Та самая миска с рисом

— Итак... Я попытаюсь рассказать это интересно... Будет несмешно, если я просто сделаю это... Как же мне... Хан вертелся на стуле, чувствуя, как кровь начинает приливать к лицу. Нервозность волнами расходилась по телу, превращая его движения в робкие и неуместные. Тысячу раз он видел как это выглядит со стороны, но вновь и вновь не мог ничего поделать с собственным напряжением. Рука судорожно поднимается к лицу, неопределенно касаясь то носа, то волос и опускаясь в прежнее положение. Она крепко сжимает колено трясущейся ноги. — Итак... Мы хотели немного мяса... Поэтому пошли за ним. Улыбку сдержать не удается, она медленно, но верно расползается по горящему лицу, обнажая белоснежные зубы. От нервного смеха его сдерживают только слова, вырвавшиеся из горла на выдохе. — Мы заказали мясо... Ещё у нас был рис... Хан опускает голову, скрываясь за козырьком собственной кепки. На следующие несколько секунд это его прикрытие. В то время как лёгкие разрывает жгучая эйфория, а низ живота сводит от эмоций. Ладони опускаются на теменную часть головы, а затем сползают на округлые щёки. В голове носятся поезда, трубящие о том, что Хан совершил большую ошибку, зачитав этот вопрос. О чем он думал в тот момент? О том, что сможет выкрутиться, как и всегда. Он всегда легко мог рассказать интересную историю о том, как они провели время с Минхо, приукрасить качества шоколадного круассана, который они пробовали в новой кофейне несколько недель назад, увлечь фанатов деталями их взаимодействий, ведь все без ума от подобного. Поведать о том, как они сходили в парк развлечений, покривлялись в фотобудке, а потом наелись до отвала, тоже не составляло труда. Вот и в этот раз от него всего-то требовалось связно рассказать о том как они с Минхо гуляли неделю назад. Всего лишь зашли в новый ресторанчик на отшибе города. Не важно, что этот день перевернул все с ног на голову. До сих пор в груди трепещет пламя прошедших дней, оно бьётся о рёбра, чуть ли не ломая их, мечется, задевая лёгкие и доходя до самой гортани. Джисон явно переоценил свои силы, решившись рассказать о том дне. Он опасливо заглянул в поток переливающихся буквами и цветами комментариев. Все они, конечно же, были о них с Минхо. Не считая тех, которые изображали ухмыляющиеся смайлики и сердечки. Джисон предпринял ещё несколько попыток рассказать историю, но его речь будто топором порубили, причём очень безыскусно. И чем больше он пытался, тем хуже становилось. Несколько человек из стаффа уже начинали посмеиваться, видимо, не понимая как сильно Хан хочет провалиться сквозь землю. — Это было хорошо... Очень вкусно... Нам понравилось... Хан снова рассмеялся, нервно облизывая пересохшие губы, потрескавшиеся от широкой улыбки. Проклиная себя и свою самоуверенность, Джисон хватает телефон, принесший мокрым рукам приятную прохладу и возможность сменить тему. *Flashback* Начало мая. Чудесное время года! Птички поют, солнышко светит, в Корее ещё не началась удушающая жара, которая в купе с застоявшимся сеульским воздухом может претендовать на место пятого всадника апокалипсиса. Температура колеблется в пределах приятной нормы. Только что группа Хана завершила свой второй мировой тур, а значит у них есть пара дней свободы! Не то чтобы он жаловался, всем было тяжело, но эти бесконечные перелёты, беспорядочный сон, сменяющийся яркими вспышками светодиодов, громкой музыки и криками фанатов было очень трудно переносить. Поэтому каждый выходной воспринимался как лучшая награда за проделанные труды. Обычно Джисон запирался в комнате своего общежития, обкладывался сладостями, укрывался одеялом и с утра до ночи смотрел любимое аниме. В такие дни все участники сидели по своим комнатам, стараясь восстановить запасы утраченных сил, отдохнуть от бешеной, вечно движущейся и жаркой толпы и провести время с собой. Все. Все кроме Ли Минхо. Тихая вибрация телефона в руках нарушила его ленивый уют. "Погнали сюда *ссылка*. Встретимся через час" Улыбка сама по себе расползается по лицу, а сладости летят в ящик "на потом". Джисон вскакивает с кровати и бежит рыться в собственном гардеробе. Вещи, которые он так тщательно подобрал, не отличаются каким-то изяществом