Ну и что с того, что я чокнутый и по уши влюблён?
Ну и что с того, что я так помешан на удовольствии?
А что если одной ночи не достаточно?
Прошу, сведи меня с ума.
Не останавливайся.
Скажи мне, скажи мне, скажи мне
Не останавливаться.
Небеса не так поразительны,
Небеса не так прекрасны, как ты,
Не так поразительны,
Небеса не так прекрасны, как ты.
(FINNEAS — Heaven)
☽ ☼ ☾
Hillsong United — Oceans (Slow Version Remix)
Пара секунд перенесли парней в пропахшую зеленью, ветхими книжными переплётами и деревом старую знакомую комнату в доме, где Хёнджин провёл всё своё детство. Пространство было разделено на две части. Одна из них заполонилась множеством мягких пуфов пудровых, горчичных и бирюзовых оттенков, а около стены расположилась пара больших пушистых подушек кремовых цветов. Импровизированные столики, собранные из того что было под рукой, а именно, из нескончаемых книг отца, подпирали всё те же комнатные растения и ароматные свечки, которые тут же зажёг Хван. Под ногами расстилался светлый ворсистый ковёр, что не давал голым ступням замёрзнуть, а альфа разулся как только они перенеслись, чьему примеру последовал и Феликс. Взглянув на верх, можно было лицезреть белый скосый потолок, соединённый с частью стены той же расцветки. Прямо над головой, закреплённые лишь с четырёх краёв и оттого чуть обвисающие, радовали глаз два крупных чёрно-белых гобелена в астрологической тематике. Когда блондин подошёл к одной из стен и пошуршал чем-то в книжных завалах, посередине небольшого арт-пространства зажглась закреплённая в центре гирлянда из объёмных лампочек приятного глазу золотого свечения, что с одного края уходила к дальнему концу потолка, а с другого плавно свисала вниз, обплетённая несколькими желтоватыми печатными страницами. С одной части стены можно было заметить окно, в котором активно вступала в свои права чуть прохладная июньская ночь и, оттого, в тени уловить можно было только мерное колыхание листьев деревьев. Точно сказочная атмосфера околдовала сознание Ли, погрузив в уютные воспоминания о былых временах. Тогда, ещё маленькими мальчишками, они в этом же самом месте беззаботно играли во всевозможные детские игры, а по вечерам, со свечкой в руках, рассказывали страшилки на ночь, пугаясь до дрожи в стёртых ребяческих коленках, но всё равно смеясь и, независимо ни от чего, наслаждаясь компанией друг друга. Всё было так просто и легко. Только теперь перед омегой стоит высокий, утончённый парень с длинными шёлковыми волосами и милой родинкой под глазом. А во взгляде альфы отражался такой же взрослый, но более миниатюрный, невероятно красивый юноша со знакомыми веснушками и неугасающим блеском карих очей. Они стали старше и эмоции изменились. Тем не менее, эти чувства ничем не уступают той детской вспышке, они лишь стали сильнее и приобрели более чёткие очертания. С наивного увлечения переросли в зрелую и совершенно не шуточную привязанность. Через силу оторвав взор от прекрасного создания в своих покоях, Хёнджин прошёл в другую часть комнаты. Теперь уже брюнет заметил не сильно большую двухместную кровать с тёмными покрывалами, уголок с многочисленными записями, закреплёнными на импровизированной доске, десятки фотографий, что они делали на старую камеру и бегали печатать в город, зеркало и, похожий на предыдущие, сверху находился серый расписной гобелен, прямо из середины которого тянулась ещё одна белая гирлянда, что уже была в разы тоньше и с обилием блестящих лампочек. Ту Хван тоже включил для дополнительного освещения и потянулся вниз, в пространство под кроватью. С тихим скрежетом металлических уголков о дерево, парень вытащил тёмный громоздкий чемодан, потрёпанностью своей походивший на винтажный. Альфа придвинул его к пуфу в центре комнаты, призывая Феликса присесть. Младший с интересом опустился на мягкую поверхность, поджав ноги под себя, и проследил за тем, как Хван набирает