* * *
Вечера на острове были необыкновенными. Прохладный морской воздух обнимал за плечи. Вдоль брусчатых дорожек зажигались левитирующие фонари, мелкая россыпь огоньков рисовала причудливые узоры морских существ. Волшебство буквально парило в воздухе, лёгким разрядом касалось кожи и оседало в лёгких. Бар располагался на окраине острова вдали от жилых домиков, чтобы не мешать отдыхающим громкой музыкой. Растянувшийся между деревьями тканевый навес с переплетением лампочек и гирлянд укрывал ряды деревянных столиков от возможной непогоды. Такая магловская обстановка была прихотью нового мужа миссис Забини. Альберт Шафик — чистокровный маг, чья фамилия входит в «Священные двадцать восемь», убеждён в необходимости приучения волшебников к терпимости маглов посредством введения в быт магловских приспособлений. Министерство поддержало данную стратегию, что вызвало недовольство некоторых магических семей. Драко всматривался в лампочки накаливания с видом глубокой заинтересованности. Сам же был где-то далеко. Совершенно точно не в баре, не за столом с Блейзом, который не умолкая что-то тараторил. Наверное рассказывал про очередную горячую блондинку, которую собирался подцепить сегодня вечером. Или брюнетку. Или про то, как снова поругался с матерью из-за какой-то ерунды и не намерен извиняться. Или про что он там обычно ещё рассказывает? Не то чтобы Малфою совсем было неинтересно, просто чаще всего Забини мог часами рассказывать одно и то же по кругу. Драко опустил взгляд на бокал. Огненная жидкость красиво переливалась из золотого в кроваво-красный. Поистине жидкий огонь. Чем дольше выдерживать напиток в бочках, тем насыщеннее становится его цвет. Эту тонкость он узнал от Блейза, который год назад решил создать свой бренд. «Огневиски Забини» — звучит как насмешка Мерлина, но пробные партии вышли очень неплохими. — Ты меня вообще слушаешь? — мулат прищурился, нагло вглядываясь в лицо друга. — Где Тео? Конечно, я не слушал, не задавай глупых вопросов, дружище. — Не знаю. Опять куда-то исчез, — Забини выдохнул едкий дым и, махнув палочкой, превратил его в кота. — Я спросил, как дела у Астории. Малфой глубоко вдохнул, прислушиваясь к своему сердцу. Но то даже ритм не сменило. Пульс ровный, спокойный. Ещё один глубокий вдох. — К чему этот вопрос, Блейз? Ты же знаешь, что я понятия не имею, — огневиски обжёг глотку. — Откуда я могу это знать? Из тебя слова не вытянешь. Твоя молчаливость пиздец как раздражает. — Я не вижу смысла это обсуждать. — Ещё бы ты видел смысл. Как ты надоел, Малфой, со своей напускной хладнокровностью! Я не слепой и не боюсь твоего праведного гнева, как все вокруг. Прекрати… Ещё один глоток. Автопилот включил окклюменцию и выключил слух. Так происходило каждый раз, когда кто-то пытался влезть ему в душу. Видимо, уроки тётки не прошли даром. Поблагодарить бы её за это, но да сварит Дьявол в котле её грешную душу. Мысли о Беллатрисе всегда возвращали его в Мэнор, к мраморному полу, где были истерзаны десятки невинных. Безумный смех, отчаянные крики, бесконечные потоки Круциатуса, грязная алая кровь. Просто мечта сумасшедшего. Хриплый выдох застрял в глотке, вонзаясь миллионом острых игл. Виски скрутило приступом мигрени. Воспоминания войны не исчезли. Они осели в лёгких, впитались в кожу и циркулируют в крови. Эта ебучая боль навсегда с ним. Её не вылечить, не вытеснить магией. Она отравляет его сны, жрёт изнутри, как ненасытный змей. — Опять вы спорите, — Нотт сел напротив, — лучше гляньте, кто там стоит. Три пары глаз устремились в сторону бара. Миниатюрная девушка облокотилась на стойку и о чём-то разговаривала с барменом. Короткое нежно-розовое платье из тонкой ткани аккуратно очерчивало фигуру, прозрачная шифоновая юбка спускалась шлейфом от тонкой талии, обрамляя худые ноги. В длинных светлых локонах блестели стразы, мерцая разноцветными переливами в свете ламп. — Лавгуд? — неверяще спросил Блейз. — Охренеть, как похорошела. — У нас день встречи выпускников? Сначала Паркинсон, теперь Лавгуд. Не хватает встретить кого-то из Золотого трио, — скучающе добавил Драко, — кстати о Пэнси. Ты должен нам по сто галлеонов. Блейз кинул на него гневный взгляд. — Что? Говорил же, что проебёшь. Гортанное рычание друга было прервано каким-то комментарием Тео. Драко перевёл взгляд на бар, но девушки там уже не было.* * *
Слизеринцы сидели на песке и наблюдали за движением волн. Тишина окутывала, заползала под кожу, растекалась по венам, медленно заполняя сознание и вылизывая черепную коробку изнутри. И, Салазар, это было самое приятное на свете чувство. Драко запрокинул голову и всматривался в небо, ища созвездие дракона, в честь которого был назван. Жить. Так сильно хотелось в этот момент жить, что внутренности сводило в сладкой истоме. Мимолётной. Секундной. Но он успел запечатлеть её в памяти. Малфой достал пачку сигарет и закурил. Вишнёвый дым въедался в лёгкие, заполнял нутро, где фантомно он ещё испытывал отголоски счастья. А мог ли он вообще его испытывать? Когда последний раз в своей грёбанной серой жизни слизеринец был поистине счастлив? Пять? Десять лет назад? Он не помнил. Помнил только всепоглощающую чёрную мглу, которая осталась после того злополучного дня, когда узнал, что получит метку. С тех пор он превратился в живого мертвеца. Пустую, холодную оболочку Драко Малфоя. Боги, как он устал. Блейз сидел рядом и медленно цедил коллекционный огневиски прямо из горла. Теодор стоял по щиколотку в воде и время от времени — зачем-то – пинал волны. Эти двое остались в его жизни даже после всего того дерьма, что с ним произошло. И сколько бы они не осыпали друг друга