный, офицер? Это объясняет то, что раньше я Вас не видел здесь.       «Доффи» опустился на предложенный стул и тут же закинул свои невероятно длинные ноги на угол его стола. Росинант был крайне поражён такой наглостью и, не придумав ничего лучше, просто спихнул его ноги на пол. Тогда мужчина развел колени и закинул ногу на ногу.       – А Вы часто бываете в полицейском участке, сеньор? – поправился он. Ещё не привык к местному крайне специфическому наречию, так что да, это выдавало в нем чужеземца вместе со светлыми волосами и бледной кожей.       От такой откровенной – ленивой – провокации мужчина будто бы одобряюще хмыкнул, а затем поправил свои очки, негодуя:       – Вы принимаете меня за преступника, офицер? И это из-за того, что я поразился появлению столь интересной фигуры в наших краях! Теперь мне любопытно, для чего Вас перевели в этот загнивающий район?       – Очевидно, для того, чтобы этот район перестал быть «загнивающим», – раздраженно ответил Росинант. Странным образом болтливость человека его увлекала сверх меры, хотя тот говорил совершенно не по делу, нагружал мозг лишней информацией. Парень такое не любил, но голос «сеньора» ему странным образом импонировал, а уже противоречивые ощущения его потихоньку выводили из себя.       – О, тогда я счастлив знать, что мой покой будет защищать столь доблестный офицер полиции, – нельзя было с уверенностью утверждать, что мужчина иронизировал, однако Роси мог поклясться, что это так.       – Рад это слышать, – кратко ответил он, прерывая возможное продолжение речи собеседника. – Я бы хотел задать Вам несколько вопросов. Для начала прошу представиться, сеньор.       – Доффи, – протянул он самым что ни на есть невинным тоном, будто бы даже не догадывался о том, что от него требовали на самом деле. Однако полицейский остался непреклонен:       – Полное имя.       – Но я бы хотел, чтобы Вы называли меня так, – создавалось впечатление, что мужчина с ним флиртовал или же почему-то скрывать своё настоящее имя. Проблемы с законом? Или простая паранойя? У этого мужчины или у Роси? – К тому же Вы сами не представились.       Росинант вздохнул, предчувствуя крайне тяжелую беседу. Он не любил лишний раз представляться полным именем, потому что это всегда вызывало у людей одну реакцию: негодование. А дело в том, что фамилия приёмного отца совершенно ему не подходила:       – Инспектор полиции Хотокэ Росинант, – вот и у Доффи удивленно вытянулось лицо – как предсказуемо. Однако условия их маленькой сделки он выполнил:       – Донкихот Дофламинго, – и протянул руку через стол аккурат между монитором и стаканом с карандашами. Роси нахмурился, но протянул руку в ответ. Получилось вполне крепкое мужское рукопожатие. – У Вас очень неожиданная фамилия, офицер, не могу сказать, что она Вам подходит, – парень только неопределённо пожал плечами, потому что сам прекрасно это знал, однако ещё никто не осмеливался проявить настолько большую наглость, даже бестактность, чтобы сказать ему это лично.       – Вы не первый, кто так думает, – сухо ответил Росинант, давая собеседнику понять, что его высказывание нисколько не задело инспектора.       На этом парень решил разорвать затянувшийся тактильный контакт, однако крепкая хватка со стороны оппонента не позволила этого сделать. И Росинант был неприятно удивлён: мало кто мог соперничать с ним по физической силе. И совсем сомнительно, что это мог быть обыкновенный гражданский, разве что не профессиональный армрестлер.       – Да? Не слишком приятная для меня новость: не люблю быть вторичным, – он снова потянулся к полицейскому. – Но могу сказать, какая фамилия подойдёт Вам больше.       «Любая», – тут же созрел в голове «остроумный» Роси ответ, который мог бы использовать новый знакомый, однако он всё же поинтересовался:       – И какая же? – потом Росинант пожалел, что спросил.       – Моя, – с неуместной радостью сообщил сеньор Донкихот и рассмеялся странным, не совсем привычным смехом. А потом погладил своим большим пальцем костяшку собеседника – полицейский сглотнул образовавшийся вязкий ком слюны.       На мгновение парню и вовсе расхотелось послать отчеты нахер, а вместе с этим и этого чокнутого парня с отвратительными выходками, но он быстро взял себя в руки и приветливо улыбнулся. Обычно из-за его приветливой улыбки люди теряли всякий настрой, то же случилось и с Дофламинго, который тут же отпустил его руку и прекратил смеяться, но не убрал свою улыбку. Казалась, она навсегда застыла на этом лице, что немного напрягало и самую капельку пугало.       Росинант положил перед собой освобожденную руку и продолжил улыбаться, греясь своей небольшой победе. А смутить этого наглого и опасного по своей сути человека явно было не так просто. Нужно было прекратить радоваться такой несерьёзной вещи, но Роси просто не мог себя заставить.       – Итак, продолжим: как зовут этого молодого человека? – полицейский кивком указал на затаившегося подростка, про которого почти что сам забыл. – И кем Вы ему приходитесь?       Сеньор будто бы ожил, выпал из оцепенения: размял плечи, вздернул руками и перекинул ногу на ногу. А потом оглянулся на парня и дружелюбно помахал ему рукой:       – Это мой младший братик Гладиус – тот ещё балбес, – он ещё раз указал на смущенного юношу, а затем развернулся обратно к инспектору. – На самом деле очень хороший парень, офицер, только вспыльчивый временами. Не поделил даму сердца с соперником и по глупости решил подпортить ему имущество: с кем не бывает? Особенно по молодости, когда горячая кровь главенствует над нами... Не стоит же теперь портить ему жизнь из-за такого пустяка, ведь правда? – от такого бурного потока речи Росинант даже приоткрыл рот.       Он впервые за свою насыщенную карьеру слышал настолько связанный и естественный поток лжи. Казалось, что для Доффи врать было не сложнее, чем дышать, и это вызывало определённое восхищение. Однако полицейский, бывший военный, был не настолько доверчивым, чтобы поверить хоть слову из этого красивого ровного потока, хотя, стоит признать, будь он на самом деле обычным новичком – вчерашним курсантом, – он бы поверил безоговорочно. А так Дофламинго подставили немного неровный тон и просто обострённое чувство интуиции у парня.       Только Роси притворился, что ничего не понял:       – То есть его зовут Донкихот Гладиус? – он уже якобы занёс руку над клавиатурой, чтобы вбить в строку поиска ненастоящее имя. Но Дофламинго его опередил:       – О, нет, мы не родные братья. На самом деле у меня нет родных ни братьев, ни сестёр. Это сын друга моего отца, так что мы не кровные родственники…       – Короче, – отрезал Росинант, понимая, что это может продолжаться очень долго. И так же с ужасом осознавая, что даже такой лживый голос этого мужчины он хотел растянуть на подольше. Это было совершенно неожиданное и нежеланное открытие. Пожалуй, он совсем не хотел его открывать.       Тут же выражение на лице сеньора Донкихота изменилось на более серьёзное и сосредоточенное: похоже, он осознал, что его реалистичную ложь раскрыли, однако его не сильно это поразило или расстроило. Напротив, он бросил на Росинанта ощутимый оценивающий взгляд и снова поправил свои солнцезащитные очки:       – Вижу Вы, офицер, достаточно умный человек, так что позвольте с Вами договориться, – он снова наклонился, уперев локоть в столешницу, а кулак – в собственный подбородок. – Сколько Вы хотите за небольшую услугу? – полицейский приподнял одну бровь, что, впрочем, не было заметно из-за густой челки. – Нужно всего-то не упоминать о случившемся в отчете.       