какой-то короткий код на замке и, отодвинув две серебристые защёлки по бокам, раскрывает интригующую вещицу. Внутри оказались стопки бумаги, а некоторая из них уже даже потемнела от времени. Ли потянулся к ней, беря в руки и перебирая одну за другой. Самым зачаровывающим стали изображения на полотнах. С сотен листов на брюнета смотрели его же портреты. Те, что явно были старее — выглядели как детские каракули, но с каждой новой работой линии становились всё увереннее и плавнее, общий образ улавливался больше и чётче, а количество деталей увеличивалось в геометрической прогрессии. Омега не верил, что действительно держал в руках не плод свой фантазии или какую-нибудь странную галлюцинацию, молча и напряжённо всматриваясь в каждую из работ. А Хван считал тишину за недобрый знак и уже начинал страшиться того, что может произойти после. Возможно, сейчас для младшего он выглядел помешанным сталкером и больным извращенцем, следившим за ничего не подозревающим мальчиком столько лет. Самым ужасным для альфы было бы увидеть страх в любимых глазах, ведь рисунки свои тот никогда не показывал ни Феликсу, ни кому бы то ни было. Но решив, что терять ему уж точно нечего и если уж раскрывать карты, то сразу с козырями в рукавах, Хёнджин подошёл к столику у окна и, выдвинув ящик, поднял работу, что являлась венцом творения сей коллекции. Он прикрыл чуть скрипящий отсек и подошёл к омеге, сев на рядом лежащий пуф. Брюнет так же молча обернулся к парню и лицезрел куда более невероятный портрет. Тот был не похож ни на один другой. Этот был крайне проработанным и тонко высеченные линии сереющего грифеля поражали взор зрителя точным попаданием в образ. Будто картина рисовалась непосредственно с натуры и была на столько фотографической, что никто бы не отличил ту от оригинала, сидящего прямо здесь с остекленевшими глазами и приоткрытыми в удивлении губами. Повисла всё таже гнетущая тишина, разбавляемая лишь не громким завыванием ветра снаружи и потрескиванием свечи, которая, по всей видимости, сходила сума точно так же как и её владелец. Мелкая дрожь отразилась на подрагивающих перстах художника и он поспешил отложить работу на саквояж, скрепляя свои пальцы в замок. Ему было тревожно произносить следующие слова, но он должен был и сделал это. — Я рисовал её по памяти.: охрипшим и чуть дрогнувшим голосом проговорил Хван, стараясь не смотреть на младшего, который от этих слов будто бы побледнел и заалел в одночасье. Было абсолютно не понятно что испытывает Ли и блондин имел возможность лишь надеяться на благосклонность юноши. Но как бы беспокойно не было на душе у Хёнджина, он всегда будет уверен в своих нынешних действиях и поступках. Альфа неспроста хранил эти работы от чужих глаз. Единственным, кто должен был стать первым зрителем его творений являлся Феликс. Тот, кто стал извечной музой и моделью художника. Кто побудил творца совершенствоваться, дабы запечатлеть всю ту красоту, что поселилась в голове старшего от одного лишь образа светлого создания перед ним. Омега, сам того не подозревая, стал тем, кто развил талант блондина, внезапно появившись в серой жизни альфы и обеспечив того ничем иным как хроническим вдохновением. Кто знает, может, если бы Ли не пришёл к нему этим вечером, то картины неизвестного портретиста так и не повидали бы свет, оставаясь пылиться в тёмных уголках старинного дома, ведь Хван с самого первого дня решил, что его зрителем станет только один особенный человек. И в данный момент, находясь так близко к тому самому и не получая и малейшей реакции, Хёнджина начала охватывать паника, что Ли не примет его таким. Он постарался привести сбившееся дыхание в порядок и унять активно прогрессирующую в моменте тахикардию, прикрыв глаза и мысленно ведя отсчёт от десяти до одного. …10. Ничего, по прежнему, не изменилось, а темнота отчаянно поглощала пространство под тяжёлыми, чуть трепыхающимися веками. 