Протёртая душа

Альбедо слоняется по коридору первого этажа и гипнотизирует экран телефона, выжидая сообщения от Кли. Сегодня утром они общались, но вот уже пять минут сестра не отвечает, хотя всегда предупреждает брата о том, что ей надо отойти. «Без паники… Что может случиться?» — успокаивает он сам себя, при этом грызя нижнюю губу и раздирая её чуть ли не до крови. — Прошу прощения, Альбедо. Блондин разворачивается на голос Аято и смотрит мужчине в глаза. Врач встречает его с привычной искренней и доброй улыбкой, которая касается и его глаз. — А, да… конечно, — быстро приходит в себя психиатр и откладывает телефон в карман, надеясь на то, что с Кли всё в порядке. — Что-то случилось? Камисато присаживается на ближайшую лавку в коридоре и хлопает ладонью, приглашая Альбедо сесть рядом. Блондин медленно садится, затаив дыхание. — Нет, всё хорошо, — тихим и спокойным голосом отвечает Аято и достаёт из кармана халата маленькую шоколадку, отламывая от неё плитку. — Просто хотел узнать, как у тебя тут дела идут. Альбедо глубоко вздыхает и медленно выдыхает, смотря в потолок. В голубых глазах мерно плывут волны усталости и спокойствия. Кажется, ему и вправду следовало бы больше отдыхать, но он не может позволить себе этого с таким нагруженным графиком. — Ну… Тяжело, но я справляюсь, — наконец-то отвечает Альбедо спустя пару минут. Аято понимающе хмыкает и предлагает психиатру шоколад, который, к удивлению мужчины, Альбедо принимает и благодарно кивает. Блондин выглядит и вправду уставшим и слегка потрёпанным. — Слушай… — на вздохе начинает Аято. — Может, тебе в отпуск? Альбедо усмехается себе под нос и закрывает глаза. Он отдаёт врачу упаковку шоколада и переводит на него взгляд. — Я знаю, что вы хотите услышать от меня утвердительный ответ, — с пониманием отвечает психиатр. — Но что-то меня начало напрягать, как часто вы пытаетесь сослать меня в отпуск, — смеётся и искренне улыбается, на что Аято улыбается в ответ. — Я просто вижу, как ты устал, — мужчина пожимает плечами и прячет оставшийся шоколад обратно в караман. — Подумаешь над предложением? — Ну… — Альбедо обводит потолок больницы глазами, после чего смотрит на мужчину. — Скоро выпишется один пациент, — вспоминает он о Скарамучче и прикусывает губу. — Я обещаю уйти в отпуск сразу же, как выпишу того парня. Аято поражённо вскидывает брови и смотрит в привычно спокойные голубые глаза психиатра, который роняет смешок на такую реакцию. — Ты смог меня удивить, — признаётся Камисато, слыша со стороны блондина смех. — Нет… правда, Альбедо, — губы расплываются в улыбке. — Я и не знал, что ты способен уйти в отпуск. — Просто многое поменялось за этот год, — на выдохе произносит Альбедо и прикрывает глаза, тепло думая о Скарамучче, с которым можно будет начать нормальные отношения и совместную жизнь. Аято понимающе кивает и встает с лавочки, хлопая коллегу по плечу. Альбедо благодарно улыбается и тоже встаёт рядом с мужчиной, пожимая тому руку. — Что ж, пойду дальше работать, — Аято откашливается и прячет руки в карманы. — Желаю хорошей смены, Альбедо. Постарайся сегодня не задерживаться. — Постараюсь, — усмехается блондин и разворачивается в сторону комнаты для персонала. Сейчас время обхода, поэтому психиатру следует найти Казуху, чтобы вместе с ним проведать пациентов. Но медбрата почему-то нигде не видно. Это заставляет Альбедо немного поволноваться, учитывая, что всего несколько дней назад тот убежал из больницы в истерике, а психиатру так и не удалось с ним поговорить. «Может, он меня избегает?» — задумывается Альбедо, а затем вспоминает тот самый давний поцелуй