Росинант был разочарован столь банальном решением мужчины предложить взятку, потому что ожидал от него чего-то более изящного что ли. Также становилось непонятно, почему Дофламинго пёкся об этом мальчишке, который ему, судя по всему, приходился никем. И вот это уже заинтересовало. Вряд ли этот скучный день на этом тухлом месте принесёт что-то более интересное, поэтому он нагло поинтересовался:       – А сколько Вы готовы предложить? – сеньор Донкихот, казалось, опешил во второй раз за их не столь продолжительную беседу. Но был от этого только рад:       – Стоит признать, что мне импонирует Ваша деловая хватка, инспектор. Хочу Вас заверить в том, что я готов предложить столько и даже больше того, что Вы у меня попросите, – Доффи плёл свои витиеватые речи, как паук плетёт паутину для нерасторопных мух, только вот Росинант был вообще не из того рода людей, что могли бы попасться в такую ловушку. Единственное, он позволил себе наслаждаться красивым голосом собеседника, при этом не ослабляя бдительности.       – Вы же в курсе, сеньор Донкихот, что за это предложения я должен вас арестовать? – не слишком завуалированная угроза совсем не напугала мужчину, тот лишь кокетливо наклонил голову в бок. То есть из-за предшедствующего неоднозначного поведения мужчины Росинанту показалось, что это было кокетство, что было не слишком хорошим звоночком, и он поспешил отвести взгляд чуть в бок, глядя через плечо собеседника в окно.       – Но Вы же этого не сделаете, офицер?       – Почему нет? – Роси снова перевёл взгляд на его малиновые стёкла очков, разглядывая собственное темное отражение.       – Потому что Вы не вынесете моей постоянной болтовни по ту сторону решетки. У Вас определённо не хватит терпения – тут уж я постараюсь, – совершенно искренне и довольно сообщил Доффи.       На этот раз рассмеялся Росинант, и его тихий, немного усталый смех заполнил небольшое пространство его рабочей зоны, а Дофламинго, казалось, замер, вслушиваясь в этот чарующий звук.       – Охотно верю, сеньор Донкихот, – после этого полицейский достал из ящика стола распечатанный бланк и потянулся к стакану с пишущими принадлежностями, однако нечаянно задел его пальцами и уронил на пол. – Ох, чёрт, – пробормотал он и уже хотел было полезть под стол за ручкой, как эту самую ручку ему с неизменной улыбкой вернул мужчина. – Благодарю, – он быстро черканул что-то в бланке и протянул его Дофламинго вместе с ручкой, – а теперь распишитесь и заплатите тысячу белли за ложный вызов.       Мужчина с недоверием посмотрел на листок бумаги с ручкой, будто ждал, что они превратятся в змей и укусят его, но спустя несколько секунд он взял их, непреднамеренно (возможно непреднамеренно) соприкасаясь пальцами с рукой полицейского. А недоверчивый и удивлённый взгляд перевёл на парня:       – Серьёзно? Ты мог попросить в десятки раз больше и оставить их себе.       – Мне не нужны Ваши деньги, сеньор, – он всё же не выдержал и достал из кармана брюк пачку сигарет, а потом закурил. – Надеюсь, с хозяином порченного забора Вы разберётесь лично? Предполагаю, Вам не составит труда выплатить этому человеку компенсацию.       Хотя Росинант работал в полиции чуть меньше двух лет, он уже хорошо знал, как тут всё устроено. И что такие мелкие правонарушения несносным юнцам с лёгкостью прощаются, а его попытка заслужить доверия таким мелким делом вызвала бы лишь приступ хохота у начальства. Так что никаких причин «портить жизнь» парню у него не было. Как и общаться с его «старшим братиком», когда это самое общение вызывало у полицейского нехорошее предчувствие того, что он ещё слово, и он вляпается в что-то совершенно ему ненужное. В Донкихота Дофламинго, например. Если это, конечно, его настоящее имя.       