оскорблениями, их дружба только крепла, разрасталась, превращаясь в гигантский монолит, который грел его давно покрывшееся всеми-льдами-Антарктики сердце. — И чему, скажи, пожалуйста, ты так глупо улыбаешься, Малфой? — Тому, какой ты невероятный кретин, Забини. — Не хочу мешать вашему слащавому обмену любезностями, но кажется, у нас гости. Все парни дружно уставились в сторону шумно приближающихся девушек. Задорный искренний смех, подхваченный бризом, разносился по пляжу. Темнота скрывала их лица, но по мере сокращающегося расстояния серые глаза выхватывали рыжую макушку, светлые блестящие локоны и знакомый силуэт в изумрудном платье. — Вы только посмотрите, кто у нас тут. Слизеринское трио собственной персоной, — язык Паркинском слегка спотыкался на согласных, — не скажу, что рада вас видеть. — Это взаимно, Пэнси, — на лице Нотта тенью скользнула странная эмоция. — Парни, где ваши манеры. Девушки почтили нас своим вниманием, а вы так откровенно грубите. Пэнси, Полумна, — Блейз поочередно поклонился каждой, аккуратно взял кисть Уизли и поцеловал тыльную сторону, лукаво улыбнувшись, — Львёнок. Львёнок? Какого… — Не хотели бы вы присоединиться к нам сегодня вечером? — спросила Полумна в своей обычной манере. — Мы заселились в соседнее бунгало. — Мы были бы рады вашей компании, — искренне улыбаясь, добавила Джинни. Присоединиться? Рады? Гриффиндор и Когтевран говорят это Слизерину? Остановите Землю. Малфой с холодным безразличием оглядел своих друзей, которые совершенно, совершенно блять, не выглядели удивлёнными. Будто ничего необычного не произошло. Будто в прошлом они не поливали друг друга вёдрами яда и не было никакой войны. В его голове складывалось стойкое ощущение того, что либо он сбрендил, либо попал в параллельную реальность и даже не заметил этого. — С превеликим удовольствием, — пропел Теодор и вместе с Блейзом пошёл вслед за девушками, — поднимай задницу, Драко. Глубокий вдох. Малфой шёл молча. Абсурдность ситуации била похлеще парализующего. Он просто смотрел в спины впереди идущих друзей, которые вели оживлённую беседу с девушками, и пытался понять, что вообще сейчас происходит. Здравый смысл и хоть какая-то логика, собрав вещи и взявшись за руки, молча вышли, мол, мы в этом не участвуем. Разбирайся сам. Учитывая это всё, он продолжал держать непроницаемую маску, которая просто вросла в лицо, став его неотъемлемой частью. — Чего такой угрюмый? — Пэнси поравнялась с ним. — Объяснишь мне, что вообще это значит? — он кивнул в сторону компании. — А что это может значить? Мы встретили Тео. Он сказал, что вы тоже тут отдыхаете, и мы решили позвать вас выпить с нами. — Бывших Пожирателей? — Мерлин, ты в своей Франции совсем из жизни выпал? Все уже давно забыли про ярлыки, — Паркинсон улыбнулась какой-то мысли и перевела взгляд на Малфоя. — Я рада наконец-то тебя видеть. — И я, Пэнс. И я, — ответная улыбка. — Значит, теперь тусишь с гриффиндорцами? — Вроде того, — девушка искренне рассмеялась, — мы с Джинни подружились в редакции. Я уже несколько лет работаю корреспондентом «Ежедневного пророка», представляешь? Освещаю мировые события и всё такое. Мне нравится. Очень, — почти шёпотом. — Она как-то предложила вместе пообедать. Сначала у меня было такое же лицо, как у тебя. А сейчас, — она посмотрела на Уизли, — я не понимаю, как вообще без них жила. — И с шрамоголовым общаешься? — И с Гарри. Он оказался… не таким говнюком, как мы считали. — В это я поверю с трудом. Мир Малфоя медленно переворачивался с ног на голову, скрипя заржавевшими шестерёнками. Не то чтобы он был против, просто любое изменение в привычном порядке вещей воспринимается мозгом как неизвестное и опасное. Что, в свою очередь, сопровождается защитными механизмами. Но тут было другое. Будто всё постепенно вставало на свои места. Становилось правильным, таким, каким и должно было быть изначально. До того, как капризный ребёнок не перемешал все фигурки, ввергнув весь мир в хаос. Он помнил Паркинсон маленькой девочкой, страдающей от кошмаров и боявшейся даже своей тени. Она прятала свою неуверенность под яркими платьями и броским макияжем, надеясь, что никто этого не заметит. Но он видел. Видел в ней своё отражение. Холодное, дерзкое, наглое. Дрожащее от страха. Лучшая защита — это нападение. Вот он и нападал. Кромсал чужие судьбы, отравлял ядом окружающих, лишь бы защитить себя. Свою прогнившую до основания душу. Сейчас Пэнси другая. Уверенная. Свободная. Счастливая. Всё такая же дерзкая и та ещё заноза в заднице, но такая… правильная. Он восхищался тем, что она смогла оставить прошлое в прошлом, перешагнуть через предубеждения и неуверенность, сделать выбор в пользу себя. А он? Он так и остался серой тенью. Жалким подобием того Драко Малфоя, каким должен был стать. Война вцепилась в него чёрной кровожадной пастью, как голодная псина. Грызла кости, жрала внутренности. И в какой-то момент он перестал сопротивляться. А может и вовсе не сопротивлялся. Просто научился с этим жить. Ребята расположились на небольшой веранде в плетёных креслах. Одним взмахом древка Блейз наколдовал огонь и отправил эльфа за напитками. Атмосфера уюта окутала их. Происходящее резало ему глаза, растекаясь странным предчувствием в груди. Наверное, это нормальная реакция на новое положение вещей. Противоречия всё ещё стегали по рёбрам кожаным хлыстом, пока он тихо стискивал зубы. Малфой закурил сигарету, вслушиваясь в разговоры и осматривая присутствующих. Блейз и Джинни общались так, словно знали друг друга целую вечность, и это наводило на мысли о том, что друг делился не всеми подробностями своей жизни. Иррациональная обида грызла