или особым стилем, но простой дизайн и светлые тона делают своё дело, подчёркивая его тёмные волосы и круглые большие глаза, аккуратно очерчивая неровную линию ног и талии в движении. И вот он уже опрятный и оживленный вертится у зеркала, примеряя очередную кепку. Какой из трех любимых Минхо делал больше всего комплиментов? В итоге он выбирает охристую с белыми тонкими символами спереди. В ней он напоминал белку даже самому себе. Зная Хана, а в особенности то, что он ни за что не вышел бы за пределы своей комнатушки раньше полудня, Минхо позвал его на улицу, когда солнце уже достигло своего пика и постепенно начало скатываться к горизонту, окунаясь в золотые облака. Иногда небо расчищалось, давая лучам отпечататься на тёплом асфальте. Они игриво метались по гладким корпусам машин, лицу водителя, не перестающего забавно поправлять маску каждый раз, как Хан слегка поворачивал голову, чтобы проследить за дорогой и временем на встроенном навигаторе. За тонированным стеклом автомобиля царило удивительное для Сеула умиротворение. Будто не только у Хан Джисона и Ли Минхо сегодня был выходной, но и у всего города. Люди неспешно шагали по улочкам, распахнув тонкие пальто, распустив волосы и покачивая пакетами и сумками в руках. Чьи-то шаги были кроткими и чеканными, чьи-то размашистыми и пружинящими. Кто-то шел быстро, барабаня деревянными ногами по асфальту, словно солдатик, но даже такие прохожие казались расслабленными. Хан вышел из машины и растерянно огляделся вокруг, изучая незнакомый район. Он казался подозрительно безлюдным и пустынным, откуда-то сбоку веяло запахом штукатурки, хотя, если оглядеться, все вокруг было застроено невысокими зданиями в несколько этажей. Внезапно на плечо упала рука, вторая незамедлительно опустилась на ягодицы, покрытые несколькими слоями одежды, мягко похлопывая по ним. Стандартное приветствие. — Хэй, ну не на улице же! — Хан резко и возмущённо повернул голову, касаясь ухом челки Минхо. От неожиданности тот отпрянул, но уже через секунду занял свою прежнюю позицию. По телу пробежались еле ощутимые мурашки, когда Джисон уловил знакомый аромат. — Чего ты так долго? Мы уже опаздываем, я бронировал столик на пять. Вот что ты будешь делать, если они посадят кого-то ещё туда, не дождавшись нас? — Минхо как всегда притворялся глухим, когда дело касалось возмущения Хана по поводу руки на его заднице. Он мягко растягивал слова, сразу было понятно, что хозяин медового голоса в отличном расположении духа. — Да ты мне всего час на сборы дал! Сам-то наверняка с рассветом поднялся и тут же на низком старте замер перед дверью! А ещё ты и сам прекрасно знаешь, что никого они не могут посадить вместо нас, даже если мы опаздываем. Это нарушение прав посетителей. — Хан поднимает полусогнутый указательный палец и вздергивает подбородок, прикрыв глаза. В это время Минхо огибает его, отрывая руку от бедра Джисона в самый последний момент, и встаёт напротив. — А нефиг спать по двадцать часов, сам бы успел нормально подготовиться и выйти без спешки. Минхо складывает руки на груди, небрежно постукивая пальцем. Только сейчас Хан замечает, как очаровательно он выглядит. Синий бомбер с черными цифрами на груди, очерченными объемными нитями, какие бывают у баскетболистов на майках, спортивные штаны, белые кроссовки и кепка. Сегодня он без макияжа и без любимой сверкающей серебром серьги в левом ухе, но выглядит так же безупречно. Только сейчас как-то особенно по-домашнему и уютно. От него веет островатой хвоей и ментолом. Хан уже знает, что если глубоко вдохнуть этот запах, то ноздри и лёгкие будет покалывать холодом, но с новым вдохом внутри останется лишь пряный и терпкий привкус, словно перемолотые листья ели и смолы, разбавленные кипятком новогодних специй. Такой аромат резко контрастировал с запахом выхлопов проезжающих автомобилей и тяжелым воздухом Сеула. Хотелось уткнуться в Минхо носом, чтобы не возвращаться больше к вонючей реальности. Вместо этого Джисон моргает несколько раз и отводит взгляд, впериваясь в первые попавшиеся предметы на улице. Какая занимательная белая краска на углу ближайшего дома. Ниже к бортику она чуть пожелтела и потрескалась... — Ну что, вечно тут стоять