от медбрата. Блондин прищуривает глаз и кривит губы от воспоминаний, отлично понимая, что, скорее всего, вызывает у Казухи какие-то чувства, вот только Альбедо никогда не давал тому каких-то надежд. Думая об этом, психиатр на автомате доходит до комнаты персонала, стучит пару раз и нажимает на ручку. Как и ожидалось, медбрат был там. — Ох… Казу, привет, — Альбедо проходит в комнату, закрывает за собой дверь и падает на неё спиной, скрестив руки на груди. — Всё хорошо? Казуха накидывает халат на плечи и поворачивается к доктору, коротко улыбнувшись. Он кивает на чужой вопрос и берёт со стола связку ключей вместе с несколькими пачками таблеток. — Здравствуйте, — уверенным и спокойным голосом произносит Казуха, вызывая у Альбедо небольшое удивление на лице. — Всё отлично. Только пришёл на смену. Прошу простить за опоздание, — мягко произносит медбрат и утыкается взглядом в пол, думая о чём-то своём. — Кажется, нас ждёт обход? — А… Д-да, — потерянно произносит Альбедо, вновь задумавшись о своём. — Пойдём. Он отталкивается от двери и открывает её, сначала пропуская медбрата, а затем выходя следом. Придерживаясь плана, сначала они спускаются в подвал и идут к палате Венти. Казуха вновь нервно дёргается, когда идёт по пустым серым коридорам помещения, в отличие от спокойного Альбедо, который с характерным звуком перебирает в руках связку ключей в поисках нужного. — Пришли, — под нос говорит сам себе Альбедо и тяжко вздыхает. Он отпирает палату и проходит внутрь. Венти лежит на кровати лицом к стене и мнёт пальцами край одеяла. Пациент не оборачивается на звук и не обращает внимания на зашедших, лишь тихо вздыхает, будто показывает, как сильно он устал от этого. — Вен? — тихо зовёт Альбедо и подходит ближе к кровати, но держит дистанцию с пациентом. — Ты как? — Нет настроения, — приглушённо отвечает ему Венти, уткнувшись носом в подушку. — Не хочу разговаривать. — Что же тебя расстроило? — с сочувствием спрашивает психиатр и присаживается на стул рядом с кроватью. Венти переворачивается на спину и поворачивает голову в сторону доктора, смотря тому в глаза своими — безжизненными и потухшими. Видно, как сильно парень устал от постоянного времяпровождения в четырёх стенах, от таблеток, уколов и осмотров, от нескончаемых разговоров с психиатром. Когда-то у него была своя жизнь — насыщенная, весёлая и счастливая. Но наследственность и травмирующее событие в подростковом возрасте оставили на его психике грубый и глубокий шрам, от которого невозможно избавиться. Быть может, если бы не тот самый день, то и наследственность никогда не сыграла бы с Венти такую злую шутку. У него нет ответов на все эти вопросы. У него есть его заболевание и он сам, кому придётся прожить вот так практически всю жизнь. — Венти, — напоминает о себе психиатр и вновь обращает чужое внимание на себя. — Я обещаю, что мы отложим нашу терапию, если ты скажешь причину своего плохого настроения и выпьешь таблетки, — спокойно произносит Альбедо и мягко улыбается, чтобы пациент не чувствовал с его стороны никакого давления. Пациент грустно улыбается ему в ответ и поворачивает голову, утыкаясь взглядом в потолок. Он складывает руки на животе и глубоко вздыхает. — Я не сказал, что у меня плохое настроение, — пожимает плечами. — Я лишь сказал, что его просто нет. Венти прикусывает щёку и вытягивает губы, думая о чём-то. — Просто вспоминаю свою жизнь, — еле слышно продолжает он и роняет смешок, переведя взгляд обратно на доктора. — Кажется, раньше я был счастливым ребёнком. Кажется? — он задумывается. — Я многого не помню, но знаю точно, что со мной произошёл ужасный