Ящерица

Зачарованный лес, 1983 год по «нашему» исчислению. В сухой гномьей шахте по стенам и на потолке поблескивали жалкие крупицы некогда щедро рассыпанной здесь волшебной пыли. Тишину мог разорвать даже мышиный писк, случайно покатившийся камушек или капля, упавшая со сталактита, что уж говорить о звонком, уверенном посвисте. В глубине, за грубо отесанными прутьями импровизированной решетки лежал на полу, подсунув под голову тканевый сверток, тот, кого в этом мире боялись как огня. Он и очутился в плену из-за чужих страхов, застящих глаза — и даже здесь внушал своим пленителям ужас. Румпельштильцхен — так звали его на деле. Темный маг — так было бы звать его верней. Неожиданно свист стих. Румпельштильцхен приподнялся на локтях, цепким взором присматриваясь к полумраку. Со стороны он напоминал старого тощего кота, загадочно уставившегося в пустоту. Впрочем, внимательный взгляд мог приметить слабое колыхание воздуха, а взгляд, сплетенный с магией, — грязно-серое марево то ли видения, то ли портала. Румпельштильцхен недолго смотрел на это явление, а затем резким движением вскочил и кинулся к решетке. Худые зеленоватые пальцы с длинными черными ногтями вцепились в прутья. — Кто ты? Покажись! Он хорошо знал, что колдовать в пещере можно лишь за пределами его тюрьмы, а значит, тот, кто создал видение, прятался в гулких коридорах. Так, по крайней мере, подсказывала логика. Но коридор шахты безмолвствовал и оставался недвижим. А вот видение — нет. Из колеблющегося марева слышалось бормотание вперемешку со сдавленными рыданиями. Румпельштильцхен вынуждено прислушался и медленно оборотил свой взор и слух туда. — Кыш! — нетерпеливо взмахнул он рукой, снова опустился на пол и прикрыл глаза. Этого могло бы хватить, будь видение простым миражом, бредом, догнавшим его в подземелье. Однако полурыдания, полувздохи становились все настырнее и громче. — А можно ускорить наложение проклятия? — вопросил воздух Темный, не открывая глаз. — Как знал, не стоило связывать с этой недоучкой… Ну что тебе, что? Только не говори, что я в этом новом мире буду занят торговлей детьми. Нет. Нет, я сказал. Бормотание и мольбы не прекращались. К вящему раздражению Румпельштильцхена к ним добавился едва слышный звук у его плеча — звук, знакомый настолько, что маг резко сел и открыл глаза. Словно шепот смешался с шипением рассыпавшегося песка. Маг обреченно повернул голову и боковым зрением заметил дрожащую тень. — Объяснишь мне, что это? — с плохо скрываемым раздражением спросил он. — Это наш старый долг, — проговорил над его ухом чей-то голос, а на его плечи словно легли руки, тяжелые и невидимые. — Это твой старый долг, — веско возразил Румпельштильцхен. — Ц-ц-ц, — словно тень покачала пальцем и поцокала языком. Тяжесть на плечах стала сильнее. — Наш долг, наш, Румпель. — С этим, — маг плавным жестом указал на морок, — я договора не заключал. — Ты же знаешь, — с нарочитым, едва удерживаемым терпением произнес голос, — все долги Темного — твои долги. Румпельштильцхен зло и досадливо скривился, а голос меж тем продолжил: — Просто сделай, что он просит. — Кто? Этот? — маг ткнул пальцем в человека, плохо видного сквозь пелену. — Этот. Между прочим, он король. — Еще один. — О да, я знаю, тебе не привыкать. Так что… сделай и все. — Я ему ничего не должен. — Мы должны, — тень за плечом Румпельштильцхена будто набухла и нависла над ним, сгущая и без того плотную темноту. — Долг любого Темного — долг всех Темных. — Он просит ребенка. Где я возьму ему ребенка, сидя здесь, — маг показал пальцем в пол своей темницы, — без магии? — Да уж найди! Ты же тот еще хитрец, Румпель! — Хм. Как думаешь, за час я управлюсь? — хитро прищурился тот. — Вряд ли. Но… — Вот и прекрасно! — перебил маг тьму. — Через час я буду в мире без магии, где даже тебя не услышу! — Но долг-то останется! Долг, Румпель! Мы должны! Ты должен! — Пусть посчитает проценты, — беспечно ответил маг, — когда дойдет до двухсот, я верну ему двух младенцев. — Нет! Этот долг… Я обещала! — Не будешь в другой раз разбрасываться своим словом. — Ты не понимаешь! Если этот ребенок не родится, миру настанет конец! — Это не мой мир. — Он должен родиться! — Без моей помощи — пусть рождается. — Румпельштильцхен!!! — РУМПЕЛЬШТИЛЬЦХЕН!!! — А?! Маг отскочил от решетки, на которую оперся плечом, пока спорил с Тьмой. — Румпельштильцхен! — подле прутьев едва не заходился в рыданиях принц Дэвид — тот самый, который и принцем стал благодаря магу, но сам же этого мага и пленил. — Зачем пришел? Не видишь — я занят. И ты бы занялся делом — до проклятия считанные минуты! — Румпель… штильцхен… Пока принц еле выговаривал имя, Тьма за плечом мага стушевалась, сжалась, вытянулась, будто предчувствуя грядущее. — Румпель… что… что это?!.. Посмотри!!! — Откуда я знаю, что это? — возвел очи к потолку тот. — Ты же не показываешь, мой принц. Дэвид дрожащими руками приблизил нечто, обернутое