Храни мои следы в сердце...

Утром Чуя проснулся, как обычно, раньше Дазая и просто валялся, лениво потягиваясь. Таким отдохнувшим он не чувствовал себя давно. Чуя перевернулся на бок. Его метки не сойдут ещё долго и Дазай не сможет прикрыть некоторые. Ни бинтами, ни одеждой. Довольная улыбка расползлась по губам сама собой. Осаму просыпался медленнее, явно не торопясь выплывать из мира сновидений, но все же, через пару часов он лениво приоткрыл глаза, сонно улыбаясь при виде лежащего рядом Чуи. — Доброе утро, мой Чуя… — Доброе. Очень доброе, — он улыбнулся. — Твой, твой. И кто из нас больший собственник? Дазай с гордостью осмотрел рассыпанные по коже Чуи метки, коснулся кончиками пальцев собственной шеи, над которой вчера старался Накахара и озвучил вывод: — Думаю, на этот раз у нас ничья! — Думаю, ты прав, — метки Дазая на нём приятно ныли. Дазай не любит боль. — Не сильно болят? Осаму покачал головой, машинально обводя один из самых чувствительных укусов и жмурясь. — По крайней мере, теперь синяки от тебя имеют совершенно иное значение, чем раньше, — усмехнулся он, вспоминая, сколько раз в прошлом у него были похожие отметки по совсем другим причинам. Чуя целомудренно поцеловал обведённый синяк: — Я не перегнул палку? — скорее риторически, нежели серьёзно спросил он. — Я уже говорил, что тебе можно все, и даже больше, — Дазай вновь подставил шею, безмолвно прося ещё. Чуя прошёлся по его коже россыпью маленьких поцелуев и мягко прикусил в некоторых местах. — Я не против провести в постели целый день, нихрена не делая, но у нас дела, — он показал Дазаю свой телефон с датой. Дазай не сразу понял, какие дела могут быть в выходной, но дата позволила пробудить в памяти разговор на тему двадцатого ноября. Сам Дазай этот день никогда ни то что не отмечал, а даже знал о нем смутно, но понимал, что для Чуи это важно. — И что у нас в планах? — Дети. У нас в планах дети, — Чуя вылез из кровати и накинул домашние штаны. Торс он и не думал скрывать. — Рю обычно приходит часам к десяти, мы вместе завтракаем и идём на фестиваль. Несмотря на то, что его лица развешаны по всему городу, нас до сих пор никто не узнаёт на улицах, — Чуя усмехнулся. — Ещё бы кто-то осмелился его узнать, — в голосе Дазая была слышна гордость. Он нехотя сполз с постели, пытаясь найти хотя бы рубашку, а в идеале желательно и штаны. — Гордишься? Ты это ему почаще говори, — Чуя кинул Дазаю пижаму и ушёл в ванную. — Стараюсь… — грустно вздохнул Осаму, облачаясь в домашнее и направляясь в сторону второй ванной. *** Рюноске стоял напротив двери и крепко держал Ацуши за руку. «Я не хочу рушить чужие традиции!» Ничего ты не разрушишь, глупый тигр! Чуя пригласил обоих, значит, ты идёшь! И нет, Рюноске вообще не хотел акцентировать внимание на том, что в пылу спора он назвал Чую папой. — Не рванёшь никуда? — насмешливо спросил он, поглаживая ладонь Ацуши. Тот вздохнул, все ещё уверенный, что день семьи — не то время, когда кто-то может обрадоваться его визиту, даже если из вежливости Накахара-сан и пригласил их вместе. Однако, спорить с Акутагавой, когда тот так уверен и использует нечестные методы… — Хорошо, если ты так хочешь… Рюноске закатил глаза и дал ему щелбан по макушке. Совсем, как Дазай иной раз. Он позвонил в дверь, и та почти сразу была открыта Чуей. Тот улыбнулся, отбивая кулак Акутагавы в качестве приветствия, и кивнул заходить. — С праздником, мелкотня, — Рюноске лишь пробурчал что-то похожее на: «Мне уже не восемь» и краем глаза оценил внешний вид Чуи. Голый торс и мокрые волосы его не смущали, слишком уж близкие у них отношения, а яркие укусы даже порадовали. Значит, у них всё