случай, из-за которого я здесь, — тяжело вздыхает и напрягает память. — Но я никак не могу вспомнить, что же именно произошло со мной тогда… Но, может, это и к лучшему? — задаёт он риторический вопрос, но смотрит на Альбедо так, будто ждёт от него ответ. Альбедо лишь молчит, вспоминая историю парня. Это был неплохой день на работе. Кажется, тогда он выписал двоих пациентов, а потом к нему пришла женщина с подростком. Пока Венти молча что-то обдумывает, психиатр решает окунуться в воспоминания того дня. Голубые глаза замечают хорошо сложенную женщину, которая, судя по её виду, ухаживает за собой и не жалеет денег на себя. Психиатр прощается с коллегой и направляется в сторону дамы, замечая за ней подростка, который, еле передвигая ноги, глазеет на коридор больницы, увешанный картинами. — Здравствуйте, — первая здоровается женщина и подходит ближе к психиатру. В нос Альбедо сразу ударяет резкий запах строгих и явно дорогих духов. Он молча и бегло осматривает вблизи сначала женщину, затем — парня, который встал возле неё. — Добрый день, — Альбедо улыбается и складывает руки за спиной. — Чем могу помочь? — Мне нужно к вашему главному, — строгим и холодным голосом произносит женщина и искоса кидает взгляд на парнишку рядом. — Хочу положить своего сына в вашу больницу. Альбедо переводит взгляд на подростка и вновь смотрит на женщину, глазами огибая её роскошные блондинистые волосы, завитые в крупные кудри. — Кхм, — Альбедо откашливается и держит доброжелательную улыбку на лице. — Позвольте представиться — Альбедо, психиатр. — Розалина, — на выдохе произносит женщина, явно не заинтересованная в знакомстве и манерах. — Так вы… можете провести меня к вашему главврачу, чтобы мы обсудили все детали? — Конечно, — Альбедо жестом показывает идти за ним. — Но позвольте узнать, почему вы приняли решение — положить сына в больницу? Женщина поправляет сумочку на плече и дёргает подростка на себя, чтобы тот не отставал. — У него шизофрения, как говорят врачи в клиниках, — без каких-либо эмоций произносит она и вынимает из сумки файл с документами, протягивая их Альбедо. — Вот, можете ознакомиться. Они доходят до кабинета Аято и останавливаются возле двери. Альбедо бегло просматривает первый лист в файле, запоминая имя подростка. — Хм… Тогда прошу вас пройти в кабинет, — кивает он и стучит в дверь, открывая её. Все трое проходят в помещение и привлекают внимание Камисато, который сидит за кипой бумаг и стучит ручкой по столу. Мужчина охает и откладывает документы, привставая с кресла, чтобы встретить новых посетителей. — Здравствуйте. Давайте без знакомства, пожалуйста. У меня много работы, поэтому я спешу, — с порога заявляет Розалина и вальяжно садится в кресло напротив стола врача. Камисато удивлённо садится обратно и переводит взгляд на позади стоящего Альбедо, который всего лишь пожимает плечами. Психиатр мягко кладёт руку на лопатку Венти и ведёт того к креслу, усаживая его рядом с матерью, а сам становится рядом. — Что ж, раз уж у вас мало времени, то давайте к делу, — произносит Аято и щёлкает ручкой, на что у Розалины нервно дёргается глаз. — В чём проблема? — Проблема… — женщина выдерживает паузу и поворачивает голову к сыну, смотря на него с хмурым выражением. — Проблема в моём сыне. Я хочу положить его в больницу, потому что у него шизофрения. «Кажется, она кладёт его сюда не потому, что хочет его вылечить, а потому, что хочет просто избавиться от него», — неутешительно думает Альбедо и сочувственно смотрит на подростка, который, кажется, даже не слушает чужой разговор и болтает ногами, как ребёнок. — Вы проходили