Мужчина на несколько секунд замер, опустив голову к листку, очевидно, читая его, а потом уверенно поставил свою крупную размашистую подпись – такая была только у очень состоятельных персон или тех, кто считал себя таковыми, – достал из кармана пару смятых купюр, которые в общей сложности составляли номинал в несколько десятков раз больше названной суммы, и положил всё это на стол со словами:       – Приятно иметь дело с таким благоразумным инспектором полиции, – он положил свою руку обратно на колено и продолжил со слащавой улыбкой. – Сразу видно, что звание Вам присвоили не за красивые глаза, хотя они, несомненно, достойны и большего признания, – вот это уже стопроцентно был большой толстый и неприкрытый флирт.       Росинант подавился дымом и закашлялся, роняя сигарету на пол. И спешно притоптал её носком форменного ботинка, потому что очередной пожар не приукрасит его в глазах и без того недружелюбно настроенного начальства. Потом он выпрямился и обескураженно посмотрел в лицо мужчины, пытаясь выявить в нем признаки издёвки, но обжегся явным интересом. Только нельзя было сказать об истинной природе этого интереса.       Стыдно признаться, но от слов мужчины сердце воодушевленно дернулось в груди, а щёки слегка, совсем незаметно, но определённо зарделись. Такое случалось с парнем время от времени, всегда не вовремя и совершенно неуместно, поэтому он привычно проигнорировал всё происходящее с ним и спокойно произнёс:       – Вы переборщили с суммой, – сказал он, не зная, что ещё ответить на такого рода высказывание. На комплимент. Поверить только! Ещё никто не осмеливался так нагло флиртовать с ним! Однако, стоить прознать, такого мужчину нельзя было напугать физическим превосходством, потому что как такового превосходства не было. Насколько Роси мог судить.       – Это лично Вам, – Дофламинго положил свои пальцы сверху на купюры и протащил их через весь стол, широко улыбаясь. По-другому, наверное, не умел.       – Заберите обратно, – покачал головой и отвёл взгляд в сторону полицейский. – Я не возьму этих денег.       – Вот как? – Дофламинго встал, быстро обогнул стол и взял свои купюры, свернув их пополам. – Тогда я помогу Вам, – и запихнул их в нагрудный карман форменного пиджака, при этом Росинант попытался схватить его руку, однако мужчина перехватил его запястье первым и совершил задуманное. Затем наклонился к взбешённому полицейскому, и горячий шепот опалил Росинанту ухо:       – Считайте это моим маленьким презентом в честь нашего знакомства, – а потом повернулся к мальчишке. – Гладиус, пойдём! – и снова к офицеру. – Всего доброго, инспектор!       – Подождите, молодой господин! – подорвался за ним подросток.       Казалось, что прошла всего лишь жалкая секунда между тем, как его руку освободили от стальной хватки, и тем, как захлопнулась дверь. Но за эту секунду лейтенант (в запасе) вполне мог бы подняться и схватить наглеца, однако не стал. Вместо этого Росинант достал новую сигарету и подсунутые деньги: первую закурил, а вторые небрежно кинул на стол. Сделал глубокую затяжку и откинулся на спинку стула, выпуская тонкую струю дыма вверх.       Так «старший братик» или «молодой господин»? Кто такой Донкихот Дофламинго, так легко отдавший ему сумму, почти равную месячному жалованию, за какого-то пацана, которого даже не задержали по-настоящему? Просто наглый напыщенный тип, флиртующий с первым встречным или рыбка покрупнее?       – Пошёл нахуй, Доффи, – выплюнул вместе с дымом в след давно ушедшему мужчине. Сердце сжалось и утихло – прекратило бессмысленный танец, лишь тихонько заскулило, и это было нормально.       Кем бы не был этот Донкихот Дофламинго, интуиция кричала: ничего хорошего своим появлением в жизни лейтенанта инспектора Хотокэ Росинанта он не сулил.