тряпицей. Румпельштильцхен через решетку протянул руку, длинным ногтем то ли с осторожностью, то ли брезгливо откинул угол и как-то странно крякнул. — Ну и что это ты мне принес под занавес этого мира? — Это ты мне поясни, что это!!! — Кхм. На вид похоже на ящерку, — и маг с диким хохотком поднял на принца свои глаза — желтые, с вытянутыми змеиными зрачками. — ЭТО — НЕ ЯЩЕРКА. — Попроси его сюда, — шепнула Тьма за плечом мага. — Зачем? — бросил тот невнятно. — Что — зачем?! — взвился Дэвид. — Ты не видишь?! Это — дракон!!! Дракон, понимаешь! Маленький дракон!.. — Затем, что это не дракон, — настойчиво проговорила Тьма и сжала плечи Румпельштильцхена так, что он зашипел от боли. — Ну-ка, дай его сюда. Протиснутый через прутья сверток неожиданно увеличился и невнятно вякнул. — Оу, — Румпельштильцхен раздвинул ткань, бережно держа свою ношу. — Мой принц, а у тебя сын. — Что?.. — опешил Дэвид. — Так вот как вам откликнулось то ма-а-аленькое хулиганство с яйцом Малефисенты… Хах. — Мы нашли его!!! — Тьма взвилась, заполоняя собой все вокруг. Сверток — точнее, сын принца и Белоснежки, — захныкал и вознамерился громогласно высказать свое мнение по части творящегося беспорядка. — Этого не может быть… — Дэвид вцепился побелевшими пальцами в прутья. — Отдай его мне! — Да забирай, — и на той стороне решетки плачущий младенец снова стал пищащей ящеркой. — Румпельштильцхен! — в отчаянии вскрикнул Дэвид, держа сверток на вытянутых руках. — Да не кричи ты так… сам же хотел сына… — проворчал маг, что-то прикидывая в уме. — Забирай, отдадим и забудем! — нервно шелестела Тьма за его спиной. — Мне нужен сын… я хочу сына… — взвыл морок нечеловеческим голосом. — Тебе остается только отнести его в дерево и… — начал маг. — В дерево попадет моя дочь, — жестко отрезал Дэвид. — А это родилось с ней вместе. — А, — Румпельштильцхен с новым интересом уставился на сверток. — Но он же… он же… — Он твой сын, маленький сын-дракон, — пояснил маг все еще не до конца понимающему происходящее Дэвиду. — Это не может быть моим сыном! Это… это… дракон! — Да, это дракон. Но твой сын. — Нет! — Так что ты хочешь, мой принц? Ты хочешь, чтобы я это спрятал? Ты отдаешь это… мне? — Да! Что угодно проси! — За твоего сына заплатят другие, — неожиданно сказал маг странным, звучным голосом, и его руки по-хозяйски сграбастали сверток. — А мое молчание не продается. Иди. Дэвид хотел что-то еще спросить. Он со странной смесью ужаса и отчаяния смотрел на начинающего ныть младенца. Его руки дернулись, чтобы выхватить ребенка, но перед глазами встал красный чешуйчатый малыш-ящерка, и руки сами опустились. — Ты дочку-то спрятал? — скрипучим голосом напомнил Румпельштильцхен, и, сглотнув, Дэвид помчался прочь. — Перестань говорить за меня, — тем временем проворчал маг в темноте. — Ну кому там сына не хватало? Драконом он будет доволен? — В том мире нет больше драконов, — промолвила Тьма. — И магии больше нет. — Хороший мир. Похож на… Румпельштильцхен не договорил. Его мир, мир магии, Тьмы и драконов накрыло проклятие. «Наш» мир, конец 1980х Солнце заливало лес, небо распласталось над бескрайними просторами, а маленький черноволосый мальчик прятался от жары под сводом пещеры. Его родители устроили привал у ее входа и по привычке посчитали, что устных указаний «не лазить внутрь» — достаточно. Мерлин и правда был тихоней, вот только сейчас ему показалось, что это папа зовет его едва слышным шепотом. И Мерлин пошел. Пещера была не глубока, не темна и не холодна. Мерлин медленно двигался за отблесками невидимого пламени, тревожно скользящими по стенам. — Мерлин… Шепот прозвучал над самым ухом. Мерлин обернулся и уперся в стену. Порода будто стекала ровными каплями, образуя неестественно правильный узор. Мальчик провел пальцем по стене, поскреб впадинку… и камень неожиданно сдвинулся. На удивление, Мерлин не испугался. Он боялся многого: американских горок, пчел, каких-то мультяшек, а ярко-оранжевый круглый глаз перед самым лицом не напугал, только заставил вздрогнуть от неожиданности. Глаз медленно моргнул. Где-то в стороне покатились камешки. — Ну здравствуй, Мерлин, — шепот был совсем рядом, отражался от стен пещеры и обволакивал со всех сторон. — Здравствуй, — язык и так-то плохо слушался, а от волнения и вовсе забыл, как ложится, чтобы произнести «р». — Ох ты, малыш… Как страшно оставлять этот мир на такого малыша… Мерлин замер, вслушиваясь в странные речи. — Но ничего. На смену нам в Камелот придет другая магия — ее принесет твой король… Ты, главное, найди эту чертову ящерицу… дай ей подрасти как следует… И не отпускай никуда, слышишь?! И глаз сомкнулся. Мерлин ждал, когда он снова откроется, но вместо этого стена перед ним растворилась, открывая широкую пещеру. Откуда-то послышались крики родителей: он же обещал не уходить! Мерлин едва не споткнулся, бросившись бежать к выходу: под ногами блеснула круглая пластина. Что оставалось, кроме как подобрать?..