консультирование врачей? — спрашивает Аято, и Альбедо протягивает тому документы, которые ему передавала Розалина. Около пяти минут они проводят в тишине, пока врач изучает каждую страницу. После прочтения он смотрит на женщину и задаёт вопрос: — Здесь написано, что шизофрения проявилась после травмирующего события, но не сказано какого. Можете поделиться? — Какая разница, — шипит Розалина и слегка закатывает глаза. — В документах всё написано: у моего сына шизофрения. Просто определите его уже в палату и я пойду. — Нет, мы должны разобраться, чтобы понимать, как именно лечить вашего сына, — стоит на своём Аято. — Да мне и не нужно, чтобы… — спотыкается женщина и замолкает. — Ладно, я расскажу. Венти медленно поворачивает голову к Альбедо и смотрит во все глаза. Психиатр лишь ласково улыбается ему, получая такую же улыбку в ответ. — Произошло групповое изнасилование, — объясняется Розалина и скрещивает руки на груди. — Во-первых, как вы могли уже понять, у моего сына предрасположенность к этому заболеванию, за что можно сказать спасибо моей маме, — женщина тихо цокает. — Во-вторых, группа мужчин сделала это с ним, из-за чего Венти и начал сходить с ума. — Кхм… Подскажите, а какие у вас были отношения с сыном до того, как он заболел? — уточняет Камисато и переводит взгляд мученика на Альбедо, который всего лишь поддерживает того улыбкой. — Какое это имеет значение? — вздыхает она. — Никакие отношения. Как только он родился, то был предоставлен сам себе. — То есть можно сказать, что никакой эмоциональной связи между матерью и ребёнком не было? — вмешивается Альбедо, искренне сочувствуя положению подростка. — Эмоциональная связь? — Розалина хмыкает. — У нас нет ничего, что нас связывало бы кроме того, что его достали из меня. — Ясно, — холодно подаёт голос Аято и откладывает бумаги на стол. — Сегодня же определим Венти в палату. Вам записать часы посещения? Женщина встаёт с кресла, поправляет подол своего роскошного платья и поворачивается ко всем спиной. — Нет, — холодно и резко отвечает она, даже не посмотрев на Венти последний раз. — Просто нет настроения, — повторяет свои слова пациент спустя несколько минут тишины, возвращая Альбедо из воспоминаний в реальность. — Доктор… — Венти привстаёт с кровати и с надеждой смотрит на слегка потерянного психиатра. — Можно вас попросить сейчас уйти? Я… Я хочу спать… Отдохнуть… Можно? В его лице Альбедо не может прочитать никаких чувств, никаких выражений, кроме спокойно-пристальных и холодных глаз, которыми он смотрит на доктора. — Конечно, — на тяжёлом выдохе отвечает ему Альбедо и встаёт со стула, кивая Казухе. — Только выпей таблетки и мы уйдём, хорошо? Венти кивает и протягивает руку, когда Казуха передаёт ему медикаменты. Пациент быстро их проглатывает и запивает водой, которую ему передал Альбедо. Парень укладывается обратно на кровать, закрывает глаза и накрывается одеялом. Психиатр отходит от кровати и направляется на выход из палаты, даже позабыв о том, чтобы кивнуть Казухе. Медбрат стоит как вкопанный возле Венти и смотрит на его спокойное и исхудавшее лицо. Сердце щемит от боли за этого несчастного и бедного ребёнка, который, несмотря на возраст, остаётся именно им. — Казу, — очень тихим голосом зовёт его доктор и сочувственно смотрит на него. Казуха вздрагивает от чужого шёпота и собственного имени и поворачивается к Альбедо, вспоминая, что им пора идти. Кинув на Венти ещё один взгляд, Казуха, вдохнув полной грудью, идёт к Альбедо. В полном молчании они проходят по коридору, заходят в лифт и едут на третий этаж. Пусть состояние Венти и стало немного лучше, но так