Друзья?

Начало дня не предвещало ничего: обычная утренняя рутина, сокращенный рабочий день, яркое солнце и отличное настроение. В привычный день не входило только слишком доброе и веселое настроение Санзу. Излишняя покорность, милые фразочки и добрые обращения. Подозрения роились в голове, и мне было интересно, как далеко он разрешит зайти с его сегодняшней внезапной добротой и вседозволенностью. Мой вопрос – его положительный ответ и куча сопутствующих смайликов-сердечков. Это точно не похоже на него, но взломать Санзу Харучие не сможет никто, а если и сможет, то поплатится потом за это своей собственной жизнью. И тогда, сидя на работе, я могла думать лишь об одном – что такого спросить, чтобы получить отрицательный ответ? Попросить съездить на другой край Токио за безделушкой и привезти мне? Он это сделает и даже не задумается над отказом. Бросить все дела и приехать ко мне? Тоже, думаю, не прокатит. А потом в голове щелкнуло, и я быстро напечатала вопрос, даже не задумываясь над его ответом: «Сводишь на экскурсию в Бонтен?» За все время нашего общения тема Бонтена и места и рода деятельности Санзу не поднималась, а если я и пыталась узнать хоть что-то, мужчина сразу же сливался – переводил тему или вообще выходил из сети, ссылаясь на резко возникшие дела. Я знала… нет. Была уверена, что Санзу мне откажет. Только на телефон приходит сообщение, имеющее совсем иное содержание: «Окей, после обеда подгоняй к офису. У меня дела, а потом я свободен.» И сейчас, стоя дома перед большим зеркалом в коридоре, я готовлюсь ко встрече с Санзу. Теннисная черная юбка, белая блузка, черные капроновые чулки и туфельки на невысоком каблуке. В голове до сих пор не укладывается то, куда я поеду – как нужно одеться? Официально? По-деловому? Как в дорогой ресторан? Или как обычно на встречу с Санзу? Наверное, стоит выбрать более официальный стиль, и я уже хочу уйти в комнату, как получаю роковое сообщение: «Планы поменялись, я уже приехал. Выходи.» Черт. Пусть Харучие сегодня и добрый, но он искренне ненавидит ждать, и этого явно не переживет. Даже если мужчина и будет делать вид, что все в порядке, настроение будет не то. И по неизвестной мне причине я не хочу злить его. Потому быстро хватаю сумку, вешая ее на плечо, и выбегаю из квартиры. Пальцы подрагивают от желания скорее увидеть мужчину, но потом до меня доходит – мы еще ни разу не виделись после того вечера с пастой. Да и не поднимали эту тему вообще, словно ничего и не было. Только вот я помню все до мельчайших подробностей, и совсем не знаю, как вести себя с Санзу сейчас. Оставить все, как есть? Да, скорее именно так. Сомневаюсь, что мужчина придал этому хоть какое-то значение. А что это значило для меня? Вопрос вынудил меня остановиться прямо перед подъездной дверью, так и не нажав на кнопочку, позволяющую покинуть мрачное и узкое пространство. Действительно, что значил для меня тот ужин? Простой дружеский ужин с пастой карбонара, бутылкой вина… и таблеткой экстази. А еще горячими поцелуями, выбивающими все мысли из головы. Стоп. Нет. Нельзя снова переноситься в тот вечер. Это ничего не значит для Харучие, а значит ничего не значит и для меня. Так будет лучше – мы просто друзья. Иные мысли ни к чему хорошему не приведут, а сделают лишь хуже. И потерять Санзу – последнее, что мне хочется. Натягивая улыбку на лицо, выскакиваю из подъезда и вижу знакомую машину. BMW M8 Competition. Насыщенного голубого цвета – в цвет глаз владельца. Из-за тонированных стекол не видно водителя, только мне оно и не надо – я столько раз ездила в ней, что с закрытыми глазами смогу найти нужную из тысячи предложенных вариантов. И быстро, чтобы не мерзнуть, запрыгиваю на переднее сидение. Первое правило езды с Санзу в одной машине, а особенно, когда мужчина за рулем – пристегивайся. Даже если вам ехать три метра – пристегнись и обезопась свою жизнь. Поэтому я, даже не глядя на Харучие, первым делом пристегиваю ремень безопасности и лишь потом перевожу взгляд на мужчину. Дыхание спирает, и все мысли улетают из головы, стоит увидеть Санзу. Впервые за очень долгое время. Так рядом. Близко. Протяни руку и коснешься. Только вместо этого я впиваюсь пальцами в ремешок сумки и одариваю мужчину лучезарной улыбкой: − Привет. − Привет, − вторит Санзу и быстро касается губами моей щеки, распаляя кожу скорым поцелуем. – Времени у нас, конечно, маловато, но мы все посмотрим. — Хорошо, − киваю с особым энтузиазмом и не скрываю предвкушающей улыбки и горящих глаз. − Тогда поехали? Харучие улыбается уголком губ и заводит машину – слух ласкает приветливое урчание автомобиля, радостно сообщающее о готовности доставить своих гостей к месту назначения. Ехать всего ничего, только Санзу растягивает время – порядочно соблюдает все правила дорожного движения, стоит на светофорах и не спешит. − Ты сегодня удивительно правильный, − резонно подмечаю, оглядываю плавно проплывающие улицы центра. – Даже непривычно… − Держу свое обещание, − Санзу оголяет белый ряд зубов и крутит руль одной рукой, заезжая на парковку перед высоким стеклянным зданием. – Мы на месте, малышка. Дух захватывает от красоты сооружения – всегда так страшно смотреть на высокие постройки, стоя у самого его подножья. В голове мелькает мысль – а вдруг упадет, но потом становится смешно от такой чепухи – они стоят годами, десятилетиями, а, может, даже и веками. И чувство страха пропадает, на свое место пуская другое – понимание того, насколько ты маленькая в этом огромном мире. Над головой возвышаются высотки, ввысь тянутся стройные деревья, в облаках летают тяжеленные самолеты, и ты – венец творения – оказываешься таким крошечным существом по сравнению со всем этим. Дверца машины внезапно открывается, и перед носом мелькает большая ладонь Санзу. Перевожу взгляд с горящих голубых глаз на руку и вкладываю в нее свою – маленькую и аккуратную в такой большой лапище. − Ты здесь работаешь? – киваю на высотку, внимательно рассматривая отражение яркого солнца в стеклянных окнах. − Да, это наш офис, − Санзу переводит руку на мою поясницу, чуть подталкивая ко входу. – Пойдем. В здании первым делом нас встречает приятная тишина – широкий холл пустует, если не считать охраны и стойки ресепшена, за которыми стояли молоденькие девушки. Они перешептывались друг с другом, показывая страницы глянцевого журнала, и тихо посмеивались. − Нам на верхние этажи, − мужчина направляет мое движение рукой, все еще покоящейся на пояснице, и мы плавно проходим к лифтам. Тяжелые железные двери нехотя раскрываются, запуская в себя посетителей, и мы с Санзу прошмыгиваем внутрь, скрываясь в зеркальной коробке. Приятная тишина служит нам спутником – каждый думает о чем-то своем и