--
🌻 вемод (сущ.) – нежная грусть, задумчивая меланхолия; смиренная ностальгия от осознания, что что-то позитивное или значительное было потеряно и никогда не вернётся.
--
Этот день ужасен. Сегодня день рождения Мари, а Бэзил даже не может навестить её. Профессор ведёт их на фотовыставку. Хоть она и находится близко, на её посещение точно уйдёт пол дня Хиро заверил его, что всё нормально. Бэзил всё равно чувствует вину. Там будут Кел, Обри и даже Санни. Им всем удалось выкроить время для Мари, а ему нет? Конечно, он знает, что думать об этом теперь уже глупо, и он корит себя за это. Но Бэзил не пропускал ни дня рождения, ни годовщины смерти Мари, и это первый раз. Он связался с работником из Fix-it, чтобы тот положил за него несколько орхидей белой цапли на могилу Мари от его имени, но даже этого простого жеста было недостаточно Бэзилу. Так что, даже если он попытается погрузиться в выставку, в глубине его сознания все равно будет звучать этот надоедливый голос. Рассердится ли Мари? Подумает ли она, что он уже забыл её, если пропустит визит в этот единственный раз? Что, если Хиро и другие его друзья действительно были расстроены тем, что он не придёт, но просто не сказали ему? Это те негативные мысли, которые Бэзил сам себе напридумывал, потому что всегда был тревожным и напуганным человеком, всегда боялся всё испортить, и, по иронии судьбы, именно этот страх всегда приводил его к неудачам. Конечно, терапия и препараты немного прояснили разум, но от некоторых старых привычек было трудно избавиться. А привычки, возникшие в результате инцидента с Мари, было особенно трудно искоренить. Автобус прибыл на парковку в семь вечера. Была уже поздняя ночь, но Бэзил всё равно сел на поезд до Фарэвэя. Названный город далеко от того, в котором он живёт и учится сейчас, так что неудивительно, что Бэзил прибыл туда только к одиннадцати. Было тихо, пока Бэзил брел по пустым улицам, фонарные столбы время от времени мерцали, пока он проходил мимо. Стрекотание сверчков было постоянным, оно сопровождалось шелестом раскачиваемых ветром деревьев и уханьем сов. В мгновение ока Бэзил прокрался на кладбище. Это было довольно сложно, учитывая, что церковь уже закрыта, и ему пришлось искать другой путь туда. Трава хрустела под его кроссовками, когда он направлялся к могиле Мари. Орхидеи, и другие маленькие букетики цветов, подаренные Келом, Хиро и Обри, лежали на могиле. Лежал и букет ландышей, который, как он может предположить, от Санни. Это заставило его задуматься, о чем говорили эти четверо. Если Хиро был так же враждебен к нему, как и тогда, если Обри смотрела на него в отчаянии, потому что она решила, что это ее вина, если он выйдет из себя, или если Кел изобразил улыбку и веселое отношение, просто чтобы поднять настроение, но безрезультатно. Бэзил качает головой, даже ущипнув себя за руку за то, что даже подумал об этом. Это было так... давно. И он не может винить своих друзей в такой реакции. Это его вина. Он сделал кое-то ужасное с Мари. Он разрушил их жизни. Он это заслужил. Но это не значит, что это не причиняло ему боли, и простые воспоминания тоже ранят. Всё ещё больно — и в плохие дни это иногда заставляло его сомневаться, действительно ли они считают его другом или они просто поддерживают его, потому что не хотят, чтобы он снова стал самим собой. — Извини, если я опоздал. Но сейчас всего... — Бэзил взглянул на свои наручные часы, — одиннадцать тридцать. Значит, всё ещё твой день рождения... — тихо сказал Бэзил, взглянув на едва различимую эпитафию, прищурившись в темноте, хотя те слова, что были выгравированные на надгробии, уже давно горели в глубине его сознания. — В этом году я поступил в колледж... Я снова встретил твоего брата, — он продолжил. — Я уверен... тебе бы не понравилось, что я злюсь на него, и что я все время груб с ним, но я... — он поджал губы, вздыхая. — ...Это странно, — Бэзил мрачно усмехнулся. — ...Помнишь, как всё было раньше...? Всё, чего я хотел, это чтобы все оставалось так, как есть? Чтобы мы все остались друзьями, несмотря ни на что? ...