Это воспоминания о забытом мире…
Тьма — источник жизни. Она окутывала абсолютно всё, вселяя в саму сущность вселенной свою волю, которая была соткана из коварства, лжи и ненависти. Тьма не есть хаос, а скорее суть мироздания и начало всего. Мир разделял эту сущность, он принял Тьму в свои объятия, как часть себя. Их единство знаменовало рождению врага, который будет фатальным изъяном во всем полотне, сотканного из тончащих нитей своей матери и отца. К рождению Света звезды начали загораться в холодной непроницаемой темноте, словно подсказывая Тьме, что впереди ждет нескончаемая дорога борьбы, где нету места чувствам. Сияние звезд не по нраву пришлось Тьме, да настолько сильно, что та начала отлавливать их. И в жестокой руке некогда сияющие звезды угасали. Некоторые звезды бежали, а некоторые стали светить еще ярче. И нескончаемое число было тех, кто взывал к Свету, пока та не услышала их. Сильные боли и режущий свет прорезал Тьму, да так, что в миг развеял ее. Мир испугался, когда потерял свою жену, но радость от появления на свет долгожданной дочери развеял все горести. Ибо только с ее появлением он смог согреться в ее теплых солнечных лучах. Рассердилась Тьма, разгневалась. Ее ярость резанула ее так сильно, что реки черной, будто смолы, крови полились из ее ран, создавая образ ее сына. Когда Тьма подняла из крови ребенка, то увидев его черную, как у нее саму кожу и кровавые, жаждущие мести глаза и дала ему имя Вельморн. Злобный смех Тьмы эхом отозвался Миру. Поднялись жестокие ветра, раздались раскаты грома, яростно засверкали молнии, а ледяные ливни копьями причиняли неистовую боль. И сотряс Мир гром и молнии, что разорвали его на куски ледяные ливни, а порывы беспощадного жестокого ветра разнес их так далеко друг от друга, что не смогли бы срастись обрывки вновь в едино. Свет закрылась в своем горе по мертвому отцу, чем и воспользовалась Тьма, заменив сияющие солнечные лучи на холодные длинные ночи, с которыми пришли морозы, голод и болезни. Празднество Тьмы было не долгим, ведь ярость и боль Света восстали из пучины печали и горечи утраты по мертвому отцу. Ярость и праведность Света столкнулись с жестокостью и кровожадностью Тьмы. Те долгие битвы, где ночь заменялась днем, а день ночью — навсегда изменили вселенную, лишив ее покоя и постоянства.Я чувствую в тебе силу!
….
***
Некогда ясное небо теперь потеряло свои краски и стало походить на серое бесконечное озеро, усеянное тяжелыми грозовыми тучами. Холодный влажный ветер усиливался, срывая капли кристальных слез с покрасневших щек моих горюющих родственников, унося их далеко, где они соединялись с серыми водами Узкого моря. В этот день оно выглядело по особому трагичным. Мне казалось, что все море состоит из слез людей. Эти воды были свидетелями всему. Они как непонятные древние летописи, язык которых был утерян многими веками тому назад. А сколько историй они могли бы рассказать, сколько тайн поведать. Кто-то здесь нашел свою смерть, а кто-то дал начало новой жизни. С кем-то море пело оды любви, а с кем-то переживало великое горе. Воды уносили все сказанные слова, как маленький кораблик, разбивая друг о друга, топя их в своей пучине. Эта пучина была, как кладбище для обломков истории. Опасное и полное приключений, ведь каждый обломок поведает свою историю. Корабли расскажут обо всех местах, в которых побывали, какие штормы повидали, каких морских существ видели. Некогда расправленные паруса ловили палитру самых разных запахов от соленого морского бриза до разряженного грозового воздуха, от которого в душе поднимается нечто, что подобно волне-убийце. Это чувство появляется из неоткуда ровно под тобой, поднимая в высь словно ангела на пенных крыльях, а