рассматривает отражение человека рядом. Яркие небесно-голубые глаза блестят хитрыми огоньками, пока скользят по моему образу. Этот взгляд вызывает сильнейшее противоречие – от него хочется скрыться, закутаться в тысячи слоев одежды, но вместе с тем и наслаждаться огнем, который прожигает все слои ткани, пробираясь в самую душу. Но стоит лифту прибыть на нужный этаж и раскрыть свои грузные створки, как Санзу принимает совсем другой вид. Начальник. Хозяин. Господин. Все люди, снующие по офису туда-сюда и шумно переговаривающиеся, замирают, как по команде. Они прекрасно знают, кто появился на пороге их рабочего места, вытягиваясь по стойке смирно и суматошно бегая глазами по нам. − Здесь работают люди, отвечающие за финансы, − спокойно поясняет Санзу и указывает рукой в одну сторону помещения. – Здесь за отели, − он делает шаг, ведя меня за собой и рассказывая об офисе. – Этажом ниже – за бары. Слова Харучие ласково окутывали слух, и его улыбка по-доброму сияла на лице. Для меня она была чем-то родным и уже давно знакомым, но, видимо, не для работающих здесь людей. Кто-то косился на начальника, кидая опасливые взгляды на нас; кто-то не обращал ровно никакого внимания, разгребая завал бумажек на столе или быстро печатая на клавиатуре. Почти на лице каждого здесь читался интерес к появившейся паре на пороге офиса, но все понимали, что за излишним проявлением интереса может последовать. − Классно очень, но представлялось все по-другому, − продолжаю бегать глазами по пространству и персоналу, стараясь запомнить, как можно больше. – Тут словно другая жизнь. Санзу ничего не отвечает – лишь улыбается и позволяет мне насладиться красотами офиса, отдельно текущей жизнью со своими ритмами и проблемами. Работники, поняв, что ничего особо интересного не последует, занялись своими делами, почти игнорируя нахождение начальника в стенах офиса. Каждый сидел на своем рабочем месте, перешептывался с коллегами о работе, и в голове созрел вопрос: − А где твой кабинет? − Киса, до моего кабинета еще далеко, − мягко тянет Харучие и указывает на лифт. – Пойдем. − А куда сейчас? На моем лице сияет интерес и восхищение, которое я даже и не пытаюсь скрыть. Уходить из этого нового мирка совсем не хочется – все здесь светлое, красивое и ясное – притягивает и радует глаз чистотой. Только желание узнать − что же там дальше, загорается еще сильнее, и от нетерпения и ожидания руки начинают жить своей жизнью, потираясь друг о друга. В меру быстро верчу головой по сторонам и облизываю губы, стараясь запомнить напоследок все до мельчайших подробностей – лица людей, их медлительные и резвые действия, интерьер и атмосферу – а потом натыкаюсь взглядом на Санзу. − То, куда простым смертным вход запрещен, − его улыбка вторит моей и становится шире и игривее. Мужчина заходит в лифт и, не глядя, нажимает на кнопочку следующего этажа, а потом прикладывает палец для считывая отпечатка. Створки лифта закрываются веселее, и мы стремительно поднимаемся выше на несколько этажей. Взгляд Санзу неотрывно следит за моим лицом, и в голове мелькают различные варианты, почему, но все мысли испаряются, стоит дверцам открыться. Свет, горящий в лифте, меркнет от темноты, нападающей из длинного коридора. Мы словно переместились за пределы этого здания и даже мира, оказываясь совсем в другом месте. − Давай пройдемся по этому этажу, − вкрадчиво шепчет Санзу, подталкивая в коридор. – Здесь находится все, что касается преступной стороны Бонтен. Мороз ползет по коже от осознания, куда я попала, но интерес не угасает ни на капельку − мне хочется узнать все. Понимаю, что могу поплатиться за любопытство, но все равно делаю шаг из лифта, цепляясь пальцами в ремешок сумки. Руки чуть подрагивают от волнения и легкого страха. Темный коридор, ведущий словно в саму Преисподнюю, кажется бесконечным. Тяжелые дубовые двери по обе стороны, расположенные ровно друг напротив друга, плотно закрыты, но некоторые позволяют мимолетом заглянуть в кабинет и увидеть его владельца и внутреннее убранство. Деньги. Вот что первым приходит в голову, когда взгляд скользит по дорогим костюмам, сшитые на заказ, и шикарному интерьеру, где один стул стоит почти как вся моя квартира. Мрачный мир. Темная сторона Бонтен – ее настоящая сторона, которую позволено увидеть не каждому и остаться после этого в живых. − Неужели я не вхожу в мир простых смертных? Голос чуть подрагивал, и я не понимала − от волнения или легкого страха. Весь мир сузился до этого коридора и живущих в этих стенах людях, их жизни − опасной и сложной. − Ну, ты моя подруга, а не простая смертная, − мужчина оглядывается на меня и продолжает вести по коридору. Он открывает одну из дверей, и передо мной предстает широкий зал, наполненный лишь стульями, повернутыми в одну сторону – к одинокому столу и стулу за ним. Ничего примечательного — даже шкафов нет, где могут лежать какие-нибудь папки или документы. Ровным счетом ни-чего-го, если не обращать внимания на груду стульев и небольшой стол. В голове всплыл образ Манджиро Сано – главаря самой преступной и опасной группировки в Токио, если не во всей Японии. К счастью, мне ни разу не удалось встретиться с ним лицом к лицу – его внешний вид создан лишь обрывочными рассказами Санзу, которых хватило для ускорения сердцебиения от парализующего страха. − Это зал, где проводятся собрания, − голос Харучие вернул в реальность, и я чуть вздрогнула от неожиданности. − Как-то мрачновато у Вас здесь, − нервно улыбаюсь и оглядываюсь на мужчину. − У вас здесь у каждого свое специальное место? Или вы садитесь, как хотите? − У каждого свое место в зависимости от положения в банде, − поясняет Санзу, тоже бегая глазами по тусклому помещению. Повезло людям, сидящим как можно дальше от Сано и ближе к выходу. Хотя что-то мне подсказывает, что даже это не сможет спасти их от него. По одним лишь рассказам можно с легкостью сказать, что от Манджиро Сано не уйти никому и никогда. − И мы сюда не развлекаться приходим, − вдруг чеканит Харучие и выводит меня из кабинета. – Пойдем, дальше еще много всего. Он закрывает дверь и подходит к соседней. В отличие от предыдущей эта открывается по отпечатку, да и выглядит еще темнее, чем все остальные. − Это тоже зал для собраний, но уже самой верхушки Бонтен, − поясняет Санзу и, открыв дверь, позволяет заглянуть внутрь. Небольшой кабинет с шикарным интерьером. На темных стенах висят разнообразные картины, вдоль дальней стены расположился длинный бар, пестрящий разнообразным алкоголем. Очень дорогим, как подсказывает внутренний голос. В центре комнаты стоит круглый стол, а вокруг него аккуратно задвинуты семь стульев. По одному для каждого из руководителей преступной группировки. − Вы, то