--
🌻 schwellenangst (сущ.) — страх переступить порог, чтобы начать что-то новое.
--
Бэзил проснулся тем утром с пульсирующей головной болью, его чувства вновь ожили, когда он неловко пошевелился в постели; утренний ветерок каким-то образом достал до него, несмотря на толстое одеяло. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе, а из-за стен доносились звуки студенческой деятельности. Тишина уже нарушена, а это означает, что время для полноценного сна уже подошло к концу. — Доброе утро. Бэзил с трудом разлепил глаза, услышав знакомый голос. Санни готовит кофе, и Бэзилу вдруг хочется щёлкнуть себя по лбу, ведь его первой мыслью было "и снова здравствуй, Санни с мило растрёпаными волосами." А затем предполагаемая мелочная ненависть к себе превратилась в более глубокую и сильную, когда события прошлой ночи медленно вернулись к нему. Вместе со всеми теми глупыми вещами, которые он вчера делал и говорил. Это унизительно, жалко и подло одновременно. Мягко сказано, что он испортил всем тогда вечер. (Может и не всем, но ему всё равно, потому что он уже ненавидит себя.) Когда Бэзил сел, Санни поставил кружку с дымящимся кофе у его кровати, прежде чем нерешительно сказать: — Я думаю... нам нужно поговорить, — о, ничего себе. Прямо сейчас? Бэзил потёр глаз, пытаясь избавиться от сонливости. Он потянулся за кофе и случайно обжег себе язык, когда отхлебнул, даже не подув. Сдавленный вскрик сорвался с его губ. — ...Он горячий. — Ага... — на этот раз Бэзил слегка подул на горячую жидкость, прежде чем медленно отпить. Сладко, но горечь пересиливает всю сладость. И всё же оно чуть успокоило его пересохшее горло и медленно привело его в полностью пробужденное состояние. Санни осторожно глянул на него. — ...Как ты себя чувствуешь? — Почему тебя волнует, как я себя чувствую, Санни? — Бэзил не хотел снова грубить, жаль слова слетели с его губ прежде, чем он успел обдумать их. Настойчивая головная боль и гложущие чувства вины за прошлую ночь лишили его способности мыслить здраво. Конечно, он просто должен был наброситься на человека, стоящего прямо перед ним. Санни нахмурился, когда это его, наконец, достало. — Что ты имеешь в виду? Почему ты снова так себя ведешь, Бэзил? Ты так сбиваешь с толку. — Сбиваю с толку, — повторил блондин, монотонно и вопросительно одновременно. — Ага, сбиваешь с толку! — Санни зарычал, в его голосе было явное разочарование. — В одну секунду ты ведешь себя мило, и тут же беспричинно начинаешь мне грубить. Я могу понять, если ты все еще злишься на меня, но я не думаю, что нормально посылать мне такие смешанные сигналы...! — Ты тот, кто это начал! — парирует Бэзил, громко повторяя голос Санни, когда он встает, сжимая кулаки. — Ты отгораживался от меня все эти четыре года, хотя дал обещание, что не уйдёшь! Ты оставил меня одного справляться с всеми последствиями смерти Мари! А потом, когда ты вновь появился, спас меня и рассказал всем правду, я впервые подумал, что есть шанс, что мы сможем все исправить! И потом ты повторил ту же самую ошибку, что и когда умерла Мари — ты оставил меня совсем одного, и снова мне пришлось иметь дело с проклятыми последствиями! — Потому что мне стало хуже, ясно?! Бэзил вздрогнул от внезапного повышения голоса Санни. Возможно, это был первый раз, когда Санни кричал на него — да и вообще на кого бы то ни было. Санни разочарованно попытался причесать волосы, почти дёргая их, когда он снова заговорил, яростно глядя в пару синих, как океан, глаз. — ...Я.. я был готов столкнуться с негативной реакцией, когда я рассказал им правду. Я был готов к тому, что Обри меня изобьёт, я был готов к гневу Хиро, был готов к тому, что Кел расстроится... Я был готов к перспективе быть непрощённым, но я не был готов к тому, что они не смогут... нет, не поверят мне. Санни изо всех сил пытался сдержать слёзы, продолжая: — Хиро сказал, что я, возможно, схожу с ума... и, думаю, он был прав! Потому что я продолжал видеть то, чего другие не видели... Мне уже было трудно понять, что реально, а что нет, и когда Хиро и остальные убедили всех, что я слишком сильно ударился головой, это стало последней каплей...! — его дрожащие руки сжимались и разжимались, разум не знал, как сдержать боль и гнев. — Санни... — это было действительно все, что смог сказать Бэзил. Потому что он даже не знает, что ему следует говорить в этой ситуации. Может быть, он тоже чувствует вину?.. Он не проснулся, когда Санни пришлось рассказать всем правду, ну, не учитывая того, о чём Хиро и другие ранее упоминали. И того, о чём они с Санни в прошлом месяце разговаривали. Черноволосый тяжело выдохнул, потирая лоб большим и указательным пальцами, прежде чем, дрожа, снова открыть глаз. Когда он подошел к Бэзилу и нежно взял его за руку, его голос стал спокойнее. — ...