Санни вернулся, Хиро и остальные встретили меня с распростёртыми объятиями. Возможно, у нас есть шанс, но почему... почему я этого не хочу? Бэзил слегка поежился, когда ночной ветерок покалывал его кожу: — Что ты думаешь, Мари? Неужели я тоже чего-то избегаю? Прошлое? Тебя? Никакого ответа. Естественно. И Бэзил не хотел бы услышать ответ. Он гарантирует, что не останется в здравом уме после такой встречи. И только он может ответить на этот вопрос. Он действительно избегает чего-то? Так вот почему он уехал из Фарэвэя? Вот почему он покинул дом своей бабушки, несмотря на то, как хорошо там было? Вот почему он так упорно избегает Санни? Пытался ли он убежать от напоминания о совершенных им грехах? А если это так? Делает ли это его плохим человеком? Он всего лишь хотел почувствовать вкус счастья. Обещание светлого будущего. Шанс начать жизнь с чистого листа. Неужели это так эгоистично? — Просто все, кажется, так сильно изменились, — сказал Бэзил, сминая каблуком ботинка опавший лист. — Обри изменилась. Хиро изменился. Кел изменился. И Санни тоже. Он снова взялся за скрипку, у него новый папа и новая сестра. Она милая... Она была бы рада познакомиться с тобой поближе. И я уверен, что ты чувствовала бы то же самое.. Он сделал паузу, глубоко вздохнув. — А я? Я такой же... кажется, что время пролетело мимо меня. Это так отвратительно — быть оставленным позади, рано или поздно обреченным на забвение, — Бэзил признался. — Но так лицемерно с моей стороны... предъявлять эти жалобы посреди кладбища. Или нет. Может быть, он так же мертв, как и эти покойники? Нет, не мёртв же? Потому что он здесь. У него все еще есть его друзья, Полли, и родители за границей, у которых случайно нашлись лишние деньги. И тишина. И Бэзил просто... позволил себе забыться в ней. Шли минуты, и Бэзил наконец посмотрел на часы: — Уже полночь... я ухожу. Я приду снова, Мари. Я обещаю, что буду здесь в следующий раз, несмотря ни на что, я найду для тебя время.______________
Бэзил покинул кладбище и молча направился в сторону железнодорожной станции... О, чёрт. Уже полночь, даже если он поторопится, он уже всё равно опоздает на последний поезд. Но он всегда может поймать такси, так? Это слишком дорого обойдётся ему. Хорошо... у него больше нет выбора, кроме как сесть на автобус. Он не такой быстрый, как поезд, но на данный момент это единственный хороший вариант для него. Направляясь в сторону автобусной остановки, он чуть не испугался и не остановился, как вкопанный, когда заметил тень, бредущую в его сторону. Фарэвэй настолько обыден и спокоен, что Бэзилу и в голову не приходило, что здесь могут бродить по улицам в ночное время уби... Он тут же оборвал эту мысль. Потому что, ну, это Санни. Просто Санни. Бэзил вздохнул с огромным облегчением. — Ты пытаешься убить меня? — Бэзил нахмурился. — Почему ты слоняешься здесь посреди ночи? Санни снимает капюшон толстовки, который сейчас скрывал его довольно растрепанные волосы. — Могу сказать тебе то же самое. Почему ты здесь? — Я навещал Мари. Санни моргает: — Так поздно?.. — Затем выражение его лица смягчилось. — Ты мог бы прийти завтра... она... Мари была бы не против. — Я знаю, — ответил Бэзил, его пальцы уже теребили лямку рюкзака, — я всё равно не смог бы сегодня уснуть, поэтому пришёл сюда. И ты не ответил на мой вопрос. Санни смутился: — Хиро, Обри и Кел уехали раньше... Я остался, чтобы хм... немного осмотреться тут, потому что прошло много времени с тех пор, как я в последний раз заходил сюда... и... Я заснул. — Что? — переспросил Бэзил. — Я заснул на берегу озера. — Ах. Да, — Бэзил бы усомнился в этом, но это так похоже на Санни. Только дайте ему возможность вздремнуть в самом неподходящем для сна месте, и он тут же ею воспользуется. Некоторые вещи не меняются, не так ли? Долгое мгновение они просто молчали, уличный фонарь, освещавший их обоих, несколько раз мигнул. Тишина показалась удушливой, и поэтому они заговорили в унисон. — Как всё про... — Была ли выставка... И они оба остановились, сжав губы в тонкую линию. Санни больше не проявлял никаких признаков желания разговаривать, поэтому Бэзил берёт на себя инициативу, пытаясь разрядить неловкую атмосферу. — Итак. Как всё прошло? Санни поморщился: — Честно говоря, я ожидал, что они, по крайней мере, задушат меня вопросами и будут ругать... особенно Обри. Но они этого не сделали... они были... добры...? Бэзил опустил взгляд на свои ботинки, вычерчивая бессмысленные узоры на тротуаре. — Мы не очень хороши в этом. — В чём? — В конфронтации, — их глаза встретились на короткое мгновение, прежде чем снова отвести взгляд. Санни озадачился, услышав это. — ...