есть верхушка, собираетесь только здесь? Или еще и в том кабинете? − В том кабинете тоже – подчиненным без нас нельзя, − Санзу снова улыбнулся и кивнул на выход. – На этом этаже все, поехали выше. − Твой кабинет разве не здесь? Вышла и, дождавшись пока мужчина закроет кабинет, направилась к выходу, только далеко не ушла – на талию легла широкая ладонь, прижимая к сильному телу и даря спокойствие. Кидаю взгляд через плечо вдаль коридора − чернота и темнота этого места завораживает. Только вот тело инстинктивно прижимается ближе к Санзу, чувствую защиту и опору. Все-таки не стоит забывать, где нахожусь, и что может последовать за излишнюю неосторожность. Вообще, сомневаюсь, что здесь бывают посторонние люди, даже друзья верхушки. − Кабинеты верхушки выше на этаж… пойдем. Мужчину не убирал руку с талии, пока вел обратно к лифту, пока нас поднимало на следующий этаж, и даже когда оказались в очередном новом мире. − Этот этаж считается на подобие VIP? – оголила белые зубки в улыбке, рассматривая новый этаж, который на первый взгляд не отличался от предыдущего. Но это только если верить глазам. Единственным зрительным отличием было количество кабинетов – намного меньше – лишь восемь дверей, прячущих за своими тяжелыми дверьми кабинеты самых опасных людей Токио. Верхушка Бонтен. Коконой Хаджине. Ран Хайтани. Риндо Хайтани. Хитто Какуче. Канджи Мочизуки. − Ага, VIP, − посмеивается Санзу, а потом машет в правую сторону коридора. – Там, например, находится кабинет Манджиро. Вдали виднелась черная дверь, скрывающая за собой главу Бонтен. Из длинного темного коридора, ведущего к ней, веяло могильным холодом. Казалось, до несчастной двери и не дойдешь – обязательно упрешься лбом в невидимый барьер, спасающий душу от самого Дьявола. Рука Харучие, надежно лежащая на талии, повела в противоположную сторону от страшного коридора, и наткнулась глазами на стойку ресепшена. С милой на вид секретаршей, приветливо улыбнувшейся на появление начальника. Большие глазки, пухленькие губки и длинные ресницы. Взгляд медленно скользил ниже: блузка с глубоким вырезом декольте, короткая юбка и высокие шпильки. В душе стрельнуло противное чувство. Ревность? Смешно! Но на сердце неприятно заскребли кошки, выпуская острые коготки в душу и больно царапая такое нежное составляющее меня. Не в силах противиться я отвернулась, чтобы изучить пустые темные стены, словно они являются великим произведением искусства. Пусть так — лишь бы не смотреть на взгляд, которым девушка разглядывает Санзу, не обращая внимания даже на меня. Словно одна из многих. Очередная. Из груди вырвался грустный смешок, но я продолжала упорно рассматривать интерьер, которого и не было-то вовсе. − Ева, сделай нам по кофе, − раздался над ухом голос Санзу, и со стороны ресепшена начали доноситься звуки возни. – Ты насмотрелась? – тихо, почти в самое ухо с последующими пробегающими по телу мурашками. – Можем заходить в мой кабинет? − Ага, − рассеянно кивнула, продолжая рассматривать стену. Со стороны ресепшена донеслись легкие нотки любимого напитка, и тяжесть опустилась на живот, словно я проглотила груду кирпичей. Только рука, все еще лежащая на моей талии, постепенно успокаивала и замедляла бешенное биение сердца. Санзу убирает руку с талии и подходит к кабинету, открывая его и пропуская меня вперед: − Вот и мой кабинет. − Спасибо, − шепчу под нос и переступаю порог кабинета. Дух сразу же захватывает от красоты и утонченности увиденного пространства. Теплые, коричневые, землистые оттенки никак не мелькали в моей голове, когда я представляла кабинет мужчины – только темные, мрачные или хаотичные и эксцентричные. Но никак не то, что предстало моему взору. Черт возьми, здесь даже какое-то растение есть! Оно не казалась лишним или чужеродным — скорее подходящим. Без него кабинет не смотрелся бы таким, какой он есть сейчас – живым и настоящим. В глянцевом ламинате отражалось освещение, и было непривычно стоять на таком полу — почти как на стекле. Только я пересиливаю себя и делаю шаг, обнимая себя руками. Без руки Санзу холодно и неуютно... даже в таком прекрасном кабинете. − У тебя здесь… красиво очень, − замечаю, не переставая осматриваться. − Да, денег мы не пожалели, − усмехается мужчина и кивает на диван. – Присаживайся, не стой. Сейчас принесут кофе. И словно по волшебству в кабинет входит девушка с подносом, где компактно расположились две чашки и коробочка с пирожными. От принесенной еды доносились вкусные и манящие ароматы. Живот тихо, но настойчиво буркнул, и я провела по нему рукой, мысленно успокаивая повышенную требовательность. − Спасибо, Ева, − Харучие улыбнулся девушке, и та ответила ему тем же. Ева оставила "заказ" на кофейном столике перед большим кожаным диваном и, элегантно развернувшись, пошла к выходу. С ее идеального лица не сходила торжествующая улыбка, а взгляд держался лишь на Санзу. Говорящий взгляд. И ей даже язык не нужен, чтобы сказать все, что было в красиво уложенной голове. Быстро стрельнула глазами на растение, разделяя с ним щемящее чувство на сердце. Ему, наверное, хорошо – стоит и радуется каждому дню, не зная тяжести людской жизни. Дверь кабинета хлопнула, унося с собой аромат дорогих духов девушки, и лишь тогда я позволила себе пройти к дивану, осторожно опускаясь на самый его край. Подо мной затрещала кожаная обивка, встречая нового гостя. Молча сложила руки на коленях и перевела взгляд с растения на хозяина кабинета. − Экскурсия закончена, ты довольна? – Санзу довольно улыбнулся закрытой двери и стрельнул загоревшимися глазами на меня. Мужчина с ленцой подходит к дивану и плюхается рядом со мной, хищно скалясь. В глазах пляшут черти, и от такого Санзу становится легко. Это просто он. Харучие тянется к кофе и делает один большой глоток, игнорируя жгучий кипяток, а потом закидывает одно маленькое пирожное в рот. И даже сейчас, черт возьми, Санзу является воплощением элегантности и красоты – делает все осторожно, но резко, возрождая в мозгу противоречивые мысли. Оставшись с ним наедине, я ощущаю возвращающуюся уверенность… но и не только ее. Всегда, стоит нам оказаться лишь вдвоем, мозг решает отключиться, полностью вверяя бразды правления чувствах, охватывающим меня всю – бескрайний интерес, желание… похоть. − Да, мне понравилось, − под вопросительно поднятую бровь отвечаю на вышеозвученный вопрос. − У вас красивый офис… и достаточно необычный. Живот снова тихо заурчал, напоминая о себе, и я протянула руку к чашке с ароматным кофе. Ощутила плещущуюся радость желудка, который, наконец, получит еду, но замерла с чашкой у рта, так и не сделав глоток. Губы растянулись в улыбке, и я перевела смеющийся взгляд на мужчину: − Мне сегодня тоже стоит