Горничная для Учих

Осознание того, что я натворила, ушатом холодной воды вылилось на мою голову. На негнущихся ногах я пересекала сад. Говорят, зеленый цвет успокаивает, но не смотря на то, что все здесь утопало в зелени, легче мне не становилось. Казалось, на фоне мирной обстановки моя тревога лишь сильнее выделялась и с каждой минутой усиливалась. Но когда я дошла до беседки, мои мысли наконец сменили направление. Оттого, что я увидела, мое сердце на секунду замерло, а затем волнительно затрепетало. В беседке в одиночестве сидел старший из братьев, что-то читая. Ему очень шла его бежевая льняная рубашка с закатанными рукавами. Красивый изгиб запястья подчеркивали часы, а на пальцах был всего один перстень — в отличие от его брата, который решил нацепить на себя пол ювелирного магазина. Впрочем, что бы Учихи ни делали со своим внешним видом и в какие крайности ни кидались, все равно выглядели бы просто неотразимо. Длинные темные пряди Итачи ласково трепал ветерок. Он выглядел очень мирно и спокойно, отчего его лицо казалось немного уставшим. Мне захотелось погладить его по голове и прижать к своей груди — все что угодно, лишь бы хоть ненадолго снять груз тягот и забот с этих прекрасных плеч. Его длинные красивые пальцы держали какой-то потертый томик. Впервые в своей жизни я позавидовала книге. Я невольно представила себя на ее месте, и мне стоило больших усилий скинуть это странное, возникшее из ниоткуда наваждение. Но обделить вниманием благородную аристократическую красоту Итачи я бы не смогла, это было бы преступлением против прекрасного. Собравшись с мыслями, я обогнула большой стол и очень осторожно, стараясь ничего не уронить, нагнулась над плечом парня и пристроила сбоку напиток. — Ваш джин-тоник, — не проговорила, а скорее пролепетала я, на ходу вспоминая, как складывать буквы в слова. — Спасибо, — раздался чарующий низкий голос. Итачи мимолетно взглянул на меня, улыбнувшись краешком губ. Я ответила ему робкой улыбкой. Его вежливость была пленительной. И как и бесцеремонность его брата — она кружила мне голову. — Не за что, — еле слышно пробормотала я, отчего-то смущаясь. Я поставила на поднос пустой стакан от прошлого коктейля и, когда подняла голову, столкнулась взглядом с Саске, который уже сидел на своем месте. От неожиданности я вздрогнула, и, к моему сожалению, он это заметил. Я была удивлена, увидев на его лице лишь легкую насмешку, а никак не злость или недовольство. Неужели моя недальновидная выходка его рассмешила? Я неловко потупила взгляд, заливаясь краской, и вновь обошла стол. Мне казалось, что я попала на съемки дорамы — иначе я не могла объяснить свое нахождение между двумя этими безумно привлекательными парнями. Я остановилась перед местом во главе стола. — А где господин Мадара? — глупо спросила я, растерянно стоя с коктейлем, не зная, куда же его приткнуть. — Ушел в кабинет, у него срочные дела, — ответил Итачи. — Понятно. Тогда это я уношу? — Если хочешь, можешь выпить, для бодрости, — не отрывая глаз от книги, проговорил старший Учиха с легкой усмешкой на губах. — Мы никому не расскажем. Это была ирония или он серьезно и это проверка на добросовестность? В любом случае, правильный ответ был только один, и даже в таком простом тесте я сумела ошибиться. — Спасибо, но я уже, — на этих словах братья вскинули на меня две пары удивленных глаз, и я, густо краснея, поспешила исправиться. — В смысле бодра! Я не могла найти покоя в этом обществе. Я чувствовала себя ужасно глупо и нелепо рядом с Учихами. Они вели себя так уверенно и спокойно, что этой холодной непоколебимости позавидовал бы даже айсберг. Я же вела себя как идиотка, и очень навряд ли кто-то бы стал завидовать подобному. — Тогда оставь мне, — проговорил Саске. Я подошла к нему и сняла с подноса Секс на пляже. Затем я взяла второй стакан, предназначавшийся Мадаре, и собиралась поставить его на стол, но рука Саске двинулась мне навстречу, перенимая тяжелый напиток. Наши пальцы на секунду соприкоснулись, и меня будто током ударило. Обыкновенное касание его прохладных пальцев вызвало внутри у меня целый фейерверк эмоций. Рука моя дрогнула, разливая добрую половину стакана. Если бы не ловкость Саске — и с другой половиной пришлось бы попрощаться. Он удержал стакан, ставя его подальше от места происшествия. Голубая лагуна растеклась по столу. — Если коктейль называется лагуной, это еще не значит, что надо и впрямь устраивать из него заводь, — насмехаясь над моей неуклюжестью, проговорил Саске. Я разволновалась и совсем забыла про поднос. Тонкий бокал опасно покачнулся и со звоном упал на столешницу, разбиваясь. — Простите, пожалуйста! — скороговоркой протараторила я, боясь даже поднять взгляд на хозяев. Было страшно увидеть недовольство или разочарование на их лицах. За свою неуклюжесть стало очень стыдно, жгучее неприятное чувство растекалось по телу, заставляя меня покраснеть до кончиков ушей. Пока все стояли в очереди за богатством и красотой, я решила пойти по экзистенциальному пути и получила способности к созданию хаоса на земле. А именно неуклюжесть, неудачу и прочих всадников апокалипсиса. — Я сбегаю за тряпкой и все приберу, я мигом! Я низко поклонилась, пряча за волосами свое раскрасневшееся лицо, и исчезла в кустах, бегом поспешив обратно на кухню. Но и тут мой путь не обошелся без помех. Стремительно выворачивая из-за очередного поворота, я врезалась в кого-то и больно столкнулась лбами. Послышались два сдавленных стона. Один принадлежал мне, а второй препятствию, неожиданно возникшему на моем пути. — Боже, смотри куда прешь… — раздался раздраженный женский голос. Потирая ушибленный лоб, я подняла глаза и столкнулась с презрительным взглядом мятных глаз. — Прошу прощения, — растеряно пробормотала я. Передо мной стояла очень красивая девушка в великолепном красном платье. На первый взгляд мы были примерно одного возраста и роста, только телосложение ее было более спортивным и подтянутым, в отличие от моего астенического. У нее были короткие нежно розовые волосы, тогда как у меня они были длинными и голубыми. Мятные глаза недовольно смотрели в мои лазурные. Я поймала себя на мысли, будто смотрюсь в зеркало, но вижу свою полную противоположность. Судя по взгляду, которым она по мне прошлась, девушка тоже заметила эту странную особенность. Между нами словно прошелся электрический разряд, в воздухе повисло напряжение. Вот бывает в жизни такое, когда ты с первого взгляда понимаешь, что никогда и ни за что не сможешь сойтись с человеком. Словно эта взаимная