нутро и кусалась. А на что он надеялся, когда сам возводил стены? Тео, Полумна и Пэнси о чём-то яростно спорили. Подшучивали друг над другом, не боясь обидеть, как старые друзья. При виде их ощущение одиночества скручивало ржавой проволокой внутренности. Он тут лишний. Ненужный. Паршивая овца. Белая ворона. Мерзко. Обидно. Желание убежать, пока никто не видит, вспыхнуло в голове. Нужно просто уйти. Скрыться от этой идиллии и не портить друзьям замечательный вечер. Не сидеть с недовольным лицом, вслушиваясь в чужие разговоры, вставляя пустые реплики, чтобы создавать эффект присутствия. Уйди, уйди, уйди. — Простите, я немного задержалась. Драко оглянулся. В дверном проёме стояла Грейнджер в коротком чёрном слишком-облегающем-для-неё платье. Изумрудный чокер опоясывал тонкую шею, разрываясь фейерверком блеска. Небрежные кудри спадали на голые плечи и струились по рукам до слишком-узкой-для-неё талии. Небольшой, но интригующий разрез оголял бедро, на котором виднелся кожаный гартер с креплением для палочки. Серые глаза скользили вниз по слишком-стройным-для-неё-ногам до чёрных открытых босоножек на небольшом каблуке. Салазар Всемогущий. С огромным трудом оторвав прикипевшие к её фигуре глаза, он поднял взгляд к её лицу. Она смотрела на него с немым вопросом. Вот оно. То, чего он ожидал от остальных, но нашёл только в её карих, как горячий шоколад, глазах. Недоверие. — Малфой. — Грейнджер. Хуже приветствия и придумать нельзя. Но, блять, какое же оно уместное. Правильное. Ожидаемое. — Гермиона, ну наконец-то! Мы ждём только тебя, — просияла Джинни. Холодная, безликая усмешка едва коснулась тонких, напряжённых губ и тут же скрылась за вишнёвым дымом. Ну конечно. Стае всегда нужен вожак, а кучке гриффиндорцев — кто-то из Золотого трио. Они же просто не могут без них существовать. Ни есть, ни пить, ни дышать. Наверное, даже в туалет ходят с иконой Святого Поттера и его свиты. Кстати о Поттере. Он вообще в курсе, в чьей компании проводят вечер его драгоценные подружки? Сейчас бы сюда Скиттер с её вездесущим Прытко Пишущим Пером, а завтра наслаждаться заголовками «Придиры» — «Гарри Поттер: рогоносец или идиот?», «Совместный отпуск гриффиндорских львиц и слизеринского трио: тайные связи или новые романы?». Такая статья заслуживает позолоченной рамки и почётного места на стене. — Ну и куда ты пропал, Тео? Снова затерялся в своих разработках? — приветственно обнимая парня, спросила Гермиона. — Скорее в беспробудном пьянстве и бесконтрольных половых связях на берегу океана. Драко никогда не слышал такого искреннего и тёплого смеха от Грейнджер. Это даже раздражало. Никто не смеялся над дурацкими шутками Нотта так. Кристально и звонко, что резонировало в барабанных перепонках. Чистое сумасшествие. Драко уничтожил сигарету магией и как бы случайно мазнул по девушке взглядом. Она изящно откинула беспорядочные локоны на спину и села на соседнее кресло, закинув ногу на ногу. Край платья приподнялся, давая фантазии Малфоя волю. Резкий вдох разодрал горло в кровь, прежде чем был заглушён театральным кашлем, который, кажется, никто не заметил. Кажется. Серые радужки ударились о два янтаря напротив. Она даже не покраснела от смущения. Наоборот, чертята заплясали в её глазах, разливая бензин. И прежде чем Драко успел отвернуться, заметил мелькнувшие белые зубы на нижней губе. Общение компании выглядело довольно органично, исключая холодную отстранённость Малфоя, который прикладывал все свои силы, чтобы не облизывать ноги Грейнджер взглядом. Приказал себе даже не сметь думать об этом. Он не имел ни малейшего права. Так, стоп. Какое право? Он просто не хотел этого. Ему и даром не нужны её длинные стройные ноги. Что за бредовые мысли, Малфой?! Вечер медленно перетекал в ночь. Компания хмелела. Разговоры становились развязнее, а на согласных теперь спотыкалась не только Паркинсон, которая так сильно напилась, что ей пришлось выпить отрезвляющее, чтобы просто не провалиться в беспамятство. Младшая Уизли была в той же кондиции, поэтому последовала примеру подруги. Лавгуд оказалась крепким орешком. Количество выпитого будто бы совершенно на неё не влияло. Она осушала бокал за бокалом под чутким присмотром Нотта, который медленно охреневал от увиденного. Грейнджер, как и всегда, оказалась самой разумной и медленно цедила белое полусухое, не позволяя себе лишнего глотка. Лишь покрасневшие щёки и расслабленная поза выдавали лёгкое опьянение. Драко сдался после первой бутылки. Изрядно осмелевший он решил, что нет ничего предосудительного в том, чтобы любоваться красивой фигурой девушки, сидящей рядом. Мимолётные взгляды переросли в откровенное наблюдение. Гермиона будто бы не замечала, но изредка бросала на Драко короткие взгляды. Он не хотел думать, что это значило, но её присутствие будоражило воображение. — Так вы тут на девичнике, получается? — спросил Тео, поглядывая на протрезвевшую Паркинсон. — Да, уже через месяц я стану Поттер, — пропела ещё-Уизли, — Гермиона сама взялась организовать мне девичник, а Пэнси любезно предложила помочь. — Правда, мы чуть не рассорились, пока выбирали место, — Пэнси неуклюже потянулась к тарелке с фруктами, — Тео, чем ты так прорекламировал эти острова, что она наотрез отказалась рассматривать другие варианты? — Собой, конечно же. Кто откажется провести с таким красавцем отпуск на островах? — парень поиграл бровями и подмигнул Гермионе. — Ты не сказал, что тоже будешь здесь в это время, — девушка невпопад рассмеялась и запила неконтролируемые эмоции вином. — Как же? Я же тебе рассказывал, что мы с ребятами собираемся… — Ты что-то путаешь, Тео. Ничего такого ты мне не