ждать сюрприза в напитке или еде? − Ну, это у Евы надо спросить, − бархатно смеется Санзу. – Она же готовила. − Ну, да, − буркнула и, прежде чем глотнуть, принюхалась. Это просто кофе. Боже, почему я веду себя, как параноик... Горячий напиток сладостно обжег глотку, и я довольно прикрыла глаза, наслаждаясь ароматом… и далеко не кофейным. Все в этом кабинете пропиталось ароматом Санзу – даже чашка, которая чуть подрагивает в моих руках, и та источает его запах. Сладковатый. Немного табачный. Мужской. Такой, от которого кружится голова. − Я думаю, мне полагается награда, − как из-под воды доносится голос Харучие, и я открываю глаза, сталкиваясь с блестящими голубыми. Его губы дрогнули в улыбке, и шрамы вторили им, меняя форму от движений. Отставила чашку на столик, не скрывая широкой улыбки, вторящей мужской. Мой взгляд скользил по белоснежной рубашке, привычному костюму и ярким розовым волосам. − За что, позвольте узнать? Конечно, я знаю, за что. Но желание поиграть на нервах мужчины одерживает победу во мне с гордо поднятой головой, и я строю невинное личико и хлопаю длинными ресничками. − Ну как это? За чудесную экскурсию, − поясняет Санзу и чуть склоняет голову набок, бегая искрящимися глазами по мне. − Чудесную? − отвела взгляд в сторону, снова наталкиваясь на растение и скрывая улыбку. −Уверен в этом? − Мне кажется, ты маленькая, − Санзу поставил чашку на кофейный столик, − неблагодарная, − легкое движение, и он сидит почти вплотную ко мне, − девчонка… Близость мужчины опьянила мгновенно, и я лениво моргнула, пытаясь скинуть наваждение. В легких засвербело от яркого аромата Харучие вперемешку с кофейным, и голова пошла кругом. Только я знаю, что с Санзу нельзя расслабляться и позволять себя одурять. − Куда же делась твоя сегодняшняя правильность? − растягивая слова нараспев, чуть отклонилась назад, уходя из-под дурманящего влияния мужчины. − А что неправильного я делаю? Харучие теряется и приподнимает бровь, с недоумением смотря на меня. Это выражение лица стоит запомнить навсегда — что-то подсказывает, что случается такое редко, если вообще случается. − Разве я неблагодарная? – спрашиваю в ответ, и склоняю голову набок. Пальцы подрагивают от желания коснуться мужчины, но я упорно продолжаю играться, даже мучая себя. − Хорошо, что ты хочешь в награду? Санзу чуть наклоняется ко мне, смотрит внимательно, игриво и прямо в душу. Он шепчет тихо, вкрадчиво, настойчиво пробираясь в мой мозг бархатным голосом: − Сама реши, что я заслужил. Хитрый ход. Умный. Коварный. И очень действующий, потому что я посылаю к чертям всю свою хваленную стойкость и быстро подаюсь вперед. Ладошка упирается в бедро мужчины, и губы замирают в нескольких сантиметрах от его – мягких, манящих и нежно-персиковых. Его густые длинные ресницы чуть подрагивали, пока морозные глаза смотрели на расстояние между нашими губами в ожидании. Горячее дыхание смешалось в один поток, и по телу пробежали мурашки от предвкушения. Пальцы сильнее впились в ткань брюк, и я, закрыв глаза, подалась вперед, невесомо касаясь губами чужих — мягких и сладких от пирожного. Сердце со стуком отбивало ритм в ушах, и кровь с болью пробегала по сосудам, мучая меня. Страх мгновенно сковал тело – вдруг он совсем не это имел в виду. Резво подалась назад, широко распахивая глаза и наблюдая за реакцией мужчины, которая последовала мгновенно. Санзу сразу же уложил свою большую ладонь на мое щеку и притянул для поцелуя – далеко не невинного. Чужой язык по-хозяйски и без спроса ворвался в мой рот, командуя там и сбивая с неторопливого ритма. Хару забирает доминирующую позицию в свои цепки лапы и углубляет поцелуй еще больше, подаваясь ближе. Голова кружится от свалившихся ощущений, ведь это мой первый с ним поцелуй, который происходит по трезвости. Настоящий. И такой яркий. В тысячи… миллионы раз лучше, чем в тот раз. Я резво подаюсь ему навстречу, свободной рукой забегая под водопад из розовых волос и укладывая ее на затылок. Тело подрагивает от нахлынувшего желания, а мозг медленно, но верно отдает бразды правления горящим чувствам. Не думая, чуть натягиваю мягкие волосы на затылке и подаюсь ближе, скользя рукой по дорогой ткани брюк, которую мужчина перехватывает и ведет выше – на натянутую область одежды, выбивая из реальности. Сердце начинает работать еще быстрее, когда слух ласкает глухой и короткий стон – Санзу сам сжимает мою ладонь и прижимает ей возбужденный орган. − Больше не могу сдерживаться, − он отстраняется и мурчит мне в самое ухо. Влажные и припухшие губы переходят на шею, истязая ее поцелуями и легкими укусами, после которых наверняка останутся багровые следы. Хару мучит своими умелыми ласками и возбуждает еще сильнее. Но нельзя. Мы находимся в кабинете в его офисе. Бонтен. И это понимание отрезвляет как нельзя лучше. − Хару, − сбивчиво шепчу, упираясь рукой в сильное плечо мужчины, но бесполезно – разница в силе очевидна. − Стой. Санзу не отрывается от меня – целует шею еще активнее, щекочет горячим дыханием чувствительную кожу и укладывает на кожаный диван, немного придавливая сверху. Лишая возможности сбежать. Или улизнуть. Только я этого и не хочу. − Почему мы должны, − почти не отрываясь от шеи проговаривает мужчина низким, бархатным голосом, − должны остановиться, котенок? Его руки скользят по моему телу, чуть сжимая пальцами талию и задерживаясь на ней широкими ладонями. Язык проходит снизу вверх по шее – почти от самых ключиц к нижней челюсти – а острые зубки прикусывают кожицу, пуская легкий тремор по всему телу. − Потому что мы в твоем кабинете, − голос дрожит, и я закрываю глаза, крепко удерживаясь за сильные плечи. − И снаружи могут быть люди... или войти сюда… Но противоречу сама себе и обнимаю мужчину за шею, притягивая к себе ближе. Если он сейчас остановится или уйдет, я этого просто не переживу – трагически погибну прямо на этом диване без его умелых ласк, губ и языка. И случается самое страшное − он отстраняется и молча встает. Ни говоря ни слова, мужчина отходит к двери, и за это время я успела тысячу раз пожалеть о своих словах. Какая, к черту, разница, если нас кто-то увидит?! Только сказанного не воротишь. Санзу тянется к ручке двери, и я уже хочу позвать его назад, но мужчина всего лишь поворачивает ключ, запирая дверь изнутри. И срывает с меня клапан, сдерживающий желание. Он осторожно разворачивается, скользит по мне взглядом, и я совсем не ощущаю на себе одежды − словно Харучие сканирует меня рентгеновскими лучами, протираясь не то что под тряпки − под кожу. Прямо в мысли. И читает их, стягивая с себя жилетку и рубашку. Мужчина всего лишь разделся, а я потеряла себя, не в силах оторвать взгляда от атлетически сложенного тела. Сильные