9…8…7. Блондин старался отбросить горькое наваждение и потихоньку оно и правда начало отступать. …5. Пара глубоких вдохов и выдохов упорядочили нервозность в конечностях. …4. Парень практически пришёл в себя, но услышал не громкий звук, доносившийся со стороны младшего. …3. Он затаил дыхание, в неизбежном ожидании чего бы то ни было. …2. Воздух вокруг в секунду перестал давить и стал лёгким как пушинка, когда нежной кожи закрытых век коснулись маленькие подушечки пальцев. Совсем невесомо и почти что эфирно. …1. А следом, последовал и трепетный, неловкий поцелуй в тот же участок тонкого покрова, щекоча густые ресницы. Хёнджин медленно поднял веки и узрел брюнета на много ближе, чем тот был недавно. Он по прежнему не произнёс ни слова, но этот взгляд… Парнишка смотрел на него так восхищённо, так окрылённо и искренне, что Хван и сам замер. Он никогда раньше не видел такого Феликса. В глубине карих сплетений тончайших ниточек радужки он распознал на много больше ответов, чем смогли бы передать любые известные нам изречения. А те проносились приятным вихрем, кружа голову и маня в неизведанную даль. Они звали, рассказывали свою историю жизни и той самой, что соединяла двоих парней, сидящих в сумраке небольшой комнаты, незыблемой и вдохновенной любви. Хван рефлекторно потянулся к руке Ли и, осторожно взяв ту в кольцо длинных пальцев, поднёс к своей шее, одновременно с этим, протягивая к самому брюнету другую руку, прикладывая два пальца к сонной артерии, там, где можно было с лёгкостью почувствовать пульсацию разгоняемой крови. Сначала Феликс растерялся, но только прохладные перста коснулись его оголённого участка, омега сделал тоже самое и прижал средний и указательный пальцы к смугловатой коже блондина. Частое отрывистое биение успокаивало и давало понимание того, что всё происходящее правда не сон. Но это было не самое главное. Хёнджин приложил освободившуюся руку к своей груди, что позже сделал и Феликс.☽ ☼ ☾
В мире, где проживает больше восьми миллиардов человек, существует такое поверье как истинность. Притча, которая со временем превратилась в легенду, передаваемую из поколения в поколение. Гласит она о том, что когда двое, предназначенных судьбой, встречаются — происходит несколько не ярко выраженных вещей, по которым довольно сложно угадать тот это человек или нет, и одна самая значимая, служащая исконным признаком этой самой истинности. И, помимо не плохой совместимости природных ароматов, которые кажутся тем самыми приятными из всех, и бурных эмоций, испытываемых перед объектом своей окрылённости, существовало то, что ощущали альфа и омега прямо сейчас. Когда два истинных признаются друг другу в искренней влюблённости, сердечный ритм обоих синхронизируется. Так и случилось у Феликса с Хёнджином. Они и физически, и духовно ощущали то, на сколько быстра мелодия, что ныне звучит в унисон, как сама природа вознесла над их головами наивысшую степень единения. Тогда, в промозглый не по сезону июль, судьбы двух мальчиков невероятным образом пересеклись. Они ведь могли и не найти друг друга. Проживающий жизнь обычного школьника в далёком Лондоне Хёнджин и нежившийся под лучами благодатного солнца на другом конце света Феликс. Одна случайность изменила всё. Родители Ли в тот месяц переживали не лучший свой период, испытывая глубочайшие проблемы на работе. Им пришлось в срочном порядке переехать на родину своей организации, при закрытии одного из филиалов в Сиднее, ведь работа была слишком ценной и высокооплачиваемой. Так они всей семьёй, буквально за несколько дней, нашли и заселились в пустеющий домик на окрание Лондона, а совсем ещё юный омега случайно попал на глаза своему будущему смыслу жизни. Большая беда изменила ход событий и судьбу двух незнакомых людей. Проблема, обернувшаяся шансом на вечность.☽ ☼ ☾
Nightwish — While Your Lips Are Still Red (Theme from the Movie «Lieksa!»)