Я.. я буквально утратил способность адекватно мыслить. — ...Оу, — Бэзил почувствовал, как его сердце упало в пятки. А голос Санни дрожит: — И как бы я ни старался подготовиться к их реакции... это всё ещё сильно задело меня... ужасно задело. Я думал, что мне станет лучше, когда я расскажу всем правду, но мне стало только хуже... Я не мог... я даже себя больше не знал... Я даже больше не чувствовал себя человеком... Я даже не мог отличить, что реально, а что нет. Бэзил молчал, ожидая продолжения от Санни, чей взгляд был прикован к земле. Он почти видел, как крутятся шестерёнки в его мозгу, когда он преобразовывал мысли в слова: — В таком состоянии я пробыл год. И когда я все-таки вышел из него, реальность, с которой мне пришлось столкнуться, шокировала меня... Не помогло даже то, что мама снова вышла замуж... а потом она родила Мэри после этого... — но как он может жаловаться? Кто он такой, чтобы жаловаться? Он забрал у неё всё, развалил их семью на части. Кто он такой, чтобы иметь право помешать своей маме создать новую семью, чтобы найти то самое счастье, что было утеряно? Губы Санни сложились в пустую улыбку: — ...Я... я действительно хотел связаться с тобой... и со всеми остальными... но я просто... я был так напуган, Бэзил. Я не хотел возвращаться к тому, каким я был раньше... Я хотел, на этот раз, сосредоточиться на себе и полностью вылечиться, и я не был уверен, как вы вообще отнесётесь ко мне, если я появлюсь так внезапно... Он сделал паузу, чтобы сделать прерывистый вдох: — Вот почему я себя так загружал.. посещал как можно больше коррекционных занятий, посещал подготовительные курсы к колледжу, подрабатывал... чтобы я мог чувствовать, что я на самом деле грёбаная часть чего-то большего... Так что ты прав. Может быть, я действительно избегал ответственности... Я был эгоистичным, глупым и трусливым человеком, что оставил тебя лицом к лицу с нашими друзьями, чтобы мне не пришлось разбираться с последствиями, — голос Санни дрожал, слова, слетающие с его губ, имели едкий привкус. — Но, как ты и сказал, все просто двинулись вперёд после того, как я сказал правду, и я изо всех сил старался не отставать... Я отчаянно не хотел возвращаться к прошлым привычкам. Бэзил отвел взгляд, медленно моргая и вытирая слезы, которые он сначала даже не заметил. — ...это... вау... — Бэзил знал, что Санни уехал и никогда не поддерживал связь, чтобы сбежать от них, чтобы его уши не слышали этих злых слов, а глаза не видели пристальных взглядов, которыми одарили бы его друзья. Но услышать это от самого черноволосого мальчика было неожиданно, как удар ножом глубоко в спину. ...Но опять же. Бэзил сделал то же самое. Он пытался покончить с собой во второй раз, потому что хотел сбежать. И единственным возможным спасением в то время была смерть. У него не было никаких секундных мыслей, когда он прыгнул. Как отреагируют его друзья, как это оставит у них ужасный шрам на всю жизнь. Он пришел в себя только тогда, когда Обри спасла его. Она выглядела так, словно вот-вот сойдёт с ума прямо здесь и сейчас. Это Бэзил с ней сделал. Он причинил ей боль. ...