***
— Валька, какие же мужики — козлы, — первое, что услышала Валентина, когда открыла дверь квартиры. На пороге стояла её драгоценная подруга, с потёкшей тушью и полупустой бутылкой вина в руке. Нельзя сказать, что такие приходы были частыми, но каждый такой раз заканчивался одинаково — похмельем и разводом. По правде говоря, Валентина давала новому мужу подруги больше шансов — в этот раз ей казалось, что их брак если не навсегда, то лет на двадцать точно, но, видимо, даже такой серьезный и влюбленный мужчина как Купервейс не смог выдержать её Люсю. Пропустив Людмилу внутрь и закрыв за ней дверь, Валентина прошагала на кухню, где уже во всю хозяйничала Гурченко, о чём свидетельствовали грохот посуды и тихие ругательства. — Валёк, я не поняла, а где бокалы? — Людмила, оперевшись на столешницу и скрестив руки на груди, вскинула бровь. — Я, конечно, могу и с горла, но одной не интересно, — после этих слов женщина махнула рукой и завалилась на мягкую часть кухни. Пока Людмила что-то лепетала себе под нос, Валентина быстро достала фужеры, поставила на стол виноград и уселась напротив подруги: — Ну, рассказывай, — женщина томно вздохнула и разлила вино по бокалам. — Валюша-а, только ты одна у меня осталась, — Людмила оперлась подбородком на ладонь. — Все мужики сволочи. Вот что ему ещё нужно? Этот вопрос Валентина слышала уже в сотый раз. С него начинались каждые такие посиделки. После пятого бокала женщина, конечно, начинала объяснять подруге все тонкости мужской психологии, но сегодня решила оставить вопрос риторическим. — Ты понимаешь, он сегодня с какой-то бабой разговаривал! — Людмила недовольно стукнула ладонью по столу, а из уст Валентины вырвался смешок, который медленно перерастал в настоящий смех. — Вот что ты смеёшься? — негодовала Гурченко, уже начиная злиться на подругу. — Люськ, прошлые несколько раз ты начинала с того, что твой мужик трахал какую-то бабу, а тут просто разговаривал. Это уже смахивает на паранойю, — Валентина успокоилась и сделала большой глоток вина. — Да ладно тебе, — Людмила шуточно толкнула подругу в плечо. — Он разговаривал с какой-то шлюхой, пальто помог ей надеть. А ещё он говорит, что я много работаю и не удаляю ему внимания. Это я-то много работаю! — Гурченко активно жестикулировала руками, поэтому Валентине пришлось забрать бокал подруги подальше от края стола. — Он совершенно не понимает, что творчество — моя жизнь. Конечно, будет он терпеть престарелую жену, если рядом молоденькие девицы крутятся. — Люсь, я что-то не понимаю, в чем проблема? Он просто поговорил с какой-то девчонкой? — Валентина искренне не понимала, почему подруга так завелась. — Ты понимаешь, он не смотрит на меня как раньше, говорит с какими-то бабами. Знаю я их, все с разговорчиков начинают… — Ну подожди-подожди, Йося вон сразу всех у стенок зажимал, ему не до разговорчиков было. Что ты мужиков-то прибедняешь, — Валентина засмеялась, наполняя бокалы. — Ой, ну этот да. Этот и в поле, и в дурдоме, прости Господи. И, главное, всегда ни при чём, всегда «оно» само ходило, — Людмила брезгливо скривилась. Вспоминать свой неудачный брак с Кобзоном она не любила. Наверное, это замужество было самым большим промахом в её жизни. После того разрыва Людмила долго жила у подруги и отходила от всего, что преподнесла ей жизнь с артистом. — А я тебя ещё после Фадеева предупреждала, что вот эти все творческие и при деньгах до добра не доведут. Один чуть не пристрелил, а второй… — Валентина разошлась не на шутку. В их дружбе, построенной на взаимном понимании и обожании, нельзя было обойтись без обоюдных подколок и причитаний. Валентина, будучи женщиной приземленной, никогда не стеснялась в самой популярной форме и с самыми популярными эпитетами оценивать любовников подруги, да и, собственно, не только любовников. Наверное, Валентина одна из немногих, кому было позволено сказать абсолютно всё, что думается и не переживать за возможность превратиться в злейшого