или иначе — напрягает обоих. С одной стороны, пропала агрессия и бред, но с другой — Венти стал настолько тихим и пассивным, что складывается впечатление, будто он медленно умирает. Альбедо вздрагивает от таких мыслей и тут же меняет тему в своей голове, лишь бы не думать о смерти. Но его вовремя отвлекает уведомление телефона. Психиатр открывает новое сообщение и улыбается. Кли написала, что её телефон разрядился, и у неё не было возможности зарядить его, потому что она не дома. Выдохнув с облегчением и перестав переживать за сестру, блондин быстро отписывает ей, что свяжется чуть позже, как освободится. Парни выходят на третьем этаже и идут по коридору, который освещает солнце из больших окон. Альбедо замедляет шаг, замечая, что Казуха немного отстал от него. Психиатру хочется поговорить с ним о том, что произошло тогда, когда Чайльд был рядом с медбратом, но блондин сомневается. Он с некой опаской смотрит на задумчивого Казуху и прикусывает губу. Ему не следует лезть не в своё дело, но с другой стороны, они с Казухой друг другу не чужие люди. «Даже если спрошу, то он, скорее всего, как обычно отмахнётся и скажет, что всё в порядке», — раздумывает Альбедо, впиваясь короткими ногтями в ладони. — Казуха, — сдаётся Альбедо и резко останавливается на половине пути к палате Скарамуччи. Казуха замирает на месте и с удивлённым видом медленно поворачивается к психиатру, склоняя голову набок. Алые глаза внимательно смотрят на доктора, а губы поджимаются в тонкую линию. — Послушай… ох… — Альбедо трёт переносицу пальцами, понимая, что всё-таки он лезет не в своё дело. — Извини мне бестактность, но меня мучает один вопрос. — М? — Казуха чуть суживает глаза, но показывает свою готовность слушать. — Несколько дней назад… я видел, как ты выбежал из комнаты персонала, а в ней был Чайльд… И он рассказал, что произошло, — Альбедо прикусывает губу и нервно обводит глазами потолок. — Я понимаю, что мне не следует вмешиваться в твою жизнь, но я просто испугался за тебя. Казуха смотрит во все глаза на блондина, после чего стыдливо отворачивается, думая о том, что об этой ситуации уже все позабыли. — Эм… П-просто… день тяжёлый выдался, вот я и не сдержал эмоций, — нагло врёт и чувствует вину за это, но он не может иначе. Не говорить же Альбедо, что Хэйдзо довёл его до такого состояния? Не говорить же, что Хэйдзо манипулирует им и угрожает ему? Не говорить же психиатру о своих чувствах и ещё много о чём, что знает лично Хэйдзо и может об этом рассказать? — Не переживайте, — Казуха натягивает свою самую неискреннюю улыбку. — Просто, как говорится, бывает. Думаю, скоро возьму себе отпуск и отдохну. Выслушав медбрата, Альбедо облегчённо выдыхает и кивает, приняв чужие слова. Казуха виновато прикусывает губу за свою ложь, которую он так идеально выдал психиатру, глядя тому в глаза и не краснея. Они двигаются дальше и доходят до палаты Скарамуччи. Альбедо, не скрывая широкой улыбки, открывает дверь и проходит внутрь, даже не заметив печального взгляда Казухи в его сторону. «Хэйдзо говорил, что у Альбедо отношения с пациентом… Скорее всего, это Скарамучча, но мне-то какое дело? К тому же, с чего вообще верить Хэйдзо?» — размышляет медбрат и идёт вслед за Альбедо, который уже успел подойти к Скарамучче, сидящему на кровати. — Привет, — Скар лучезарно улыбается психиатру и уже тянется к нему руками, как замечает в палате Казуху и опускает руки, становясь серьёзным. — Здравствуйте, доктор, — исправляет он сам себя. — Привет, Скар, — Альбедо становится напротив пациента и, незаметно для медбрата, протягивает руку вперёд, касаясь на долю секунды