Итак, Бэзил пытается поставить себя на место Санни. Если твой лучший друг сговорился инсценировать смерть сестры как самоубийство, таким образом попав в зависимость от тебя — не говоря уже о глазе — плюс, не упоминая то, что друзья твои отреагировали на правду худшим из возможных способов, заставив тебя тем самым пройти через все девять кругов ада, разве не первый инстинкт — бежать? По крайней мере, форма побега, на которую пошёл Санни — обращение за медицинской помощью, а не прямое самоубийство (хотя Бэзил не сомневается, что в какой-то момент это приходило в голову Санни тоже). Так что... если бы он был Санни, он бы тоже ушёл. — Но, что ж, я могу тебя понять. Санни же выглядел несколько озадаченым, он хмурил брови. Но есть еще кое-что, чего Бэзил не понимает. — Ты наконец-то сбежал от этого всего, Санни. Ты находишься в совершенно другом городе, не в Фарэвэе. Ты разорвал связь со всеми нашими друзьями. Разорвал связь со мной. У тебя была возможность сменить комнату. Была возможность снять квартиру. У твоих родителей даже есть одна. Ты наконец-то избавился от напоминаний о своем горьком прошлом, — он может это понять. Отчаянное желание вырваться и убежать. Начать всё сначала в месте, где больше ничего не будет напоминать ему о горьком прошлом. Бэзил с любопытством посмотрел на Санни: — Так почему ты всё ещё здесь, держишь меня за руку? Санни резко вдохнул, его хватка на руке Бэзила усилилась, как будто малейшее разжатие пальцев заставит его исчезнуть. — Потому что я скучал по тебе, — признался он. Бэзил не может сдержать хриплый смешок, вырывающийся из его горла: — Прости? Санни отказался встретиться с ним взглядом. — Бэзил... я принимал тебя как должное. И часть блондина хотела даже с этим согласиться, но он просто не мог. Всё то, что он сделал для Санни, Санни не просил. И не похоже, что ему это помогло. Только разрушило его жизнь и жизни людей, которые ему были так дороги. — Прямо как ты, я начинал находить покой и счастье в своей жизни. Особенно, когда Кел, Обри и Хиро вновь поговорили со мной... сказали, что простили меня и все такое. Я подумал, что этого достаточно, и я иду на поправку, — пояснил Санни. — Но не совсем... ты продолжал появляться в моих мыслях. Не проходило ни одного дня, чтобы я не думал о тебе. Мой психотерапевт сказала, что я готов встретиться с тобой лицом к лицу, что ты можешь стать последним шагом к полному выздоровлению. Бэзил попытался вырвать руку, но Санни сжал её крепче. Блондин тяжело вздохнул. — Я понимаю, Санни. — Т-ты понимаешь меня? — черноволосый уставился на него, не веря в услышанное. Бэзил кивает: — Мгм. Понимаю. Если я скажу, что простил тебя, ты, наконец, оставишь меня в покое? Санни опять нахмурился. — Какого хуя? — Ага, слишком знакомо, не так ли? — Бэзил с горечью сплюнул. — Опять же, я нужен тебе, чтобы совершить какой-то твой подвиг. Ты сделал это четыре года назад, помнишь? И теперь ты делаешь это снова. Ты хочешь моего прощения, чтобы это очистило твою совесть. А потом ты снова выбросишь меня, как сломанную игрушку! Кто знает? Может быть, ты появишься снова четыре года спустя! Санни разочарованно взглянул на него: — ...Так вот как низко ты обо мне думаешь? На этот раз Бэзил успешно отдернул руку. — Не говори мне этого, Санни! Дело не в том, что я о тебе думаю! Ты бросил меня! Послушай, мне жаль, что все эти ужасные вещи случились с тобой, правда жаль. Но ты не можешь просто появиться из ниоткуда и ожидать, что все снова будет по-прежнему! Я не могу снова быть твоим лучшим другом... — Но я всё ещё тебе небезразличен, — настаивает Санни, — ты всё ещё волнуешься обо мне. — Да, я знаю! — Бэзил, наконец, признается, повышая голос. — Я чертовски уверен, что хочу, и именно поэтому я не хочу быть рядом с тобой! Когда я забочусь о тебе, мне становится только хуже и хуже! — И просто оставишь меня, оставишь нас вот так, да? Бэзил замолкает от этого, чувствуя, как из него быстро высасывается вся энергия, оставшаяся в его теле, и его плечи поникли. Санни тяжело вздохнул: — ...Ты не должен прощать меня прямо сейчас... и я не прошу тебя доверять мне. Но и не отталкивай меня... мы... нам дан шанс исправить... всё... и... — Санни сделал паузу, встретившись взглядом с Бэзилом. — И даже если бы мы не были соседями, я бы все равно попытался найти тебя, чтобы извиниться и исправить ошибки, которые я совершил. Даже если ты сменишь комнату, я всё равно буду настойчив. Я усвоил свой урок. Обещ... — Санни. Черноволосый поднял руки: — Точно. Никаких обещаний. Бэзил наклоняет голову: — Я всё ещё злюсь на тебя. — Я знаю. — И я буду грубить. — Всё в порядке. — Всё может быть гораздо хуже, чем в прошлую ночь. — Всё в порядке... я поступил гораздо хуже. — Что? — Бэзил поднял бровь. Санни виновато сглотнул. — В-в моих кошмарах... Я тоже причинил тебе боль... — О... — только и может вымолвить Бэзил. — Ничего, если я не буду просить тебя вдаваться в подробности? — Более чем, — ответил Санни с выражением облегчения на лице, — ...