Lonely Boat

«Бывают ли спортсмены, что не волнуются перед важными стартами, как например Олимпиада?» — хмуро думала Аня, разминаясь перед прокатом. Несомненно, предстартовое волнение — это давний знакомый, оно приносит с собой легкий ступор, заставляя сердце бешено колотиться, а мышцы — неметь. Ане не впервой стоять под крышей чужого стадиона, более того, арена под холодным светом люминесцентных ламп вызывает стойкое чувство дежавю. Начиная с двадцати лет, пока мимо проносился неумолимый поток жизни, подобные вещи буйками отмечали пройденный ею путь. Но нынешний турнир всё же отличался от прочих. Хотя она быстро восстанавливалась после травмы, боль в ноге продолжала мучать. Аня лишь терялась в догадках, была ли она фантомной или всё же настоящей. И они с тренером уделяли этому особое внимание. Скрытые травмы могут стать фатальными для спортсмена, если к ним относиться легкомысленно. В фильмах и сериалах склонны преувеличивать. На реальных соревнованиях тренеры и спортсмены предельно собраны и сосредоточенны. Последние часто экономят силы, пока приводят себя в лучшую форму и запоминают дорогу на лёд. Здесь нет места интригам, перебранкам и особенно повсеместному флирту. Ничего подобного Аня никогда не видела, ведь здесь не устраивали прослушивание на Нетфликс. Вот тут-то она и ошибалась. Технически, во всём были виноваты тренеры. Если бы они не заболтались между собой, то заметили бы отставшую Аню. Если бы не спешили, то она не заблудилась бы за кулисами, не ввалилась непрошенной в раздевалку альф и не захлопнула случайно дверь. Если бы. Оказалось, что действительно есть люди, которые творят такое в раздевалках! Задохнувшись от смущения, Аня отвернулась и попыталась ретироваться обратно, но в панике у неё и замок заело, и дверь застряла намертво. Наконец кто-то протянул руку и повернул ручку двери. Рядом возвышалась Саша Трусова. Она открыла дверь нараспашку и угрюмо кивнула другой омеге в комнате: — Следуй за ней, если не знаешь, как вернуться в раздевалку омег. Мне нужно готовиться к выступлениям альф. Замечательно! А девушка, вообще, понимает по-русски? Дверь с грохотом захлопнулась, и две омеги остались наедине, неловко уставившись друг на друга. Одна была растрепанной и запыхавшейся после тренировки, другая была растрепанной и запыхавшейся по иной причине. Кажется, девушка была хореографом американской сборной. Аня могла поклясться, что раньше не пересекалась с ней. Выглядела та недовольной. Неудивительно, в конце концов, Аня помешала кое-каким планам в этой раздевалке. По дороге в отель она всё ещё размышляла над произошедшим и даже подумывала поделиться историей с сестрой, сопроводив её шуткой вроде «В Русской Ракете и правда полно запала». Аня представляла, как будет ухмыляться, рассказывая это, и перебирала в голове остроты, пока не увидела в окне свое отражение. Напряженное и мрачное, как лицо альфы, с которой столкнулась сегодня. Бывалой двадцатилетней фигуристке не пристало так нервничать из-за очередного Гран-при. После травмы она быстро восстанавливалась, оттого Брайана Орсера удивляло её тревожное настроение, тем более, держалось оно до самого гала-концерта. Разрумянившийся омега средних лет крепко обнял Аню прежде, чем его позвали в сторону. Оставшись одна, девушка несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. В зону ожидания, один за другим, потихоньку прибывали участники. Альфы, омеги и беты, разбившись на кучки по двое-трое человек, мило общались между собой. По окончании турнира всегда царила легкая и непринужденная атмосфера. Пока её не нарушила новоприбывшая гостья в черной с полосками куртке Адидас. Аня тщетно убеждала себя, что та заинтересовала её своим опозданием, а не точёной фигурой, которую не мог скрыть даже мешковатый спортивный костюм. Усилием воли Аня заставила себя не смотреть в её сторону и завязала беседу с другими фигуристами. Многолетняя практика английского давала плоды, и вскоре её коллекция групповых фоток изрядно пополнилась. Начало