щеки юноши. — Как настроение? — Сразу улучшилось, как увидел вас, — ухмыляется Скарамучча и видит смущённый взгляд доктора. — У меня всё хорошо. Вон, — он кивает в сторону своей подушки, — книжку читаю, которую мне Чайльд из дома притащил. — А Чайльд знает, что острым пациентам книжки в руки не дают? — смеётся Альбедо и медленно качает головой. — Эх… Чайльд как всегда. — У нас сейчас терапия? — вспоминает пациент и кидает короткий взгляд на Казуху возле двери, который, не смотря в их сторону, задумчиво пялится в стену. — Да. Сейчас Казуха даст тебе таблетки, а потом мы можем начать наш сеанс, — Альбедо смотрит на наручные часы и поджимает губы, отмечая, что они с Казухой слегка задержались. — Так, не будем медлить, потому что мне нужно будет проведать других пациентов… Альбедо не успевает договорить, как его телефон воспроизводит мелодию. Доктор отвечает на вызов и тут же хмурит брови, слыша голос Аято. — Да? — блондин задумчиво направляет взгляд куда-то на подбородок Скарамуччи и поджимает губы. — Прямо сейчас? Очень срочно? — задаёт он вопросы мужчине, который решил немедленно вызывать коллегу к себе в кабинет. — Этого пациента точно нужно в острое отделение отправить? — чуть поникшим голосом спрашивает он. — Я понял. Ладно. Отложу работу тогда и бегу к вам. Альбедо скидывает звонок и быстро отправляет телефон в карман халата. Виновато смотрит в ничего не понимающие синие глаза и мягко ерошит волосы пациента. — Прости, Скар… Там новый пациент… Аято попросил меня срочно подойти, но я скоро вернусь, хорошо? — ласково говорит он. — Ну… надеюсь, что скоро. Постараюсь как можно быстрее разобраться с оформлением. Скарамучча лишь пожимает плечами и с улыбкой кивает доктору, показывая, что тот может идти и зла на него не держат. Со свободной душой психиатр машет ему и идёт к двери, останавливаясь возле Казухи. — Казу, прости, надо бежать. Можешь дать Скару все нужные таблетки, пожалуйста? — даёт поручение Альбедо. — И после — иди к остальным пациентам, хорошо? — Как скажете, — Казуха кивает и провожает уходящего Альбедо глазами. Как только дверь за ним захлопнулась, Казуха перевёл взгляд на Скарамуччу. Медбрат маленькими и неуверенными шагами подходит к пациенту и достаёт упаковку таблеток, тут же роняя её на пол из скользких от пота пальцев. Казуха быстро нагибается и слышит над собой смешок Скара, который успел сложить руки на груди и закинуть ногу на ногу, сидя на краю кровати. Казуха поднимает упаковку и открывает её. — Опять нервничаешь, Нюня? — тихо спрашивает Скар, с сожалением глядя на безуспешные попытки медбрата выдавить таблетку трясущимися пальцами. — Дай лучше мне, — он протягивает руку и отнимает упаковку таблеток. — Не хватало ещё, чтобы ты своими грязными руками мои таблетки трогал. Казуха медленно вбирает воздух в лёгкие и недовольно смотрит на пациента, который уже успел достать одну таблетку и проглотить её, не запивая водой. Пачка возвращается в его руки. — Я не ожидал, что ты продержишься здесь ещё один год, — продолжает Скар. — Вот смотрю на тебя каждый раз и даже жалко становится… Как ты с такой психикой до сих пор не уволился отсюда? — Скарамучча склоняет голову набок и слышит, как дыхание медбрата участилось. — Может, и вправду пора оставить эту работу? Или же здесь тебя держит что-то другое? — Скар склоняет голову на другой бок. — Или кто-то? Этот вопрос заставляет Казуху резко поднять глаза на пациента и вылупиться. Рот приоткрывается в изумлении. «Он… Он знает об Альбедо? О моих чувствах? Или… Или он знает о чём-то… другом…» — тут же начинает думать медбрат. Паника застилает ему глаза. Казуха