Но я думал... — Я не знаю, как объяснить, — признается Бэзил, и огни снова замигали. Если бы он был моложе, ему бы это показалось жутким, но сейчас нет ничего страшного в неисправном уличном фонаре. — Первые месяцы, когда ты ушел, были... за неимением лучшего слова, были ужасны... Санни ждет, когда он продолжит. Бэзил с беспокойством выдыхает: — Просто... всё казалось запретным для разговоров. Мне не нравилось, когда говорили о тебе, Обри не нравилось, когда говорили о её доме, Келу не нравилось, когда его просили открыться, Хиро не нравилось, когда упомянули Мари... Наша дружба... висела на такой тонкой ниточке... — Но мне казалось, что у вас всё было хорошо, — указал Санни, совершенно не веря в то, что он слышит. Бэзил качает головой: — ...Санни... откровенно говоря, никто из нас не мог... как там этот термин... Бэзил несколько раз щелкает пальцами, пытаясь уловить вертящийся на языке термин. Это то, о чем его психотерапевт упоминал довольно много раз. — ...Компар... да, компартментализовать. Много дерьма происходило... и не было... подходящего времени, чтобы... нормально поговорить обо всём. И никто... не хотел даже начинать этот разговор. Он горько улыбнулся: — ...на данный момент мы просто заметаем пыль под ковёр. — В это трудно поверить. Бэзил пожал плечами: — Эх. Увидишь. — Прости, — пробормотал Санни, покусывая нижнюю губу. — За что? — спросил Бэзил довольно пассивно-агрессивным тоном. — За многое, — Санни запнулся, — ...но конкретно за то, что меня не было рядом с тобой... хотя я не знаю... смог бы я как-нибудь помочь тебе... Я тоже не силен в конфронтации... и я тогда тоже был не в лучшем состоянии. — Всем было плохо, — Бэзил делает вывод. — Но это могло бы... Бэзил замолчал, прикусив внутреннюю сторону щеки. Было бы легче справиться со всем этим, если бы ты был рядом. Это бы уже что-то поменяло. — Как ты думаешь, есть шанс...? — Санни взглянул на него, и в этом темном омуте мелькнула решимость. — Всё исправить...? Может быть. Бэзил, однако, не озвучил этого вслух: — Нет. Но что ты можешь поделать. Нет смысла плакать из-за пролитого молока, верно? Санни нахмурился. — С каких это пор ты стал пессимистом? — Реалистом, — поправил его Бэзил. — И на данный момент мы все взрослые люди... мы больше не дети, нам нужно сосредоточиться на более важных вещах. Это была наполовину ложь. По правде говоря, Бэзилу больше не нравилось ни на что надеяться. Просто, кажется, чем выше ожидания, тем больнее. Поэтому он просто предпочитает ничего больше не ожидать. Он не ожидает, что они все снова станут друзьями. Он не ожидает, что Санни... останется. Через восемь месяцев единственное, что удерживало их вместе, тоже должно будет исчезнуть. Звучит мелодраматично, но так оно и есть. — Например, на чём? — Например, на учёбе. Например, на выпускном. Например, на работе... — И ты сказал мне на днях, что я должен найти время, чтобы просто остановиться и понюхать розы. Бэзил несколько раз моргнул, а затем пошел вперед. Санни последовала за ним, уравнивая его шаг. — Да, только ты забыл, что я лицемер. Санни рассмеялся. — Ценю твою честность. Но Бэзил нахмурился: — Почему ты преследуешь меня? Санни приподнял бровь, услышав это: — О, простите? Я думал, мы просто разговариваем? — Ну, мы закончили разговор. Теперь ты можешь уйти, — возразил Бэзил, закатывая глаза. Этот разговор продолжается дольше, чем ожидалось. И он сказал кое-что, чего обычно не произносит вслух. Бэзил не знает, то ли это остаточная ностальгия из-за того, что так легко выплеснуться на Санни, то ли потому, что сегодня он стал намного мягче из-за визита к Мари. Бэзил предпочел поверить в последнее. — Но я на машине. Брови Бэзила поднялись вверх: — А что случилось с байкером Санни? Санни самодовольно улыбнулся. — Так ты дал мне прозвище? — Может быть, — невозмутимо ответил Бэзил. На самом деле, он по глупости так и сделал. Байкер! Санни, Скрипач! Санни, настойчивый! Санни, сонный! Санни и самый последний; раздражающий трудоголик! Санни. И список, вероятно, будет пополняться по мере того, как пройдут месяцы. Как это раздражает. Как до этого дошло? Бэзил, ты идиот. Но прямо сейчас Бэзилу предлагают бесплатно его подвезти. А блондин сейчас довольно бережлив. На самом деле он очень рад, что его родители платят за его обучение, иначе он действительно станет нищим студентом колледжа. Теперь он понимает те бредни Хиро о деньгах. С другой стороны, его бывший лучший друг Санни, а теперь и его сосед, чертовски богат, так что... он собирается принять это как должное. Они вдвоем направились