хорошо. А вот Ацуши при виде такого Чуи покраснел, стараясь не смотреть на него. Благодаря звериному нюху он прекрасно понимал чем занимались хозяева дома и откуда у Накахары столько меток. — Д-добрый день, Накахара-сан… Чуя такому поведению удивился. Нахмурился и ударил себя ладонью по лбу. Свой-то привык, а тигр не очень. Он ушёл одеваться, а Рюноске намекнул Ацуши снимать обувь, и без всякого стеснения бухнулся на диван, сев по-турецки. На нём были джинсы и безразмерная футболка с Ойкавой из «Волейбола». Обычный девятнадцатилетний парень, о смертоносности которого даже не догадаешься. Дазай вышел поприветствовать гостей, когда услышал голоса из прихожей. Он вновь был без бинтов, зато всё с тем же гипсом, который он собирался в ближайшее время снять. В полу-застегнутой рубашке и с растрёпанными после душа волосами, он выглядел непривычно расслабленным и домашним. — Привет, детишки! — с улыбкой поприветствовал он обоих. Рюноске обернулся на голос. Дазай сейчас был таким родным и уютным, что его тут же захотелось обнять, но вместо этого он лишь кивнул и улыбнулся той самой, безумно редкой, тёплой улыбкой, которую до этого видели лишь Чуя, Ацуши и Гин. — Доброе утро, Дазай-сан. А что у вас с пальцем? Дазай хотел отмахнуться привычной шуткой, но покосившись в сторону комнаты, куда ушел Чуя, вздохнул и негромко ответил: — Маленький несчастный случай, ничего страшного, — он подошёл ближе, сам обнимая Акутагаву и гладя по волосам. Рюноске хотел привычно отстраниться и извиниться, сказав, что слишком много себе позволил, но лишь прижался крепче, наслаждаясь. Так непривычно. Так желанно. Улыбка лице Дазая приобрела нотки сожаления. Ацуши неловко мялся у дивана, наблюдая за этой картиной. С одной стороны тут тепло и уютно, а с другой — ему казалось, что он тут лишний. В руки Ацуши прилетела футболка. — Должна быть как раз, — Чуя закрыл дверь и на не понимающий взгляд вскинул бровь — Что? Ты испачкаешь рубашку за весь день, а по словам Рю, она у тебя одна, — внутри невольно потеплело от вида обнявшихся Рюноске и Дазая. Кого-то не хватает. — А где Гин? — Встретит нас уже на фестивале. Ей надо закончить с делами. Дазай с сожалением отпустил Рюноске, и повернулся к Чуе. — И когда мы выдвигаемся? — вопрос отнюдь не праздный, ведь собираться к выходу Дазаю чуть дольше остальных. Рюноске даже обиделся из-за потери долгожданного тепла, но вовремя это скрыл. — Ты конечно у нас копуша, но завтрак никто не отменял. Не знаю как вы, а я голоден как стая волков, — Чуя сверкнул зубами, и Акутагава без слов его понял, тут же выпуская Расёмон и проскальзывая на кухню. — Да ты стартанул раньше! — возмущённо прокричал Чуя. — Я всё равно победил! — донеслось из-за двери. Чуя с улыбкой покачал головой и прошёл вслед за ним, кивая Дазаю и Ацуши на кухню. Осаму фыркнул от смеха, наблюдая за ними, после чего поспешил следом, по дороге успев успокаивающе погладить пепельные волосы Ацуши, ободряюще ему подмигнув. Чуя решил ограничиться рисовой кашей и омлетом, но Рюноске считал, что этого недостаточно. — Не забывай, что у нас за столом есть хищник. Добавили лапшу с мясом. — Вы чего стоите? Рук нет? — Чуя разбил яйцо и кивнул на холодильник. — Помогайте. Дазай помогать не спешил, как обычно предпочитая наблюдать, но под взглядом Чуи взял зелень, и начал неторопливо нарезать её, чтобы не сидеть без дела под взглядом своего рыжика. Ацуши же откликнулся с большим энтузиазмом, действительно заглянул в холодильник, и нашёл там помимо мяса ещё и мандарины. Рюноске зыркнул дикими глазами, выхватил фрукты, и с отвращением поставил их назад. — Стоять бояться! Нормальные люди такую хрень не едят, — он