будем? — Минхо первым не выдерживает молчание, окидывая Хана озадаченным взглядом. Обычно тот первым стремится съязвить в ответ или хотя бы посмеяться. Неужели обиделся? — Идём. — Джисон разворачивается на пятках, всматриваясь вдаль скатывающейся дороги. Домики по бокам лесенкой скачут вниз, следуя рельефу местности. Дорога теряется из виду, опустившись достаточно, резко сменяясь равниной города. Белые, невысокие здания, темнеющие окна и тонкие железные трубы, обвивающие каждое строение. Соцветия домов покрывает бархат розового света, который смог пробиться сквозь неравномерную пелену туч. — Нам в другую сторону, балда. — Минхо разворачивает Хана и подхватывает его под руку, уложенную в кармане. Он ещё раз оглядывает Джисона с головы до ног, но решает ничего не спрашивать, тихо посмеиваясь. Каждый раз Минхо просил Хана выйти из такси раньше на несколько кварталов. Сначала к такой просьбе Джисон отнёсся скептически, буквально давя собственную лень тяжёлой подошвой воли и чувства долга перед другом. Он не понимал сути подобных походов. До тех пор, пока они в первый раз не прошлись на своих двоих до пункта назначения. Иногда Минхо знал Хана лучше его самого. Знал, что чтобы он мог очнуться от дневной дрёмы и погружённости в свои мысли, ему нужно было пространство для движения и воздух, хоть и не очень свежий, но всё же воздух. Знал, что сам того не заметив, Хан начнет пересказывать "Унесенных призраками", уже в который раз говоря о том как его восхищают мультфильмы любимого режиссера. Расскажет о торте в виде котиков, ловящих рыбу в прозрачной желейной массе, который недавно попробовал, вдохновившись видео из интернета. Он обязательно упомянет о том, что им с Минхо нужно будет сходить в тот ресторан вдвоём. И Минхо в этот момент мысленно поставит в голове галочку, тщательно запоминая название заведения, несколько раз проговаривая его про себя и только потом вернётся к выслушиванию бесконечного потока мыслей Хана. Так проходила каждая их встреча и Хан уже привычно начал перебирать темы, вспоминая о том, что из недавнего впечатлило его больше всего. Но на этот раз говорить начал Минхо. — Ты сегодня какой-то задумчивый. — Я? — Джисон непонимающе уставился на Минхо, но тут же отвёл взгляд, натыкаясь на внимательный прищур черных омутов. — Я не задумчивый, я все ещё отхожу от такого раннего подъема и спешки. — Опять ты за своё. — Минхо демонстративно чертит носом круг в воздухе и закатывает глаза. — Не хотел идти — не шёл бы. Ещё не поздно вернуться. — Прогоняешь меня, когда я проделал такой большой путь ради тебя? Ты жестокий. — Джисон складывает губы в трубочку и отворачивается, насколько позволяет путь. Всё-таки подниматься в гору и сохранять разворот тела, следя за достаточным надувом щёк — та ещё задачка. Тихий смешок справа позволяет Хану принять прежнее положение и пойти на мировую. А что, он всегда был из тех, кто быстро отходит. Зачем изменять принципам. — Ладно, я прощу тебя за столь грубую оплошность. Но лишь при условии, что ты платишь. — довольная улыбка расползается по лицу при виде ошарашенного выражения лица Минхо. — Хей, мы же договаривались на "цу-е-фа"! Да и что ещё за оплошность, ты ведь сам согласился идти и даже не попросил перенести время. Так что ещё за претензии? — Это наказание не за то, что ты дал мне мало времени на сборы, а за то, что посмел подумать, что я не хочу идти! — Джисон злорадно хихикает, пихая Минхо в бок, отчего тот слегка сбивается с прямого маршрута. — Непростительно! — Пф, Хан Джисон, ты зарабатываешь больше чем я, неужели настолько приятно, когда за тебя кто-то платит? — Было, есть и всегда будет приятно. — Отрезает Хан и добавляет чуть погодя. — Особенно если это ты. Хобби у меня такое — вытягивать из тебя ужины. Минхо только хмыкает в ответ и утыкается взглядом в телефон, на экране которого виднеется красная линия маршрута. Благодаря свету устройства его профиль мягко очерчивается белым, выделяя линию ровного носа и зажигая искусственные звёзды в глазах. Не то чтобы они были некрасивыми сейчас, нет. Красивыми до безумия. Но Джисону посчастливилось лицезреть эти самые звёзды в лучшем их проявлении. Те самые, которые начинали сиять, когда Минхо рассказывал