репетиции затягивалось, темы для разговоров подходили к концу, и Аня нашла укромный уголок, где села монтировать видео. Она добавляла очередной переход, когда почувствовала легкое движение воздуха, будто перышко невесомо тронуло сердце. Подняв глаза, она увидела Сашу, которая прислонилась к стене в двух шагах от неё. Расстояние безопасное, почти невинное, чтобы попасть на размытые репетиционные кадры, но достаточное для тихой беседы. — В тот день… Заговорила девушка и подняла взгляд на лампы под потолком. Аня вздрогнула и мгновенно уставилась в телефон. Фирменная хрипотца в голосе Саши появилась ещё до перехода и мало отличалась от того «глубокого, пропитанного феромонами» голоса, по которому сходили с ума её фанаты. Просто Аня давно не слышала её вживую: слова звучали невнятно, она спешила объясниться, то и дело запинаясь. — Я встретила ту омегу на вечеринке у Евгения Викторовича. Она попросила мой номер телефона. Я не дала, но потом… — Не надо передо мной оправдываться. Аня резко оборвала её и почувствовала, как по ней туда-сюда заметались любопытные взгляды. Она тут же натянула на лицо приветливую улыбку, отложила телефон и попыталась исправить ситуацию: — Ничего страшного. Я ничего не видела и ничего не расскажу. Можешь не беспокоиться, если тебя это волнует. К тому же, альфа и омега в одной комнате, обычное дело, так ведь? Хаха… Смешок в конце явно был лишним и застрял в горле под холодным взглядом Саши. Не дожидаясь, что еще скажет Аня, альфа, чье лицо потемнело в тон куртки, встала и направилась в другой конец зала. О, замечательно! Она научилась не только хлопать дверями, но и закатывать тихие истерики. Аня запрокинула голову и вздохнула. Больная нога немного тревожила, так что она сменила позу и вернулась к редактированию видео. Слишком долгий путь она прошла, от Москвы до Пекина и Торонто, пока каждый сомневался и гадал, когда же она уйдет из спорта. Стиснув зубы, она проходила через реабилитации, дорожа любовью поклонников и получая тонны хейта в свой адрес. Будьте уверены, Аня будет стоять в Милане, и её возвращение в этом сезоне будет безупречным. И никто не сможет этому помешать. Даже её бывшая девушка. А затем в аэропорту судьба снова сыграла с ней злую шутку. Тренерский штаб Трусовой оттеснил своим присутствием Щербакову, что отправлялась в дорогу одна. И, когда она издалека заметила их, то даже у такой невозмутимой натуры, как Аня, перехватило дыхание. Возникла мысль удержать Орсера за подол пальто, сдать билет и вернуться в Торонто. Но поездка домой была запланирована давно, и семья уже ждала её в Москве. Мысленно готовая дать бой, Щербакова Анна Станиславовна, улыбаясь, проскочила сквозь толпу прессы и провожающих фанатов. К счастью, обошлось без происшествий, и чемпионка прошлой олимпиады скромно прошла к своему месту. Двое пассажиров узнали её и попросили автограф, Аня привычно расписалась и бонусом одарила их своей лучшей улыбкой. Следом за ней на борт поднялась Саша с командой и села в первом ряду бизнес-класса. Аня гадала, заметил её или нет тренер-омега с соломенными волосами. До самого взлёта её мучил вопрос, будет ли невежливо с её стороны не подойти и не поприветствовать старшего коллегу. Только когда самолёт начал взлетать, Аня поняла, что с самого Пекина они с Сашей не летали вместе одним рейсом. Крылатая машина постепенно разгонялась, шум двигателей тревожил. Любимый Лермонтов не приносил покоя, и она с досадой закрыла его. «Очи юга, черны очи, В вас любви прочел я приговор, Звезды дня и звезды ночи Для меня вы стали с этих пор!» Сегодня эти строки лишь сбивали с толку. Солнце било в иллюминатор и слепило глаза, в любом случае, с ними или без них, ей некуда было бежать: давным-давно погребенное прошлое накрыло её с головой. Неважно, до или после расставания, но Саша по-прежнему была самым несчастным человеком на борту. Она боялась высоты, поэтому они сидели вместе, чтобы Аня могла успокоить её, как успокаивают дрожащего от страха щеночка. Малыш дрожал, но