плечи, литая грудная клетка и ярко выраженные мышцы пресса. Весь его вид действует на меня, как лампочка на собачку Павлова. Хочется его всего. Прямо сейчас. И Санзу снова исполняет мое желание, нависая сверху и обрушая яростную атаку на мои губы. Костлявые пальцы скользят по чулкам вверх, забираются под юбку и оглаживают кожу, и все внутри меня кричит. Хочу. Хочу. Хочу. − Хочу, − шепчу сквозь поцелуй и впиваюсь пальцами в сильные плечи, перехожу губами на тонкую шею и прикусываю бледную кожу. Лишь после содеянного в голове мелькает мысль, и я испуганно отстраняюсь, тяжело дыша и смотря в покрытые пеленой глаза. − Мне можно..? − Можно, принцесса, − тяжело дыша, соглашается Санзу и одним ловким движением поднимает меня, усаживая себе на колени. Все тело горит от его рук, торопливо высвобождающих блузку из юбки. Они не дрожат, как мои – запутанные в розовом водопаде волос. Тонкие костлявые пальцы ловко и послушно выполняют приказы своего хозяина: расстегивают пуговицы блузки, стягивают лишнюю одежду и замечательно справляются с застежкой бюстгалтера. Санзу отрывисто выдыхает, когда я сильно кусаю его за уже покрасневшую шею и провожу языком по месту укуса, снимая приятную боль с измученного места. Хару в долгу не остается – он тянет руки к груди, накрывает каждую половинку рукой и мнет их. Только сладкая нега быстро дурманит разум, и я не рассчитываю силу очередного укуса, за что плачусь сполна – мужчина сильнее сжимает грудь и пропускает соски между пальцами. И от этих действий по телу пробегает крупная дрожь, а с губ срывается чуть болезненный стон: − Ай, − руки непроизвольно стягивают волосы на затылке Санзу, и я зажмуриваю глаза. – Слишком чувствительна, Хару. Мужчина ослабляет хватку и хищно скалится, скользя потемневшим взглядом по моему полуобнаженному телу. Его глаза сияют, как звезды на ясном небосводе, а расширенные зрачки напоминают две черные дыры, затягивающие меня в свой омут. Только я и не сопротивляюсь – лишь подаюсь ближе и сама прыгаю в неизведанное пространство. Руки перекочевывают с волос на плечи, оббегают рельеф мышц, задевают дрожащий живот и поддевают ремень, быстро расстегивая его. Его дыхание учащается и трепещет, когда мои пальцы задевают эрогенные точки, только мужчина скрывает это – задерживает его, а потом с протяжным рычанием все так же рвано выдыхает. На автомате расстегиваю пуговицу, и лишь тогда в голове щелкает. Мои глаза распахиваются, и я ищу одобрения в красивых чертах лица, которое сразу же получаю – Хару кивает и откидывает голову на спинку дивана. Он ждет мгновение, а потом чуть подается вперед, отчего его член даже сквозь слой одежды упирается в меня. Наконец, измученная и истомленная умелыми ласками грудь уходит на покой – мужчина отпускает ее и переводит руки на талию, чтобы спуститься к бедрам. Тонкие пальцы впиваются в кожу через юбку, сжимают округлые формы и оглаживают их. Резче, чем обычно. Торопливо. Жадно. И я тоже перенимаю эту спешку – быстро расстегиваю ширинку, но сразу же замираю, не в силах продолжить такое простое действие. − Ты хочешь, чтобы я..? − слова застряли в глотке, и я тут же захлопнула рот. Черт. Глаза стыдливо опустились вниз, оббегая подтянутое, сильное тело, и руки снова вернулись к брюкам уже медленнее и неувереннее приспуская плотную ткань. В ушах слышно только биение собственного сердца и наше с Санзу тяжелое дыхание, когда пальцы забираются под резинку боксеров, но Хару спасает, приподнимая мой подбородок и вынуждая посмотреть в его глаза: − Просто сядь на него сверху... Его рука спускается с лица к талии и обвивает ее, чуть приподнимая меня, а я лишь быстро киваю и облизываю сухие губы. От частого дыхания начинает кружиться голова, но рука, крепко удерживающая талию, дарит спокойствие и надежную опору. Я не спускаю глаз с темно-голубых − почти морских − пока Хару подготавливает себя к нашему первому разу. Как только его рука скользит под юбку, касается внутренней стороны бедра, а потом — влажных складочек, из груди вырывается стон. Подаюсь чуть ближе и закусываю губу, дрожа всем телом. — Мог не проверять, — нервно улыбаюсь и настраиваюсь к проникновению, полностью расслабляя бедра. Мужчина демонстративно, не отводя от меня своих пылающих глаз, подносит свои пальцы – блестящие от моей смазки – ко рту и облизывает. Он скользит языком вверх-вниз, не прерывая зрительного контакта, и рычит – утробно, низко, удовлетворенно. Облизанная рука резво поднимает юбку, оставляя ее болтаться в непонятном состоянии, а вторая, покоящаяся на талии, надавливает вниз, опуская на возбужденный орган и вырывая из груди протяжный стон. Чувство наполненности захватило с головой, и я замерла, опустившись до самого конца. Глубокие потемневшие глаза смотрели прямо в мои, прожигали насквозь, и возбуждали еще сильнее. Только мне нужно было время, привыкая к размерам мужчины. Лишь спустя несколько секунд ожидания под аккомпанемент из тяжелых вздохов, я смогла приподняться и снова опуститься, не спуская взгляда с Хару, задерживающегося дыхание при каждом глубоком проникновении. Он выдыхает протяжно, медленно, а потом подается вперед и целует в уголок губ. Невесомо. Нежно. И от этого голова начинает кружиться еще сильнее. Сильные руки лежат на талии, выжигая на коже яркое пятно-клеймо, которое навсегда останется напоминанием о случившемся. Санзу помогает двигаться и подстраивается под мой ритм, который стремительно возрастает. Наполняющие комнату звуки лишь подстегивают и разогревают, а влажные мягкие губы, спустившиеся на шее, вырывают изо рта очередной стон. И я не остаюсь в долгу, зарываясь пальцами в мягкие волосы и сжимая пряди при очередном резком скачке. Мое тело прижимается к его настолько близко, насколько это вообще возможно – а, может, даже и нет – и я протяжно мычу ему на ухо, ощущая мурашки на бледной, покрытой местами шрамами коже. Его губы усердно исследуют мою шею, но этого недостаточно. Думаю, им там не самое место, и, отпрянув, целую Санзу в губы, проникая языком в чужой рот. Все ощущения обострены до предела, и зреющее тепло внизу живота становится все ярче и ярче. − Ха-ру… я… уже… сейчас… − Давай, − Санзу сжимает пальцы на талии и держит меня на весу, останавливая движения. Его губы пробегают по скуле, замирают у уха, и мужчина хрипло заканчивает. − Будь хорошей девочкой и кончи для меня. Харучие удерживает меня, и я не понимаю, как смогу получить разрядку, если ничего не происходит. Но потом Санзу молчаливо поясняет – начинает двигаться сам, быстрыми и резкими толчками приближая наслаждение. Проникновение стало интенсивнее, глубже, резче − так, что в глазах плывет от удовольствия. Цепляюсь пальцами за сильные плечи мужчины, впиваясь ногтями