неприязнь у вас в генетическом коде прописана, настолько она сильна и очевидна. Мне было сложно понять причины этого странного чувства, оно словно было фундаментальной константой, ни от чего не зависящей. Вместо того, что бы принять мои извинения, девушка недовольно цокнула и, уходя, бросила раздраженное: — Корова. Я мгновенно вспыхнула, оборачиваясь. Однако розоволосая уже скрылась за поворотом. Впрочем, это было к лучшему. Я сделала пару глубоких вдохов, пытаясь справится с обидой. Последнее, что мне стоило делать в этом доме — поддаваться эмоциям. Да, это было грубое замечание, и да, в обычной жизни я бы обязательно разъяснила ей, почему нельзя бросаться такими словами, но все происходящее в этих стенах едва ли можно было втиснуть в понятие «обычное». Да и я была на работе, которую мне ни при каких обстоятельствах нельзя было терять. А значит, у меня не было другого выбора, кроме как молча это проглотить. Хоть делать это было и неприятно — оскорбления не были моим привычным рационом. От госпожи Цунаде я ничего не слышала про эту девушку и предположила, что она была гостьей. Что ж, по-крайней мере мне повезло, что не придется видеться с ней каждый день. Грустно пнув камушек, я развернулась и уже в более размеренном темпе двинулась в сторону кухни. Наткнуться на еще одно оскорбление хотелось меньше всего. Тем временем в беседке. — Как тебе новенькая? — спросил у брата Итачи. Саске ухмыльнулся. — Помимо очевидного? Итачи ответил загадочной полуулыбкой. Отрицать тот факт, что внешне девушка была очень даже хорошенькой и вполне вписывалась в стандарты Учих, было бы глупо. — Бойкая. И с мозгами. Хотя по ней и не скажешь. Такой у нас еще не было. — Тем интереснее, — отозвался Итачи. — Вот бы еще эту монашескую форму сменить на что-то менее скромное, — задумчиво помешивая коктейль трубочкой, проговорил Саске. — Пуританские наряды нагоняют тоски. Инсценировать что ли поджег в коморке прислуги… — Смотри, как бы Цунаде потом не инсценировала твою смерть, — насмешливо проговорил Итачи. Саске хмыкнул. — Вот увидишь, пара дней — и я с этим разберусь, — самоуверенно заявил парень. — Жду с нетерпением, — заключил старший брат. На горизонте появился новый член компании, и парни были вынуждены замолчать. — Всем привет, — весело проговорила девушка, мило улыбаясь. Итачи оторвался от книги и вежливо ее поприветствовал. — Здравствуй, Сакура. Саске поднял глаза и молча кивнул. Сакура отодвинула стул и уселась на соседнее от него место. — Значит, новая горничная? — ухмыляясь, проговорила Сакура, скептично оглядывая мокрый стол. — Тебе-то что, — спокойно ответил Саске. Хотя это и был риторический вопрос, у Сакуры был на него ответ. — Носится как сумасшедший второклассник, я думала, она меня с ног собьет, — пожаловалась девушка. — Это тебя-то? — усмехнулся Саске. Сакура глупо моргнула, не понимая, было это комплиментом или оскорблением. — Как семья? — поинтересовался Итачи. — Спасибо, все хорошо. Уехали в Тоскану, особняк пустует, — покосившись в сторону Саске, проговорила девушка. — Немного одиноко одной в таком большом доме. Сакура робко улыбнулась. Ее намеки всегда были шиты белыми нитками, и Итачи каждый раз удивлялся, как его младшему брату удавалось с невозмутимым лицом их игнорировать. — Какими судьбами к нам? — продолжил светскую беседу Итачи, приходя на помощь брату и тем самым избегая неловкого молчания за столом. — Есть вопросы по бюджету нового дочернего предприятия. — Значит, сегодня ты к Саске? «Как и всегда» — про себя усмехаясь, мысленно добавил Итачи. Сакура кивнула. Саске устало вздохнул. — Чего там у тебя, показывай, — потребовал он. Пара пересела на один стул, подальше от небольшой биологической катастрофы. Сакура достала ноутбук, открыла какую-то таблицу и вручила компьютер в полное распоряжение парня. Я вновь шла через джунгли Мадары, как преступник, возвращающийся на место преступления, только уже с тряпкой. Что бы я ни делала, перед моими глазами стояло лицо Саске. Его дьявольская усмешка на ангельском лице сбивала меня с толку. Умом я понимала, что передо мной хищник, но мне никак не удавалось в это поверить. Как не удавалось поверить и в то, что он так просто забудет и простит мой необдуманный поступок. Шестое чувство кричало мне, что за его внешним спокойствием точно что-то скрывалось. Но что? На этот вопрос у меня пока не было ответа. Однако понемногу я начинала понимать, что представляет из себя младший из братьев. А вот личность старшего все еще оставалась для меня загадкой. Рядом с ним мое сердце билось так же волнительно, как рядом с Саске, однако он был старше и, возможно, поэтому казался мне более благоразумным, но оттого и более неприступным. Когда я дошла до беседки, то уже вполне ожидаемо отметила, что компания пополнилась моей новой знакомой. Она сидела рядом с Саске и буквально пожирала его глазами, пока он сосредоточенно высматривал что-то в ноутбуке. Я подошла к столу, стараясь игнорировать неприятное чувство внутри живота. Стало как-то гадко, но отчего? Не успела я даже ничего сказать, как заговорил Итачи. — Сакура, познакомься — это наша новая горничная, — мне показалось неправильным, что хозяин представлял меня своему гостю. Забота о гостях входила в мои обязанности и целиком и полностью лежала на моих плечах. Даже забота о таких неприятных гостях, как эта особа. Я низко поклонилась, проявляя инициативу. — Меня зовут Мия Накаяма. Пожалуйста, обращайтесь ко мне, если вам что-нибудь понадобиться. Над своей головой я услышала смешок девушки. — Что? Какая яма? «Твоя, могильная» — раздраженно подумала я. Мне пришлось очень сильно постараться, чтобы мое недовольство не отразилось на лице. Я буквально кожей чувствовала враждебность розоволосой, и мне это не нравилось. Я не могла не отвечать тем же в единственном доступном мне месте — в своих мыслях. В жизни я достаточно миролюбивый человек, но если надо, могу и в общественном транспорте поскандалить. Во имя восстановления справедливости, разумеется. Сейчас же мне не хотелось проверять, чем моя привычка отстаивать себя может обернуться. Судя по характеру Сакуры и ее стройному подтянутому телу — дракой. А последняя драка, в которой мне довелось принять участие, была в семь лет и закончилась моим выбитым зубом. Будем честны, и эта скорее всего закончится не в мою пользу, а зубы не волосы — в двадцать два они не отрастут. Вообщем, в целях собственного блага, я максимально бесцветным голосом повторила свое имя. Ну, мне так казалось. Судя по насмешливому взгляду Итачи, он в мое