взял Ацуши за плечи и приставил к кастрюле с кашей. — Мешай. Сам же принялся за лапшу, поглядывая, чтобы этот чудо-повар ничего лишнего туда не кинул. Дазай удивлённо приподнял брови, глядя на эту сцену: — Рю-кун, у тебя аллергия на цитрусовые или ты просто не любишь мандарины? — с интересом спросил он. Рюноске скривился, а Чуя хохотнул. — Он терпеть их не может! Как-то с ящерицами на спор заставили съесть дольку. Там памятник можно было ставить, столько эмоций на его лице я не видел никогда! Акутагава пихнул его в плечо. — Какой извращенец их придумал? Дазай улыбнулся, представляя картинку, но меж тем запоминая неизвестные ранее мелочи о жизни Рюноске. — А как же новый год? — в голосе была слышна нотка сочувствия. Рюноске прикрыл глаза: — Не напоминай. Этот запах повсюду… Чуя в это время подкинул омлет и щёлкнул пальцами: — У меня осталась фотка! Акутагава возмущённо рыкнул: — Не смей! Но Чуя уже не слушал, идя к полке с книгами. — Пап! — Рюноске понял, что сказал и прикрыл себе рот, но Чуя только улыбнулся. — Дай над собой поржать, не каждый день такое видишь. На фотографии Рюноске скривился в немыслимой гримасе отвращения, муки и ненависти одновременно. Дазай рассмеялся, а Ацуши посмотрел с любопытством. Да, видеть Рюноске таким необычно… — Улыбка тебе идёт больше, — непосредственно выдал тигр. — Где ты видишь там улыбку? — Рюноске резал мясо так, будто вымешал на нём свою злость. Смех Дазая был непривычен. Такой звонкий и счастливый, что даже дующийся Акутагава поддержал его улыбкой. Чуя улыбался во все тридцать два. На душе спокойное счастье. — Не там, но видел, — улыбнулся Ацуши, — например вчера, когда… — он не договорил. Рюноске поднял бровь: — Когда? Чуя в это время накладывал кашу в тарелку и передал её Дазаю: — Расставляй. Ацуши слегка смутился, вспоминая ту ситуацию, и определенно не зная, как ее описать хоть чуть-чуть прилично. И дело даже не в том, что они парочка, просто хвост — это личное. И не обязательно знать, что тигры, как и любые кошки, тоже любят погоняться за своим хвостом… Рюноске понял, о чём он, и засмеялся: — Это было мило. Ацуши фыркнул, но это стоило того, чтобы услышать столь редкий смех его обычно угрюмого парня. Дазай смотрел на них с любопытством, но не задавал вопросов, только подошёл к Чуе, обнимая его со спины, пока тот был занят плитой. Чуя прижался к нему, подкидывая омлет: — Я просил тебя расставить еду на столе, нет? — Я поставил, — тарелки и правда оставлены на столе, хотя и не расставлены на местах, пока Дазай не мог оторваться от Чуи. Чуя сноровисто пересыпал всю еду в тарелки и вывернулся из хватки Дазая. — Кушать подано, и да, завтрак обязателен, Осаму, Рю. Рюноске молча кивнул, усаживаясь на свое место, пока Дазай с сомнением разглядывал свою порцию. А вот Ацуши был голодным за всех, поэтому за свою лапшу с мясом принялся без уговоров. Чуя указал на Ацуши палочками: — Вот как надо есть, — сам отрезал себе кусок омлета и подвинул тарелку к Дазаю. — Мы будем много ходить, ты по любому захочешь есть. Осаму вздохнул, словно его пытались накормить не вкуснейшим творением Чуи, а ядом, но всё же начал отрезать по маленькому кусочку. Чуя удовлетворённо кивнул. После завтрака Рюноске вызвался прибраться (Расёмон очень полезная в хозяйстве штука), а Чуя уволок Осаму одеваться. Тот был и не против — чёртов гипс мешал разбираться с бинтами, а без них он ни за что на улицу не выйдет. Собрались они быстро исключительно потому, что Чуя поторапливал Осаму, как мог. — Никто ничего не забыл? — спросил он, забирая ключи. Дазай лишь на миг отловил Чую, чмокнув в нос: — Вот теперь точно не забыл! Чуя фыркнул и пошёл вниз.