излучал тепло и горячим дыханием обдавал кожу на шее. Видение было настолько реальным, что Аня, пытаясь прийти в себя, беспомощно зарылась лицом в ладони. Некстати вспомнилось, как она ласково трепала Сашу по щеке. При одном только воспоминании об этом пальцы против воли вздрогнули. Прискорбное зрелище, ведь человек, сидящий впереди, понятия не имел, что творилось на душе у Ани. Она не могла не думать о том, кто же сейчас брал Сашу за руку, чтобы стереть волнение с её лица. Даже поданная вода со льдом не помогла унять этих лихорадочных видений. В конце концов, она отстегнула ремень и направилась в уборную в задней части салона. Обмакнув лицо проточной водой, она всё же смогла собраться с мыслями. Аня убедилась, что пластырь-ингибитор в порядке, и открыла раздвижную дверь. Что ж, водные процедуры были растрачены впустую: за дверью стояла Саша. Столкнуться с ней лицом к лицу было ошеломительно, но, к счастью, Аня еще могла нацепить маску, которую таскала с собой из предосторожности. На этом сюрпризы не думали заканчиваться. Тележки с едой загородили путь к отступлению. Еще больше бортпроводниц с инвентарем застряло в проходе, не давая вернуться на свои места. Кто-то — не Аня — пронзительно заверещал, это стюардесса, пытаясь пробиться сквозь образовавшуюся пробку, опрокинула на пассажира стакан с водой. Так они оказались заперты вдвоем посреди всего этого хаоса. Возвращаться в уборную было поздно, и Ане оставалось лишь цепляться за дверную раму и усердно изучать чистые полированные стены напротив. Налюбовавшись ими, можно было окинуть взглядом куртку Адидас из последней коллекции сезона, но выше декольте глаза поднимать было нельзя. Ей вдруг захотелось посмотреться в зеркало, чтобы убедиться, что мокрые волосы красиво уложены. Пришлось спрятать руки в карманы и крепко сжать кулаки, чтобы побороть это желание. Очень невовремя самолет тряхнуло, и она бросила это бесполезное занятие и вновь ухватилась за дверь. В разгар турбулентности Аня вдруг почувствовала легкий хвойный запах. Рефлекторно она потянулась к шее, чтобы проверить на месте ли пластырь-ингибитор, но поняла, что запах хвои мешался с дымом, а значит, принадлежал не ей, а Саше. Словно в насмешку, они обладали схожими феромонами, будучи настолько разными по гендерному полу. Аня впервые по-настоящему взглянула на нее после разлуки. Казалось, альфа сильно изменилась с тех пор, перекрасила волосы в огненно-рыжий цвет, но часть растрепанных и выбившихся прядок сглаживала это впечатление. По напряженно сведённым бровям становилось заметно, насколько Саше не по себе от непрекращающейся тряски на борту. От ее болезненно хмурого взгляда щемило сердце, и Аня опустила глаза на местами отошедший пластырь на шее Саши. С хаосом в салоне, наконец, удалось справиться. Это означало, что им придется пройти мимо друг друга, отчего Аня невольно сглотнула. Она хотела предупредить Сашу о том, чтобы та поправила ингибитор, но всё произошло слишком быстро. В итоге она могла лишь смотреть на индикатор двери, за которой скрылась Саша, и сквозь маску чувствовала её запах. Он до абсурдности перебивал собой всё вокруг. Пролитый на пол апельсиновый сок, духи стюардессы-беты и даже дешевый обед, разогретый в духовке, не могли его скрыть. В первую ночь по возвращении в Москву её настигли давно забытые, охваченные горячкой страсти, сны. Стройное и сильное тело подминало под себя, низкий и ласковый голос шептал: «Аня, ты пахнешь совсем, как я…» Капельки пота на чужой коже обжигали и казались такими реальными, что омега раньше положенного срока провалилась в лихорадочный гон. По пробуждении жар отступил, сменившись холодным ознобом. В четыре часа утра по Москве она встала, сняла промокшие насквозь пижаму и нижнее белье, приняла душ, а затем открыла окно, чтобы разогнать въедливый, приторный запах кедра, пришедший с летними ночными сновидениями. Аня легла обратно в постель и почувствовала, как ноют старые раны. Но она запретила себе думать о них и наконец смогла уснуть.