спокойствие не поверил. Лицо Саске выражало слабое недовольство, но чем оно было вызвано, я не могла понять. Неужели мной? — Мия На-ка-я-ма, — я произнесла свою фамилию по слогам. Прозвучало это так, как будто я представлялась трехлетке. Сакуре это не понравилось, и она презрительно скривилась. Да что тебе вообще может понравиться? — Сакура Харуно, — холодно отчеканила девушка, представляясь. — Приятно познакомиться, госпожа Харуно, — ровно проговорила я, вновь коротко кланяясь. Если она хотела вытереть об меня ноги — пожалуйста, я ковриком расстелюсь у ее ног. Порычу дома в подушку и отпустит, а совесть моя останется чиста. Я принялась вытирать разлитый напиток. Хоть внешне я и старалась выглядеть невозмутимо, внутри я вся сжималась — мне навязчиво казалось, что Сакура буравит меня недобрым ледяным взглядом, хотя это и было не так. Гораздо больше ее занимал Саске. Именно ему предназначались все ее взгляды, которые отнюдь не были злыми. Наоборот, на младшего Учиху она смотрела так томно и влюбленно, что я почувствовала укол ревности. Боже, что это еще за мысли?! Ревность — явно последнее, о чем стоило думать девушке в моем положении. Пытаясь отвлечься, я начала смотреть по сторонам. Итачи молча читал книгу, все были заняты своими делами. Я кинула мимолетный взгляд на экран ноутбука и, увидев до боли знакомую таблицу, невольно зависла, по привычке начиная анализировать данные. Параллельно я продолжила возить тряпкой по уже ставшему сухим столу. Так прошла, наверное, минута, после чего меня прервал голос младшего Учихи. — Любопытство кошку сгубило, — усмехнулся Саске, видимо, заметив мое отражение в экране ноута. Я тут же смутилась. Все это время он мог видеть меня? — Пятидесятая строка, вторая ячейка, — робко пробормотала я, возвращаясь к ликвидации последствий своей неуклюжести. Догадаться, чем занимался парень, было не трудно, а выискивать ошибки в системе распределения бюджета мне всегда очень нравилось. Саске вскинул на меня заинтересованный взгляд, а затем вернулся к таблице, очевидно, ищя подтверждение моим словам. Я принялась собирать остатки разбитого бокала. — Что горничная может понимать в экономических факторах производства, — совершенно искренне заливисто рассмеялась Сакура. А вот тут мне уже стало по-настоящему обидно, на глаза сами собой навернулись слезы. Моя профессия и невозможность реализоваться в любимом деле была одним из моих самых слабых мест. Не хотелось этого признавать, но Сакура попала не в бровь, а в глаз. Под ее смехом я так разнервничалась, что не глядя рукой смахнула осколки в тряпку. Я поняла свою ошибку, когда боль обожгла внутреннюю сторону ладони. Пытаясь не подавать вида, я молча сомкнула руки, чувствуя как много маленьких осколков лишь сильнее впиваются в тонкую кожу. Стараясь ничего не рассыпать, чтобы снова сюда не возвращаться, я покинула беседку. Саске, нахмурившись, смотрел на капельки крови, оставшиеся на столешнице. — Сакура. — Да, Саске-кун? — охотно отозвалась девушка. — Вообще-то она была права. Словно в тумане, я зашла на кухню. В нужном мне уголке тихонько пристроился уже знакомый Шикамару, он стоя наворачивал рамен. Мусорка находилась прямо рядом с ним. Под его округлившимися глазами я стряхнула окровавленные осколки в помойку. Ужасно захотелось вместе с ними выкинуть и странное гадкое чувство, налипшее на кожу. Ну, или Сакуру. Жаль, что ни то ни другое не представлялось возможным. — Что случилось? — спросил Шикамару, отставляя в сторону рамен и с трудом проглатывая лапшу. — Мозг рассинхронизировался с телом, — рассматривая кровавое месиво на своей руке, отозвалась я. В моей ладони все еще оставалось достаточное количество маленьких осколков. — Пошли, помогу. — Что ты, ешь, я сама, — не желая доставлять лишних хлопот, проговорила я. — Все равно от вида крови аппетит пропал, — проворчал парень, недовольно цокая. — Извини. — Да забей. Мы прошли в бэк, он все так же пустовал. Парень откуда-то быстро выудил аптечку. Мы уселись на мягкий диван. Шикамару предусмотрительно расстелил салфетку. Затем вытащил из кармана бензиновую зажигалку, отыскал пинцет и прошелся по нему огоньком, обеззараживая. Я подивилась таким познаниям. После я доверчиво протянула ему ладонь, а он с сочувствием ее осмотрел. — Выглядит максимально хреново… Я постараюсь сделать это безболезненно, но все равно будет неприятно. Я кивнула. Все равно это лучше, чем если бы я сама себе все разворотила. — Спасибо, — проговорила я. Касание пинцета оказалось довольно мучительным. Боль, которую я поперву не замечала, запульсировала в ладони. Я отвела взгляд, предполагая, что если не смотреть на этот процесс, то будет не так неприятно. — Эм, Шикамару… — я попыталась отвлечь себя беседой, надеясь, что тем самым не мешаю парню. — Ау? — А кто такая Сакура? — О, уже успела познакомиться с нашей Свинкой Пеппой? — удивился Шикамару. Я прыснула. Кажется, в своей антипатии я не была одинока. — Угу. — И как? — Как видишь. Наверное, я просто слишком впечатлительная, — грустно усмехнулась я. Шикамару покачал головой. — Ты не обращай внимания на Сакуру. Еще ни одной горничной не удалось с ней поладить. — Значит, я не исключение? — удивилась я. — Ты закономерность, да еще какая. Семья Харуно — бизнес партнеры и давние друзья Учих. Сакура Саске лет десять уже окучивает, а все бестолку. Вот и бесится. Кидается на любую юбку в радиусе тридцати метров от Учихи, как сторожевая собака. — Какая большая дальность действия. Значит, чтобы не попасть под раздачу, придется обходить ее за милю? — улыбнулась я. — Благо дом большой, — поддержал мой шутливый тон Шикамару. Наверное, это так утомительно — целых десять лет бегать за тем, кто не отвечает тебе взаимностью. Мне даже стало немного жаль эту девушку, в конце концов, сердцу ведь не прикажешь? Все-таки и в моей никчемной жизни был один существенный плюс — со всеми своими проблемами мне было совершенно не до отношений. Между тем меня позабавило, как доверительно Шикамару поведывал мне всю стратегически важную информацию. Не сплетни, а инструктаж. Наверное, каждый из работников в этом доме был бездонным хранителем тайн и секретов Учих. Я начинала понимать, почему Мадара их так задабривает — это своего рода пряник. Стало интересно, как же в таком случае должен выглядеть кнут? — А почему бестолку? Младший Учиха что, гей? — осторожно поинтересовалась я. Этот вопрос не давал мне покоя, а дворецкий казался тем человеком, что может дать на него ответ. На этих словах Шикамару неожиданно громко расхохотался, от греха подальше