Храни мои следы в сердце...

Чуя вернулся и хотел направиться в кабинет Дазая, но его перехватили. Только под вечер он смог вызвать Осаму к себе. — Отчёт по поставке оружия у тебя? Только после обсуждения рабочих вопросов, Чуя расслабился. — Ещё раз такое выкинешь… Я с тобой поседею. Дазай неопределенно кивнул, оглядывая рыжую шевелюру: — Тебе не пойдёт, лучше не надо, — беззаботно улыбнулся он, после чего закашлялся, впрочем быстро подавив реакции тела. Чуя выгнул бровь: — Ты в порядке? Тот хотел ответить, но понял, что если сильно вздохнет — скрыть кашель уже не выйдет, поэтому только махнул рукой, мол — что со мной может быть! Чуя нахмурился и встал из-за стола. Он подошёл к Дазаю, стягивая перчатку и прикасаясь к его лбу. — Ты в курсе, что у тебя температура? Иди в медчасть. Не пойдёшь сам, я тебя потащу. Дазай досадливо нахмурился, мысленно ругаясь на свой организм, который умереть никак не может, а вот заболевает на раз-два. — Не надо, у меня таблетки были… — он неопределенно кивнул в сторону. — Просроченные? В твой кабинет никто не заходил четыре года, купить бы ты не успел, — Чуя вздохнул. Он вытащил из сумки градусник и жаропонижающее. Раньше он использовал её для дальних миссий, а сейчас она пылилась в дальнем углу его кабинета. — Держи. Мне недолго, — Накахара кивнул на диван в ограждённой части кабинета и сел за бумаги. Эту комнату раньше использовал Мори, когда задерживался допоздна, и Дазай там часто спал в юности. Вот и сейчас он с обречённым видом взял градусник и доплёлся до дивана в углу, и завалился отдохнуть. Он несколько минут ворочался, пытаясь плотнее укутаться в плащ, успевший за день высохнуть, периодически вздрагивая от озноба, пока не задремал. Чуя закончил с документами и подошёл к Дазаю. — Умирающий лебедь, — он закатил глаза и легонько тронул Осаму. Тот что-то невнятно пробормотал, зарываясь глубже в чёрную ткань. — Поехали домой. Тот недовольно поморщился, буквально выкинул градусник, хмуро посмотрев на Чую: — Я тут останусь, иди сам… — голос был слегка осипшим. Чуя поймал термометр способностью у самого пола. Тридцать восемь градусов. Он покачал головой и уже привычно взял Дазая на руки. Вышли они окольными путями, а то вдруг увидят и перестанут главу исполкома бояться? Непорядок! Дазай был уложен на заднее сидение и укутан двумя плащами, и Чуя поехал домой. Навевало воспоминания… В обычном состоянии Дазай бы попробовал сопротивляться хотя бы из упрямства, но сейчас ему было сонно и холодно, он только сворачивался в более компактный комок в попытке согреться. Периодически сотрясавший тело кашель и чихание добавляли болезненных ощущений в груди. Уже дома Чуя достал свитер Дазая, таблетки и градусник. — Переоденься, если можешь, — попросил Чуя, включая подогрев в спальне. Расстелил кровать и сделал чай на травах и мёде. Ему самому такой делала Коё. Еле слышно фыркнув на сомнения в его способности хотя бы одеться самостоятельно, Осаму быстро натянул на себя свитер, подняв воротник и прячась в нем почти по самый нос. Кокон из одеяла поверх этого выглядел странно, но сейчас казался единственным спасением. Чуя присел на край кровати, протягивая таблетку жаропонижающего и стакан воды. — Выпей, тебе станет легче. Дазай тяжело вздохнул, но послушно протянул немного дрожащую руку за лекарством. — Это нормально, пара дней и все само пройдет, — попробовал он успокоить Чую. Конечно, Дазай слегка преуменьшал — когда он в очередной раз простужался после попытки утонуть, то валялся с температурой неделю, либо не лечась вовсе, либо горстями глотая по целой пачке таблеток в надежде умереть от отравления ими и больше не мучаться. Чуя прекрасно знал иммунитет Дазая. Не раз и не два видел, как Мори бежал с Дазаем на руках к мед. части. Он лишь покачал головой и помог Осаму выпить таблетку. Специально покупал детские. Горькие он в такие моменты выплёвывает. — Захочешь пить, чай на тумбе. Постарайся уснуть, хорошо? — попросил Чуя и вышел из спальни. Ему было нужно решить несколько дел. И перенести хотя бы часть работы на дом. Дазая и самого снова клонило в сон, но понимание, что Чуя собирается куда-то уйти, не давало уплыть в беспокойные сновидения. Отчего-то именно в такие моменты не хотелось оставаться одному, но и показывать кому-либо свою слабость он тоже не хотел. К сожалению, он прекрасно знал, почему не стоит спать в таком состоянии… Однако, ничего