в бледную кожу, и не скрываю частых и громких стонов, которые разносятся на весь кабинет… или даже за его пределы. Только это сейчас совсем не имело значения – ни для меня, ни для него. Весь жар скапливается внизу живота, и спустя несколько движений, оргазм накрывает меня волной. Не видя и не слыша ничего, утыкаюсь головой в каменное плечо, пытаясь прийти в себя от переизбытка чувств и ощущений. В ушах стучит кровь, а в голове настолько пусто, что я не замечаю, что движения мужчины останавливаются. − Ты как, принцесса? – хрипло зовет Санзу и целует в мое плечо. − Я умерла, − тихо смеюсь в ответ, все еще тяжело дыша. Рецепторы обострены до предела, я ощущаю все, в том числе член, который до сих пор находится во мне. Напрягая память, которая в последнее время активно подводит меня, понимаю, что Санзу еще не получил разрядки, замирая во мне. −Почему ты остановился? Что-то не так? Шрамированные губы растягиваются в улыбке, и Хару круговыми движениями начинает поглаживать спину, изредка задевая костлявыми пальцами волосы. Он поддевал пряди и осторожно наматывал их, а потом распускал. Лишь через несколько секунд тишины Санзу отвечает на мой вопрос: − Даю тебе перевести дух. На кабинет опустились умиротворение и тишина, нарушаемые лишь нашим частым дыханием, постепенно приходящим в норму. В голове гулял ветер, приятно расслабляя и вгоняя в негу после накатившего наслаждения, а ощущение наполненности, не покидающее меня до сих пор, мягко пульсирует и продолжает доставлять удовольствие. Только все это спокойствие быстро нарушается резким движением Санзу, выходящим из меня. Неожиданно возникшая пустота бьет по рецепторам и выводит из состояния равновесия. Мужчина резво поднимает меня и меняет положение, вынуждая упереться руками в спинку дивана. − Хару, что..? Договорить фразу до конца не дал его член, вновь вошедший в меня на всю длину, но уже с новой силой и сумасшедшей скоростью, вырывая из груди громкие вскрики. Горячие руки расположились на моих бедрах, удерживая на месте и не позволяя уйти из-под размашистых и жестких толчков. Все тело было чувствительным, только отойдя от одного оргазма, и потому все грубые движения мужчины ощущались очень ярко. Болезненно. И безумно приятно. Так, что голова снова начала медленно кружиться, и я зажмурила глаза, сосредотачиваясь на ощущениях и тяжело дыша. Только и это стало затруднительным – совместно с глубокими проникновениями большая ладонь поползла с бедер вверх по телу и сомкнулась на моей шее, перекрывая кислород и прерывая крики-стоны. Мгновение, и пальцы разжались, вновь впуская воздух в легкие. Мужчина выпрямляется и тянет меня за собой, прижимаясь грудью к спине и не прекращая размашистых и безумных движений. Вторая рука нагло скользит на талию, крепко сжимает ее, наверняка оставляя синяки, а потом вновь опускается на бедра. Только на этом ее мучительное путешествие не заканчивается, и спустя один глубокий толчок тонкие пальцы опускаются на самую чувствительную точку и начинают интенсивно массировать ее. Резвые круговые движения отвлекают от мучительно-приятной боли от резких и особо глубоких проникновения, и сил терпеть уже нет – я сама ловлю ритм, подстраиваюсь под мужчину и крепко зажмуриваю глаза от переизбытка ощущений. Все чувства пробирают нутро насквозь, блуждают по всему телу и скапливаются то там, то здесь, посылая болезненные пульсации в мозг. Отвлечься от этого помогут мягкие губы, покрасневшие от частых поцелуев и укусов, и потому откидываю голову на мужское плечо, ловя губами чужие. Желанный поцелуй, который я сразу же получаю, забирает последние капли кислорода, но никаких жалоб. Только еще больше желания и наслаждения. Я отстраняюсь, жадно хватаю ртом воздух, а Санзу входит еще яростнее, рычит мне на ухо и тяжело дышит. Говорить нет возможности, но, все равно пересилив себя, растягиваю губы в улыбке и сбивчиво шепчу: − Ты… любишь… по-жесткому? − Я просто уже озверел от возбуждения, − с дикой ухмылкой рычит он в ответ, ни на секунду не сбавляя темпа. От хриплого низкого голоса тело дрогнуло, а комната начала медленно плыть. Ощущение вновь приближающейся разрядки становится все сильнее и сильнее – ноги ослабли, отказываясь удерживать меня, а приятная и долгожданная тяжесть, опускающаяся на низ живота, возрастает. Она дает знать, что через пару движений я снова улечу в прострацию от сильного оргазма, но тут раздается звонкий звук шлепка и последующий громкий крик. Боль от удара по ягодице отрезвляет и оттягивает приближающуюся разрядку, но быстрые и грубые движения не сбавляют своего темпа ни на секунду. Санзу напоминает дикого, оголодавшего зверя, который, наконец, смог догнать желанную добычу, и мужчина упивается проделанной работой. Чувствую, как на коже горит отпечаток большой руки Хару, и понимаю, что хочу еще. И потому прогибаюсь в спине, снова упираясь руками в спинку дивана, чтобы не упасть, и подставляю горящие ягодицы мужчине. В голове всплывают остаточные обрывки шуток про наказание шлепками за ужасное поведение, и я не сдерживаю сладкой улыбки, растягивая слова: − Это и есть то наказание? Мой громкий смех заглушается очередным вскриком от удара, и я до крови прикусываю губу и закрываю глаза, чувствуя, что уже совсем скоро снова подойду к финалу. − Да, принцесса, ты же хотела чтобы тебя отшлепали, − Хару прижимается настолько близко, на сколько это возможно, двигаясь глубоко и задевая все заветные точки. – Жаль, видео снять не успели. − Ты бы хотел, чтобы меня видел кто-то еще с этим видео? − мой смех вперемешку со стонами наполняет комнату, но потом резко прерывается, стоит мужчине резко войти очень глубоко − так, как еще не было никогда. − Нет, малышка, его смотреть буду только я, − Санзу скалится и рычит, сжимая сильными пальцами покрасневшие бедра, а потом, не останавливая движений, выдыхает. − Я хочу закончить глубоко в тебе, можно? − Ни в чем себе не отказывай. Волна дрожи накатывает на меня, и я сама насаживаюсь еще ближе, прижимаясь спиной к литой груди и закрываю глаза, вновь ощущая жар, начинающий разливаться по телу. Санзу делает еще несколько грубых толчков и с протяжным стоном заканчивает одновременно со мной. Полное ощущение наполненности стремительно приводит в себя после второго сильного оргазма, и я сосредотачиваюсь на этом новом для меня чувстве. Необычном. Очень приятом. Все тело настолько ослабло, что я бы повалилась на диван или скатилась на пол, если бы не сильные руки, продолжающие крепко удерживать меня за талию. Мужчина дает время прийти в себя и восстановить дыхание, покрывая кожу плеч и шеи короткими поцелуями, тем самым запуская новый строй мурашек по всему телу. Накатившая нежность расслабляет еще больше, и Санзу