убирая пинцет. Я почувствовала себя безумно глупо. — Что? С чего ты это взяла? Если он гей, тогда я английская королева. Уверяю тебя, такого бабника, как он, еще поискать надо. Что же тогда значил его ответ во время блица? Он оговорился? Или Шикамару о чем-то не знает? Или же там было другого рода взаимодействие?.. Я почувствовала, как потеплели мои щеки, и поспешила сменить тему. — А старший? Что он за человек? — Итачи? — нахмурился Шикамару. — Да с ним никогда ничего не понятно. По-крайней мере ни в чем предосудительном он замечен не был. — В тихом омуте… — машинально проговорила я вслух свои мысли. — А ты сечешь. Дружеский совет — держись подальше от них обоих. А вот это уже что-то новенькое! Легко сказать «держись подальше». Я слабо представляла, как это сделать, учитывая, что моя прямая обязанность — выполнять каждую их прихоть, для чего мне, очевидно, нужно было быть как можно ближе к братьям. — Почему мне надо держаться от них подальше? — принялась допытываться я. — Просто поверь на слово. Такой ответ меня не удовлетворил, но по лицу парня было понятно, что большего он не расскажет, и я решила не мучить его вопросами. Спустя несколько минут дело было сделано, а на салфетке красовалась внушительная горка стекла. Мы промыли руку антисептиком, и Шикамару намазал ее отвратительной зеленой штукой, которая очень больно щипалась. Казалось, что отпилить руку было бы более гуманно, чем проходить через это. По итогам совместных трудов и сольного терпения на моей ладони красовалась белоснежная повязка. Я поблагодарила Шикамару, помогла прибраться, и на этом мы разошлись. Рассудив, что прошло уже достаточно много времени, я вернулась в беседку, намереваясь забрать пустую посуду. К тому моменту в ней уже никого не было, а за столом все было чисто. Неужели Учихи сами за собой прибрались? Справедливости ради — они не производили впечатление беспомощных изнеженных богатеев, но это все равно меня удивило. Я написала госпоже Цунаде, вернулась в дом и, поплутав минут пять по совершенно одинаковым коридорам, наконец нашла ее кабинет. Я должна была получить задание, а в итоге получила нагоняй. Стоило ей увидеть мою руку, как на меня вылилась полноценная тирада о том, что следует быть осторожнее. Но все равно эта своеобразная забота меня очень тронула. Затем начальница рассказала, что все трое Учих разъехались по делам и ждать их следовало лишь к ночи. Мне стало очень грустно оттого, что дом опустел и его прекрасных домочадцев я сегодня больше не увижу. А после очередной укол ревности пронзил мое сердце — Сакура поехала с ними? Всеми силами я гнала эти неприятные мысли прочь. Организовывать обеды и ужины было не нужно, а это означало, что я могла со спокойной душой взяться за домашние хлопоты. Мы прошли в часть дома, которая обычно отдавалась в распоряжение гостей. Госпожа Цунаде рассказала, что завтра должна была приехать одна делегация, для которой требовалось подготовить несколько комнат. Покои были огромными, и дел был непочатый край. Меня оставили одну, и весь день я прокопалась в пыли и тряпках. Я так увлеклась, что совершенно забыла про жизненно важную потребность в еде. Стоило мне чем-то загореться — как я выпадала из мира. В наушниках мне разрешили слушать аудиокнигу, чему я была безмерно рада. К концу дня я практически полностью прослушала труд Адама Смита*. Несколько раз я созванивалась и списывалась с младшим братом, проверяя, все ли у него хорошо. Мелкий очень скучал по мне, и я старалась как можно чаще быть на связи. Работа была грязная, тяжелая и выматывающая, но я не жаловалась и делала все очень старательно. Хотя я и устала, но чувствовать, что я сделала свое дело хорошо и потрудилась на славу, было приятно. Когда я закончила с последней комнатой и глянула на часы, то удивилась, обнаружив, что моя смена вот-вот закончится. Время близилось к девяти, а я даже не заметила, как начало смеркаться. Мне потребовалось немного времени для того, чтобы убрать ведра, тряпки и швабры. Когда я снимала резиновые перчатки, то с удивлением обнаружила, что бинт чуть-чуть побагровел и лишь совсем немного намок от воды, а это значило, что тратить время на смену повязки мне не придется и вместо этого я могла бы наконец немного перекусить. Хотя во время работы я и старалась чередовать руки, но от перенапряжения раненая ладонь все равно сильно болела. Но я решила, что уже дома закинусь обезболивающим, слава высокому болевому порогу. Отписав госпоже Цунаде и получив добро на поход домой, я спустилась в бэк и забрала свою сменную одежду. Я похвалила себя за то, что додумалась взять с собой свои обычные вещи. Выходить на улицу в такую темень на каблуках и в юбке, в которой была на собеседовании, представлялось мне не вполне безопасным. Я была страшно горда собой, когда своими силами практически с первого раза нашла путь до уже знакомой черной обсидиановой ванны. Я переоделась в свои любимые темные рваные скини и нацепила укороченный красный свитшот с яростно выгибающей спину черной кошкой.* Я запоздало поняла, что анархистская символика в этом доме была совсем не к месту, но конкретно этот рисунок был не массово известен, так что вряд ли кто-то способен был его оценить. Я влезла в удобные кеды и спустилась обратно в бэк, удачно не попавшись никому на глаза. Но в этот раз комната не пустовала. На диване полулежал-полусидел Шикамару и смотрел телевизор. Он лениво перевел на меня взгляд и усмехнулся, глядя на мой свитшот. — Наш человек. Я просияла в ответ на эту реплику. Жестом он предложил мне пачку чипсов, и я с охотой присоединилась к его скромной трапезе. — Отлыниваешь? — решила уточнить я. — У меня законный перерыв, — заверил меня парень. С его разрешения я переключила телек на Симпсонов. Мы развалились на диване, тесно прижавшись друг к другу плечами, чтобы было удобно таскать чипсы, и принялись расслабленно болтать, совершенно не предполагая, что у нашего разговора мог появиться неожиданный свидетель. Хотя беседу мы вели совершенно неспешно, но наш диалог то и дело скакал с темы на тему и за десять минут мы успели обсудить анархо-синдикализм*, аниме, мемы про котиков, осудить внешнюю политику Японии и парней, которые носят джинсы. И, честно говоря, я не помнила, в какой момент наш диалог свернул в шизофреническое русло. Вероятно, с самого начала. — Может ли считаться хорошая шутка про хуй хуевой? — спросил Шикамару, глядя в телек. — Ну, насчет хорошей не знаю, но плохая точно может, — ответила я ему, не мигающим взглядом смотря мультик и не глядя доставая из пачки