Ладонь Джина медленно провела дорожку от основания шеи до щеки Ликса, нежно обхватив небольшое личико омеги. Достаточно поддаться чуть вперёд и они бы смогли почувствовать вкус первого настоящего поцелуя, что альфа и делает. Он стремительно сокращает это расстояние и, в полном трепетного предвкушения чувстве, соприкасает их губы. В этот раз Ли на много более податлив. Он сам льнёт к широкой груди Хвана, кладя и вторую свою руку на шею старшего. После первого нежного прикосновения следуют новые движения, выливаясь в мягкие сминания уст друг друга. Что бы вкусить сладкого плода с ветки, что всегда была так далка и недосягаема, хватило и почти что невинных ласк. Чувствительная сущность омеги буквально таяла в сильных руках, что оплели его талию. А звери парней, отчаянно рвущиеся к любимому образу многие годы, наконец, сумели слиться в будоражащее сознание единство душ и прикосновений. В какой-то момент сущность альфы начала доминировать сильнее положенного и той нестерпимо сильно захотелось куда яростней исследовать брюнета, который был таким искренним и беззащитным сейчас. Поддавшись секундному импульсу, Хёнджин раскрыл цепкие когти зверя и начал покусывать нижнюю пухлую губу Феликса, попутно ловя судорожные вздохи и горячее дыхание. Но этого было мало сущности внутри. Она требовала, боролась, неистово атаковала разум блондина, пытаясь затмить любые адекватные мысли. Хёнджин сражался с собой как мог. Он никогда не просит себе, если причинит боль младшему. Но некая часть животного всё же сумела пробраться сквозь крепкую баррикаду альфы. Перенеся ладонь с щеки Ли к его загривку и, вплетая длинные перста в лоснящиеся тёмные пряди, он запрокинул голову омеги выше, и сам приподнялся на коленях, нависая над Феликсом. Вторая рука начала блуждать от узкой талии к ровной спине младшего, а движения губ стали более чувственными, страстными. Через некоторое время оторвавшись друг от друга чтобы вдохнуть уже накалившегося воздуха, Хван первым вновь прильнул к сладким губам, что стали ещё ярче, а влажность от непотребного деяния оставалась блестеть на их алой поверхности. В этот раз Феликс беспрепятственно позволил старшему проскользнуть через ряд белых клычков и добыть доступ куда глубже. Хван мягко касался неумелого языка Ли и действовал более уверенно, хотя и сам был настоящим профаном. Но поддаваясь наитию, внутреннему подсознанию и направляющим ощущениям, альфа и омега смогли превратить не смелые касания в много более страстную игру, где один ведёт, а другой подстраивается и даже иногда старается брать инициативу. Руки Феликса так же начали блуждать по желанным изгибам мышц спортивного тела, что прочувствовать можно было даже через толстый слой одежды. Одну руку, по прежнему смущаясь, но не останавливая движений, брюнет опустил к груди Хвана, а другую обвил вокруг крепкой шеи, почти что повисая на парне сверху. И всё было прекрасно, пока старший не начал опускать свою широкую ладонь вниз по изгибу спины омеги. Феликса тут же пробрала дрожь и он, раскрыв глаза, осознал что сейчас происходит и к чему всё движется. Нет, он не боялся поспешить или что-то в этом роде. Какое там. Парень безмерно долгие годы ждал этого момента. Просто нужно было немного подготовиться как физически, так и морально. Потому, оставив ещё один нежный поцелуй на уголке губ Хёнджина, он мягко отстранился. — Мне нужно в ванну.: покраснев от внезапно нахлынувшего смущения, пролепетал юноша, заглядывая в потемневшие глаза напротив из-под густых ресниц. Хёнджин кивнул и попросил подождать немного, пока он подготовит для него воду. А затем альфа ушёл, оставив Ли приходить в себя после неожиданно разыгравшегося буйства гормонов. Не прошло и пятнадцати минут как альфа снова зашёл в комнату, где брюнет всматривался в замысловатую вышивку гобелена над ним, благодаря чему смог прийти в норму. — Я оставил тебе некоторые свои вещи и полотенце. Всё готово.: ласково улыбнулся Хван и потрепал Феликса по темнеющей макушке, отвлекая от своего увлекательного занятия. — Ага. Спасибо.: повернулся к блондину Ли и озарил того сияющей благодарностью улыбкой. — Не спеши. Всё нормально, даже если ты там час пролежишь. Я как раз хотел почитать одну книгу.: как в первый раз восхитился красоте юноши альфа и помог Феликсу подняться. Ли улыбнулся и, произнеся на последок