И я сожалею, что вообще заговорил об этом. Я даже не знаю, почему я сказал это... Наверное, я просто хотел быть честным или что-то в этом роде... Бэзил поднял руку, и Санни замолчал. — Это нормально, что ты ненавидел меня в какой-то момент, Санни. Я тоже ненавижу себя. Я испортил жизни всем. Тебе. Людям, которых ты любил. Вот почему всё, что связано с этим, до сих пор тревожит меня. Но я не могу понять, почему ты всё еще хочешь иметь что-то общее со мной. Санни ответил, пожав плечами. — ...знаешь, мне показалось, что ты многому научился на терапии. — И какое отношение это имеет к нашему разговору? Санни закатывает глаза: — Я говорю, что к настоящему времени ты должен был, по крайней мере, признать, что то, что мы сделали, было просто ошибкой. Ужасной ошибкой пары травмированных 12-летних детей... — Санни изо всех сил старался говорить уверено, потому что он тоже не уверен в словах, которые только что сорвались с его губ. — Ты не монстр, Бэзил. Даже после всего, ты все еще был тем же милым и заботливым другом, который был рядом со мной, несмотря ни на что. Вот почему ты все еще важен для меня. Бэзил может только кивнуть. Он к этому не привык. Санни так открыто говорит о таких вещах. Он смутно помнит его застенчивым, добрым и тихим мальчиком. Милым, но тихим, поэтому Бэзил обычно говорил за него. В воздухе повисла тишина. По мере того, как их голоса затихали, громкость возни проснувшихся студентов снаружи только усиливалась, сопровождаясь щебетанием птиц, которые гнездились на близлежащих деревьях, которые окружали старое здание общежития. Странно. После четырех лет борьбы с безжалостными, неумолимыми демонами своего прошлого, он полагался на лекарства и психотерапию, чтобы привести в порядок свои неисправные мозги, изо всех сил пытаясь принять любовь и заботу своих близких друзей и то же самое от их родителей... Бэзил давно смирился с тем, что больше никогда не увидит Санни. Но вот он здесь, в комнате 207, стоит перед мальчиком, которого любил и которого боялся. Он построил свою жизнь вокруг него, нет... он разрушил свою жизнь ради него. Так легко просто... уйти. И забыть, что это когда-либо случилось. Но он не мог. Или не хотел. Решай, чёрт возьми. Но даже если Бэзил попытается, он не сможет. В конце концов, он всегда был нерешительным. Потому что в последний раз, когда он принимал решение, это вызвало настоящий ад. Так что неудивительно, что в конце концов он заплакал. Закрыв лицо руками, он изо всех сил пытался сдержать всхлипы. Может быть, он плачет слишком громко, но это просто запоздалая мысль. Санни ничего не сказал, но он просто позволил ему, так как он тоже тихо плакал про себя. Может быть, им это было нужно. Может быть, им просто нужно было выслушать друг друга. Счастье долгожданного воссоединения, но в то же время глубоко и настойчиво связанное с грустью и болью прошлого, обнаружилось внезапно. Этот слезливый момент растянулся на то, что казалось часами... Но если бы им дали возможность поплакать обо всем, что они испортили и сломали, они бы плакали всю оставшуюся жизнь. Бип. Бип. Бип. Это будильник Бэзила. Как только он отключил его, ему почти захотелось рассмеяться из-за того, в насколько неподходящее время зазвенел будильник. Время действительно ни для кого не останавливается. Но это хорошо. Хорошо, что планета вращается, и он следует за ней. Они следуют за ней. Разве не этого всегда хотел Санни? Чего он хотел? Бэзил шмыгнул носом, вытирая мокрое лицо запястьем. — ...Мне нужно пойти... принять душ. У меня занятия. — У меня тоже, — Санни неловко отвечает. Они вдвоем порылись в своих шкафах в поисках одежды, а также туалетных принадлежностей. Бэзил первым подошел к двери, он повернул ручку, и прежде чем он смог полностью открыть ее, Санни легонько похлопал его по плечу. Бэзил повернулся к нему, выжидательно приподняв брови. Санни с тоской посмотрел на него, он был почти похож на дрожащего щенка. Или котёнка. — ...Я просто хочу, чтобы мой лучший друг вернулся. Бэзил толкнул дверь, тяжело выдохнув, как будто потерпел поражение во внутренней битве. — Тогда верни его обратно.