чипсы. Мы удачно синхронизировались и действовали слаженно, по очереди засовывая руки в пакет. — А нейтральная? — Нейтральная шутка — это несмешная шутка, следовательно, она плохая. А значит, тоже может. — Значит, твой тейк состоит в том, что хорошая шутка априори не может быть хуевой? Я кивнула. — Да, именно так. — Хорошо, но может же быть такое, чтобы смешная шутка была хуевой? — Не знаю, — с сомнением ответила я. — Это как? — Например, черный юмор — его же можно отнести к хуевым шуткам? Я призадумалась. — С натяжкой, но думаю, что да. — То есть смешная шутка про смерть и хуй может быть хуевой и одновременно не быть хуевой? — В теории да, но звучит это как-то хуево. Над нашими головами кто-то громко и красноречиво кашлянул. Мы испуганно дернулись и синхронно подняли головы. Справа от нас, возле второй двери, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, вальяжно стоял Саске. Мои глаза округлились, я тут же по-человечески села на диван, пряча за волосами свое смущенное лицо. Вот уж кого-кого, а этого парня я совсем не ожидала увидеть. И как долго он здесь находился? Неужели он слышал весь этот тарантиновский диалог? — Шикамару, для таких случаев люди придумали слово «ахуенный», — невозмутимо встрял в диалог Саске. — Это та переменная, которую я упустил. — А еще ты упустил три звонка от Мадары, идиот, — недовольно процедил Саске. — Я вам, блять, сова что ли. — Да твою же… Опять будет ебать мозг, — парень с большой неохотой поднялся с дивана. Его непосредственность в общении с Саске искренне меня поразила. Взгляд Учихи опустился на мою перебинтованную ладонь, и Шикамару это заметил. — Когда уже эта деревянная стерва* перестанет ходить к вам, как к себе домой? От нее одна морока. — Тебе-то она что сделала? — устало спросил Саске. — Да я сегодня заебался осколки из руки Мии вытаскивать. Из них можно было бы полноценную хрустальную люстру сделать. Справедливости ради следовало бы сказать, что напрямую Сакура в этом совсем не виновата. Но от волнения во рту у меня пересохло, и я с трудом оторвала язык от неба. — Если все так плохо, почему вы не вызвали скорую? — нахмурившись, проговорил Учиха. — Шикамару преувеличивает, — промямлила я, пытаясь оправдаться. — Все в порядке. — Ага, в порядке. Да там осколков на мозайку хватило бы или на витраж. Я неловко потупилась. Господи, да чего ему в голову взбрело жаловаться именно сейчас? Саске сдвинул брови, но ничего не ответил. Мне стало очень интересно, о чем он сейчас думал? — Ладно, бывай, Мия, — попрощался Шикамару. Он махнул рукой и скрылся за дверью. Саске перевел на меня не читаемый взгляд своих бездонных черных глаз. Мое сердце невольно ускорило свой ритм. — А тебя искала Цунаде. — Но мой рабочий день закончился… — растерянно пробормотала я, вставая и выуживая из заднего кармана джинс телефон. Стоило его разблокировать, как сразу же посыпались сообщения от начальницы. — Вот блин, — тихо чертыхнулась я. Намеренно не поднимая взгляда, я обошла Саске и подошла к двери. Я потянула за ручку, немного приоткрывая дверь, но рука Саске над моим плечом захлопнула ее обратно. Перед собой я увидела соблазнительную мужскую ладонь, на которой проступал причудливый узор вен. У меня закружилась голова. — Я тебя не отпускал, — угрожающе проговорил Саске, а после, усмехнувшись, добавил, — маленькая анархистка. Я так и замерла, не смея шевельнуться. Спиной и ягодицами я ощущала касание его сильного тела, затылком я чувствовала прожигающий взгляд его глаз. До меня донесся слабый пьянящий аромат кожи и хвои — значит вот, как пах Саске… Обернуться я не смела, ужасно стесняясь взглянуть в его лицо. Но несмотря на тревогу, мое тело охватила странная и очень приятная дрожь. Оставаться наедине с младшим Учихой было страшно, но при этом жутко волнительно. Во мне взыграло странное любопытство — что он придумал на этот раз? Умом я понимала, что ничего хорошего. Но вопреки моему разуму, мое тело с охотой откликалось на его присутствие, и я ничего не могла с этим поделать. С самого первого взгляда мною завладела непреодолимая химическая тяга к Саске, и этому чувству я не могла сопротивляться. Да и не хотела. Но пока оно было лишь в границах моего сознания — ничего не могло произойти, верно? Я могла бы тихо и молча наслаждаться своей невинной обсессией на двух братьев и никому не мешать. Но, видимо, у Саске на этот счет были свои планы. Когда прямо над моим ухом раздался его мягкий вкрадчивый баритон, я всерьез подумала, что потеряю сознание. Моя голова закружилась, внизу живота затянулся знакомый узел желания. Стоять к нему спиной, будучи зажатой между дверью и его телом, казалось чем-то нереальным. Все происходящее было так неправильно, но до чертиков возбуждающе. — Откуда в такой невинной овечке столько смелости? Этот чарующий голос меня парализовал. Я почувствовала, как Саске откидывает мои длинные волосы с плеч, оголяя шею. Мимолетное прикосновение его прохладных пальцев обожгло нежную кожу. Мои глаза удивленно распахнулись. Я не могла заставить себя пошевелиться и потому с трепетом ждала, что же будет дальше. — Не стоит больше со мной хитрить. В следующий раз я не буду таким терпеливым. Губы Саске коснулись моей шеи, а в следующий миг он меня укусил. Из моего рта вырвался тихий удивленный стон. Его зубы не слишком сильно, но ощутимо впились в мою тонкую кожу. Мои ноги подкосились. Кажется, я забыла, как дышать. Сердце билось так, будто в любой момент грозилось вырваться из груди. Это было животное проявление власти, от которого мне напрочь снесло крышу. Я не могла поверить, что этот потрясающий недоступный парень прямо сейчас сократил дистанцию между нами до непозволительно опасного минимума. И самым ужасным во всем происходящем было то, что мне это до безумия понравилось. Его губы пропали с моей шеи, и я еле слышно разочарованно выдохнула. Такое простое и грубое действие — и я уже сгораю от желания. От этой несправедливости в горле застрял ком. Я прикрыла рот рукой и обернулась, шокировано глядя прямо в спокойные смеющиеся глаза Саске. Я мгновенно поняла, что это было моей ошибкой. Парень стоял слишком близко, склонившись надо мной. Между нашими лицами было всего сантиметров пятнадцать, на таком расстоянии возбужденный блеск моих глаз не мог укрыться от его внимательного взгляда. И вдобавок по своей глупости я подарила ему незабываемое зрелище моего смущения. Мои щеки полыхали с такой силой, что это причиняло боль. Саске наслаждался моей реакцией. Судя по тому, как жадно он всматривался в мое лицо, я даже превзошла