лёгкое «посмотрим», удалился из комнаты, надев свои тёмные кеды на босые ноги. Стоило немного пройти и он обнаружил красивую светлую лестницу в виде спирали, что соединяла первый и второй этажи. Ведя плавную дорожку касаний пальцев по дереву перил и не спеша спускаясь вниз ступенька за ступенькой, омега с трепетом вспоминал все те моменты из детства, когда они с ещё маленьким Хёнджином бегали на перегонки по этой упорно стоящей крепкой лестнице, выдержавшей проверку временем и многочисленными прыжками ребят через сразу несколько дощечек. Дойдя до последней из возвышений, Ли ступил на ровную поверхность пола и осмотрелся. В небольшом домике Хванов это помещение считалось чем-то вроде гостинной и прихожей в одном светлом пространстве, где было много окон. И хоть на улице и смеркалось, светлый вечер всё же пробивался сквозь высокие стекла и падал на всевозможных видов и семейств растения в горшочках, преимущественно цвета обожжённой глины. Дышалось здесь определённо легче благодаря такому количеству фотосинтезирующей живности. На полу бетонного цвета, что был покрыт каким-то долговечным лаком, расположился большой, чуть выцветший, красный ковёр под турецкий стиль. А материал стен вокруг варьировался от облагороженного тёмного дерева до различного по виду камня. Феликс прошагал вдоль пестреющего зелёного помещения и приблизился к двери, ведущей, как он помнил, в ванную комнату.☽ ☼ ☾
Joe Hisaishi — Ever Love
Мягкий приглушённый свет исходил от нескольких свечей в витых канделябрах на окне и ещё паре увесистых на проходившем поперёк белоснежной ванны деревянном столике, где так же лежал небольшой тюбик геля и пушистая, по всей видимости новая, мочалка. В достаточно маленькой комнате небольшое, но глубокое керамическое изваяние, наполненное прозрачной жидкостью, стояло прямо около окна с видом на сад. На узком белом подоконнике неизменно красовались красивые розовые бутоны Бальзамина, а сверху были подвешены два горшочка с длинными вьющимися лианами Эпипремнума, пара веток которых даже опускались под воду. Феликс скинул свою одежду и погрузил в воду одну ногу. Та оказалась самой подходящей температуры. Ни горячая, но и прохладной не назовёшь. Альфа явно следил и настраивал поток. И снова забота. Ли начинает привыкать. Хотя кого он обманывает? Ещё с самого детства он прекрасно ощущал то, как особенно к нему относится старший. Ли аккуратно забрался под тёплую, согревающую жидкость и, облокотившись о бортик, осмотрел вид спереди. Каким бы странным это не казалось, но даже в ванной мистер Хван хранил небольшие издания книг, выставленные в длинные ряды на нескольких широких полках стеллажа, что расположился вдоль всей стены. Омега улыбнулся и сделал пометочку в голове спросить у блондина о его отце, ведь обычно тот всегда находится дома, но сегодня его и след простыл. Откинув голову назад и расслабив все ранее напряжённые мышцы, Ли постарался обдумать всё произошедшее за сегодня. Понежившись в тихом уютном единении с собой, брюнет взял бутылочку в руки и налил немного мыла с еле слышимым ароматом хвои на пористую поверхность губки. Разпенивая лёгкий материал в руках, он начал осознавать, что ещё слишком многого не поведал парню. И пока Хёнджин не просто рассказал, а показал столь серьёзное доказательство своих неподдельных чувств, омега не высказал абсолютно ничего. Так не пойдёт. Феликс чётко решает для себя что, как только снова увидит Хвана, поведает ему и свою историю, что была, конечно, не столь изящна и красноречива как у старшего, но тот должен знать, что не одинок в своих давних мучениях. Бережно обтерев своё худенькое тело и промыв тёмную копну волос, омега опустился под воду с головой, где, задержав дыхание, провёл ещё около минуты, пока воздуха критически стало не хватать. Он любил так приходить в себя после нервного или загруженного дня, если удавалось искупаться в общежитии, а здесь, когда никто не мешает, ощущения были ещё более умиротворяющие. Поднявшись со дна, Ли громко вдохнул нужного кислорода и провёл ладонями по лицу, а следом, и по волосам, смахивая лишнюю влагу. Брюнет распахнул глаза и нервное предвкушение вдруг стало не мешать, а наоборот подталкивать. Пора. Омега медленно поднялся, вызывая небольшие звонкие водопады, что стекали по обнажённому телу, и, взяв большое махровое