бегает взглядом по полу и перебирает мокрые от волнения пальцы рук. Что именно Скарамучча знает о нём? Что именно и что из этого будет хуже для самого Казухи? И откуда пациент вообще о чём-то узнал? — Ты так занервничал, — хихикает Скарамучча. — Неужели это правда? — переходит на шёпот. — Хах… А я всё знаю. Казуха вновь поднимает на него испуганные глаза. Ноги практически не держат, но он упорно заставляет себя стоять на них. Как он мог узнать? Откуда? Никто ему не мог рассказать, кроме Хэйдзо. Неужели Хэйдзо? Но зачем и какой смысл? Казуха сглатывает ком в горле и чувствует, как сердце заводит свой бешеный танец. Становится до одури плохо, ведь никто, абсолютно никто не должен был об этом узнать, даже Хэйдзо. Но теперь, кажется, знает не только он. — От-откуда ты… — дрожащим от страха и злости голосом спрашивает медбрат. — Откуда ты… знаешь? Скарамучча выравнивает положение головы и серьёзно смотрит на Казуху, думая о том, что тот действительно дурак. «Откуда? Да могу быть на все сто уверен, что не только я заметил в тот день, как Казуха и Хэйдзо зажимались в углу больницы… Но Казуха так нервничает… Значит ли это, что мои догадки насчёт их отношений верны?» — рассуждает Скарамучча. — «И, насколько я помню, Альбедо говорил, что отношения на работе запрещены даже с коллегами». — Откуда ты знаешь?! — повторяет свой вопрос Казуха криком, чем заставляет Скара вздрогнуть. — Эй-эй… давай-ка полегче? — Скарамучча нервно смеётся, видя, как Казуха делает один шаг к нему. — Чего ты так взъелся? Ну подумаешь… Налажал немного… Плохо скрылся… эм… следы замёл? Хах… — всё веселье куда-то пропадает, когда выражение лица медбрата меняется с испуганного на злое. Чужие слова заставляют панику Казухи пробить потолок. Он впивается ногтями в ладони, пытаясь контролировать себя, но ужас, страх и злость смешиваются, сигналя о том, что нужно что-то сделать. — Казуха… ты чего? — серьёзным голосом спрашивает Скарамучча и поджимает ноги на кровати. — Что с тобой? Медбрат делает ещё один шаг и подходит почти вплотную, касаясь ногами края кровати, на который сидит пациент. Алые глаза полыхают злостью из-за жгучего страха, который завладел телом Казухи. Его трясёт до тошноты, его мысли скачут из стороны в сторону, вызывая в голове полный хаос и создавая ещё больше паники. Он совершенно не знает, что ему делать. Он не знает, как выйти из ситуации и как заставить Скарамуччу молчать. — Так… Давай ты успокоишься, — Скарамучча резко выдыхает, пугаясь чужого состояния, в котором Казуху он ни разу ещё не видел. — Я никому не расскажу о твоём маленьком грешке. «Грешке…» — повторяет в своей голове медбрат и, кажется, полностью теряет контроль над собой. Скарамучча не замечает, как его глаза округляются, не замечает, как его со всей силой валят на кровать, вжимая в матрас. Он совсем не замечает, как выражение чужого лица искажает гримаса злобы и ярости. Не замечает ничего, пока не чувствует, как чужие холодные и чуть мокрые руки смыкаются на его шее; пока не ощущает дикую боль на своих запястьях, когда Казуха прижимает их своими коленями; пока пальцы медбрата с силой не давят ему на шею. — Откуда?! Откуда ты?! — кричит Казуха и давит на чужое горло, смотря в испуганные синие глаза, в которых всего за пару секунд успели скопиться слёзы. — Кто, чёрт возьми, тебе рассказал?! — он сам льёт слёзы из-за страха, который руководит им и толкает на то, чтобы он продолжал душить парня. Скарамучча брыкается, пытается скинуть чужое тело с себя, понимая, что медбрат, на удивление, весит не так уж и мало, а силы в его руках хватает, чтобы сжать чужое горло до