подгадывает момент, утягивая за собой на диван, но все еще не выходя из меня. Его нос зарывается в мои волосы, и горячее дыхание обжигает чувствительную кожу загривка. От его близости становится легко. Свободно. И так правильно, что глаза в усталости сами решили прикрыться. Сердечный ритм постепенно приходит в норму, и дыхание выравнивается после внезапно возникшего кросса. Умиротворение и благодать, которые заканчиваются, стоит Хару с привычной усмешкой растянуть слова: − Нас, кстати, слышал весь офис. Черт возьми. − Боже, − закрываю лицо руками, пряча вмиг краснеющие щеки, и обреченно стону. − Я не выйду отсюда никогда, знай это. Над ухом раздается бархатный смех, учащающий мое сердцебиение, а потом Санзу устраивается на диване еще удобнее и утыкается носом уже в мою шею. − Я всех выгоню с коридора, чтобы мы могли выйти, но сначала просто полежим вот так еще немного. Его слова приносят успокоение. И детскую радость. Душу греет, что Санзу останется сейчас со мной. Ощущать мужчину рядом было так правильно и приятно − лежать близко-близко друг к другу, ощущать чужое биение сердца всем телом и слышать размеренное дыхание. Спокойствие и нега одолевают затуманенным сознанием. А потом случается это. Сквозь пелену наслаждения активно прокрадывается вопрос, не дающий покоя уже не один день. Задать его страшно − так сильно, что горло сводит в спазме, но неопределенность, затаскивающая в свой коварный плен, уже невыносима. − Хару? − тихо зову, думая, что мужчина уже мог задремать или уйти в свои мысли. − Да, принцесса? – вопросительно отзывается Санзу и проводит носом вверх-вниз по шее. − А… ты не подумай неправильно, − щебечу в ответ. − Это просто вопрос, и я бы не хотела, чтобы… точнее… Слова путались не только на языке, но и в голове − мысли скачут одна за другой, обгоняют друг друга и снова отстают, запутывая еще больше. Только вопрос, повисший в воздухе, давит невыносимо сильно, пригвождая к дивану намертво и опуская тяжелые каменные плиты сверху. И потому я все же тихо спрашиваю: − Что теперь с нами? − и поспешно добавляю. − В плане я ни к чему не принуждаю, не заставляю или еще что-то… просто… хотя знаешь… − закусываю губу и отворачиваюсь, утыкаясь носом в кожаную обивку дивана. − Забудь. Над ухом слышится тяжелый вздох, и Санзу приподнимается, опираясь на локти. В кабинете виснет гнетущее молчание, и я уже заранее знаю, что мужчина ответит. − Принцесса, ты же знаешь, кто я… Черт. − Да-да, все в порядке, прости. Быстро поворачиваюсь к мужчине с улыбкой на лице, а потом отстраняюсь и встаю, поправляя юбку. Пустота резко ударяет в голову, и я чуть жду в попытке унять головокружение. − Говорю же, забудь об этом. Делаю шаг от дивана, но крепкая рука берет мою, несильно сжимая. Я не хочу оборачиваться. Знаю, что это плохая идея, но все равно делаю это, утыкаясь взглядом на обольстительную улыбку и глаза, смотрящие прямо в душу. В этом весь Санзу Харучие. − Я надеюсь, это не отразится на нашей дружбе, и у меня еще будет возможность заехать к тебе на пасту? Сердце с болью режет, но я улыбаюсь. Через силу и желание сбежать, уйти или спрятаться. Не могу его видеть, но и не смотреть на любимого человека тоже не могу. − Да, на дружбе это не отразится, − улыбка чуть дрожит, и я осторожно высвобождаю руку, хватаясь за блузку. − И паста звучит здорово, но только без вина. Дура. Вместо всех этих слов я должна влепить ему пощечину, нарушая тишину хлестким ударом. Должна послать его к черту и навсегда вычеркнуть из своей жизни, только не могу. Я не смогу расстаться с ним навсегда, не смогу потерять его или забыть. И лучше терпеть щемящее чувство на сердце, чем мочить подушку слезами. И потому кидаю быстрый смеющийся взгляд на мужчину и застегиваю блузку. Пальцы дрожат и не хотят просовывать пуговицу в дырочку, защищая наготу от ярких ледяных газ, прожигающих сильнее палящего солнца. Они плавят меня даже сейчас, словно шоколад, и я хочу поскорее растаять, чтобы спастись и исчезнуть с лица земли. − Ты расстроена? – спокойно спрашивает мужчина, и я оборачиваюсь. Санзу накидывает рубашку и застегивает пуговицы, не отводя от меня взгляд. По его глазам видно все – он замечает, как я дрожу, замечает натянутость улыбки, замечает тень грусти на лице. Ровно так же и я вижу, что он хочет услышать. Моя правда все равно ничего не изменит, и потому я увереннее улыбаюсь: — Нет, все отлично. Взгляд скользнул на оголенную грудную клетку, которую расчерчивали красноватые полосы от моих ногтей, а на тонкой шее виднелись следы укусов и поцелуев. Моих. Оно скоро пройдут, навсегда выветривая из памяти мужчины любое напоминание об этом дне, как и обо мне. Просто подруга. Девушка, которая готовит вкусную пасту и красиво улыбается. Губы снова дрогнули, и я, подхватив сумку с пола, вцепилась в ремешок пальцами. Главное покрепче сжать челюсть – поможет взять себя в руки и напомнить, где я и с кем. Я знаю Санзу. И для меня не является новостью его молчание в ответ, нарушаемое лишь тяжелым вздохом, с которым мужчина встает с дивана и одевается окончательно – застегивает брюки и гремит ремнем, а потом наклоняется за жилеткой. Он не будет продолжать этот разговор. Не будет капаться в моей голове и душе, пытаясь вычленить из кучи наполняющего меня то, что раскроет секрет моего состояния. Это Санзу Харучие. Для него рыться в душевных терзаниях других равносильно предательству – подогревает кровь и вгоняет в бешенство. Мужчина замирает на мгновение, поправляя одежду, а потом следует к двери. Тишину разжижает щелчок замка, как выстрел из пистолета – черного, холодного и безразличного к чужой жизни – и Санзу выглядывает в коридор. Розовые длинные пряди чуть взлохматились от моих усердных стараний, но Харучие даже не попытался пригладить их, не обращая ровно никакого внимания на свой внешний вид. − Поехали, отвезу тебя домой. Его глаза оббегают кабинет и натыкаются на меня. И это, наконец, происходит. Жаркое пекло ясных голубых глаз превращается в заледенелое озеро – непробиваемую глыбу льда, которая не плавит, а замораживает. На некогда живом, ярком и красивом лице поселилась безэмоциональная маска, пугающая еще больше прежнего. − Да, пошли. Кивнула и, не отцепляя руки от сумки, протиснулась мимо мужчины в коридор, лишь бы не коснуться… только не сейчас. Было глубоко плевать, есть ли кто-то вне стен этого кабинета – симпатичная секретарша, коллеги Санзу или другие работники этого офиса. Просто хотелось домой – я была готова пройти даже через весь город обнаженной, ловя косые взгляды или слушая осужденные возгласы. Лишь бы поскорее спрятаться от пары ледяных глаз за толстой железной дверью. Быстро выскочила из кабинета и скользнула взглядом по стойке ресепшена. Пусто. И