Исход

Солнце клонилось к закату, окрашивая тонкую полосу горизонта багряно-алым, а морскую гладь в светло-красный. Рейнира сидела на берегу, наблюдая за тем, как ее девятилетний брат пытается поймать кого-то в воде. Его одежда намокла, как и серебристые волосы, которые теперь свисали сырыми паклями. Споткнувшись, Бейлон снова упал в воду. Крупная волна, пришедшая с приливом, накрыла его с головой. Рейнира вскочила невольно, но тут же вновь опустилась на песок, заметив, что Бейлон, сплевывая солёную воду и морщась от жжения и неприятного привкуса, выбрался на берег. — Дракон! — крикнул он. И Рейнира, проследив за его взглядом, заметила вдалеке красное пятно, едва различимое на алом небе. — Пойдем! Быстро! — закричала Рейнира, сама бросаясь к Бейлону. Дракон Деймона стремительно приближался к берегу. Рейнира прижала Бейлона к себе, закрывая его голову обеими руками. Она не могла сдержать улыбки. Караксес пронесся над ними, обдавая холодным воздухом. — Твой любовник приехал украсть тебя, — высвобождаясь из объятий Рейниры, усмехнулся Бейлон. — Хей! Не говори так о своём дяде. — Рейнира не могла перестать улыбаться. — И кто вообще научил тебя таким словам? — Значит, когда Деймон говорил, что хочет жениться на моей сестре, он имел ввиду Хелейну? — Он говорил такое тебе? — Рейнира сделала акцент на последнем слове. — Нет, кричал это, пока его бил наш отец. — Бейлон увел взгляд. — Хотя, если бы меня так отец отхерачил, я бы тоже согласился жениться на любой из вас. Рейнира дала ему оплеуху, спрашивая, недовольно, кто научил его таким словам. «Конечно, это дядя», — не понимая, злится ли она на Деймона или ей кажется это даже забавным, думала Рейнира. Они спорили всю дорогу. Но, доказывая Бейлону, что она не влюблена в Деймона, Рейнира внутренне была благодарна ему. Пряча свои чувства ото всех, она слишком сильно желала получить поддержку, услышать, что имеет право на свою любовь. Рейнира слушала Бейлона и представляла, что Деймон встанет перед Визерисом и Корлисом и скажет, что не отдаст ее Лейнору. Она желала быть украденной им. Но Деймон пришёл не за ней. Он решил назвать своей невестой Лейну. И на следующий день Рейнира гуляла по берегу не с Бейлоном, а со своим будущим супругом. Лейнором Веларионом. Она сидела рядом с ним и на свадебном пиру. Деймон не пришёл за ней вновь. Кристон Коль, человек, которому она доверяла свои страхи и желания, предал ее тоже. — Выглядишь чудовищно. Все красивые невесты превращаются в это после свадьбы? — Бейлон подловил ее в одном из коридоров, когда Рейнира блуждала без цели, пытаясь разобраться в своих чувствах. — Иди сюда! — Рейнира бросилась к нему, но Бейлон поспешил отбежать на безопасное расстояние. Она впервые после церемонии смогла улыбнуться. — Кто выпустил тебя? — Леди Веларион, Вы забываете, что говорите с наследником престола, — отступая назад, заговорил Бейлон. — Наследник, у которого даже не проклюнулось яйцо, — съязвила Рейнира в ответ. Она знала, что Бейлон никогда не переживал из-за отсутствия дракона, и потому могла позволить себе сказать такое. — Его Величество король Бейлон «Где-Твой-Дракон» Таргариен. — Я не виноват, что Деймон решил погулять с моим яйцом. — Бейлон нахмурился. — Но драконы освобождаются быстро. Скоро там, кстати, сгинет хозяйка Сиракс? Рейнира неожиданно сорвалась с места. Не успев среагировать, Бейлон только отшатнулся назад, врезаясь спиной в стену. Рейнира схватила его за волосы и, смеясь, потрепала. — Ладно! Ладно! — награнно завыл Бейлон, хватаясь за ее запястье. — Я отниму Караксеса. Рейнира невольно ослабила хватку, услышав имя дракона Деймона, и, воспользовавшись этим, Бейлон вырвался. Он тут же бросился вперёд, одарив ее напоследок задорной улыбкой. Рейнира побежала за ним. Бейлон, чьи движения не сковывало длинное платье, быстро скрылся за поворотом. Рейнире потребовалось несколько минут, чтоб оказаться там же. Но, обогнув угол, она влетела в чью-то спину. — Вот и моя сестра, сир Харвин. Я же говорил, что это принцесса Рейнира шумит в коридоре. — Принцесса. Удар в спину был весьма жестоким, — вежливо склонив голову, произнес Харвин. Его лицо не выражало эмоций, только во взгляде сквозила усмешка. — Но должен признать Вашу силу. Поправив растрепавшиеся волосы, Рейнира улыбнулась. И Харвин, увидев это, позволил себе тоже. «Мне проводить вас и принца Бейлона до Ваших