затем отбрасывает под себя, словно ты ненужная тряпичная кукла, которой наигрались и бросили, а затем растоптали. Волны накрывают тебя, утягивая ко дну вместе с твоими желаниями, чувствами, воспоминаниями. Соленая вода наполняет тебя, будто ты фарфоровая чаша, создана лишь для этой цели. В конце концов ты становишься очередным сокровищем этого кладбища забытых времен. У скелетов будет своя история, ведь кораблей не так много, как людей. Каждая история, как сказка прекрасной Шахерезады, захватывает в водоворот ярких эмоций и незабываемых впечатлений. Каждый человек уникален. Ведь за каждым следует шлейф опыта и деяний, что отражают, словно зеркало, саму суть носящего. Только представьте, что на миг вы стали капитаном какого-нибудь корабля. Вы отдаете команды своей команде, вас уважают, следуют за вами. Что ни день, то новое приключение, и каждое еще более захватывающее, чем предыдущее. Компас крутит стрелкой, будто это само колесо судьбы, что приведет вас к цели, которая будет еще более амбициозная, чем прошлая и позапрошлая. На миг, всего лишь на миг вы стали свободными ото всех тягот и невзгод, словно оставив свою мирную и скучную жизнь, променяв ее на столь сочную, как спелый фрукт, свободу. Что вы почувствовали в этот момент? Что почувствовала я? Хочу всегда ощущать этот момент. Момент, когда вода и ветер слились с моим телом воедино. К моему сожалению, никто сегодня не наслаждался вместе со мной погодой. Все были поглощены похоронами Лейны Веларион. Это торжество для меня казалось чем-то скучным, унылым. Все такие печальные из-за смерти ее, что даже как-то жалко, что никто не обращает внимание на такую чудесную пасмурную погоду. Мне до ее смерти не было никакого дела. Люди гибнут каждый день. Хотя тут и погиб не чужой для моей семьи человек, сердце мое от этого не дрогнуло. Возможно это неправильно, но чем меньше людей мы любим — тем менее уязвимы. Хотя надо отдать ей должное, выбирая между кровью и огнем, она выбрала огонь. Каменный гроб с останками леди теперь покоился на дне моря. За всей этой процессией было невыносимо скучно и некомфортно наблюдать. Ты обязательно должна стоять в кругу семьи, слушать похоронную речь Веймонда Велариона, а также дуэт несчастных плачущих детей. Очаровательно, если бы только не одно но — ноги ужасно затекли. С начала ты стоишь и считаешь минуты, но потом сбиваешься, когда уже не чувствуешь ног. Хотелось просто присесть куда-нибудь, да хотя бы на землю. Наконец-то вся эта вакханалия закончилась и все разбрелись кто-куда, а я на лавочку, которую давным-давно заприметила. Однако, пока я к ней шла, ее уже заняли какие-то две дамы, из-за чего впала в бешенство, но прогонять их не стала. Перед всеми этими людьми мне нужно сохранять лицо, чтобы никто не усомнился в моей адекватности. Поэтому я, улыбнувшись самой невинной милейшей улыбкой, прошла мимо них. Впрочем, я сделала это зря. — Добрый день, принцесса Рейзель. Искренне соболезную вашей утрате, я скорблю вместе с вами, — произнесла одна из дам, из-за чего я впала в ступор. Неужели я выгляжу так, будто нуждаюсь в подобных словах. И с чего это эти слова произносят мне? Я-то тут при чем? — Добрый день, благодарю вас за ваши добрые слова. Ваша поддержка очень важна для нас, — «но не очень-то и нужна» хотела дополнить я, но не стала. У меня железная выдержка, — Прошу меня простить, мне нужно найти моего брата, — я улыбнулась и направилась куда подальше от этих кумушек. — Ах, какая милейшая девочка, неужели вторая Отрада Королевства! Ох, подрастет и будет разбивать сердца нашим мальчишкам-то. Вот в моем возрасте… — ну его нахуй. Я пробиралась куда-то где людей будет поменьше, а в итоге оказалась рядом с воющим дуэтом. Искала