Чёрный клан

Для сира Отто Хайтауэра этот вечер оказался радостным. Пожалуй, впервые за те почти две недели, что он пребывал в ужасе от поступка своего внука Эймонда и работал над исправлением всего, что этот мальчишка натворил. Шесть лет назад, когда на стороне зелёных появился самый крупный дракон Вестероса — Вхагар, Отто окончательно поверил в грядущий успех. Он взялся настраивать в правильном направлении людей в малом совете, обсуждать с ними планы коронации Эйгона и противодействия «чёрному» клану, готовиться к быстрому перехвату власти после смерти короля. Однако то, что Эймонд вдруг улетел на Драконий камень утром после королевского ужина, стало настоящим потрясением. Отто долго не мог понять в чём дело, пока на третий день Алисента, судорожно сжимая в руке письмо сына с отказом вернуться домой, не рассказала ему о том, кто на самом деле приходится Эймонду отцом. Отто нечасто называл себя же глупцом, но после разговора с дочерью это искренне и громко сделал. Глупец и слепец! Ведь столько было признаков, столько отличий в поведении Эймонда от остальных детей Алисенты. А этот его последний поступок с покорением Вхагар? Кто ещё во всём Вестеросе позволял себе ввязываться в настолько опасные и самоубийственные миссии? Визерис? Да он бы сроду на подобное не пошёл! — Деймоновский ребёнок, — тихо произнёс тогда Отто вслух, сидя на Железном троне в пустом тронном зале, освещаемом лишь парой факелов. Всё-таки была глубокая ночь. — Такой же безумный и опасный, как он. Но пока ещё не его. Пока ещё. Его первой мыслью было запретить Алисенте признаваться в этом хоть кому-либо ещё, тем более что сам Деймон, как утверждала она, о своём отцовстве не подозревал. И Отто в это верил. Он тогда даже не стал винить дочь за то, что та так долго скрывала эту тайну, настолько она его поразила, хотя всё же не сумел скрыть удивление: — Я-то думал, ты была верна своему мужу, Алисента. — Я была, отец, — сдержанно ответила она, не отводя глаз. — И всё же с Деймоном ты тогда… Он тебя обидел? — осторожно спросил Отто, мысленно прикидывая, мог ли Деймон взять её силой. Это всё же было не совсем в его характере — слишком многие женщины желали отдаться принцу Деймону добровольно. Но что-то же между ними произошло. Как-то это случилось (пусть даже пока не желало укладываться в голове). Алисента после этого вопроса отвела взгляд и поджала губы. Затем снова посмотрела в глаза: — Какая теперь разница? Мой сын сейчас у этого чудовища! Что он сделает с ним, если догадается, кто такой Эймонд на самом деле? Ты представляешь, отец? — Продолжай убеждать короля послать за принцем гвардию, дочка. И молись Семерым. Убедить короля Алисента, безусловно, попыталась, однако Визерис впал в забытье. Мейстер говорил, что это уже агония, которая не продлится долго: срок короля пошёл на дни, и вряд ли он сумеет сказать что-то осмысленное снова. А это означало, что у Отто оказались развязаны руки. На пятый день отсутствия внука в столице — а кем бы ни был отец Эймонда, родным внуком, притом ценным внуком с драконом сам Эймонд оставался всё равно — Отто осознал, что мальчишка решил проявить отцовское же фамильное упрямство и задержаться на Драконьем камне (вероятно, чтобы втереться в доверие его жителям и чему-то поучиться у них). Это в его планы не входило. Вхагар давала «чёрным» слишком большой перевес в драконах. Даже притом, что Рейнис оставалась в столице, а её драконица Мелеис была надёжно заперта в Драконьем логове, на стороне «чёрных» имелись Караксес и Сиракс. И да, Сиракс пока вряд ли была серьёзной силой, учитывая состояние Рейниры и её близкие роды, но вот объединению Караксеса с Вхагар следовало помешать