полотенце сбоку, укутался в него, тихонечко себе высушивая разнеженную кожу и мокрые чернеющие локоны. После чего он, конечно же, убрал за собой и ступил на терпкий ворс небольшого коврика, рассматривая то, что было перед ним. Рядом, на низком деревянном столике лежали сложенные вещи, о коих говорил старший и на полу у стены ждали своего хозяина небольшие тапочки. Ли улыбнулся и настроение поднялось ещё выше, когда обнаружил, что среди одежды были кремового оттенка мягкие вязанные носочки, которые доходили парню почти до середины тонкой икры. А вот светлая майка Хвана смотрелась на Ли скорее как платье, прикрывающее всё что нужно и беззастенчиво сползая с одного острого плеча. На всё том же месте были оставлены ещё и штаны, но омега не стал их надевать, ведь какой смысл, так ведь? Да… Вот и настал час, о котором он мог только мечтать раньше. Неужели они и вправду это сделают? Феликсу до сих пор слабо верилось. Надев лёгкую обувь поверх шерсти гольфов, Ли выдвинулся в обратном направлении, попутно подбадривая себя и настраивая на разговор. Но зайдя в комнату, Феликс увидел мерно покачивающего ногой блондина, тихо включившего «The Chemical Brothers» на своём неподалёку лежащем телефоне и всматривающегося в маленькую книжку, что держал в руках. Он был слишком красив и просто невыносимо совершенен в любом своём занятии. Ли безумно любил наблюдать за альфой со стороны, когда тот был так увлечён своим занятием, что не замечал ничего и никого вокруг. Сосредоточенное лицо и изящные движения воссоздавали в том настоящее произведение искусства, что будто бы сошло со стен знаменитой картинной галереи. Песня окончилась и Хван оторвался от чтения, потянувшись переключить мелодию и когда он это сделал, то, наконец, заметил тихо стоящую в отдалении хрупкую фигуру. Увиденное заставило Хёнджина сильнее распахнуть глаза и даже приоткрыть рот от восхищения, что он лаконично прикрыл раскрытой книгой, которую до сих пор держал меж трёх длинных пальцев. Омега предстал перед Хваном, наверно, в самом своём соблазнительном образе, из всех, что когда-либо видел старший. С влажных волос эбонитового цвета плавно стекали небольшие капли воды, а чуть вьющиеся пряди огибали красивые очертания лица. Эти дорожки стекали на кремовую кожу оголённого плеча и на время задерживались во впадинах ключиц. А ниже смотреть было и вовсе опасно. Ведь там, между тканью свободной футболки, что оканчивалась на середине бёдер младшего, и высоких носочков, выглядывали стройные ноги с розоватыми коленками, которые так и хотелось укусить. И этот слишком уж развратный вид был особенно чреват последствиями в виде незапланированной (по крайней мере именно сейчас) эрекции. Поэтому альфа, призвав всю свою силу воли, оторвал глаза от соблазнительного зрелища и встал с одного из пуфов. — Теперь я пойду. Не скучай тут, солнышко.: приподнял уголки губ блондин, стараясь смотреть только в глаза младшему и, отложив книгу с плетёной закладкой в сторону, скрылся за дверным проёмом.☽ ☼ ☾
Finneas — Heaven
Брюнет неспешно ступил в глубь комнаты, осматриваясь. На столе, уместившемся напротив окна, лежала уже знакомая картина. Феликс просто не смог удержаться и не взглянуть ещё хоть одним глазком на сие творение. Подойдя вплотную, парень приподнял работу и ещё более детально начал рассматривать каждый чёткий штрих, воссоздающий искусно проработанный портрет. Он смотрел и пытался сопоставить сразу несколько абсолютно новых фактов у себя в голове. Хёнджин рисовал его, вероятнее всего, с самого знакомства. Именно эта картина создавалась им по памяти. Они с лучшим другом детства истинные… Как же так вышло, что два ребёнка, изначально являющиеся предназначенными друг для друга, за столь огромное количество времени так и не поняли этого? Разве это возможно? А может, они оба скрывали свою тягу ещё с тех самых пор, когда маленькими, несмышлёными мальчишками заигрались и почувствовали к друг другу нечто иное? Как же давно это продолжается? Юноши точно не смогут ответить на этот вопрос, но прямо сейчас настало самое подходящее время для раскрытия карт и разоблачения всего самого потаённого, что так страшилось показаться на свет, ведь не поймут и осудят. Но они попытаются. Риск в жизни присутствовать должен всегда. Он нас ломает, в случае неудач, но он же и подстёгивает к действиям, что