одно, а нашло совсем не то — это классика жанра. Но сейчас в моем положении есть и плюсы. Минусов конечно больше, но я буду полагаться на свою удачу. Так что я ловко и беспардонно втиснулась между ними и тут же обняла обеих. Пока те были в ахере и не понимали, а что собственно происходит, я не упустила возможность и начала вещать: — Девочки, позвольте мне принести вам мои глубокие соболезнования. Смерть вашей мамы — это большая трагедия для всей нашей семьи. Я слышала о ней только самое хорошее, что она была прекрасной женщиной и настоящей дочерью своего отца, — Бейла и Рейна смотрели на меня, как на восьмое чудо света, искренне не понимая откуда я вообще взялась. — Без нее мир потускнел, потерял все свои краски. У меня нет слов, чтоб уменьшить вашу боль, — Больше прилагательных, больше красивого бреда, Галя, ты сможешь! Они уже перестали плакать, так что поднажми, красавица! Народ в тебя верит! — Сегодня с вами скорбят многие люди, которые также лишились луча света в своей жизни. Будьте уверены, все мы сохраним в наших сердцах память о вашей матери. — Спасибо, принцесса Рейзель? — спросила то ли Белка, то ли Рейна. Отлично, значит мы трое не при памяти кто есть, кто. А я уж думала, что одна такая, а нас тут несколько. Ну ничего страшного, когда-нибудь мы втроем словим Альцгеймера, и будем играть в «Угадайку». Как говорится, старость — не радость. Маразм — не оргазм. — Принцесса Рейзель, а вы нас откуда знаете, — ой, девочки, вам лучше не знать откуда ноги растут. — Да вы же мне, как потерянные сестры. Да ваш отец про вас столько рассказывал. Заходит как-то к нам на ужин и понеслось: «Вот я гордый отец, горжусь своими детьми. Они же моя отрада, кровь моей крови. Помню, как Бейла мне на день рождения сделала открытку из моей любимой книги, я аж расплакался от умиления. Во у меня какая дочь! А Рейна-то мне на День Отца подарила подделку! Между прочим, она сама сшила! Ее септа научила вышивать, так она мне мою любимую рубашку так перешила, что теперь я ее никуда не ношу, потому что храню подарок любимой дочурки. А то прознают какая моя дочка мастерица и украдут ее у меня мужики, да женят на себе. Они же у меня такие крошки-картошки, вот мне как повезло! А вы сидите тут и завидуйте!». — Папа нас любит! — Подожди, Рейна, — Опа, мне теперь известны позывные. А жизнь-то налаживается. — Что еще за День Отца? Такой праздник вообще есть? — А этого, милая, я в душе не ебу. — Ну видимо есть, раз уж он вспомнил. Откуда мне знать какие праздники у вашего отца есть, я что гадалка? — то есть остальное их не смутило, а какой-то мифический праздник да. — Бейла. Ты же знаешь нашего отца, — спокойно начала Бейла. Стоп, а где истерика? Мои слова настолько их впечатлили, что они решили перемыть косточки своему отцу? — Помнишь, когда он ввалился в гостиную полуголый, с бутылкой дорнийского и сказал, что наступил праздник Всенародный день Выпивки и подарил маме три розочки? Его еще тогда мама этими розочками и отлупила, он после этого еще три дня ходил, как в воду опущенный, — мне нужно что-то говорить? — Да, точно! Его же дедушка тогда в бочке топил, чтобы тот протрезвел, а он всё не трезвел и не трезвел. Может и правда такой праздник есть, а мы не знаем? Принцесса Рейзель, а вы что думаете, — а я теперь косо буду смотреть на Деймона, потому что с чем черт не шутит. Вот так припрет ему в голову, что наступит день открытых дверь и превратится Дрифтмарк в бордель на один день. Это же практически Золушка, только с некоторыми нововведениями. — Прошу вас, зовите меня просто по имени. Мы же не чужие люди. И мне кофортно, и вам. А на счет праздников, вы знаете, не исключено. Я даже думаю, что ваш отец изменит этот мир. Вот только не понятно