***
Утро субботы встретило Ай очередным недосыпом. Ночью ей вновь не спалось от нахлынувших видений. О чем свидетельствовали разбросанные по всей комнате черно-белые рисунки. Их было не так уж и много, что-то около 7 или 8, и все они в хаотичном порядке устилали пол. Аккуратно опустив босые ноги на холодный деревянный пол, девочка, не торопясь, встала с кровати, ненадолго застыв на месте. Сонливость еще не до конца отпустила и картинка перед глазами расплывалась, будто она смотрела к калейдоскоп. Чтобы окончательно взбодриться, малышка решила открыть окно и впустить в помещение утреннюю прохладу нового дня. На столе около окна мерно вели свой ход небольшие часы. Их стрелки показывали 6:00. До подъема оставалось еще полчаса, после которого детям обычно давали время привести себя в порядок и отводили на утреннюю молитву. Их распорядок всегда начинался так. Поэтому Ай поспешила собрать новые рисунки и убрать их в тайник. Она планировала просмотреть их более тщательно в свободное время, чтобы бы убедиться, что не случится ничего страшного. Беглый взгляд подтвердил ее предположение: везде были лишь рисунке мест, которые она совершенно не узнавала. На них не было ни людей, ни страшных и кровавых сцен. Понимание этого, даже вызвало легкий облегченный вздох со стороны ребенка. Закончив с уборкой, Ай направилась к шкафу, в котором хранились ее вещи. Ей нужно было сменить ночную просторную белую сорочку, что была длинной практически по щиколотки, на повседневные вещи, в которых было бы удобно провести день. Уже стоя в ванной и чистя зубы, она неспешно разглядывала свое лицо и надетую одежду. Светло бежевое платье-комбинезон с рисунком кошачьей мордочки на груди и белая футболка с недлинными рукавами несколько подчеркивали залегшие тени под глазами ребенка, делали их на пару тонов темнее, чем есть на самом деле. На их фоне они сильно контрастировали с бледной кожей, однако, она все еще оставалась милой девочкой, хоть и немного уставшей. Утренние процедуры все же сделали свое дело, и через пару минут она уже выглядела куда лучше. От разглядывания своего внешнего вида, Ай отвлекли зашедшие девочки, что сонная зевая,умудрялись друг с другом переговариваться. Это значило, что подъем уже начался. Поэтому Ай поспешила расчесаться, оставив длинные смолянистые волосы распущенными, и освободить помещение. Она все еще старалась избегать других воспитанников приюта. Оставив банные принадлежности в спальне, малышка направилась в общий зал, который был самой большой комнатой в здании, а вместе с тем совмещал в себе функции игровой, и время от времени здесь делались важные объявления. Например о поездках или появлении нового ребенка. Сейчас здесь было все еще немноголюдно, лишь пара-тройка детей из старших, они сидели на скамейке в углу и о чем-то оживлённо болтали, ни на кого не обращая внимания. Ай поспешила занять место у противоположной стены на скамейке прямо под окном. Ей нравилось это место, здесь она могла спокойно, обперевшись об подоконник, наблюдать за изменчивым поведением природы. Вдыхать свежий запах цветов и листвы, доносимый от ближайших клумб и деревьев, греться под приятными лучами солнца. Поэтому, поудобнее устроившись, положив на руки голову, Ай обратила все свое внимание на картинку за окном. В это время помещение потихоньку стало заполняться другими детьми и взрослыми: малыши уже начинали свои игры, а воспитатели медленно переходили от одного воспитанника к другому, участливо проверяя их самочувствие. В общем, гомон с каждой минутой нарастал все сильнее и сильнее. Пока в общем шуме не прозвучал строгий голос матери-настоятельницы. Она стояла у дверей, ведущих на выход из приюта, и говорила слова приветствия. Ее авторитет был неоспорим как среди детей так и монахинь. Поэтому было не удивительно, что в зале повисла тишина. - Всем доброе утро. Надеюсь всем хорошо спалось и все рады встретить новый день. Сейчас, как вы помните, мы пойдем в часовню на молитву, а потом вы отправитесь на завтрак. Дальше о распорядке дня поговорите со своими воспитателями. На этом все, да благословит вас Бог, - закончила свою речь женщина, и развернувшись направилась к распахнутым дверям. Вскоре за ней помещение стали покидать и остальные. Разбившись по парам, дети следовали за монахинями. На самом деле в приюте жило не так уж и много воспитанников, от силы человек двадцать. Больше храм чисто физически не смог бы принять. Ай шла в самом конце с одной из воспитательниц, передвигаясь неторопливым шагом. В этом месте торопливость была ни к чему, поэтому взрослые лишь с легкой улыбкой качали