его ожидания. — Вот теперь ты свободна. Саске убрал руку с двери, позволяя мне уйти. Я порывисто развернулась и громко хлопнула дверью. Парень прикрыл глаза, стараясь справиться с резко нахлынувшим и неожиданно сильным возбуждением. — Ну и кого из нас я наказал? — раздраженно проговорил он. Я добежала до уже ставшей родной обсидиановой ванны и, склонившись над раковиной, попыталась отдышаться. В глазах стояли слезы, но вызваны они были не тем, что действия Саске мне не понравились. Как раз наоборот. Мне понравилось, и даже слишком. Саске вызвал во мне бурю эмоций, подавить которую я не могла. Все мое тело сгорало от возбуждения, и избавиться от этого чувства, не доведя начатое до конца, не представлялось мне возможным. Саске сказал, что я свободна, но тело словно цепями к нему приковали. Будто потусторонней силой меня тянуло обратно, к нему. Это магнетическое притяжение было таким всепоглощающим, что захлестнуло меня с головой. Я похлопала себя по щекам, пытаясь прийти в чувство. Не помогло. Тогда я на полную выкрутила вентиль с холодной водой и, сунув ладони под обжигающую ледяную струю, плеснула себе в лицо. А вот от этого уже стало немного легче. Еще несколько минут я приходила в себя и, напоследок легонько похлестав себя по щекам, наконец смогла покинуть свое временное убежище, то и дело оборачиваясь по сторонам, боясь наткнуться на Саске. Путь до кабинета я нашла не без труда, но с каждым разом я определенно тратила все меньше и меньше времени на поиски. Я училась отличать коридоры по картинам, портьерам, предметам интерьера и разного рода малогабаритной мебели по типу шкафчиков, пуфиков и маленький обитых бархатом скамеек. Например, ориентиром полюбившейся мне ванны был большой портрет господина Мадары, который висел недалеко от двери. А на пути от ванны к кабинету госпожи Цунаде висела репродукция Иеронима Босха. Такой картины я раньше не видела — в открытой пасти большой рыбы проходил небольшой людской пир. Ну и вкусы у Учих. Интересно, кто из них троих был инициатором накопления этого творческого мусора? Чуть дальше, прямо рядом с кабинетом Цунаде, стояла статуя целующихся динозавров. Тех, что с длинными шеями. Высотой она приходилась мне по грудь, и вот к ней у меня не было никаких вопросов. Такую я бы и сама себе купила. Мне стало жутко любопытно — это брахиозавры или диплодоки? Но увы, обсудить это было не с кем. Я негромко постучалась и, получив разрешение, зашла в кабинет. Госпожа Цунаде что-то писала. Не отрывая головы, она озвучила свою просьбу. — Мия, сходи, пожалуйста, в магазин. — Но… — я собиралась возразить, что мой рабочий день уже закончился, но женщина вскинула руку, в которой красовалась купюра. — Сдачу оставь себе. А вот это уже разговор! — Есть, мэм, — отчеканила я. — Что нужно купить? Она повернула ладонь, и в ней я увидела небольшой сложенный белый листок. — Только паспорт возьми. Я забрала деньги и список и направилась в бэк за документами. Мое любопытство меня пересилило, и на середине пути я развернула листочек. Глаз мой задергался, когда в списке я увидела пять бутылок сакэ и закусь. Боже, неужели мне правда придется все это покупать самой? Я не была пьющим человеком, спиртное в моей жизни присутствовало кране редко, и уж тем более еще ни разу мне не доводилось покупать в одиночку такое большое количество алкоголя. Какой стыд… Взяв документы, я вышла из уютной кухни в сгущающиеся сумерки. На территории особняка было довольно светло, по периметру переднего двора горели высокие сказочные кованые фонари. По круглой дорожке я обогнула огромную красивую клумбу, занимающую большую часть пространства, и вышла за шлагбаум. А вот там уже ситуация была менее радужная. За бортом была деревенская глушь. По обеим сторонам от меня возвышался непроходимый лес, а фонари встречались достаточно редко. Я открыла навигатор и порадовалась тому, что магазин был всего в десяти минутах ходьбы. Несколько раз я запиналась то о яму, то о бугры на дороге, грозясь упасть и расшибить нос. Я невольно разозлилась — неужели Учихи с их огромным средствами не могли проложить нормальной дороги в своем же районе? Что за скряги! Я знала, что чужие деньги не считают, но завтра к ним приедет какая-то делегация — неужели им будет приятно кататься на этом сельском аттракционе? Пару раз мимо меня проходили редкие прохожие мужского пола. В эти моменты я резко ускоряла шаг, молясь о том, чтобы до меня никто не докопался. Если так подумать, у меня же даже перцового баллончика с собой нет… В общем, шла я как на иголках и кое-как добралась до пункта назначения. Им оказался очень маленький супермаркет. Он был как Тардис* наоборот — снаружи больше, чем внутри. В нем было несколько человек, которые существенно уменьшали количество свободного пространства. Я быстро собрала все необходимое: пять зеленых бутылок и несколько пачек сушеной рыбы — и прошла на кассу, с максимально каменным лицом вываливая весь этот стартовый набор алкоголика на ленту. Под красноречивым взглядом кассирши я смутилась. — Это не мне, — буркнула я. Она иронично усмехнулась, и угукнула, явно мне не поверив. Сзади меня образовалась небольшая очередь. Складывать все это криминальное добро в пакет было ужасно неловко. — Вы же такая молодая, — проговорил мужчина в возрасте, осуждающе покачав головой. Да у тебя комплект похуже, чем у меня, чего ты выпендриваешься! Я расплатилась и пулей выскочила из магазина. Но и тут не обошлось без проблем. — Ух, нихуя себе ракета! Слышь, малышка… — сзади послышался свист. Я обернулась и увидела в паре метров от себя высокого парня крепкого телосложения. Его светлые волосы были зализаны назад, а одет он был в спортивные треники и футболку. На руках у него красовались слишком уж роскошные часы, которые шли вразрез с его обликом. Они были ни в пизду, ни в красную армию — выглядело это так, словно он их у кого-то отжал. И я ни секунды не сомневалась, что так оно и было. — А ну-ка подойди сюда. Да твою налево! Этого еще не хватало. Последнее, что следует делать, когда тебя подзывают к себе криминальные элементы — добровольно сокращать дистанцию. Может, он тут как раз очередную жертву поджидал? В общем, сделав все необходимые выводы, я резко развернулась и побежала, молясь Дионису, чтобы бутылки с сакэ остались в сохранности. В догонку мне послышался крик. — Эй, куда ты блин… А затем позади себя я услышала топот ног. Вот ведь блин! Я постаралась максимально ускориться. Я не была спортивным человеком, и уже спустя минуту у меня заложило уши. Раздолбанная дорога