любой ценой. Слишком безумной боевой парой они бы стали, тем более с такими амбициозными наездниками. Против них Эйгон с пока живущим в Староместе младшим Дейроном на своих куда менее закалённых в бою и не таких внушительных драконах в открытом бою попросту бы не выстояли, а надежда на «скорпионы» на башнях была чересчур хрупкой. Деймона и Эймонда требовалось рассорить, ещё лучше — натравить первого на второго. Отто посмотрел на тайком стирающую слёзы Алисенту, которая снова не добилась поддержки от мужа-короля. Затем услышал, как она тихо, но зло сказала своему неизменному защитнику сиру Кристону: — Это чудовище должно заплатить за то, что удерживает моего ребёнка. И Отто осенило. Чудовище! Если Алисента так относится к Деймону, со столь явной ненавистью, есть немалая вероятность, что и Деймон до сих пор не питает к ней добрых чувств. Отто знал, что Деймон был в ярости, когда услышал о том, что Визерис женился на Алисенте. Деймон всегда отлично понимал цели и мотивы его самого, его стремление к власти ради Дома Хайтауэров и себя лично, люто ненавидел за это и ждал возможности поквитаться. Но что будет, если Деймон узнает, что Эймонд — его сын? Что ненавистная ему женщина родила ребёнка, воспитанием которого столько лет занимался ненавистный же ему десница. Что будет, если об этом узнает жена Деймона Рейнира? Деймон ведь в этом случае мог использовать Эймонда, чтобы отомстить и Алисенте за всё, включая сокрытие правды, и тем более ему, Отто, сделавшему большую ставку на Эймонда и Вхагар. Мог бы даже его убить… — Убить или переманить на свою сторону? — пробормотал себе под нос Отто, осознавая, что не знает точного ответа. — Но шанс, что он его возненавидит как сына Алисенты, всё же есть. Возможно, даже решит, что его намеренно заслали как шпиона. Отто решил рискнуть и разыграть эту карту, для чего заплатил нескольким доверенным людям, которые быстро разнесли по столице слух об истинном отце принца Эймонда. Отто рассчитывал, что вести об этом быстро дойдут до Драконьего камня, однако прошёл день, другой, третий… Но не происходило ничего. Однако огорошила Алисента, внезапно утром сообщив о том, что ночью услышала от Визериса, как он велел посадить Эйгона на Железный трон. Отто поспешил к королю за подтверждением, но тот снова пребывал в глубоком сне, и как мейстер ни старался, разбудить его не удалось. Хорошая новость состояла в том, что теперь Алисента поверила, что нужно отдавать престол Эйгону. Плохая — у последней воли короля не было других свидетелей, кроме жены. На Драконий камень было отправлено письмо с указанием нового решения государя, однако Деймон и Рейнира его проигнорировали. В очередной из вечеров Отто шёл поговорить с дочерью об их следующих действиях, но неожиданно услышал её разговор с лордом Ларисом — весьма скользким и подозрительным типом, заняться всерьёз которым пока не доходили руки. Стоя у лишь слегка приоткрытой двери, Отто узнал о желании лорда Лариса отправиться на Драконий камень и всё-таки вывезти оттуда Эймонда при помощи хитрости. Ожидалось, правда, что лишь Эймонда одного, без дракона. Но, с другой стороны, без своего всадника Вхагар становилась бесполезной и для «чёрных» тоже, так что и такой вариант нёс определённую выгоду «зелёным». Ту ночь Отто провёл без сна, перехватил утром у входа в Красный замок лорда Лариса, вернувшегося, правда, без Эймонда, отвёл в свои покои и дотошно расспросил о ночной миссии. Тот отпираться не стал, выразив сожаление по поводу своей неудачи, однако Отто, выпроводив своего гостя за дверь и взяв с него слово не говорить об этой беседе Алисенте, обдумал новые сведения. Оказалось, что деймоновский мальчишка