говорил. Лишь сказал, что курорт миссис Забини входит в тройку лучших. И что тут чудесные закаты, — перебила его Грейнджер. — Но… — Теодор, ну что ты пристал к девушке. Какая разница, если они уже здесь, а мы совершенно случайно составили им компанию? — мулат подмигнул Гермионе и продолжил. — Помните, на одной из вечеринок в Выручай-комнате мы играли в «Правда или действие»? Помните её? — Даже если и помню, то хочу забыть, — прошипела себе под нос Пэнси. — А нас вы на свои вечеринки не звали, — добавила Лавгуд. — Не переживай, Луна. Все очень просто. Палочка рандомно будет выпадать на человека. Его задача: выпить стопку и выбрать «Правда» или «Действие». В первом случае он честно отвечает на заданный ему вопрос. Предупреждаю, что соврать не получится — я наложу обличающее заклинание. Тот, кто промолчит или захочет соврать, будет блевать слизнями до завтрашнего утра. Во втором случае необходимо будет выполнить какое-то действие. Всё в пределах разумного, конечно же. Первому выпавшему задание придумываю я, а дальше цепочкой — участник участнику. Узнаем темные тайны друг друга, напьёмся и повеселимся, — Блейз самодовольно ухмыльнулся, — что скажете? — Не люблю твои игры, Забини. Я либо проигрываю, либо позорюсь. Пожалуй, я пас, — Теодор подкурил сигарету палочкой. — Трусишь? — Испугался? В один голос спросили Гермиона и Драко. Они уставились друг на друга в недоумении под заливистый смех Блейза. Малфой сверлил девушку взглядом, замечая, как с каждой секундой чёрное пространство зрачков сжирает цветную радужку гриффиндорки. Молчание затянулось. Воздух между ними густел и наэлектризовывался непонятно из-за чего. Всего лишь совпали мысли. Всего лишь одновременно. Всего лишь она ухмыльнулась. Всего лишь…что? Ухмыльнулась? Грейнджер. Ухмыльнулась. Малфою. — Ладно. Уговорили. Наливай, Забини. Блейз отлевитировал каждому уже наполненную стопку и шёпотом наложил обличающее заклинание. — Начнём, — мулат подкинул палочку в воздух, и та завертелась волчком. — Паркинсон. Тебе выпала честь начать игру. Правда или действие? — Правда. — Ты когда-нибудь хотела со мной переспать? — слишком вкрадчиво. — Гриндилоу тебя дери. Что это за вопрос? — А ты думала, я спрошу, какого цвета у тебя пижама? Да ладно тебе, Пэнс. Ты же прекрасно знаешь, что стандартные вопросы меня не интересуют. Тем более так гораздо интереснее. — Чёрт с тобой! — девушка осушила стопку. — Нет, не хотела. Идиоты не в моём вкусе. — Как грубо, — Забини махнул рукой, закрутив палочку, — так, следующим будет… Тео. — Действие. — Чтобы тебе загадать, милый Теодор, — прощебетала Паркинсон, — сними что-нибудь из одежды. На своё усмотрение. — А ты лицемерка. На меня из-за невинного вопроса накинулась, а сама заставила Тео раздеваться. Зато, — он ехидно перевёл глаза с девушки на друга, — мы знаем, с кем бы ты хотела переспать. Слизеринка запустила в него подушку, от которой он ловко увернулся, не прекращая смеяться. Щёки Тео заметно покраснели, но, быстро стянув с себя футболку, он приложился к бокалу, чтобы скрыть это. — Львёнок, ты следующая. — Почему львёнок? — вопрос засел у Драко в голове ещё с начала вечера. — Малфой, имей совесть, сейчас не твоя очередь. Правда или действие, Львёнок? — Блейз сделал ударение на последнем слове и лукаво посмотрел на блондина. — Правда. — С кем был твой первый поцелуй? — скучающе спросил Тео. — Ты же знаешь, с кем, — прошипела Джинни. — Я — да, а он, — ткнув пальцем в Драко, — нет. Малфой заметил, что Грейнджер в предвкушении подалась вперёд. По глазам было видно, как шестерёнки в её голове крутились с бешеной скоростью, обрабатывая информацию. Уизли мялась, бросая робкие взгляды на окружающих, которых, казалось, вообще не смущала ситуация. Они явно знали ответ на вопрос. — С Блейзом. Мой первый поцелуй был… с Блейзом. Раскаты волн разрезали густую тишину. Огонёк, зависший в воздухе, мирно потрескивал, играя тенями на лицах друзей. Каждый присутствующий устремил свой взгляд на Драко. И Грейнджер. Ребята молча ждали реакции, пока две охеревших пары глаз метались от смущённой Джинни к ухмыляющемуся Забини. Гермиона не выдержала первая. — Джинни! Но как? Когда?! Почему я не знала об этом? — Присоединяюсь к вопросу. Сохранять непроницаемую маску пофигизма было уже поздно. Эта информация махом содрала её с лица вместе с кожей, открывая голое охуевание. Мелкая Уизли подарила первый поцелуй слизеринцу. Слизеринцу, блять! А Драко ещё удивлялся тому, что они пригласили их выпить. — Это было на четвёртом курсе. Мы встречались всего пару недель! — выпалила Джинни. — Встречались? — Ну да. Это было до Майкла и вышло случайно. Мы как-то разговорились в библиотеке. Ну и закрутилось. Сначала нас застукал Тео, потом Полумна. Обстановка и без того была напряжённая. Мы решили остаться друзьями, — она посмотрела на Драко. — А прозвище осталось с тех времён. — Почему ты мне не рассказал? — Малфой знал ответ на этот вопрос, но задать его был обязан. — Мы тогда не общались. А потом не видел смысла это обсуждать. Своя же фраза отразилась эхом в черепной коробке и резанула тупым лезвием по оголённым нервам. Неприятно. Даже болезненно. Но заслуженно. — Ой, да ладно! Это же просто поцелуй. Я была влюблена, и меня не очень заботили предубеждения. — Так ты была в меня влюблена? — наигранная издевка? — Ой, заткнись, Забини. — Это было… неожиданно, — подала голос Гермиона, всё ещё находясь где-то у себя голове. — Хотя я, наверное, даже догадывалась. Уж слишком часто ты бросала взгляды на слизеринский стол и пропадала в библиотеке тогда. Даже не звала меня с собой, — все дружно рассмеялись. — На четвёртом курсе все мы были