покоев?» — тут же спросил он. Но получил отрицательный ответ. Рейнира хотела привести Бейлона к Сиракс. Драконица встретила его с недоверием, открыла пасть, готовая извергнуть пламя, но быстро успокоилась, услышав команду Рейниры. Бейлон впервые видел дракона таких размеров настолько близко, Визерис прежде запрещал ему приближаться к Караксесу и к Сиракс. Он всегда слишком сильно беспокоился о здоровье любимого сына, и потому Бейлон наблюдал за драконами издалека. — Готов забрать ее? — усмехнулась Рейнира, наблюдая за тем, как испуганно косится Бейлон на Сиракс, схватившись рукой за ее платье. — Неа, — пробормотал он. — Я хочу дракона гораздо больше. — Хорошо. Потому что, когда Отто Хайтауэр начнет войну за то, чтоб посадить на трон своего внука, тебе понадобится самый большой в мире дракон. Хайтауэры найдут способ объявить тебя недостойным. Оболгут, как они поступили со мной, подставят, как Деймона. Меня может не оказаться рядом, но твой дракон защитит тебя всегда. До комнаты Бейлона они шли в тишине. Рейнира думала лишь о том, что ее свадьба с Лейнором лишила Бейлона последнего защитника — она должна была переехать в Дрифтмарк. Без Деймона, без сестры тот оставался слишком уязвимым для козней Хайтауэров. Рейнире раньше часто снились сны, в которых Сиракс сжигала тельце Бейлона вместе с трупом их матери. В последние дни эти сны вернулись, но теперь вместо свертка драконье пламя поглощало ее повзрослевшего брата. Лейнор согласился на просьбу Рейниры задержаться на несколько недель. Ему было тяжело сражаться словами, а не мечом, вести бой за честь своей семьи внутри замка. Но Рейнира умела это. Вскоре мейсторы принесли ей радостную весть — Лейнору Велариону стоит готовиться к появлению наследника. Рейнира ухватилась за шанс остаться рядом с братом. Визерис поддержал ее — его первый внук должен родится там же, где все Таргариены. Лейнор и Харвин были счастливы, ожидая сына. Лишь Алисента давилась ревностью и злостью. Она не отходила от своих детей, оставленных Визерисом, отдающим всю любовь Бейлону, Рейнире и ее неродившемуся ребенку. Алисента часто плакала, уткнувшись лицом в подушку, но только Хелейна, иногда спавшая с матерью, видела ее слезы. — Его не волнует совсем его собственный ребёнок, — расчесывая волосы Хелейне, твердила Алисента. На этом сроке живот уже виделся у нее под платьем. — Неужели он не видит, что Рейнира не верна мужу? Ее голос дрожал. Сидевший поблизости Эймонд испуганно смотрел на мать, совсем не понимая, что происходит с ней. Хелейна вскрикнула, когда Алисента случайно выдернула ей волос. Гребень упал на пол. Эймонд вскочил, бросаясь к матери. Алисента зарыдала без слез. Ее плач походил на вой. Ее третий сын, Дейрон, родился в тот же год, что и первенец Рейниры. Визерис проводил большую часть времени рядом с внуком, Лейнор тоже не отходил от сына. Рейнира не прекращала улыбаться, то показывая Бейлону, как нужно обращаться с маленькими детьми, то обучая тому же своего супруга. Алисента все сильнее тонула в собственных обидах. Визерис лишь изредка навещал ее и Дейрона. Остальные дети Алисенты и вовсе были обделены его вниманием. Эйгон, не найдя любви у матери, прибился к Бейлону, а Эймонд все больше отдалялся от братьев. Лишь с Хелейной он иногда мог проводить время. Рейнира и Лейнор хотели задержаться еще на несколько месяцев, объяснив это тем, что после родов необходимо длительное восстановление. Визерис уговорил их остаться на год. Алисента не могла спокойно видеть Рейниру, идущую по коридору ее замка в компании Харвина или Лейнора, но прятала в себе свою обиду. — У ее ребёнка темные волосы. Кто может поверить, что он — сын сира Лейнора. — Лишь, оставаясь наедине со своими детьми, она могла позволить себе высказаться. Эймонд смотрел на мать, не говоря ни слова. Он был еще слишком юн, чтоб понимать, о чем она говорит. Но ее злость и обида впитались в его сознание, проникли под кожу, став частью его личности. Рейнира родила еще одного сына, такого же темноволосого и кареглазого. «Бастард», — голосом Алисенты думал Эймонд. Он не до конца понимал, почему должен ненавидеть Рейниру и ее детей, но, видя, как страдает его мать, был готов разделить эти чувства, чтоб хоть немного облегчить ее боль. Он был готов взять нож и, прокравшись в покои Рейниры перерезать глотку ее новорождённому ребенку, если это сделало бы Алисенту счастливой.