вполне возможно, смогут изменить ход истории. Парням необходимо сделать этот шаг и произнести вслух все те глубинные, душащие и одновременно окрыляющие чувства. Сейчас или никогда. Всё или ничего. Как оказалось, в размышлениях Феликс не заметил, как пролетели пятнадцать минут и нежной кожей задней части шеи он внезапно ощутил горячее дыхание, а на руки, что всё это время держали рисунок, опустились более крупные ладони, нежно оплетая длинными пальцами миниатюрные. — Хочешь узнать как давно это началось? : мягко положил подбородок на плечо младшего Хёнджин и вновь всмотрелся в портрет, блуждая по каждой родной черте внешности солнечного парнишки и вслед за этим вспоминая то, сколь долго тянулась история его влюблённости. Ли вздрогнул под касаниями Хвана, но, запретив себе убегать, подался назад, чтобы сильнее ощутить жар тела блондина. Хёнджин медленно, одними кончиками пальцев пробежал по рукам Ёнбока и осторожно оплёл ими стройную талию, а после небольшого кивка со стороны брюнета, улыбнулся и начал свой рассказ. Он поведал о юноше, что бесповоротно стал зависим от мальчишки, который был ярче солнца, но так боялся подойти и долгое время оставался в тени, стараясь запечатлеть того в рисунках. О том, как был невиданно счастлив, стоило Ли заговорить с ним. Что с того самого момента и по сей день он стал извечной музой неизвестного художника, посвятившего все до единого творения одному лишь ему. Как восхищался внутренней неиссякаемой энергией мальчика и не мог отвести взгляд от очаровательных золотистых веснушек и прекрасной улыбки, греющей душу даже в самую мрачную погоду. — Знаешь, я ведь с самого первого взгляда вверил своё сердце в эти крошечные ладошки. Может тогда я этого ещё не понимал, но со временем уже не мог продолжать лгать самому себе. Наверное, ты никогда не был для меня просто другом. Я всегда любил тебя, Ликси. Всегда.: от таких прямых слов у Феликса бесконтрольно начали бегать мурашки, а волоски на коже вставали дыбом от опаляющего дыхания старшего где-то рядом с невероятно чувствительным местом за ушком. Он не заметил, как перестал дышать и начал вслушиваться в каждое произнесённое слово. А предложения понемногу превращались в тихий сладкий шёпот, напоминающий приятную мелодию шуршащей сочностью травы под ярким порывом ветра. — Когда наступил четвёртый курс обучения, а ты приехал после каникул, то неожиданно начал меня избегать. Я правда надеялся тогда, что это не было чем-то серьёзным и у нас получится вернуться к прежней дружбе, но…: альфа остановился и Ли кожей почувствовал как сложно тому даются эти слова, а руки на талии чуть крепче прижали к себе, боясь выпустить и потерять: но ты решил вычеркнуть меня из своей жизни. Повисла минутная пауза и Феликс уже хотел прервать её, поведав о истиной ситуации с его собственного угла зрения, но Хёнджин тяжело выдохнул, опустившись скулой на тоненькое плечико, перевёл всё своё внимание на самый красивый в его жизни профиль и вновь заговорил. — А я продолжил рисовать тебя. Почему-то стал даже сильнее стараться и чаще практиковаться. Возможно, просто хотел запомнить тебя на столько чётко, чтобы даже закрывая глаза ты смог быть со мной. Даже если это невозможно в реальности я хотел попытаться жить тобой хотя бы в своих грёзах. Я так боялся забыть. Так до ужаса страшился проснуться и не вспомнить проведённого вместе времени и этих блестящих шоколадных глаз.: Хван приподнял одну свою руку и аккуратно заправил выбившуюся тёмную прядь волос за покрасневшее от смущения ушко. Омега неторопливо повернул голову к парню на своём плече и застыл, поражённо прочитав в глубине абсолютно чёрных глаз старшего будоражащее волнение, неизведанную нужду, всепоглощающую нежность и самую настоящую любовь, что была живее и правильнее всего, что когда-либо видел в своей жизни парень. А старший и не подозревал даже, что Ли чувствует всё в точности тоже самое. Но Феликс обязательно это исправит и непременно сделает это не менее красиво и детально. Хёнджин достоин узнать обо всём в самых мельчайших подробностях. И начнёт брюнет прямо сейчас, сплетя их пальцы, что продолжали покоиться на его талии, невесомо проведя вдоль линий лица, очерчивая густые брови, тонкий уголок разреза глаза, изысканную жемчужину родинки, темнеющую на нижнем веке и гладкую, шелковистую