на другую сторону площади, где Санни припарковал машину. Бэзил с тоской оглядел темные и закрытые знакомые заведения. Было странно находится тут, как бывший житель, а не как тот, кто жил здесь долгое время. Хотя Бэзилу немного грустно покидать это место, но, на самом деле, он пока ни о чем не жалеет. — Это твоя машина? — спросил блондин, глядя на блестящий черный (сюрприз!) внедорожник Jeep Renegade. Бэзил ожидал чего-то более крутого, вроде мотоцикла, но ладно. — Алекс одолжил его мне, — о, так вот почему. Они вдвоем запрыгнули внутрь, Санни провернул ключ и завёл двигатель. Фары мигнули, залив всё пространство впереди жёлтым светом, когда он стал выезжать со стоянки. — ...Алекс... эээ, мистер Хант... как он в роли отчима? — Бэзил не может не испытывать любопытства. Они были лучшими друзьями раньше, до того случая, но Бэзил может лишь смутно вспомнить отца Мари и Санни. Ключевое слово "смутно". Его почти никогда не было рядом. Но он действительно помнит, как тот присутствовал на... репетициях. На фотографиях он выглядел устрашающе, но это меркло по сравнению с тем, каким он был человеком. Санни отвечает: — Он добрый. По крайней мере, лучше, чем папа, — он морщит нос. — Я много рассказывал о себе за последние несколько дней, а ты даже не ответил ни на один мой вопрос. Бэзил раздражённо смеётся. — Чёрт возьми, ты все еще непреклонен в том, чтобы узнать меня получше? — не то чтобы Бэзил так уж сильно изменился. По большей части. Он всё тот же человек, за исключением того, что теперь он гораздо более эмоционально зрелый, чем раньше. Всё ещё его преследуют навязчивые и глупые мысли, но теперь он понимает почему. — Конечно...! — фыркнул Санни, мельком взглянув на него, прежде чем снова отвести взгляд на дорогу. — ...ты можешь хотя бы рассказать мне, что случилось с Полли? — Она вышла замуж, и у неё годовалый ребенок. Мои родители уволили её, когда мне исполнилось восемнадцать. — Рад за неё... — прокомментировал Санни, сглотнув. — ...но как ты справился с тем, что тебя, хм, бросили на произвол судьбы? Бэзил на мгновение задумался, его голубые глаза смотрели на размытый пейзаж за окном. — Думаю, это было сложно...? Но я... я в основном сосредоточился на учебе и поиске работы, чтобы проводить меньше времени в одиночестве в этом пустом доме. Пока однажды я не упал в обморок от переутомления... хех. Тогда я усвоил урок. — Боже. Бэзил повернулся к Санни: — Ты не в том положении, чтобы так реагировать, лицемер. По крайней мере, с тех пор я хотя бы научился находить более здоровые механизмы преодоления. Санни качает головой: — И я не нагружаю себя... так случилось всего один раз, когда ты... ты знаешь... — он нерешительно сказал. — Но это помогает придерживаться плотного графика. Следовать постоянному распорядку дня... Я уже упоминал, что всё, что я делал в течении тех четырёх лет, это спал... даже если бы я рассказал, что реально случилось той ночью раньше, нам бы не было легче. Бэзил промычал в ответ. Санни продолжил: — ...Я полностью обучался на дому. Бэзил был озадачен этим: — Обучался на дому...? Но мне показалось, что ты был очень даже готов к колледжу. — Так оно и есть. После того, как я получил домашнее образование и смог получить диплом средней школы, мама отвела меня на подготовительные занятия к колледжу, а также на логопедическую терапию. Сначала это было... ошеломляюще. Но я понял, насколько работа помогает отвлечься от всего этого, заставляет каждый день вставать по утрам... Если у меня нет рутины, которой я должен следовать, меня пугает, что я могу расслабиться и вернуться к своим старым привычкам. — Пока я твой сосед этого не случится. Услышав это, Санни застыл. И Бэзил тоже. Чёрт. О, чёрт. Он пропал. — Э-это было... — заикаясь, произнес Бэзил, испытывая растущее желание стукнуться головой об окно. — Год, верно? — Санни просиял с выражением, которое Бэзил не может расшифровать. — Д-да. В течение года... — сказал Бэзил. — Н-не рассчитывай на это. Я тебе не нянька, — произнёс он, изобразив беззаботность, или, по крайней мере, он пытался её изобразить. Бэзил тихо вздохнул, предприняв попытку переключить своё внимание на что-то другое, и достал телефон. Было ли страшно? Вызывает ли это до сих пор беспокойство? Абсолютно. Но уже есть... прогресс. Или, по крайней мере, Бэзил так думает. Что это было? Может быть, тонкий стебелёк надежды, что, может быть, всё... всё может сработать. Может быть.