о своих котах, готовке, фильмах и аниме. Иногда они мерцали, когда тот просто смотрел на Хана и смеялся его шуткам, бережно поглаживая по плечу или талии. Такие моменты были для Джисона самыми драгоценными. Он по крупинкам собирал их в своем сознании, с щемящим сердце счастьем осознавая, что с каждым месяцем они становятся все более частым явлением. — Почти пришли. — Минхо резко сворачивает, чуть ли не впечатывая Хана в кирпичную стену дома рядом. Тот недовольно кряхтит и уже готовится к возмущённому выпаду, как видит перед собой резко выпадающее из общей архитектуры здание, возвышающееся над другими на несколько этажей. Оно странного серого цвета. Приглядевшись, Хан понимает, что стены и вовсе не покрашены, бесстыдно оголяя бетон. Сам стиль постройки мечется где-то между "бау-хаусом" и модернизмом, совмещая в себе странные кубические формы и высокие застеклённые окна. На входе красуется каллиграфическая надпись "Мокбан" и снизу ровным шрифтом "ресторан мяса и рыбы". Дверь со стеклянными вставками скрывает за собой темный проход и Джисон ежится, чувствуя как начали трястись поджилки. — Куда мы пришли... Это точно то место? — Точно. — Минхо кивает и спустя несколько уверенных шагов оказывается рядом с дверью. Сырая, пропахшая плесенью лестница неожиданно приводит в тёплое и мягко освещённое место. Из-за приглушенного света сложно разглядеть детали, но обстановка вокруг напоминает закрытый ресторан, где все уже давно завершили свои смены и подняли расписные стулья из красного дерева на круглые столики, сдвинув их к стене. Солнечные лучи освещают крупицы пыли, размеренно танцующие в воздухе. Минхо встречает миниатюрная девушка с пухлыми руками. Она мерно щелкает что-то на рабочем компьютере и, даже не глядя на новоприбывших, указывает куда-то в угол безлюдного помещения, заставленного столами и стульями. — Пройдите прямо, поверните направо, там проход на лестницу и крышу. Ваш столик уже накрыт. Джисон растерянно переводит взгляд с девушки на Минхо, теряясь в догадках о том как относиться к подобному сервису. С одной стороны с таким он ещё нигде не сталкивался и подобное отношение, да и саму обстановку можно было принять за неуважение к клиенту... А с другой Хан был невероятно рад отсутствию людей. Он заранее готовился к шумному месту, воздух в котором наполнен чужими эмоциями и словами, где слишком многие взгляды цепляются за него, не давая свободно вдохнуть. Но теперь он мог просто согласно кивнуть всему происходящему и порадоваться необычным условиям их с Минхо "свидания". Так называемая "крыша" оказалась ещё более странной, чем Хан успел себе придумать. Все тот же голый бетон, только теперь и на полу тоже. Толстые холодные стены, высотою в метр отделяли их от возможности неудачно шагнуть с шестого этажа. По углам были расставлены тонкие колонны, несущие на себе горизонтальные балки. В чем был их смысл оставалось загадкой, ведь ни от дождя, ни от солнца в полной мере они защитить не могли. Вероятно, архитекторы очень сильно просчитались, выстраивая это чудо(вище). В самом центре одиноко ждал уже знакомый круглый столик. Джисона начинало пробивать на смех. Былые озадаченность и ступор сменились прежним шутливым настроением. — Дорогой, куда ты нас привел? Такое чувство, будто я мешаю чьему-то переезду. Ну или это здание готовится под снос. — Да, на фото всё немного не так было... А по отзывам ресторан отличный... — Минхо оглядывается с застывшим выражением лица. Где-то на грани веселья и вины за оплошность. — Ладно, давай глянем что тут есть. Не зря же пришли. — Хан опускает руку на поясницу Минхо и легко толкает его к столику, на котором неровно расположились два сверкающих чернотой меню, с золотыми буквами в центре. Выбор оказался не очень обширным. Настолько, что они определились всего за несколько минут, а, заказав, выяснили, что попробуют чуть ли не половину здешнего репертуара. — Есть у меня подозрение, что ждать мы будем долго... — Мм... — Минхо скрещивает пальцы и болтает ногой, водя взгляд по периметру крыши. Он встаёт и оборачивается вокруг своей оси, оценивая пространство. А оно было внушительным. Даже чем-то напоминало масштабы парковки, да и столбы с бетонным полом отлично