не смог сделать, проваливаясь в беспокойный сон, быстро сменяющийся кошмаром. Во снах Дазая редко были добрые и светлые события, чаще они представляли собой смесь кадров из прошлого, причудливо переплетённых с личными страхами… *** Серая стена. Маленькая газовая плитка. Маленькие пальцы расковыривают дырку в свитере. Одиноко. Около плиты стоит женщина. Её каштановые волосы спутанной паклей лежат на спине. Она что-то помешивает в кастрюльке. Он хочет к ней подойти, обнять её, но знает, что нельзя. Мама не любит, когда он её обнимает. Мама не любит его. Он разворачивается и хочет уйти, но тяжёлая дверь открывается и он отлетает в сторону. Мама оборачивается. Её лицо не видно в тумане. Лишь глаза режут холодом. Мама бьёт его ногой в живот. Снова. И снова. И снова. Бьёт, пока он не заплачет. Она хватает его за руку и вышвыривает на улицу. Холодно. Он прикрывает глаза и слышит его. Рычание. Собаки бегут на него. Он знает, что сейчас будет. Острые клыки впиваются в ноги и руки, рвут кожу. Вгрызаются в живот и спину. Их так много. Они повсюду. Больно. Ему никто не поможет. Никто не придёт. Они его убьют. Он видит кровь на снегу. Страшно. Помогите! *** Чуя вернулся с мокрым полотенцем. Дазай дрожал и ему явно снилось что-то неприятное. Накахара быстро подошёл к кровати и растормошил Дазая. — Эй! Ты чего? Осаму дёрнулся, резко отстраняясь от прикосновения. Он находился в состоянии полусна, не осознавая реальность, не помня её, поэтому только и мог, что на чистых инстинктах, пробужденных кошмаром, забиться в угол, прижав колени к груди и испуганным невидящим взглядом следя за Чуей. Чуя вздрогнул. Дазай боится его? Что же ему снилось? Он аккуратно, не нарушая дистанции, поставил руки перед собой, показывая, что безоружен. — Дазай, это я, Чуя. Ты слышишь меня? Осаму не ответил, он все ещё не видел лица перед собой, хотя и настороженно прислушивается к голосу, не разбирая слов. Поднявшаяся, несмотря на лекарство, температура, лишь усложняла задачу по возвращению привычного разумного состояния. «Чуя…» — в ответ на это имя в голове мелькнуло что-то смешливо-тёплое, но он не мог доверять даже себе. Чуя, видя, что это не возымело эффекта, не спешил двигаться. — Мы друг друга девять лет знаем, Дазай, — сказал он насмешливо и продолжил тёплым, успокаивающим тоном. — Тебе ничего не угрожает. Я защищу тебя. Слова доходили до Дазая, словно сквозь вату или толщу воды, но постепенно знакомый голос, обещающий защиту, пробился сквозь панический шум сердца в ушах, заставляя успокоиться, подсознательно поверить, что всё хорошо, он в безопасности. И пусть в этот момент Дазай почти ненавидел себя за это доверие, ведь нет ничего больнее, когда его предадут, но откуда-то пришло осознание, твёрдая уверенность, что это не про Него. Дазай осторожно, очень медленно разжал пальцы, судорожно сжатые на коленях, и опасливо потянулся к человеку перед собой. Чуя заметил это движение и аккуратно, медленно потянулся навстречу. Легко сжал пальцы Дазая, давая возможность вырваться, если тот захочет, и нежно поглаживая. — Я не сделаю больно, обещаю. Я никогда не причиню тебе вреда и не позволю это сделать другим. Ты слышишь меня? Тёмные глаза, кажущиеся чёрными из-за расширившихся зрачков, всё ещё не отражали узнавания, однако, Осаму кивнул, едва ощутимо расслабляясь от прикосновений. Чуя легко улыбнулся. — Молодец, — он продолжал поглаживать ладонь Дазая, начиная напевать мелодию. Тот уже не выглядел так, словно одно неверное движение может заставить его бежать, скорее на лице мелькнула едва заметная тень улыбки. — Я могу тебя обнять? На этот вопрос Дазай ответил осторожным кивком, словно стоял на тонкой нити, боясь её покачнуть. Чуя аккуратно провёл по плечам, поглаживая и сомкнул руки на спине, медленно перетаскивая Дазая ближе. — Всё хорошо, ты молодец. Здесь тебя никто не тронет, солнце, — он вёл по спине круговыми движениями и продолжал напевать. Он защитит Дазая. Если понадобится, уничтожит весь мир, лишь бы Дазай был в безопасности. Тихое пение знакомой мелодии, ассоциирующийся с покоем и безопасностью, прикосновения, не несущие боли, а лишь тепло и утешение… На этот раз Осаму уплыл в сон с лёгкой улыбкой. Пусть на сей раз и не запомнит его, но там будет спокойно и уютно. Чуя держал его до тех пор, пока руки и колени не начали ныть от неудобной позы. Он взял Дазая на руки и лёг вместе с ним в постель.