предпочёл выбрать честь и вернуться на Драконий камень даже под угрозой смерти. Безумный в высшей степени поступок, означавший, однако, что за кражу драконьих яиц его вряд ли казнят — Деймон уважал таких безумных храбрецов. Интереснее было другое: судя по пересказанной лордом Ларисом беседе, Эймонд по-прежнему считал Деймона своим дядей. Не отцом. Получается, слухи до Драконьего камня не дошли? Отто прошёлся по комнате, сложив руки за спиной и соображая, как теперь поступить. Эймонд после ночной неудачи лорда Лариса становился крайне опасным, а шансы, что Деймон его за тот отчаянный, но смелый поступок зауважает, были чрезвычайно высоки. Это сильно повышало вероятность появления Караксеса вместе с Вхагар над Королевской гаванью, и помешать этому требовалось любой ценой, хотя бы до смерти Визериса и публичной коронации Эйгона. Но как? Отто остановился у окна, за которым небо едва начало розоветь. Ему в голову пришёл тот план со слухами, который почему-то не сработал. Что, если Деймон сейчас узнает, что Эймонд его сын? Рассорит ли его это с мальчишкой? Вряд ли. Скорее, напротив, Деймон будет им ещё больше гордиться. А вот рассорит ли это его с Рейнирой? Не вызовет ли ревность у неё такое явное сближение Деймона с его сыном от другой женщины, а зная амбиции этих двоих, Отто мог почти с уверенностью предполагать, что Рейниру они постараются отодвинуть от своих мужских дел. Идея была, конечно, слабенькой, но попробовать всё же стоило. Реализовать её, вызвать напряжение на Драконьем камне — пусть осваиваются с новыми известиями, думают только о них, а там пока самому сообразить что-то поумнее, чтобы выманить Эймонда, желательно — одного, в столицу. Если понадобится, то затем даже убить. Эймонд на стороне Деймона был смертельно опасен для любых планов, а Вхагар в случае его гибели вряд ли кто-то быстро оседлает из «чёрного» клана. Отто вспомнил младшую дочь Деймона Рейну, единственную из «чёрных» не имевшую пока дракона, и покачал головой. Нет, она всё-таки не Эймонд, не заметно в ней того отцовского безумия, что передалось Эймонду. И потому вряд ли её примет Вхагар. Наметив ближайшие планы, Отто дождался нового разговора лорда Лариса с Алисентой, а после него изящно направил мысли паникующей и искренне беспокоящейся о сыне дочери в нужную сторону. Мейстер показывал ему все письма, отправляемые из Красного замка на протяжении последних лет, так что и послание Алисенты Рейнире Отто прочёл. И с каким удовольствием! Дочка выразила нужные идеи даже лучше, чем он написал бы сам. Ворон полетел на Драконий камень, чтобы принести туда хаос, и Отто позволил себе поспать, пока не был разбужен вечером любопытным сообщением: его срочно захотела увидеть Бледная пиявка — давний тайный информатор в столице, располагающий интересными сведениями и обладающий отличным чувством момента. За этим именем оказалась давняя любовница Деймона Мисария, очень подозрительная особа, потребовавшая одной довольно странной и немного наивной вещи. А когда Отто согласился — просто чтобы узнать, что именно она оценила в такую необычную стоимость, — услышанное привело его в неописуемый восторг. Фамильная смелость Эймонда спровоцировала его-таки на сумасшедший поступок — явиться самому в столицу, совершить глупость, выпив вино в чужом доме, да ещё и притащить наследника принцессы Рейниры с собой! Для Отто наступил праздник, и ликование он сдерживал с большим трудом, всё время возвращения с пленниками в Красный замок размышляя о том, как лучше построить грядущий разговор. Здравый смысл подсказывал, что не открыто, но всё же заступающегося за Джейса Эймонда лучше убить сразу. Это тут же лишит клан «чёрных» преимущества