в какую сторону. С одной стороны, больше праздников — больше выпивки, больше выпивки — больше веселья, больше веселья — больше счастливых людей. А с другой стороны, нововведения — это не всегда приятно, — я говорила полнейший бред, а им похоже это нравилось. — Кстати на счет выпивки и счастливых людей. Видишь? — она кивнула головой в сторону бухающего Эйгона, который видимо настолько сильно горевал, что решил с горя весь запас алкоголя Веларионов пропить за один день, — Это принц Эйгон — твой дядя. Ты знаешь, что он натворил буквально накануне. То, что произошло просто немыслимо, все были в шоке. Такое еще никто не делал ни разу за всю историю Вестероса, — вот это она нагнала интригу, будто чуму на Италию. — Рассказывайте мне все, ничего не утаивайте! Сидим мы значит три кукушки на лавочке, сплетничаем обо всех подряд, не заботясь о том, что на нас косо смотрят все. Еще бы, две кукушки несколько минут назад рыдали навзрыд, а после того, как к ним подсела третья, они начали весело щебетать. Неудивительно, что на нас сейчас большинство гостей смотрит, как на умалишенных. Пусть смотрят, они все не знают, что произойдет позже, для них мы сейчас просто дурные дети, которые смеют смеяться на похоронах. Пускай так, пускай.***
Кажется, что весь мир разделился на мнения. Кто-то осуждал такое поведение на похоронах, кто-то наоборот поощрял стремление развеять грусть, а кто-то просто пришел пожрать на халяву и им не было дело до трех кукушек. Однако, все ожидали реакции одного человека, который обладал большей властью, чем все здесь. И конечно же все понимали, все знали на чью сторону он встанет. Для некоторых это конечно же было досадно. Но, как говорится, чай стынет — самовар кипит. — Деймон, а моя внучка смогла приободрить твоих девочек. Вот что такое сила невинности. Ах, как же она похожа на Рейниру, — молвил король Визерис своему брату, который как-то странно поглядывал на беловолосую маленькую девочку в окружении дочерей. — Помню, как однажды она отказалась есть мясо, потому что мы убиваем живых существ и ничем не лучше животных. Ох, милейшее дитя, — деда унесло в былые времена, когда трава была зеленее, небо голубее, когда была жива Эймма. — Брат, они меня обсуждают. Вот зуб даю, они на меня несколько раз посмотрели, — Деймон готов был поклясться на могиле своей жены, что сплетничают о нем. Он краем уха услышал «бочка» и «гусь», а это не могло быть простым совпадением. Но как они узнали? — А на кого им еще смотреть? У них как бы сегодня мать умерла и им нужна твоя поддержка. А ты еще и рассмеялся. Тебе не стыдно? — Визерис негодовал, внутри него поднималась буря эмоций, которая грозилась выйти наружу, — И не разбрасывайся тут своими зубами, иногда мы не ценим то, что имеем, — душевно заключил Визерис. Его талант придумывать красивые реплики точно был нагло украден у какого-нибудь Аполлона Греческого. — Пойду я спать, а то ты из меня последние соки выжал. И как тебя после этого звать? — поднявшись с табурета спросил он у флегматичного брата, который продолжал смотреть на девочек и невдуплять, что его зовут. — Деймон, спокойной ночи, я тебе говорю! — но достучаться до Деймона было сложнее, чем дозвониться до оператора горячей линии ирисок, — Деймон! — Да-да, спокойной ночи, сладких снов, свежих идей, здоровья твоим близким, друзьям и родственникам, — совершенно спокойно сказал Деймон, при этом смотря в никуда. Кажется, у него случилась та самая фигня, когда ты смотришь в одну точку и просто залипаешь и ни о чем не думаешь. Знакомо? Визерис лишь неодобрительно покачал головой и пошел по направлению к замку. Дед всё чаще вспоминал свою дорогую жену, которую он любил всем сердцем даже после ее смерти. Грациозная и нежная, словно жасмин. Она родилась в самом неподходящем месте для такого хрупкого цветка, но волю судьбы, все исправили слова его деда короля Джейхейриса I. Тогда в Королевской Гавани впервые запахло не потом, железом и нечистотами, а нежным запахом весны. В воздухе играли нотки любви и счастья. Эймма Аррен была удивительной женщиной, которая изменила жизнь Визериса Таргариена. Она всегда была рядом, поддерживала его, была с ним и в горе, и в радости. И даже ее смерть не изменила этого.***