головой на ее манеру резко останавливаться на одном месте и смотреть в никуда. Они беззлобно поторапливали ее и умилялись. Сегодня, на удивление самой Ай, она ни разу не отвлеклась от их процессии, которая длилась не так уж и долго. Путь до часовни занимал не больше двух минут. Оказавшись за стенами храма, все стали неторопливо рассаживаться на скамейки, чтобы послушать молитву. Кроме детей, монахинь и пары священников, что готовились у постамента, в помещении уже было несколько прихожан. Кого то Ай узнавала, они часто посещали храм. Было и пару новых лиц. Пожилая женщина, сидящая на первой скамейке, практически у самого алтаря, каждые выходные приходила помолиться, нередко захаживала и к ним в приют. Она оставалась на несколько часов, помогая монахиням ухаживать за особо маленькими детьми. Через две скамейки от нее сидел мужчина неопределенного возраста. Он всегда находился в сгорбленной позе, низко опустив голову. Он появился здесь около двух недель назад и приходил практически каждый день по утрам. Мужчина всегда выглядел очень усталым и осунувшимся. Его щетина и залегшие тени под глазами превращали его в немощного старика, коим он на самом деле не был. Из разговоров воспитательниц Ай узнала, что пару недель назад в аварии он потерял свою семье: жену и дочь. И все еще переживал свое горе. На скамейках противоположной части помещение, в его середине, сидела небольшая семья, мать сыном и дочерью. Они приходили раз в пару недель. Мальчику было от силы лет 5, а девочке чуть меньше. Женщина старательно приучала детей к молитвам и религии. Но Ай она казалось не очень приятной личностью. Как то раз, покидая часовню и идя прямо за этой семьей, ей пришлось услышать, как женщина пугало детей их жизнью в приюте. -Вот будете плохо вести, окажетесь здесь, как эти дети. Они капризничали, и поэтому родители бросили их. Девочка не в первый раз слышала такие слова, однако всякий раз от них на языке оставался неприятный вкус горечи. Они расстраивали. Молитва, как обычно, началась со слов приветствия священника и все поспешили встать. Ай заняла место в середине левого ряда скамеек. Здесь мало кто сидел, особо верующие всегда стремились быть ближе к Богу, поэтому занимали места в первых рядах. А другие, любившие уединение, прятались в тени на задних рядах. Поэтому середина чаще всего была полупустая и девочке это нравилось. Здесь, она отгораживала свои молитвы от других, не давала услышать ее тихий шепот в сомкнутые в молитвенном жесте руки. Почти под конец утренней службы дверь в часовню со скрипом приоткрылась, впуская в помещение довольно высокого мужчину в деловом черном костюме. Ай уже не следила за ходом службы, все ее внимание было направлено на незнакомого человека. Его внешность приковывала взгляды, на которые он совершенно не обращал внимание. У него были длинные темные волосы, собранные в низкий хвост за спиной. Половину лица скрывали темные узкие очки, оставляя простор фантазии о его возрасте. А ровная и уверенная походка с расправленными плечами говорила о его уверенности в себе. Отзвук каблуков эхом отражался от каменных стен часовни, заглушая для Ай молитву священника. Она уже никак не могла отвести своего прямого взгляда от этого человека. Ей почему-то нестерпимо стало важным увидеть его глаза, которые пыталась разглядеть за очками. Девочка настолько была сосредоточена на этом, что не смогла уловить момента, когда незнакомец опустился на место с право от нее. Теперь ее взгляд упирался куда-то в его плечо. Сидя вполоборота к нему, малышка ощущала себя очень маленькой. Она будто оказалась у подножия горы, которая своим величием возвышалась над ней и пугала высотами. На секунду Ай замешкалась, все еще разглядывая ткань черного пиджака, что натянулась на мускулистой руке человека, и поспешила отвести взгляд, вернувшись в изначальное положение. Она всеми силами убеждала себя не смотреть в сторону мужчины и медленно отодвигалась от него по скамейке. Девочка чувствовала себя несколько напугано, от него исходила устрашающая, подавляющая аура, которая чем-то неуловимым была знакома, давно забытым. Из раза в раз, она заставляла Ай косить взгляд в его сторону. Мужчина же сидел прямо с ровной спиной. Его лицо было направлено в сторону священника, читавшего молитву, глаза все еще скрывали темные очки. Руки покоялись на коленях одна на одной. Вся его поза говорила о невозмутимости и уверенности. Он вообще застыл на время, не двигаясь ни на миллиметр. Когда до конца молитвы оставалось пара минут, Ай все же решилась вновь на него взглянуть. Это желание буквально съедало ее