больше походила на полосу препятствий и не желала упрощать мне задачу. Но, видимо, кто-то там наверху надо мной сжалился, потому что вписываясь в крутой поворот я неожиданно в кого-то врезалась. Моих плеч машинально коснулись сильные руки, тем самым уберегая нас обоих от падения. Я жалобно ойкнула, лицом впечатываясь в чью-то грудь. В нос мне ударил приятный аромат морской свежести и кедра. Стоило мне поднять голову, как я мгновенно узнала в незнакомце своего неотразимого хозяина. Какое счастье! — Господин Итачи? — удивленно проговорила я. — Мия? Перекличка прошла успешно. Видимо, облегчение на моем лице было так очевидно, что парень нахмурился. — Что случилось? — обеспокоено спросил он. Я хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Парень был в спортивном костюме — в черных штанах и футболке, которая красиво подчеркивала его мужественную фигуру, широкие плечи и вдобавок обнажала рельефные бицепсы. Даже в таком непримечательном облачении он выглядел просто превосходно. Я была безумно рада встретить кого-то знакомого в этой глуши. Мне страшно захотелось кинуться ему на шею. Высокий, сильный и влиятельный Итачи был как раз тем человеком, который мог помочь мне выпутаться из этой дурацкой передряги. Да и в конце концов, я так давно ничего не выкладывала в свои социальные сети, а тут был шанс заснять полноценную драку. — Г… го… Гопник, — я вытянула руку в том направлении, откуда прибежала. Позади меня как раз раздался топот ног. Я испуганно обернулась, тем самым ненароком спиной прижимаясь к Итачи. Его рука все еще покоилась на моем плече, покровительственно сжимая его. Итачи даже не шелохнулся, явно не переживая. Капелька его хладнокровной уверенности передалась и мне, немного успокаивая. Из-за угла вылетел знакомый блондин. Он резко затормозил, увидев нас. Но вопреки моим ожиданиям, на его лице расплылась улыбка. — Опа, какие люди! Итачи, здаров, — проговорил парень, приветственно махнув рукой и кидая на меня любопытный взгляд. — Че вы тут делаете? — Привет, Хидан. Ждем какого-то гопника. Мои глаза округлились. Я пристыжено посмотрела на Итачи, стреляя глазами на нового знакомого. Лицо Итачи с настороженного сменилось на снисходительное. — А, кажется, мы его дождались, — безуспешно пытаясь скрыть улыбку, проговорил он. — Это я, что ли, гопник?! — оскорбленно завопил Хидан. Итачи отпустил мое плечо и тихо рассмеялся, пряча руки в карманы. Я все еще слабо ощущала касание его тела, и отходить от него мне совершенно не хотелось. Я и не стала себя заставлять. От этой ненавязчивой близости у меня закружилась голова. Стоять рядом с Итачи было до чертиков приятно. Хидан перевел на меня обиженный взгляд. — Да блять, женщина, ты вообще нормальная? Я же просто спросить зажигалку хотел. Втопила от меня, как будто я насильник какой-то. — А зачем тогда ты побежал за мной? — буркнула я, виновато глядя в его лицо. — Как зачем? Восстановить свою проебаную честь, — объяснился парень. Тоже мне, рыцарь в адидасе! Мои уши моментально вспыхнули. Раз этот парень был знакомым начальника, мне следовало проявить побольше вежливости. Я низко поклонилась. — Прошу прощения за это недопонимание. Но парень снова завопил. — Эй, эй! Ты че творишь, мелочь, а ну хватит так делать! Я же не ебаный шейх, не надо мне в ноги падать! — Это японская традиция… — краснея до кончиков ушей, попыталась объясниться я. — Дурацкий пережиток прошлого, — не согласился Хидан. Я подняла глаза на Итачи. — Вы тоже так считаете? — Ну, по-моему, это выглядит забавно, — проговорил он, улыбаясь краешком губ. Забавно?! Это явно не тот эффект, на который я рассчитывала. Неужели я и впрямь выгляжу так смешно, делая это, и Цунаде-сама права в своей нелюбви к моим поклонам? — Итачи, а ты тут какими судьбами? — Вышел на пробежку. Оказывается, не я один люблю бегать по вечерам, — усмехнулся он. Я обиженно скрестила руки на груди и все-таки сделала пару шагов в сторону от Учихи. — Я сработала на опережение, — пробурчала я себе под нос. — И правильно сделала, — похвалил Итачи. — Мало ли кем он мог оказаться. Я вскинула взгляд на Итачи, не ожидая от него таких слов. Робкая улыбка сама собой заиграла на моих губах. — Ладно, раз разобрались — я пойду. Не ссы так больше, мелочь. Ничего я тебе не сделаю, я же, блять, джентльмен. Я прыснула. Мы распрощались с Хиданом и остались вдвоем, двинув в сторону особняка. Меня удивило, что Итачи решил идти вместе со мной, а не продолжил свои занятия спортом. Но спросить его об этом я не решилась, да и мне не на что было жаловаться. Гораздо спокойнее было идти рядом с Итачи, чем одной. Хотя спокойствие и было последним чувством, которое я испытывала наедине с ним. Итачи порывался взять мой пакет, но я твердо отказала ему, говоря, что он не тяжелый — всего-то пять бутылок сакэ… Но в конце концов, в морально-волевой битве идиотки, убежденной, что она должна отрабатывать каждую копейку всеми возможными способами, и парня с хорошими манерами победил Итачи. Когда он забирал пакет, раздался характерный звон стекла, который в ночной тиши был особенно хорошо слышен. Итачи многозначительно выгнул бровь, и я зарделась. — Чт-что вы, это не мое, — подняла я руки, оправдываясь. — Госпожа Цунаде сказала сходить в магазин. — Разве твой рабочий день не закончился? — Это неофициальная просьба, — неловко улыбнулась я. — И из всего дома прислуги в такую темень она решила отправить именно тебя? — нахмурился Итачи. Он был недоволен тем, что я хожу по темноте? Мое предположение тут же показалось мне смехотворным — с чего бы ему переживать за меня? — Она накинула мне чаевых, — попыталась оправдать я начальницу. Мужчина улыбнулся. Улыбка его была совершенно чарующей, она преображала его холодное ангельское лицо, смягчая острые черты. Сейчас Итачи казался теплее, чем Саске. — Много? Я озвучила сумму сдачи. — Вот скряга, — недовольно покачал головой мужчина. Он сунул руку в карман и изящными пальцами протянул мне более весомую купюру. — Что вы, не надо, — мои глаза округлились, я начала отнекиваться. — Я ведь даже пакет не несу. — Считай это моральной компенсацией, — улыбнулся Итачи. — Да и поздно уже, возьмешь такси. Я тяжело вздохнула и приняла деньги. В конце концов, я была не в том материальном положении, чтобы отказываться от щедрой помощи. — Но если хочешь, можешь остаться и переночевать в домике для прислуги. — Большое спасибо за предложение, но я не могу. У меня дома младший брат совсем один. — Ты живешь вдвоем с братом? — уточнил Итачи. Учитывая, что я разве что мертвому не рассказала