дополняли картину. Вот она — опустевшая автостоянка для романтиков, которые любят оставлять свои машины под открытым небом. Своими мыслями Джисон незамедлительно делится с Минхо. — Ага, добавь к общей картине стройку сразу возле. Очень романтично. — Что? Реально? — Джисон подходит к Минхо и только сейчас замечает, что с одной из сторон прямоугольника крыши просматриваются жёлтые всполохи экскаваторов, железных труб и огромных бетонных цилиндров неизвестного происхождения и назначения. — Как ты вообще откопал это место? В ответ слышится лишь неопределенное хмыкание. Хан чувствует, как от него начинает отражаться смущение и недовольство Минхо. Он оглядывается, надеясь ухватиться за что-то, что отвлечет друга. — Хей, смотри, там какое-то возвышение. Похоже на сцену. — Джисон указывает на странный выступ, который они раньше не заметили из-за того, что свет доходил до того места в последнюю очередь, смазывая очертания ровных краёв. — Споешь мне? — Губу закатай. — Ну и ладно, сам спою! Джисон легко запрыгивает на платформу, приземляясь сразу двумя ногами, от чего эхо ударяется о каждую стенку и пол, разносясь вокруг дребезжащим грохотом. Вибрации отдались дрожью в ногах и руках. Хан поднимает руки вверх, разминая и переплетая их с характерным треском в позвонках. Он решил не сильно занимать мозги выбором песни, поэтому затянул первое, что пришло на ум. Тема из "Ходячего замка", который он успел пересмотреть недавней ночью, оказалась как нельзя кстати. Голые поверхности податливо отражали собственный звонкий голос, создавая своеобразный эффект эха и наложения. Можно было задуматься о том, чтобы использовать нечто подобное в аранжировке одной из песен. Острые нити звуков касались самой печенки, создавая приятную вибрацию в теле. Джисон водил руками по воздуху и ударял пальцами, словно всю жизнь провёл за фортепиано. Он плавно перемещался по импровизированной сцене, будто танцевал на балу у какого-то аристократа, очаровывая всех своими манерами и улыбкой. Минхо любил Хана таким до дрожи в коленях. Его оживленные и полные непонятно откуда возникшей, лучащейся светом и бурлящей энергией движения приковывали взгляд. Каждый такой раз Минхо чувствовал себя связанным железными нитями по рукам и ногам. Мука, но сладкая. Яркие финальные аккорды переливаются в последний удар по клавишам и голос Хана тут же утихает. Он устало садится на краю возвышения и опирается на ладони. Плавно наклоняет голову, следя за Минхо, отмечая его теплый неотрывный взгляд. — Ну как? — Неплохо. — Неплохо? Детка, меня не обманешь. Иди сюда. — Хан щурится и напрягает шею и щеки, сдерживая улыбку. Видя, что Минхо оглядывает его скептическим взглядом и не двигается, он повторяет. — Подойди, дорогой. Я скажу кое-что. Минхо делает пару неуверенных шагов навстречу, а Хан думает о том, что иногда он слишком послушный. Скулу опаляет чужое дыхание и Джисон замирает на секунду, втягивая хвойный аромат. Он легко обхватывает его плечи, притягивая к себе. Минхо издаёт возмущенный смешок, утыкаясь подбородком в шею Хана и чуть не заваливая его на бетонный пол. Когда он пытается отстраниться, Джисон двигается вбок и снова притягивает к себе Минхо, усаживая его на собственные колени и тут же похлопывая одной рукой по его бедру. — Правда неплохо? Правда? — Нормально. — Так неплохо или нормально, м? — Чего ты пристал, хорошо, как и всегда. — Ох, теперь и третье определение, ты меня совсем запутал... — Джисон утыкается лбом в его плечо и обреченно вздыхает. Он мягко трётся носом о жесткую ткань его бомбера и чуть разворачивается, чтобы получше уловить запах свежести, который сейчас почему-то ощущался не так ярко. По волосам и под одеждой мягко гулял теплый ветер, ритмичный стук металла со стороны стройки вторил ритму сердца, Хан даже перестал понимать бьется ли оно так же быстро, как обычно, или убаюкано тяжестью и теплом чужого тела. — Очень хорошо... — Еле слышный голос Минхо, конец которого растворился в посторонних звуках. — Что? — Ты не спал всю ночь, потому что ходячий замок смотрел? — Как ты догадался... — Ты пересматриваешь его уже раз в сороковой... — Ну и что! Это великое кино! — Это мультфильм... — С большой буквы! — Ты уже можешь пересказать его в мельчайших деталях. — И горжусь этим. —Хан вскидывает подбородок, радуясь, что у Минхо снова вернулось настроение спорить с ним из-за всякой чуши. — А ты что-то без должного уважения относишься к моему любимому произведению... — Ну, нет... Он хороший конечно... — Тс-тс-тс, тише, а то получишь еще большее наказание чем плата за ужин. —...