изнутри. Снова повернувшись к нему вполоборота и подняв голову, она посмотрела на его лицо. Лицо, которое в это самое мгновение было обращено в ее сторону. Он тоже смотрел на нее, прячась за стеклами очков. Осознание этого поразило девочку. Она будто одеревенела, боясь сделать лишний вздох. Он уже не сидел прямо, а повернулся к ней всем телом. Его правая рука с длинными и изящными пальцами стала медленно подниматься к оправе очков. Эти его неторопливые движения усиливали чувство предвкушения внутри ребенка. Она понимала, что совсем скоро она сможет получить ответ на мучавший ее вопрос. А время, будто замедляя свой ход, растягивало момент кульминации. Вот он легким движением потянул оправу очков, вот они медленно съехали с его переносицы и оказались в руках, открывая взору красивое, мужественное лицо мужчины средних лет с прикрытыми глазами. До конца оставалась всего секунда, которая показалась Ай вечностью. Напротив Ай сидел мужчина с необычно яркими и глубокими глазами фиолетового цвета... Такими же глазами как у нее, такой же бледной кожей, такими же темными кругами под глазами и с такими же смолянистыми волосами. И девочка потерялась в его взгляде, утопая в давно забытом видении, которое торопливо пробегало перед глазами. Спокойный, с едва заметной хрипотцой голос остановил поток неразборчивых картинок, заставив Ай перевести взгляд на медленно открывшиеся губы, что растянулись в ничего не значащей улыбке. - Здравствуй, Селена. - Он говорил с придыханием, будто пробовал слова на вкус. Его голос разбудил в малышке давно забытые чувства. Услышав эти слова, казалось бы обычного приветствия, Ай пришла в странное и пугающее возбуждение. Только сейчас она поняла, что все это время она не дышала. Поэтому звук собственного сбивчивого дыхания показался ребенку оглушающим. Воздуха будто не хватало с каждой минутой все больше и больше. Ей срочно нужно было покинуть это место, уйти от живого видения. Вставая на дрожащие ноги, Ай едва покачнулась, задев своим телом скамейку, от чего та едва сдвинулась, заскрежетав по каменному полу. Этот звук стал будто бы сигнальным гонгом к старту. Бросив испуганный взгляд на мужчину, что все это время разглядывал ее прямым взглядом и не двигался, девочка резко сорвалась с места, спеша покинуть часовню. Она так торопилась, что будто не бежала, а парила над полом, приковывая взгляды уже покидающих помещение людей. На выходе малышка пару раз столкнулась с другими детьми, что бросали ей в спину гневные и колкие фразы. Но не оборачивалась, боясь встретиться взглядом с незнакомцем. Или уже знакомцем. Лишь оказавшись за стенами часовни, пробежав еще несколько метров, минув здание приюта, и остановившись на его заднем дворе в тени раскидистой вишни Ай смогла перевести дыхание. Согнувшись пополам, малышка опиралась одной рукой на ствол дерева, сжимая другой ткань футболки на груди. Дышать становилось легче, а сердце замедляло свой бег, уже не грозясь пробить следующим ударом грудную клетку. В норму старались прийти и ее мысли. Теперь она четко смогла понять своим чувства: почему боялась и вместе с этим испытывала трепет.***
Комнату в светло зеленых тонах заливал приятный, теплый свет из большого панорамного окна. По ее середине стояла колыбель из белого дерева, над которой был подвешен модуль из звезд и луны. Он медленно раскачивался из стороны в сторону, издавая мягкие звуки колокольчика. Из кроватки виднелись тянувшиеся к игрушке маленькие и пухленькие ручки. Булькающие звуки переплетались с звоном погремушки. Скрип отворившейся двери нарушил мелодию колокольчика. В комнату вошел молодой человек с длинными смолянистыми волосами. Его расслабленный образ подчеркивали белая закатанная на руках рубашка с небрежно расстегнутыми верхними пуговицами и черные классические брюки. Он медленно подошел к колыбели и склонился над ней. Его длинные волосы разметались по плечам, пару прядей спадало на ребенка. Младенец, в маленьком розовом платьице, тут же схватил одну из них и стал дергать в разные стороны. На лице малышки отражались ничем не передаваемые эмоции радости и веселья. Она агукала и пыталась взять волосы в рот, щуря свои маленькие глазки цвета темной сирени. Мужчина мягко вытащил пряди из сжатого кулачка ребенка, заменив их своим пальцем. Он тепло улыбался ей, и слегка раскачивал колыбель. Его фиолетовые глаза лучились счастьем. -Селена, моя малышка, все хорошо. Я рядом, моя маленькая Луна. Будто бы отвечая на его слова девочка едва заметно сжала его палец сильнее и засмеялась младенческим смехом, что своим перезвоном напоминал отзвуки колокольчика.