подвержены предрассудкам и взаимной ненависти между факультетами. Но мы выросли. Прошли войну. Изменились. Повзрослели. И сейчас сидим вместе, отбросив былую вражду, — она подмигнула подруге и подняла бокал, — давайте выпьем за прекрасную компанию и за Блейза, который не только украл первый поцелуй моей подруги, но и так любезно предоставил нам это бунгало. Послышались одобрительные выкрики, и задумчивые лица сменились искренними улыбками под громкий звон бокалов. — «Молодец, Грейнджер. Красивая речь. Метишь на место Министра?», — послышалось в голове. Гермиона вздрогнула и посмотрела на Драко. Довольная ухмылка прилипла к его губам. Озорные искры в серых глазах были похожи на звёзды в сумеречном небе. И это было так завораживающе, что она не смогла ему не ответить той же самой ухмылкой. Блейз молча махнул рукой и палочка закрутилась. Уизли аккуратно подошла к Гермионе и что-то прошептала, привлекая её в объятие. Грейнджер искренне рассмеялась, кивая головой, как китайский болванчик, и в шуточной манере оттолкнула подругу. Древко сделало последний оборот и засветилось, указывая на Блейза. — Действие, Львёнок. Загадывай. — Помнишь, пару месяцев назад мы играли в Подрывного дурака у Пэнси. Проигравшие тогда показывали свои самые пошлые фантазии, — проговорила Уизли, возвращаясь на своё место. — Нет! — Ты всех обыграл. Даже Гарри на всеобщее обозрение показал фантазию, где, между прочим, я была главной участницей, — Драко не сдержал смешок. — Я ещё пообещала тебе отомстить. — Джинни, прошу, — умолял Блейз. — Так вот. Покажи нам свою самую пошлую фантазию. — Ты не посмеешь. — Уже посмела, Забини. Пришло время возвращать долги. Или будешь блевать слизнями до са-амого утра. — Тебе не понравится то, что ты там увидишь. — Да прекрати выкручиваться, Блейзи, — Тео подался вперед, упираясь локтями в колени, — ты видел все наши извращённые желания. Даже Паркинсон так не унижалась. А её самая грязная фантазия — секс со Снеггом в кабинете Зельеварения. — Тео, блять! — Что? Все мы видели, как рьяно ты скакала на бедном профессоре. — Хорошо, что меня не было с вами. Это бы стало моим самым страшным кошмаром, — очередная сигарета вспыхнула в руках Малфоя. — Чёрт с вами. Но я предупреждал. Забини взял в руки древко и прочертил руну. Огонь начал расслаиваться и клубиться. Оранжевые языки пламени разрастались, теряя цвет, пока не превратились в кипенно-белые клубы дыма. Диапазон свечения не выходил за пределы тумана, создавая иллюзию телевизионного экрана. Блейз одним махом осушил свой бокал и попытался удобно устроиться в кресле, ёрзая из стороны в сторону. — Ты помнишь заклинание? — обратился к Джинни, та лишь согласно кивнула. — Тогда начинаем. Парень закрыл глаза. Уизли подошла к нему, коснулась палочкой его виска и произнесла: — Секретум десидериум. Кончик древка завибрировал. Девушка медленно отвела палочку в сторону, извлекая и растягивая белые светящиеся нити, аккуратно протянула их до туманного скопления, будто прикрепляя провод. — Остенде, — и в облаке начали мелькать цветные расфокусированные образы. — Очень похоже на омут памяти, — прошептала Гермиона. — Да, у них схожий механизм действия, только в случае с Проецирующей мглой необходим прямой контакт с конкретной мыслью и добровольное согласие владельца воспоминания, иначе мозг блокирует образ, защищая носителя, — ответил Тео. — Я ещё работаю над заклинанием. Пока это не больше, чем развлечение. Послышалось слабое шипение. Картинки в облаке становились чётче и ярче. Резкая вспышка ослепила компанию, а затем сформировалась в узнаваемые очертания комнаты. Блейз стоял в коридоре слизеринского общежития и нервно теребил свой галстук. За чёрной дубовой дверью были слышны шорохи и приглушённые стоны. Не колеблясь ни секунды, он аккуратно приоткрыл дверь, стараясь не издавать громких звуков. Через тонкую щель виднелись очертания людей на кровати, за прозрачным балдахином. Они страстно целовались, не сдерживая стоны удовольствия. Нечёткие фигуры хаотично двигались, смазываясь в одно серое пятно. Блейз глухо рычит себе под нос, медленно толкая створку. Скрип. Силуэты замирают так же быстро, как сердце Забини падает в пятки. Ноги врастают в пол, отказываясь подчиняться воле хозяина. В одно мгновение шторка балдахина растворяется в воздухе, открывая взору слизеринца двух девушек. — Это шутка? Ребята ошарашенно всматривались в дымку неверящим взглядом. — Не скажу, что я сильно удивлён, — Тео выглядел слишком довольным. — Джинни, надеюсь, видение Блейза будет более интригующим, чем ваш секс на квиддичном поле, о котором мечтает Поттер. Пэнси, глядя ему прямо в глаза, отбрасывает палочку и возвращается к полуголой Джинни. Слизеринка хватает подругу за волосы и оттягивает, открывая доступ к нежной коже. Губами прокладывает дорожку поцелуев и ловит зубами беснующийся под челюстью пульс. Уизли одной рукой нетерпеливо сжимает грудь Паркинсон через тонкую рубашку, а вторую запускает под юбку в поисках необходимой точки. Блейз потирает рукой образовавшийся в брюках бугорок и на негнущихся ногах заходит в комнату. Оторвать взгляд от картины, разворачивающейся перед ним, он был не в силах. Кого он обманывает? Застать двух целующихся девушек и присоединиться к ним — было его мечтой с того момента, как он узнал, что такое секс. Забини сел в кресло напротив и медленно расстегнул молнию брюк. Член уже болезненно пульсировал, моля о прикосновениях, но он решил не торопиться. Хотел растянуть приторно-сладкий миг исполненного желания. Девушки, казалось, и вовсе забыли о его присутствии. Большая часть их одежды уже покоилась на полу, возле кровати. На них было