все-таки та красивая секретарша оказалась права. Я просто очередная. Одна из многих. Разовое развлечение. Никто. Стиснула челюсть и, не оглядываясь на Санзу, поспешила к лифту. Здесь находиться больше не было смысла, да и простая экскурсия оказалась смертельной ямой, кишащей крокодилами, акулами и пираньями – они знали, что полакомятся мной, и просто выжидали этот момент. Но ничего в этом мире не бывает «просто», ведь так? Улыбнулась и, прикрыв глаза, остановилась у лифта в ожидании мужчины. Я бы с радостью ушла одна, но, увы, это не получится сделать без отпечатка его пальца. Я ничего не хотела говорить, когда Санзу подошел, вызвал лифт и пропустил меня вперед. Не хотела заводить разговор, когда мы спускались или шли к машине. Да и Харучие молчал, с отстраненным лицом рассматривая стену и совсем не замечая меня. Просто пустое место. Та, о которой он забудет через пять минут после того, как я покину его машину. Дойдя до автомобиля и услышав звук блокировки дверей, села и на автомате пристегнулась. Руки до сих пор крепко удерживали сумку, чтобы не выдать предательской дрожи. Лучше побелевшие от усердия пальцы, чем видимый всем тремор. Мужчина не спешил садиться в машину – он неспешно достал пачку сигарет, элегантно вытащил одну и поджег фильтр зажигалкой. Сероватый дым призраком растворялся в воздухе, как и мои детские мечты. В голове пронеслась мысль – а было ли так и запланировано с самого начала? Почему вообще Санзу начал общаться со мной? Только для того, чтобы в итоге получить мое тело? Но упертая сторона меня настойчиво твердила: «Нет». Жаль, что сейчас она не имела никакого значения в моей расколотой на маленькие части жизни. В душе противно скребло, крича, что мной только воспользовались. Как игрушкой – поиграли, а, когда добились своего, бросили. Она стала не так интересна. Да, все еще твоя. Да, сидит на полке. Но играть с ней уже как-то не так. Глаза вновь предательски зажгло, пусть я и знала, что не заплачу. Не в присутствии Санзу. Надо просто дождаться, когда он меня привезет домой. Но тишина, нарушаемая тихим журчанием двигателя, не расслабляла, и я нарушила ее, спустя несколько минут движения машины, еле слышно спрашивая: − Ты знал, что все так и будет? Приятное сопение двигателя заглушило мои слова, и я искренне надеялась, что Санзу их не услышит. А если и услышит, то просто оставит без внимания, продолжая смотреть пустыми безжизненными глазами на дорогу. Только никто не слышит мои мольбы, и мужчина спокойно отвечает, выкручивая руль для поворота одной рукой: − Я не думал, что у тебя на меня планы. Думал, что для обоих это развлечение. Ты же как никто другой знаешь, что я не могу тебе дать то, что ты хочешь. Как никто другой… действительно. Это же Санзу Харучие. И он не заводит отношений. Тогда с чего я решила, что стану исключением в его наполненной безбашенностью жизни? Просто потому что дура – наивная и маленькая девочка, которая построила в своей голове радужный замок из сладкой ваты и мягкой перины. Но реальность оказалась куда проще и жестче. И это не было удивлением – просто я немного забыла, а Санзу услужливо напомнил. − У меня и не было планов, − пожала плечами, рассматривая сменяющийся пейзаж за темным тонированным окном машины, и тихо добавила. − Раньше. Тишина вновь опустилась в салоне – машина остановилась на предпоследнем перекрестке, а значит до дома осталось совсем чуть-чуть. Жалкие пять минут, и я спасусь от дурманящего влияния мужчины, спрячусь в своей квартире, где тихо и в одиночку залижу раны. Только это молчание не успокаивало, как было, когда мы ехали с утра в офис – оно давило и угнетало. Словно придавливало к сиденью в попытке протолкнуть сквозь железно дно машины и спустить в Коцит*. Хотя… посмотришь в два кристально чистых глаза Санзу и окажешься там. И я снова поддаюсь, так же осторожно произнося: − Да я и в целом имела в виду... когда мы только познакомились, − перевела взгляд на тонкие, но сильные руки, крепок сжимающие руль. − Ты тогда знал, что будет... то что было? − Что мы переспим? – прямо и безэмоционально спрашивает Санзу. Как обыденность. Рутинное действие, повторяющееся день изо дня. Не придавая этому никакого значения. Просто секс. Для него – ничего, но для меня – все. Понимаю, что если промолчу еще секунду, Санзу вновь обрушит на меня свой холодный взгляд, и потому быстро шепчу одновременно с кивком: − Ну, да. Мужчина замолчал на несколько секунд, обдумывая ответ, и с улыбкой выдал: − Ну я совру, если скажу, что не хотел тебя... Спасибо… мне очень полегчало от этой правды. Настолько сильно, что слезы зажгли глаза, только их не увидит свет – не сейчас, и не Санзу Харучие. − Ясно, − горько улыбнулась и снова посмотрела в окно, где городской пейзаж сменился на мой дом. − Спасибо, что подвез. Увидимся за пастой? − Конечно, − мужчина улыбнулся и разблокировал двери, позволяя мне сбежать от него. И пока есть такая возможность – пока он сам мне ее дает – нужно пользоваться. Кивнула и быстро вышла из машины, стремительно спеша к подъезду. Только даже становясь все дальше и дальше от Санзу, я так же ярко ощущала на себе его взгляд, пронзающий ледяными глыбами насквозь. Да, это больно. Но все пройдет. Со временем. А пока нужно закупиться макаронами, чтобы быть готовой к следующему вечеру с пастой карбонара, вином и тяжестью на душе.

***

Мужчина не спешил уезжать – он сложил руки на руле, задумчиво провожая Наоки до подъезда. Даже когда девушка скрылась за тяжелыми железными дверьми, Санзу не двинулся, продолжая гипнотизировать одну точку и вдыхать яркий аромат полевых цветов. В его взгляде никто не мог разглядеть ничего – лишь пустота и сумасшедшее безумие, но Наоки смогла. Эта девушка видела жизнь, веселье и его чувства, проскальзывающие сквозь стеклянные глаза. Харучие уверен, что, если она сейчас посмотрит в них, с легкостью определит тонкую нить грусти и тоски. Только Наоки здесь нет, а значит ему не о чем переживать. Мужчина снова заводит машину, но не трогается и кидает последний взгляд на дверь, прогоняя себя по воспоминаниям о сегодняшнем дне. Счастливая девичья улыбка и горящие глаза. Теплая маленькая ладошка в его. Вкусные поцелуи и обжигающие касания. Громкие крики и молящие стоны. Потухший взгляд. Непонятная тяжесть на сердце. Харучие никогда не признавал чувства и любовь, всегда убивая любые их зачатки в себе и не позволяя им вырасти во что-то большее. Вся эта сопливая чушь создана не для него – отношения и привязанность являются непозволительной роскошью, которая может встать боком. Во всем. Поэтому мужчина переводит взгляд с серой подъездной двери, убирая грусть из глаз, и выкручивает руль, выжимая педаль газа. Так будет лучше. Для всех.