в виде Вхагар, потому что быть «зелёным» Эймонд явно перестал, и этого деймоновского мальчишку было теперь не жалко вовсе. С другой стороны, отведённый мейстером срок Визерису практически закончился, на носу стояла коронация, и в этом случае ценными заложниками для будущих переговоров с Рейнирой становились не только Джейс, но и Эймонд. На что согласятся мятежники с Драконьего камня ради спасения двух своих детей? Явно ведь на что-то большее, чем ради спасения всего одного Джейса, так что всё же стоило пока сохранить Эймонду жизнь. Ну и потом… Эймонд, хоть и рано вытянулся в росте, но пока не стал в полной мере взрослым. У него имелись слабые места, если знать на что давить, так что можно было, как минимум, попытаться поколебать его новую верность «чёрному» клану, а там и кто знает — вдруг он всё же отвернётся от них? Отто привык использовать все доступные возможности, а потому решил начать с простого разговора. Он вошёл следом за Эймондом в его покои в Красном замке и повернулся к сопровождавшим их рыцарям: — Сир Кристон, возьмите сира Эррика и сира Аррика и подождите меня за дверью. У меня будет поручение к вам, после того как я поговорю с принцем Эймондом. — Да, лорд-десница, — сдержанно ответил сир Кристон, кивнул и вышел из комнаты вместе с двумя названными рыцарями. Этим Отто добился важной цели: показал своему очень напряжённому и явно замышляющему побег внуку, что рваться в коридор нет смысла. Там не пройти. По всей видимости, Эймонд это тоже понял, поскольку тихо и недовольно хмыкнул, прошёл к письменному столу и с комфортом уселся в кресло. Отто даже передёрнуло — так сильно мальчишка напомнил ему Деймона в этот момент. Та же поза, те же выражение лица, ухмылка, прищур, барабанящие по столу пальцы. Будто за те почти две недели на Драконьем камне Эймонд перенял все манеры и привычки своего отца разом. «Как я раньше не замечал их сходства?..» — в очередной раз с досадой подумал Отто и, постаравшись принять самый невозмутимый вид, с достоинством занял второе кресло за столом. Некоторое время они молчали. Затем Отто провёл ладонями по гладким ручкам кресла и спокойно произнёс: — Признаться, я удивлён. Ты мог вернуться сюда, домой, где тебя все ждали, а ты предпочёл спать в доме шлюхи и болтаться по Блошиному концу. Эймонд молча пожал плечами. — Впрочем… зная о твоём происхождении, удивляться, возможно, и не стоило. На это внук отреагировал поворотом головы и коротким вопросом: — Ты знал? — Нет, — честно ответил Отто. — Твоя мать хранила это в тайне, пока до смерти не перепугалась за твою жизнь. Она была уверена, что чудовище, не пощадившее её, не станет церемониться и с тобой. — Чудовище? — Деймон взял её силой, Эймонд. Он так хотел отомстить королю за то, что тот отказал ему в браке с Рейнирой, что сорвал свой гнев на его жене, слабой и беспомощной женщине, что случайно оказалась у него под рукой. Твоя мать до сих пор рыдает, вспоминая об этом, вспоминая ту боль, которую он намеренно ей причинил. Отто сделал паузу, чтобы перевести дух, жадно наблюдая за внуком, Кажется, его проняло. Исчезли вальяжность и высокомерие в позе, появилась тревога. Свою мать Эймонд всё-таки любил, так что давить на него в этом месте было несложно. И стоило развить успех. — Твой отец — чудовище, Эймонд. Только так называет его твоя мать. И ты должен быть благодарен ей, благодарен за то, что свою обиду на него она не перенесла на тебя. Она ведь любила тебя все эти годы. И как ты ей за это отплатил? Посопев недовольно, Эймонд скрестил руки на груди. — Матушке стоило рассказать о Деймоне мне. — Она не смогла, — мысленно возликовав, вслух серьёзно ответил Отто. — Она женщина, Эймонд. Женщинам