только кружевное белье и юбка от школьной формы на Паркинсон. Джинни лежала на спине, извиваясь под сбивчивыми поцелуями брюнетки, которая неторопливо спускалась с кровати, стягивая трусики подруги. Пэнси грубо раздвинула ноги девушки и опалила горячим дыханием её промежность. Уизли, всхлипывая в предвкушении и не желая ждать ни секунды, подалась бёдрами вперёд. Горячий влажный язык накрыл вульву под убивающий каждую нервную клетку Блейза стон. От одного вида подруг, занимающихся сексом, щёки Гермионы вспыхнули пунцовым румянцем. Дыхание кромсало лёгкие вместе с бешено колотящимся сердцем. И казалось бы, стыд за увиденное должен был притуплять все остальные эмоции. Но тогда какого же чёрта внизу стало так жарко? Налившийся кровью орган дёрнулся, привлекая к себе внимание. Забини на выдохе стягивает брюки с боксёрами и обхватывает себя ладонью, начиная поступательные движения. Вид Паркинсон, вылизывающей Уизли, напрочь сносил ему крышу, грозя подлинным сумасшествием. Гриффиндор и Слизерин ещё никогда так охуенно подходяще не смотрелись вместе. Розовый язык порхал ласкал самые чувствительные места. Джинни в истеричной истоме хрипела что-то себе под нос, совершенно точно выпадая из реальности. Паркинсон будто бы специально не позволяла ей кончить, останавливаясь в тот момент, когда первые признаки оргазма накрывали гриффиндорку мурашками. Пэнси повернулась и уставилась на Блейза затуманенным похотью взглядом. — Оближи, — она вытянула руку с двумя выставленными пальцами. Забини уже совсем не соображал и не слышал, что происходит вокруг. Кровь штормом гудела в ушах, пока глаза пожирали обнажённую Джинни. — Быстрее, она ждёт. Приложив все усилия на то, чтобы просто встать, он в два шага преодолел такое блядски-огромное для его перевозбуждённого тела расстояние и всосал два тонких пальчика в рот. Годами натренированное хладнокровие трещало по швам. Алкоголь вперемешку с событиями вечера не давали ему ни малейшего шанса. Не то чтобы он страдал вуайеризмом, просто вид занимающихся сексом людей действовал слишком возбуждающе. Видимо, маглы не просто так решили зарабатывать на этом деньги. Он махом опустошил бокал и уставился в пустоту, чтобы хоть немного успокоить охмелевший рассудок. Боковое зрение уловило движение. Грейнджер, не отрывая глаз от картинок, нагнулась ближе к столу и сильнее сжала бедра. Ткань короткого платья натянулась сильнее, от чего оно слегка задралось. В глотке моментально пересохло, когда Паркинсон, резко вытащив пальцы, с размаху впилась в его губы голодным поцелуем. В голове тут же взорвался фейерверк чувств, которые он был уже просто не в состоянии хоть немного контролировать. Танцующий по его нёбу язык задевал какие-то ранее неизвестные точки, отключающие сознание и одновременно отправляющие в сады Эдема. Блейз был на грани. Одно осознание происходящего доводило его до той самой пиковой точки, когда сначала тебя парализует, а потом по телу разливается сладкая истома, застилающая пеленой глаза. Хриплый стон раздирал горло изнутри, вырываясь наружу, пока Драко наблюдал за тем, как Грейнджер медленно сжимала бедра, закинув ногу на ногу. Все были так увлечены разворачивающейся перед ними сценой, что не заметили бы и стаи Дементоров, не то чтобы пытающуюся контролировать свои желания Гермиону. Она медленно елозила бёдрами из стороны в сторону, стараясь не делать это резко. Но Драко видел, что она изводится. То, как рвано вздымается её грудь, как она истязает губы в кровь, пытаясь заглушить возбуждение и рвущиеся наружу стоны. Он, словно загипнотизированный, наблюдал за еле заметными движениями девушки, не в силах оторвать взгляд. Его одновременно забавляло и возбуждало происходящее прямо перед его носом, видимо, пора остановиться с выпивкой. Но чёрт! Такое он не мог себе представить даже в самых горячих фантазиях. Чтобы сама Гермиона Грейнджер, Золотая девочка, героиня войны, сидела в полуметре от него и пыталась не умереть от сжигающего ее изнутри возбуждения. Картинка в облаке уже совсем его не интересовала. Как, в общем-то, и остальной мир. Вся кровь капитулировала из мозга в паховую область, включая абсолютно неуместные желания. Например, чтобы все испарились к чёртовой матери и оставили их одних. Грейнджер несдержанно качнулась, кромка платья поднялась выше, и вырез оголил ту часть бедра, где должно быть бельё. И понимание вышибло остатки воздуха из лёгких. Но не успел он обдумать эту мысль, как рука Пэнси накрыла его и властно приставила к своему набухшему клитору, грубо нажимая. Его пальцы вторили её движениям. Стон Паркинсон вибрацией отдаётся внутри его черепной коробки, сотрясая и без того поехавший мозг. — Хочешь её? — зелёные глаза потемнели на пару тонов. — Очень, — рык, шёпот, что это вообще было? — Тогда бери. Пэнси одним движением стянула с себя белье и залезла на кровать, устраиваясь над лицом Джинни, которая, как оказалось, наблюдала за ними всё это время. Блейзу не нужно было повторное приглашение. Он яростно схватил Уизли за бёдра и махом притянул к себе. Обхватив себя рукой, медленно провёл головкой по складкам, пристраиваясь ко входу. Лисья улыбка коснулась губ слизеринки, которая нагло следила за его действиями. Её бёдра вторили движениям языка гриффиндорки, а рука ласкала сосок. — Ну же, Блейзи. Войди в неё. Рывок. И яркая вспышка ослепила Забини под оглушающие стоны девушек. Уизли была такой тугой, что ниточки, которые ещё держали его в сознании, натягивались и рвались одна за одной. Слизеринец яростно вбивался в неё, наблюдая, как Джинни неистово вылизывает Паркинсон. Они втроём были на грани, на хрупкой грани реальности, которая