синяков. Пациент хрипит, открывает рот, желая поймать хоть каплю кислорода, который ему так нещадно перекрывают, и пытается вырвать свои руки из-под чужих ног. Сердце заводится, слёзы текут по щекам, а в глазах стоит самый настоящий страх. Всё произошло настолько быстро, что Скар просто не успел сообразить. Ему страшно. Так страшно, как это было с тем самым ухажёром тётушки. Но парень давно забыл про это чувство, пока Казуха не кинулся на него и не стал душить. Ему удаётся выдернуть одну руку из-под чужой ноги и со всего размаха влепить ладонью по лицу медбрата. Казуха хмурится, стискивает зубы и лишь сильнее давит на чужую шею. Он слышит хрипы со стороны пациента, чувствует, как тот бьёт его ладонью по голове, но совершенно игнорирует, пока Скарамучче не удаётся схватить его всей пятернёй за волосы. Палату пронзает крик боли. Казуха резко выпускает чужую шею из рук и тянется к голове. Скарамучча, видя возможность сбежать, быстро выбирается из-под чужого тела и ползёт к другому краю кровати. «Сейчас… Сейчас… Дверь не закрыта… Господи, пожалуйста… умоляю…» — поток мольб проносится в голове юноши, пока он не падает на пол из-за ослабевших и трясущихся ног. Его голова кружится, он еле соображает и хоть что-то понимает. Но знает одно: ему нужно встать на ноги и бежать. Встать и бежать. Бежать, даже не оглядываясь. Скар делает попытку встать, игнорируя плавающую комнату перед глазами. Его сердце готово остановиться прямо сейчас из-за страха, но Скарамучча продолжает бороться, продолжает искать в себе силы встать и проигнорировать страх во всём трясущемся теле. Он должен спастись. Скарамучча пытается перевернуться на живот, чтобы было удобнее встать, но Казуха, не вовремя очнувшись от боли, быстро подходит к нему и падает на колени, с силой ударяясь ими об пол. Страх берёт верх, Скарамучча даёт волю граду слёз, которые уже застилают ему глаза, падают с висков на чистый пол и высыхают на коже. Казуха совсем потерял контроль. В его голове есть лишь одна мысль: избавиться от пациента ради собственной безопасности. — Пожалуйста… П-пожалуйста… Н-не… Не н-надо, — молвит Скарамучча осипшим и хриплым голосом, пытаясь схватить Казуху за руки и не дать доступа к своей шее. — Прошу… П-п-пожалуйста, — повторяет он и борется с чужими руками в такой дикой панике, которой он ни разу за свою жизнь не знал. — Я и не думал, что в твоём словарном запасе имеется такое слово, — шипит ему Казуха и отмахивается от двух ослабевших рук пациента, больно ударяя по ним ладонями. — Мне придётся… придётся заставить тебя молчать… т-ты должен… молчать, — запинаясь и тяжело дыша, говорит Казуха, рывком вытягивая руки к шее юноши. — Я буду! Буду молчать! — практически кричит, но слова смешиваются с хрипом. — Нет! — Казуха со злостью надавливает руками на чужую шею и приподнимает за неё голову Скара, рывком опуская её обратно и с силой ударяя чужую макушку об пол. — Никто! Слышишь?! Никто не должен узнать, что я его убил! Скарамучча практически не слышит его слов. В его глазах застыл ужас от осознания скорой смерти, которой ему не удалось избежать. — Я не знал, что так произойдёт! Но ты! Ты! Откуда ты вообще узнал, что я убил Син Цю?! — продолжает голосить Казуха, брызжа слюной и вжимая руки в чужую шею, чувствуя, как тело пациента пробирают судороги. Скарамучча практически перестаёт открывать рот, чтобы поймать воздух, его руки ослабевают, он отпускает плечи Казухи и прекращает попытки его оттолкнуть. Руки раскидываются по бокам, сила давления на шее увеличивается, а из горла рвутся лишь хрипы и кашель, которые он еле-еле улавливает уходящим сознанием.