Но сорок раз, Хан... — Что ж, ты сам напросился. Второе наказание — фотка. — Хан смеётся, вытягивая телефон из заднего кармана. — Боже... Что за новый прикол с наказаниями... — Это наш долг. Поставлять контент для стей. — Отрезает Хан и вытягивает руку, рассматривая свое отражение. Минхо меняется словно по щелчку. Напускает на себя маску безразличия и уверенности, подносит к лицу руку, сложенную в жесте "Виктория". Хан наклоняется к Минхо, натягивая на лицо милую улыбку. Когда Минхо начинает кривляться, изображая из себя одноглазого пирата с неудавшейся жизнью, держать лицо становится легче. Спустя пару минут и несколько десятков вспышек, Хан опускает руку, обвивая ею Минхо и смотря через его плечо на получившиеся фото. На некоторых он зависал неприлично долго, рассматривая любимую родинку на чужом носу с разных ракурсов. Хан долистывает до последней и посмеивается с мелко сощуренных глаз Минхо, превратившихся в чернеющие полосы и со складок на его переносице. По задумке, выражение лица должно было пугать, но Хан ничего не мог сделать с теплом, золотым светом разливающимся по телу. Он снова утыкается подбородком в плечо Минхо и прикрывает глаза, озвучивая давно крутившийся в голове вопрос. — Чем займешься в оставшиеся выходные? — Гулять тебя потащу, чем же ещё. — О, я думал ты со своими друзьями пойдешь? — М-м-м... Все сейчас в своих заботах, у кого-то работа, у кого-то семья. Не получится встретиться. — Минхо кивает, еле заметно. — Семья... Звучит грустно. Ну, я имею в виду то, что вы не можете встретиться из-за этого. — Хан пихает Минхо локтем в бок. — Зато проведешь время со мной любимым. — Ага... Хочешь куда-то сходить? — Куда угодно. Хотя, если честно, я бы полежал дома хотя бы день. В следующий раз такая возможность нескоро представится. А потом куда захочешь. Хоть в другую страну. — Знаешь же, что мы не можем, предварительно не согласовав это все... — Знаю. — Хан обреченно вздыхает, крепче обхватывая Минхо. — Тогда просто поехали на Чеджудо. Мы давно туда с тобой хотели. — О да, проведем там наш медовый месяц... Мы обязаны сходить в Love lend*. Минхо медленно поворачивает голову в сторону Хана, его брови ползут вверх, а рот ошарашенно приоткрывается. Когда Джисон понимает, что только что сказал — к лицу подступает багровая краска, а из горла вырывается сдавленный смех. Он, кажется, совсем сошел с ума. Слова рвутся наружу, обходя стороной всевозможные фильтры. Слишком долго они находятся рядом. Несмотря на то, что сердце Хана заходится каждый раз, как они оказываются на миллиметр ближе положенного, он чувствует рядом с Минхо ничем не заменимый комфорт, пропитанный весельем и чувством взаимной симпатии. Ни разу прежде они не поднимали тему своих взаимоотношений, ограничиваясь лишь шутками и подколами. Это стало настолько привычным, что иногда Хан переходил границу. — Ты сегодня такой странный, Хан Джисон. — Да, прости... — Хан не замечает алеющих кончиков ушей Минхо, поэтому ёжится и неловко отодвигает собственные руки, которые прежде обхватывали чужую талию. — Верни. — М? Минхо молчит, но Хан наконец-то обращает внимание не только на свои переживания. Он видит как нервно Минхо перебирает пальцы собственных рук, болтая ногой и легко задевая голень Хана. Чувствует, как от него повеяло жаром. Картинка перед глазами начала пошатываться, пока тело отчаянно старалось справиться с пульсацией сердца, которая отдавалась дрожью даже на кончиках пальцев. В голове резко стало пусто, мозг отказывался анализировать ситуацию и предпринимать верные решения, которые Хану удавалось предпринимать все время до этого. Он подносит ладонь, касаясь бедра Минхо, а потом его пальцев и кожи на запястьях. Руки переплетаются, ощущая шероховатость и жар, две пары глаз неотрывно следят за ними. Тяжесть тела Минхо, его остановившееся на минуту дыхание, удары сердца, которые