Секунды сменялись минутами, а минуты часами. Долгий день близился к концу. Гасли свечи, голоса людей стихали, все погружалось в темноту и покой. Лишь колыбельная ветра и моря разбавляли тишину, будто лаская слух и воображение. События моей жизни не давали мне уснуть, но давали возможность переосмыслить многое, включая смысл самой себя. Люк и Джейс давно уснули, как и девочки. Но скоро их сон потревожит рев дракона, которого оседлает принц Эймонд, который пока что имел при себе оба глаза. Что мне тогда делать? Я же должна как-то повлиять на события, но так, чтобы это все обернулось в мою пользу. Любая ошибка грозит последствиями, а последствия могут стать фатальными. — Будешь много думать — сойдешь с ума. Ты знаешь будущее, но ровно до того момента, пока ты его не изменишь, — Черный дух явился передо мной, словно моя растерзанная душа сама взывала к его словам. — Где гарантия, что победив судьбу однажды, она не придет к тебе еще раз и не нанесет урон, который будет в стократ больнее, чем мог бы быть изначально? Я встала с теплой, нагретою мной, кровати. И подошла к большому окну, вид из которого вел прямо на бушующее море. Порой мне казалось, что нет никакого смысла во всем том, что я делаю. Была ли та решимость, которую я обрела в храме настоящей? Когда я вернулась, то долго не могла прийти в себя, остро реагируя на все внешние раздражители, коими являлись все. Мне казалось, что стоит мне прикрыть глаза и на меня нападут, изрежут на кусочки и моя душа восстанет черной склизкой тварью. Во снах моих так и было. Да, мои сны — это отдельная тема для разговора. Никто не знал, что каждую ночь закрывая глаза, я возвращаюсь туда. Все лишь видели последствия моих бессонных ночей: впалые щеки, огромные круги под глазами, потухший взгляд, а ранее белая кожа стала сероватой. Я будто превращалась в мертвеца. Иногда я находила спасение в Комнате. Там были все привычные мне вещи, которые сильно облегчили мне мое существование здесь. Это была одна из плюшек, которую даровал мне Черный дух. Мне была доступна вся информацию, которую я хочу или захочу знать. Тут была удобная мягкая кровать, тут была доступна система, которая, как оказалось, доступна где угодно, но не в реальном мире. Это то самое место, в которое я попадала во сне по своему желанию. Это то самое место, с которого все началось. Самое забавное, что я могла повышать свои навыки, могла получать задания, но весь прогресс я могла видеть только там. Интересно то, что инвентарь и магазин мне были доступны. Видимо это небольшая уступка мне, которая очень будет полезна в будущем. Я просматривала магазин и ассортимент меня поражал. Там было все, начиная от шикарных платьев и немыслимо дорогих изысканных украшений до самых разных видов оружия. Единственное, что меня очень сильно настораживало — это цена. Все товары стоили 1 золотой дракон, но как только я на что-то тратилась, то деньги не списывались, а прибавлялись. У меня создавалось впечатление, что мне досталась какая-то взломанная система. Мне подозрительно все легко давалось. Из моих мыслей меня вывело прикосновение к моей руке, из-за чего я застыла в страхе. Мысли роем ос принялись кусать меня.В ЧЕМ БЫЛА ПРОБЛЕМА ПОВИНОВАТЬСЯ МНЕ?