сложно вспоминать о таких вещах. И я надеюсь, ты не станешь беспокоить её подобными вопросами, потому что она и так пролила слишком много слёз за те дни, что тебя не было здесь. На это Эймонд не ответил. Он о чём-то интенсивно думал, Отто с опаской ожидал итога этих размышлений и услышал: — Если Деймон так поступил с ней, я должен призвать его к ответу, — оттолкнувшись от подлокотников кресла, Эймонд резко встал. — Отправиться к нему прямо сейчас. — Тебя не выпустят с Драконьего камня, если ты вернёшься туда, — возразил Отто, тоже поднявшись. — Выпустят, у меня ведь Вхагар. — Ты недооцениваешь коварство Деймона, Эймонд. И его безжалостность. Стоит тебе пойти против него, и ты станешь его пленником, которым он будет шантажировать твою мать. Будет держать тебя там в темнице. — Переживу, — бросил Эймонд и направился к двери. Отто требовалось срочно придумать что-то ещё, чтобы задержать внука здесь. Отпускать его в лапы к Деймону было категорически нельзя. — Ты-то, может быть, и переживёшь, но тебе разве не жаль свою сестру? — успел сказать он, когда Эймонд уже положил руку на ручку двери и замер. — А что с моей сестрой? — осторожно спросил тот. — Она в спокойствии и безопасности растит детей. — Она здесь не в безопасности. Эймонд оглянулся. Отто знал, очень давно знал о тех глубоких и сильных чувствах, что питает его внук к Хелейне. Притом ещё и взаимных. Он видел, как они тянулись друг к другу, когда были детьми, с какой нежностью временами Эймонд смотрел на неё, явно страдая о том, что не может стать ей ещё ближе. Когда это стало совсем явно, Отто услышал во время похорон Лейны на Дрифтмарке короткий разговор Эйгона с Эймондом о том, что Эймонд охотно бы женился на Хелейне, будь такова воля матери, и всерьёз обдумал этот вариант. Он был плох. Тем, что делал Эймонда чересчур самостоятельным: теперь, обретя Вхагар, мальчишка мог усадить Хелейну на свою драконицу и увезти куда угодно, если Хелейна станет его женой. Их ничто не держало при дворе. С другой стороны, если выдать Хелейну за Эйгона, это привяжет Эймонда ко двору навсегда — он попросту не оставит свою любимую женщину одну с недостойным мужем без своей защиты. Придя к этому выводу, Отто без труда убедил Алисенту сыграть свадьбу Эйгона с Хелейной поскорее. Он немного опасался того, что учудит после этого Эймонд, но дети как-то разобрались со своим новым положением втроём, так что его вмешательство не потребовалось. И теперь пришло время на эти чувства снова надавить. — Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил Эймонд. — После твоего отбытия на Драконий камень твой брат Эйгон решил, что ему можно распускать руки. Безусловно, это дело мужа, как ему вести себя с женой. И я не могу в это вмешиваться. Но всё же я счёл нужным рассказать об этом тебе, Эймонд, поскольку… — Отто вздохнул. — Я не знаю, каким образом, но своим присутствием ты всегда делал Хелейну счастливой. Возможно, сумеешь защитить её и теперь. Отто неторопливо подошёл к двери, у которой так и стоял огорошенный новостями Эймонд, и мягко убрал его руку с дверной ручки. — Я лишь хочу, чтобы ты не принимал поспешных решений, внук. Ведь кто бы ни был твой отец, я всегда желал тебе только добра. Вы все дороги мне, Эймонд. И потому, я надеюсь, ты простишь мне то, что я запру тебя здесь. — Зачем это? — Только до утра, Эймонд. Только для того, чтобы ты обдумал всё, что услышал, и принял правильное решение. Отто вышел в коридор, закрыл дверь и быстро запер её со своей стороны. Теперь можно было тихо выдохнуть: зёрна сомнений в голову Эймонда удалось заронить вполне успешно. Осталось лишь выдать пару поручений рыцарям Королевской гвардии.