уже покрывалась трещинами и крошилась в труху. Мышцы гриффиндорки сбивчиво сжимались вокруг него. Паркинсон колотила мелкая дрожь. Их стоны смешивались в единую какофонию звуков, отражаясь от каменных стен. — «Грейнджер, ты что, без нижнего белья?» — услышала гриффиндорка голос в голове. Гермиона дёрнулась и ошарашено заозиралась. Серые радужки впивались в её сознание тонкой прокручивающейся иглой. Она физически чувствовала его у себя голове. Чёрт. Неужели он увидел, как я… Твою мать! Она понимала, что уже поздно играть дурочку и делать вид, что ничего не произошло. Мерлин, да как она могла так забыться? Он же сидит совсем рядом. — «Я жду ответ, Грейнджер», — мысленно, но приказным тоном. — «Пошёл к чёрту, Малфой. Это не твоё дело», — её потряхивало от гнева и перевозбуждения, — «я тоже могу влезть к тебе в голову». Он ещё секунду смотрел на неё такими же расширенными зрачками, как и у неё. А потом уголок его губы пополз вверх. Он больше не мог терпеть. Пальцы Блейза сжали бёдра девушки, пока он яростно толкался в неё, доводя себя до пика. Ещё. Ещё. И ещё. Пэнси и Джинни одновременно закричали и выгнулись ровно в тот момент, когда судорога стеганула Забини по хребту, разливаясь сладкой истомой, пока он кончал внутрь. Видение растворилось вместе с мерцающим облаком тумана, превращаясь обратно в красно-оранжевые языки пламени. Все молчали. Лишь тяжёлое дыхание и потрескивание костра резали перепонки присутствующих. Блейз громко выдохнул и открыл глаза. Сил смотреть на немое охуевание друзей у него просто не было. Поэтому он взял бутылку и махом выпил треть огненной жидкости. — Знаешь, Забини. Кажется, я кончил, — сказал Теодор и заливисто рассмеялся. — А мне понравилось, — все обернулись на Полумну, стараясь понять, всерьёз ли она. — Это правда более интригующе, чем секс на квиддичном поле, — невинно пожала плечами, — извини, Джинни. — Нет, ты права. Это правда было очень горячо. Только теперь так стыдно, будто это была не фантазия Блейза, а реальное воспоминание, — щёки Джинни были краснее гриффиндорских флагов. — А теперь все дружненько берёмся за ручки и закрепляем это Непреложным обетом. Потому что если кто-то хоть кому-то об этом расскажет, я запущу в него Авадой, — напускная серьёзность Пэнси трещала по швам, но попадать под руку этой ведьме никто не хотел. — Мы всё поняли, Пэнс, — Блейз снова подкинул древко и махнул рукой, — продолжим? Драко подкурил сигарету и выпустил щедрую порцию дыма, когда почувствовал колюще-режущий взгляд с соседнего кресла. Грейнджер раздувала ноздри и стискивала своими тонкими пальчиками подлокотники. — Правда или действие, Драко? Кончик палочки подсвечивался, указывая на следующего участника. — Правда. — Ну что ж. Мы с тобой уже много лет знакомы, но я до сих пор не знаю, был ли ты когда-нибудь влюблён по-настоящему. Он на секунду замер, вглядываясь в безэмоциональный взгляд друга. Дьявол в чистом виде. Малфою плевать на тайные желания и пошлые фантазии, но тема эмоций для него всегда была ахиллесовой пятой. И Блейз прекрасно это знал. Знал и давил ровно в центр самой больной точки. Хитрость и проницательность — отличительные черты Слизерина. Забини — живой пример. Но Малфой — слизеринец от рождения, а значит, хитрость приобрёл ещё в утробе матери. Поиграем. Он глубоко затянулся, запил дым стопкой огневиски, откинулся на спинку кресла и на выдохе произнёс: — Да. Однажды я был влюблён. Тишина зазвенела напряжением. Такого от него не ожидал даже Забини, судя по округлившимся глазам. Непонятно, какого он вообще ответа ожидал, задавая этот вопрос, но видимо, не этого. Сейчас Драко было совершенно плевать на реакцию присутствующих. Всех, кроме Грейнджер. Он, ни капли не скрываясь, повернулся в её сторону, любуясь произведённым эффектом. Взгляд смягчился. Яростные огоньки, пляшущие в её глазах всего минуту назад, не оставили ни следа. Теперь в глубине ваксовых зрачков таилась другая эмоция. Новая. Та, с которой она ещё ни разу на него не смотрела. Заинтересованность. — Ну и кто же эта счастливица, которая смогла растопить холодное сердце слизеринского принца? — А это, дружище, уже второй вопрос. Имей совесть, сейчас не твоя очередь, — мулат усмехнулся, оценив игру друга в словесный пинг-понг. Забини махнул рукой, давая древку команду определить следующую жертву его игры. — Грейнджер. — Правда, — с выправкой заучки, всегда знающей ответ. — «Поиграем, Грейнджер?». Идеально ровная спина, а вместо хребта у неё наверняка железный штырь. Губы сжаты в тонкую идеально-прямую линию. Перфекционистка до мозга костей. Сейчас Гермиона безумно напоминала ту самую гриффиндорскую зубрилу с вечно поднятой рукой, раздражающую одним своим видом. Волосы в виде совиного гнезда, застёгнутая на все пуговицы рубашка, юбка не короче двух пальцев над коленом. И постоянно злющая, как гарпия. Только от той девочки не осталось ни следа. Пышные каштановые локоны слегка зачёсаны назад, лёгкий румянец от алкоголя, преступно-короткое платье, стройные ноги в изящных босоножках на каблуке. Строптивая, упрямая, властная. Сексуальная. Это совершенно точно уже не та Гермиона. Она лучше. — Скажи мне, Грейнджер, есть ли на тебе сейчас нижнее белье? Взрыв размером с Лондон сверкнул в её глазах, полных гнева до хрустальных краев. Острый взгляд остервенело полосует Малфою душу, пока ни один мускул тела не двигается. Только щёки краснее маков в поле. И это забавляет. Так сильно, что он не может сдержать рвущуюся наружу громкую усмешку. Ну давай же, Грейнджер. Накричи. Вспыхни, как сухая спичка. Мне нужна твоя реакция. Я жажду её. Знаю, что ты хочешь. Гриффиндорка прикрыла глаза на секунду