Хан чувствовал даже сквозь слои одежды. Эта близость опьяняла и он не мог понять как держался все это время. Большой палец поглаживает выступающую вену на руке Минхо. Хан поворачивает голову, невесомо утыкаясь носом в оголенную шею. Несколько секунд он вдыхает его запах, который в последнее время чудится ему на каждом углу. Губы мягко касаются горячей кожи, оставляя влажный след. Минхо, кажется, совсем не дышит. Хан чувствует как напряглись его бедра, краем глаза видит подрагивающий подбородок и потерянный взгляд, направленный на их переплетённые руки. — Ваш заказ, две порции риса с мясом... Хан дергается и запоздало понимает, что проворонил момент, когда официантка оказалась на крыше. Она безучастно раскладывала столовые приборы, ни на секунду не отрываясь от своего дела. Минхо плавно соскользнул с его коленей, садясь рядом. Джисон не смел повернуть голову. Удары сердца сотрясали все его небольшое тело, отдаваясь глухими барабанами в ушах. Почему-то казалось, что этот момент был значимее чем тысяча других. Они много взаимодействовали. Иногда, под выбросом адреналина или от яркой эйфории бывали намного ближе. Носили друг друга на руках, обнимались на камеру, поднося ладони прямо к лицу другого. Те взгляды, которыми они так часто обменивались сложно было назвать просто дружескими. Каждый раз Хан цеплялся за его омуты словно якорем, не в силах оторваться. Время замедлялось, а окружающие переставали существовать. И так происходило слишком часто, чтобы сейчас он не стал придавать значения своим действиям. То, что так долго сидело внутри неконтролируемо вырывалось наружу, заставляя ещё больше переживать за их дружбу. Он мог разрушить все одним махом. Мысли судорожно метались, отскакивая от стенок черепа, сотрясая мозг. Как обратить все в шутку? Сделать вид, что ничего не было? Он просто решил вздремнуть на его плече и нечаянно вмазался в его шею губами? Руки складываются на груди, тесно сжимая грудную клетку от напряжения. Нога закидывается на другую, голова низко опущена. Собственные губы измождены острыми зубами. Из мыслей вырывает мягкий голос, которого Хан внезапно начал бояться как огня. — Идёшь? Чего застыл? Джисон поднимает робкий взгляд. Минхо уже хозяйничает за столом, раскладывая блюда поудобнее, подвигая свой напиток ближе, перемешивая его трубочкой. Слышится треск льда в стакане и Хан протяжно выдыхает. Не заметил. Или не придал никакого значения. В любом случае это к лучшему. Над едой клубился пряный пар, легко повинуясь еле ощутимым движениям воздуха. Солнце начинало садиться, заливая город золотистым светом. Время в такие моменты будто останавливалось. Становилось невероятно тихо, дышалось легче. Минхо с нескрываемым аппетитом и энергией размешивал свою еду с принесенным соусом. Наполовину его лицо было покрыто мягкой пеленой света последних лучей, другая половина утопала в синеве тени. Такой контраст делал его как никогда прежде реальным и ощутимым. Хан видел малейшие детали лица Минхо, крошечный шрам на щеке, складки розовых губ, длинные тени от колышущихся ресниц. Вокруг глаз он заметил тончайшие нити морщинок. Хан судорожно вдыхает, вспоминая о том, что для существования ему необходимо вдыхать воздух с промежутками в несколько секунд. Отвести взгляд от Минхо его заставляет только запах кунжутного масла и острого мяса, доносившиеся из-под его носа. На небольшом чугунном сотейнике с деревянной доской под ним была сложена тонко порезанная свинина, сверху все было посыпано кунжутом и молодыми колечками зеленого лука. В небольшой миске рядом стоял сверкающий белизной рис, жар от которого доходил до кожи лица. Он сдался, недолго думая. Во время еды он не мог оторвать взгляда от Минхо, наблюдая за временем, отражающимся на его лице. Свет заката постепенно угасал, сменяясь холодом и синевой вечера. Хан даже пропустил момент, когда вокруг зажглись гирлянды, состоящие из лампочек в мизинец длиной. Они окутывали весь периметр крыши, создавая атмосферу сказки. Джисон не сдержал удивленного выдоха. — Нравится? — Минхо поднимает на Хана хитрый прищур сверкающих глаз. — Я ждал этого. Хан восторженно кивает, но тут же расплывается в ухмылке, обнажая зубы. — Неплохо. — Вот как... — Уголок рта