о своем плачевном положении, было удивительно, что Учиха о нем не знал. Я молча кивнула. Под ногами успокаивающе шуршал гравий. Стрекотали цикады. Отчего-то мне не хотелось выставлять на показ свою боль. Да впрочем я и раньше этого не делала — каждый раз, когда я говорила о смерти своих родителей, я словно рассказывала историю кого-то другого. Я сильно диссоциировалась с этой трагедией, это был мой способ борьбы с шоком. Но сейчас, этим тихим темным вечером, в тиши лесов и пустынных полей осознание моей потери начинало медленно подкрадываться ко мне со спины. Этот уголок земли казался таким же одиноким и заброшеным, как и мое сердце. А еще мне не хотелось казаться жалкой перед Итачи. Мы и так находились в неравном положении, и мне не хотелось увеличивать и без того большой разрыв между нами. Но как я позже поняла — сама того не ведая, рассказав все Итачи, я его лишь сократила. — Почему? — Родители погибли. Авария, — кратко, словно озвучивая заключение судмедэксперта, проговорила я. — Давно? — голос его стал звучать мягче и осторожнее. — Месяц назад. Я так лихо вывалила все Шикамару и Цунаде, тогда как Итачи приходилось вытягивать из меня слова щипцами. И казалось, что щипцы эти были раскаленными, а каждое мое слово отдавалось ноющей болью в районе ребер. — А учеба? — Я училась, — я слабо улыбнулась. — Пришлось уйти в академ. Видимо, за эту мимолетную улыбку Учиха и зацепился. — А на кого ты училась? Мне стало очень любопытно, чем были вызваны его вопросы — это было простое поддержание диалога или искренний интерес? — Экономист, с бизнес профилем. Учиха удивленно выгнул бровь. — И тебе это нравилось? — он поспешил объяснить свою реакцию. — Все экономисты, которых я встречал, были недовольны своим выбором. Они рвались в искусство и железные дороги. Интересно, Саске тоже не был доволен своей профессией? Был ли его выбор призвания выбором? — Железные дороги? — улыбнулась я. — Один из десяти мечтал управлять поездом, — поделился Итачи, едва заметно улыбаясь мне в ответ. — Наверное, этого мало для полноценной статистики? — Да, пожалуй, маловато, — поддержала его забавный тон я. Наш разговор стал более расслабленным и непосредственным, я очень удивилась этой перемене. Оказывается, общаться с Итачи было очень легко и приятно. — Ну, про себя могу сказать лишь то, что водить я не умею, а последним моим творческим порывом были разрисованные обои. — Наверняка это было что-то грандиозное, — поддразнил меня Учиха. Я прыснула. Тут он угадал. — Я нарисовала знак анархии в спальне родителей, просто потому что я очень любила букву А. Впрочем, учитывая вектор моих социальных, экономических и политических взглядов, думаю, это не простое совпадение, — я нервно улыбнулась. — Анархия? — усмехнулся Итачи, видимо удивляясь тому, что подобные идеи все еще живы. Я серьезно кивнула головой. Его взгляд скользнул по моему свитшоту, замирая на моей груди. Я смутилась и не сразу вспомнила про злополучную кошку. Ладно, я определенно недооценила широту взглядов обитателей особняка. — Анархия — это хаос, — проговорил Итачи, словно объясняя ребенку, что небо синее, а трава зеленая. Меня это вовсе не задело, и я лишь пожала плечами. — Анархия — это свобода. Наш диалог превращался в словарь с определениями. Мы немного помолчали, проходя пропускной пункт и ступая на дорожку. За нашим разговором я и не заметила, как мы пришли. — Тебя это тяготит? — вкрадчиво спросил Итачи, неожиданно догадываясь об истинных причинах моих взглядов. Под «этим» он подразумевал систему и мою жизненную ситуацию, в которой я застряла, будто в трясине. Я опустила взгляд под ноги, осознавая, что случайно оказалась раскрыта. В проницательности у Итачи явно не было недостатка. — Есть ли смысл об этом говорить? Мне казалось, что мы были из совершенно разных миров. Он — из мира, где доступно все. Я — из мира, что был соткан из запретов. Но как же сильно я ошибалась. — Мне интересно, — мягко ответил Итачи. Этому голосу мне было трудно противиться. — Да, — ответила я, неловко убирая за ухо прядь волос. Итачи заметил повязку на моей ладони. — Тебя уже успели покалечить? — спросил он. Его глаза неожиданно стали серьезными. — Я сама виновата, — протараторила я, пряча за спину кровавый бинт. — Кажется, эта работа совсем не для тебя, — покачал головой парень. Я резко вскинула голову, эти слова показались мне обидными. — Я… Я знаю, что иногда бываю неуклюжей, но я буду очень стараться делать все лучше! Я обещаю, я… — Мия, — перебил меня Итачи и тихонько рассмеялся. Я растерянно всматривалась в его лицо, пытаясь понять, что же его так рассмешило. — Я совершенно не это имел ввиду. Итачи общался загадками, и мне это не нравилось. Всю оставшуюся дорогу я думала над его словами, но так и не смогла до конца понять их тайный смысл. Я собиралась обойти дом и войти через кухню, но Итачи сказал, что в этом нет никакой необходимости и я могу зайти вместе с ним. Мы поднялись по мраморной лестнице, и парень открыл дверь, пропуская меня вперед. Мое сердце замерло, а щеки покрыл розовый румянец. Я невольно испытала сильное чувство зависти к той девушке, которой было суждено с ним встречаться. Итачи был уверенным и непоколебимым, но при этом заботливым и внимательным — я еще никогда не встречала таких идеальных мужчин. Рядом с этим парнем любая чувствовала бы себя настоящей принцессой. Его манеры были безукоризненны, и меня в который раз поразило его хорошее отношение к обычной горничной. Сейчас я видела его лишь с хорошей стороны. Но ведь непогрешимых людей не бывает. Мне стало безумно любопытно — какие же пороки он мог скрывать? Мы зашли в дом и поднялись на второй этаж, где и остановились. Видимо, с этого момента нам было не по пути. Итачи вернул мне пакет, а я поблагодарила его за помощь. — Добираясь до дома, пожалуйста, постарайся не притянуть к себе очередную неприятность, — на губах Итачи играла усмешка, но глаза его были совершенно серьезными. — Считаете меня магнитом для проблем? — сдавленно проговорила я. Черные глаза потеплели. — Считаю, что ты хрупкая девушка, которой не помешает лишняя осторожность, — мягко ответил он. От этих приятных слов мое сердце затрепетало. Голова шла кругом, и я ухватилась за перила, чтобы не упасть без чувств. Я кивнула, не в силах оторвать от него глаз. — Доброй ночи, — тихо проговорил Итачи. — Доброй ночи, — неосознанно переходя на шепот, ответила я. Он напоследок улыбнулся, и мы разошлись в разные стороны. Хотя я и не могла этого видеть, но на наших губах играли одинаковые влюбленные улыбки.