дольше обычного, глубоко вздохнула и залпом выпила содержимое стопки. — Нет, это платье слишком тонкое даже для бесшовного белья, — тон холоднее всех ветров в Дурмстранге. — Тогда носи его чаще, — Малфой удовлетворенно выдохнул и осмотрел недоумевающие лица друзей, — мы можем продолжать. — Ты очень наблюдателен, Драко. Сильная заинтересованность всегда делает нас более внимательными к деталям, особенно к таким скрытым. — Я один ничего не понимаю? — Не переживай, Тео, когда-нибудь ты тоже станешь наблюдательным. Просто ты ещё не нашёл нужного человека, — Лавгуд отвернулась и уставилась на горизонт, — вы не хотите поплавать? — А вода не холодная? — Сейчас ты и проверишь, — с этими словами Теодор резко схватил Паркинсон, закинул её на плечо и побежал в сторону океана. Блейз мельком взглянул на Драко с подозрительным прищуром, хитро улыбнулся и схватил Джинни. Уизли засмеялась, пытаясь слезть с плеча друга, но то ли он слишком крепко держал, то ли девушка не сильно вырывалась. Троица молча наблюдала за шумно удаляющимися друзьями. — Я пойду спать, — Гермиона одёрнула платье вниз и направилась в дом. Но в проёме замерла и не оборачиваясь спросила, — почему вишня, Малфой? Драко посмотрел на тлеющий кончик сигареты и затянулся сладковатым дымом так глубоко, что лёгкие защипало. — Этот запах дорог мне как воспоминание, когда я в последний раз позволил себе чувствовать. Грейнджер не ответила, молча зашла в дом и закрыла за собой дверь. — Я думаю, тебе стоит пойти за ней. — Это глупая идея, Лавгуд. Глупая и бессмысленная. — Глупо, когда о поступках напоминают только запахи, — она взмахнула палочкой и на столе перед слизеринцем возникла веточка с бледно-розовыми цветами. — Что это? — Веточка сакуры. Красивая, правда? Драко посмотрел на неё с немым орущим вопросом. Но девушка лишь улыбнулась ему и трансфигурировала своё платье в перламутровый закрытый купальник. — А ты знал, что сакуру ещё называют японской вишней? Так занимательно. Полумна безмятежно рассмеялась и пританцовывая направилась в сторону океана. Вот интересно, это бурное воображение или она ещё в детстве сошла с ума? Тонкий цветочный аромат проникал в лёгкие вместе со сладко-горьким дымом, пробуждая старое ненужное воспоминание. Чёртова Лавгуд. Её проницательность, так сильно граничащая с сумасшествием, раздражала ещё со времён школы. Она не могла знать. Абсолютно точно не могла. Никто не мог. Драко уничтожил всё, что хоть как-то могло на него указать. А воспоминание запер в самый дальний угол своего подсознания за толстые каменные стены окклюменции. Как самое дорогое сокровище. Он взглянул на стеклянную дверь. В чернеющей пустоте комнаты виднелась тонкая полоска света. Хотелось бы Малфою сказать, что он проигнорировал слова Полумны, но увы. Желание и логика вступили в смертельную схватку. Сегодняшний вечер был странной пародией на нормальную жизнь, о которой он слышал от друзей. Малфой запретил себе мечтать о подобном. В его мире нет места ни нормальности, ни покою. С самого детства его существование было пропитано мраком, смертью и кровью. Чистейшей, мать её, кровью. Отец готовил его стать Пожирателем. И никто не спрашивал, хочет ли он этого. Но сейчас у него был выбор. И что он выбрал? Работу в отделе тайн, где перед каждым новым заданием можно было писать завещание и заказывать похоронную процессию. Драко сам вызывался на самые сложные и долгие операции. Мог не появляться дома по несколько месяцев, а потом просто отсыпался трое суток, потому что кошмары прошлого мучили каждый раз, когда приходилось убивать. Бывший Пожиратель смерти, нынешний Гончий пёс французского Министра магии под видом Невыразимца. Ёбаная ирония. Подхваченный ветром розовый лепесток сорвался с ветки и взмыл вверх. Взмах древком, и бокал превратился в хрупкую прозрачную вазу. Ещё движение, и веточка медленно опустилась в воду. Он вновь взглянул на тонкую полоску света в глубине комнаты, до хруста в рёбрах втянул серебристый дым и воспламенил недокуренную сигарету.* * *
Тук. Тук. Тук. Громкий стук в стекло резонировал о хрупкие стенки черепной коробки, разрывая барабанные перепонки в хлам. Ломота в теле выворачивала кости. Ощущения такие, будто его подвесили под ноги и всю ночь дубасили вместо пиньяты. Разлепить глаза оказалось несложной задачей, а вот собрать мысли в кучу и понять, где он и какой вообще сейчас год… Пока глаза привыкали к яркому свету и фокусировали зрение, он уловил запах свежего постельного белья, вишни и табака. Минус один вопрос. Он в своей комнате. Но как он сюда попал? Пора завязывать пить. Определённо. Серые глаза уставились на нервно стучащего в окно чёрного феникса и тут же метнулись к часам. — Дьявол. Лёгкая дезориентация сбивала его движения, пока он быстро натягивал на себя одежду. Как он мог проспать? Схватив палочку и призвав метлу, он побежал в сторону выхода, когда споткнулся обо что-то. — Блять. Взгляд зацепился за чёрные босоножки. Где я их видел? Птица продолжала тарабанить в стекло. Чтоб у неё клюв отсох. Какая упрямая. — Да иду я. Ещё пару секунд гипноза обуви и копошения в воспоминаниях не дали никаких результатов. И он вышел за дверь.* * *
Драко медленно спустился с метлы и вгляделся в темноту пещеры. Витиеватый плющ скрывал вход от посторонних глаз, исключая обнаружение случайным туристом. Птица звонко вскрикнула и махнула головой в сторону треугольного камня с выгравированными символами. — Я понял. Передай Адриану, что я сам выйду с ним на связь. Малфой огляделся и наложил защитное заклинание, скрывающее его за непроницаемой завесой. — Ну что ж, отпуск — это хорошо, но я здесь не за этим. И вошёл внутрь.