Минхо поднимается. Он откидывается на спинку деревянного стула, вытягивая руки вверх. — Хочешь скажу тебе кое-что? Хан сгибается пополам, сдерживая нервный смех. — Мои же приемы на мне не сработают, Минхо. — А жаль... Хан снова смеется, но все же переставляет свой стул ближе к Минхо, потягивая свой коктейль из трубочки. Они оба доели и были рады, что официантка не спешит вновь нарушить их покой. Минхо достает телефон и начинает рыться в галерее, пока Хан следит за его губами сложенными в трубочку и глазами, в которых отражается каждый фонарик. Разговор из хлипкого и неловкого завязывается крепким узлом, когда Минхо начинает рассказывать о том как долго искал новый "домик" для своих котов, перерывая всевозможные сайты. Где-то товара не оказывалось в наличии, где-то качество оставляло желать лучшего, где-то — комментарии. Он активно листает варианты, подробно рассказывая Хану о каждой когтеточке, чтобы тот в итоге помог ему с выбором. Спор завязывается так же легко и быстро, как обычно заканчивается. Хан не замечает как Минхо расплачивается за них и вызывает такси, поглощенный новой темой. — Да нет, я говорю тебе, здесь абсолютно неудобно лежать! Он же деревянный и квадратный! Отлежат себе все бока. А еще слишком высоко поднят порог, их коротенькие лапки не осилят такое. — Ты проверял что-ли? Ты бы видел как они любят коробки, которые абсолютно не предназначены для лежания. Они умудряются впихиваться туда все вместе, складываясь друг на друга. Если брать мягкий, округлый домик – то он просто не выдержит эти тушки. — Так может им просто лежать негде. Возьми когтеточку с тремя "квартирками", и все будет окей. — Да они никогда в жизни не станут лежать по отдельности. — Почему это? — Да потому что они вечно слеплены друг с другом прямо как... как... — Минхо морщится, подбирая слова. — Прямо как кто? — Почему сразу кто? Прямо как натто я хотел сказать. — Пф, ну и бери что хочешь, упрямый. Потом еще пожалеешь, что не послушал меня. — Хан сурово грозит пальцем и отворачивается, глядя на проносящиеся мимо здания. Постепенно они начинают сменяться все реже, а вскоре машина и вовсе останавливается. Минхо благодарит водителя, а Хан радостно вываливается на улицу, оборачиваясь к сиденьям, где они сидели, чтобы попрощаться. Но слышится хлопок двери, а через секунду рядом оказывается Минхо, собственноручно закрывая дверь Хана. — Ты чего? Твое общежитие дальше. — Джисон озадаченно вскидывает брови, слыша, что таксист уже отъезжает. — Хочу пройтись. — Неужели не нагулялся со мной? Хан радостно наклоняется из стороны в сторону, разминая затекший позвоночник и смотрит на Минхо, который все еще обдумывает вопрос. Его лицо мягко освещается желтым светом уличного фонаря, а в глазах пляшут искры. — Твое наказание — поход до моего общежития. Но не сейчас, а завтра в семь. — Минхо улыбается после своих слов, произнесенных самым радостным голосом из всех возможных. — Наказание? Мне? За что? Я законопослушный гражданин, в отличие от некоторых. — Хан непонимающе опускает руки на талию, претенциозно отклячивая зад и вытягивая шею, всем своим видом показывая готовность защищать собственную правоту до могилы. — Законопослушные граждане не целуют других законопослушных граждан втихаря. И не ездят с ними в парки на Чеджудо. Для такого заключаются особые контракты, обычно их называют брак. Но мы можем начать с чего-то попроще, Хан Джисон. Сердце пропускает несколько ударов подряд и Хан давится воздухом, который вот-вот треснет от напряжения между ними. Минхо ловит его ошарашенный взгляд и заливается смехом. Своим особенным, немного сумасшедшим смехом с нотой придури. Его глаза дьявольски сверкают в темноте, когда он возвращается в вертикальное положение. В полной мере смысл сказанного достигает Хана, когда Минхо уже завернул за соседний угол, на прощание одарив его хитрым прищуром и взмахом руки. Его последнее: "Завтра в семь, не забудь" и Джисон утопает в луже собственных эмоций. Надежды и детский восторг доверху заполняют его разум, наотрез отказываясь дать ему чистое пространство для обдумывания ситуации. Сердце трепещет только при мысли о чужой мягкой коже, длинных ресницах и простынях кровати, насквозь пропахших хвоей.