врага или наткнуться на гнев Гурченко. — Валёк, ну ладно тебе! Сейчас не о том речь. Ты мне лучше посоветуй, что с Купервейсом делать, — у Людмилы вновь покатились слёзы и она, забавно хлюпая носом, вновь потянулась к бокалу. — Да, Господи, ты, Боже мой, любить, обнимать и не наезжать на него тебе надо. Нормальный мужик попался: на руках носит, музыку пишет, есть готовит, оружием не владеет, что немало важно, учитывая твой опыт. Да радуйся, Люська! — А если он меня бросит? Вот что я буду делать? — Пф, придёшь ко мне с бутылкой водки, в первый раз что ли? Люся, не будь дурой, в твоём возрасте уже надо мужикам давать… — сделав глоток, Валентина хотела продолжить. — Так а кто сказал, что я не даю? — Людмила в недоумении вскинула бровь, заставив подругу подавиться вином и искренне засмеяться. Отсмеявшись и вытерев выступившие слёзы, Валентина заговорила: — Я хотела сказать, давать чуть больше любви и заботы, Люся-я, а не вот это вот, что ты там подумала. Как раз в том, что ты даёшь, я не сомневаюсь. Всё-таки от историй с Кобзоном я всё ещё под впечатлением. Людмила немного замялась и покраснела, отводя взгляд и подливая алкоголь в бокалы. — А вообще, ну их в баню всех этих мужиков! Тебе вон хорошо, твой хотя бы жив… — Валентина печально вздохнула. Прожив с мужем чуть больше 25 лет, она всё ещё не смирилась с его смертью, хотя прошло уже достаточно времени. В такие моменты, когда алкоголь бил в голову, эмоции брали верх над женщиной. Наверное, если бы не Людмила, Валентина сошла бы с ума от тоски по любимому человеку. Долгие месяцы подруга вытаскивала её из депрессии, не давая изолироваться от внешнего мира и утонуть в горе. За все годы их дружбы они видели друг друга в разных ситуациях, проходили через всяческие перипетии и периоды. — Валюшечка, ну не надо мне тут раскисать. Давай лучше выпьем, и ты мне расскажешь, как твоё дитё драгоценное и какие успехи на работе? — Вот всё ей расскажи! Ты мне сначала скажи, простишь ли Купервейса или опять развод и девичья фамилия? — Мы не женаты, на минуточку… — Это сути не меняет… — Может, и прощу. Посмотрим. Так, хватит про мужиков! Идём о нашем, о бабском! За разговорами обо всём женщины не заметили, когда стрелка часов перевалила за полночь. Людмила уже дремала на диване в гостиной, куда подруги переместились из кухни. Валентина собирала посуду и в который раз поражалась, как легко её подругу уносит от бутылки вина. Вдруг в дверь кто-то позвонил, заставив женщину встрепенуться от неожиданности. Не понимая, кто мог прийти в такое время, Валентина поплелась открывать дверь. — Костя? — на пороге стоял Купервейс, смотря на женщину каким-то перепуганными глазами. «Ей богу, как мальчишка». — Валя, извини, что без предупреждения. Люся у тебя? — мужчина неуверенно мялся у двери. — Заходи, — пропустила его в квартиру и закрыла дверь. — Она в гостиной. Уснула. — Я её заберу, — Константин присел на диван возле жены и провел рукой по её волосам. — Так пусть остаётся здесь. Я постелю вам в гостевой, если хочешь. — Валечка, я бы с радостью, но нам завтра вечером уезжать на съёмки. Я думаю, ей надо быть дома с утра, чтобы привести себя в порядок и спокойно поехать. А то будет переживать. Не хочу всего этого… Мужчина улыбнулся и осторожно поднял Людмилу на руки. Подав Константину сумку и обувь артистки, Валентина проводила их до двери. — Позвони, что вы доехали, чтобы я не переживала. И береги её. Она тебя любит. Купервейс благодарно кивнул и, попрощавшись, ушел. Закрыв дверь, Валентина коснулась затылком стены. Мысли о подруге сменяли друг друга. Всё-таки её Люська сумасшедшая. Каждый раз кидаться в новые отношения, зная, что для этих самых отношений она не создана. Валентина улыбнулась. Дай Бог, в этот раз будет навсегда. А она, если что, всегда поддержит и направит.Пусть говорят, что дружбы женской не бывает, Пускай болтают, но я то знаю, Что мы с тобою ни на что не променяем Сердечной дружбы нам подаренной судьбой!