Я, еле держа себя в руках, пытаясь не заорать в голос, медленно разворачиваюсь. Моему облегчению не было предела. Даже в самые мрачные дни, со мною всегда будешь ты. — Ты опять не спишь, — голос Люка был таким тихим, но для меня даже его тихий голос был громче сотни людских криков, — Прошу, не изводи себя, сестра, ты и так похожа на призрака. Если тебя что-то тревожит, то расскажи мне. — Я просто не могу, Люк, — я не замечала, что дрожу, пока не произнесла эти слова. — Ты вряд ли поймешь, но меня все время что-то беспокоит, будто что-то должно случится. — Не могла же я признаться, что совсем недавно меня морально изнасиловали и чуть не убили, а тернии будущего меня царапают до крови. Если я кому-то расскажу, то мне не поверят. Все решат, что я спятила. — Если ты боишься кошмаров, то не нужно. Я защищу тебя, — Заспанный мальчик со спутанными волосами, который сам ежился от холода, словно замерзшая птаха. Мой дорогой, мне бы тебя защитить. Перед глазами пролетела сцена его смерти. И от этой сцены меня охватили жуткие ощущения, в порыве которых я притянула к себе брата и заключила его в свои объятия. У меня нет выбора, я должна переступить через свои страхи, спасти его. — Спасу. Обязательно спасу, — прошептала я так тихо, что не уверена услышал ли он. — Если ты так боишься. То мы можем лечь вместе. В этом нет ничего такого, — от такого я впала в ступор. Мне никто никогда такого не предлагал ни в этом мире, ни в том. О таком я слышала только в фильмах или книгах. Поэтому я не знала, как поступить, хотя так хотелось сказать «давай», но что потом? А вдруг на нас накричат, когда увидят вместе, а вдруг нас в чем-то обвинят. Нет, это безумие. — Давай, — я будто противоречила самой себе, что меня немного выводило из себя. Но если и есть рай на земле, то это его объятия. Лежать с ним было очень приятно, весь мир будто исчез, оставив в живых только нас. Мне даже кажется, что наши сердца сейчас бьются в одном ритме. Мне даже захотелось проверить, и я положила свою руку ему на грудь. Ту-дум. Ту-дум. Ту-дум Так и есть, в унисон. Даже ценой собственного счастья, я обязательно спасу тебя. Музыка наших бьющихся сердец будет для меня гимном. Но никто не узнает об этом, это слишком личное.***
— На этот раз все будет иначе, — его голос разрезал тишину, как вострый нож разрезает тонкую нежную кожу, добираясь до мяса, пачкая себя алой кровью.***
Страшный крик сотряс стены замка Дрифтмарка, уничтожая покой не только той ночи, но и моей жизни. Все мои желания, все мои страхи, все мои знания были разбиты, когда к нам в комнату вбежала перепуганная рыдающая мать, которая принялась нас обнимать, что-то неразборчиво говоря. Я все еще лежала в кровати с Люком и не понимала, что происходит и почему она такая напуганная. Ее глаза были наполнены испугом и слезами, которые мне никогда не хотелось видеть. Первым моим желанием было встать и встряхнуть эту женщину, чтобы выяснить почему она так напугана, а затем уничтожить эту причину. Но причина имела тайный лик, о котором никто не знал, который исчез так же быстро, как и появился, унося за собою жизнь Рейны Веларион. — И грянул с неба гром, — хохоча пропел Черный дух, облетая мою мать, Джейса и останавливаясь прямо напротив моего лица, — Как приговор принцессе! — Его смех бил по ушам, как молот бьет по наковальне. Невозможно, она была жива до самого конца. Я ничего такого не сделала, что могло бы помешать ей исполнить свою судьбу. Что же произошло? Может быть Эймонд убил ее, потому что та должна была стать всадницей Вхагар? Или должна была быть Бейла? Черт возьми, я не могу мыслить здраво, когда все идет не так. Мы же вот только недавно весело болтали, и я старалась их отвлечь от смерти матери. Все шло хорошо и не было никаких предпосылок, что ее хотят убить. Может быть ее убил Эйгон из-за сплетен? Нет-нет. Он точно не мог, в конце праздника он набухался в зюзю и не мог идти даже нормально. Я была словно в Железной Деве. Мысли пронзали меня, одна больнее другой и каждая норовила убить меня. Но я все еще держалась на плаву, держась за руку брата, как утопающий держится за спасательный круг. Как так вышло? Что я сделала не так?***
— Весенние глаза подаренной судьбой при встрече наполнятся слезами, — словно в трансе произнесла девушка, чьим даром было приоткрывать завесу туманного будущего, впуская в ее голову пророчества, которые нашептывали ей голоса той долины.