кожу щеки. — Теперь моя очередь.: приподнял уголки малиновых губ Ли: Помнишь того котёнка? Блондин на секунду задумался, а на переносице образовалась небольшая складочка, что показалась милой омеге и тот кратко хихикнул, любовно всматриваясь в меняющиеся эмоции на прекрасном лице. Когда же старший согласно промычал «угу» и стал преданно ожидать разгадки, Ёнбок продолжил. — Так вот, этот котёнок стал причиной нашего знакомства. Да, не ты один тогда заметил меня в окне. Когда я забрался на то дерево, то тоже увидел кого-то на втором этаже дома. Этот незнакомый мальчик уткнулся в кучку бумаги и что-то старательно там вырисовывал. Мне было любопытно, но тогда я почему-то очень сильно смутился и быстро отвёл взгляд. Но искреннее желание увидеть это сосредоточенное лицо ещё раз подталкивало меня идти в этот двор и из раза в раз высматривать тёмную макушку волос в окне. Я тебя видел, Хёнджин. Видел и боялся подойти. Поэтому ты не один такой трус.: разлился в приятном бархатистом смехе Феликс, являя альфе обаятельную улыбку и небольшие морщинки около переливающихся в свете гирлянды тёмных глаз. — Так что ходил я не только чтобы проведать котёнка. Просто знай это.: отвёл взгляд в смущении младший и устремил его на сплетённые пальцы: А когда пришёл в обычную школу, то сразу побежал узнавать не в одном ли мы классе. Я тогда очень расстроился, увидев, что в параллельных. На самом деле, я был не таким смелым и бесстрашным, каким ты меня описываешь. Я даже не мог просто подойти и сказать привет. Уже думал, что это бессмысленно и вряд ли ты захочешь общаться с каким-то там мальчуганом, которого все недолюбливали из-за сильно отличающейся внешности. Но кое-что изменило эти мысли. Феликс какое-то время собирался с силами и, выгадав момент, не спеша развернулся в объятиях Хвана так, что теперь они стояли лицом к лицу, а крупные ладони альфы спустились к пояснице младшего, всё так же нежно, но крепко заключая его в собственный капкан. Руки Ли же устроились на груди старшего, что была облачена в довольно милый жёлтый лёгкий свитер, прижимаясь к быстро бьющемуся ритму, напоминая о том, что сердца у них, теперь, ныне и навсегда танцуют в унисон. — Ту зиму я всё же уговорил родителей подержать котёнка у себя, но только одну. Больше они не разрешили и ближе к осени я попробовал походить по соседним домам и поспрашивать сможет ли кто приютить его. Но никто не соглашался. Я бы даже сказал, что все они были как-то слишком агрессивно настроены к подобному предложению и чаще всего просто закрывали дверь перед моим носом, даже не потрудившись выслушать. А холода всё приближались и мне было страшно за Одуванчика. И как-то так вышло, что последние двери, в которые я решился постучаться были ваши. Мне открыл очень высокий мужчина с доброй улыбкой и смешными круглыми очками. Он представился Хван Мин У и предложил выпить чаю, а мне отчего-то совсем не захотелось отказываться. Твой отец очень хороший человек. Он сказал, что у него есть прекрасный друг кошатник, который был бы только рад «новому мурчащему пополнению» в стенах своего дома. Даже сказал, что я смогу приходить навещать Одуванчика, когда будет время. Я согласился и был безумно благодарен ему. А ещё сложилось ощущение, что он уже знает меня. Я сначала не понял о чём говорил мистер Хван, но когда он рассказал о тебе, то всё встало на свои места.: Феликс перестал рассматривать тяжело вздымающуюся грудь перед собой и поднял глаза на альфу, что до сих пор неотрывно следил за порхающими ресницами и плавными тенями от них на молочной коже. — Он сдал тебя с потрохами, хён. Признался, что его сын мой ровесник и очень хочет со мной подружиться, но стесняется. Я был приятно удивлён, узнав, что ты вообще меня заметил и тоже хочешь общаться. Именно поэтому, когда осенью мы попали в один класс, я решился на первый шаг тебе навстречу. И не прогадал. Ты стал для меня невероятно важной частью жизни. Без твоего крепкого плеча и нерушимой поддержки я бы не был тем, кем являюсь сейчас. Только из-за тебя я не сломался под гнётом других детей, а наоборот, обрёл силы идти вперёд, начать о чём-то мечтать и даже строить первые цели на будущее. Спасибо, что был со мной всё это время и не давал упасть. Спасибо огромное.: последние слова омега прошептал совсем рядом с ключицами Хвана, уткнувшись в ткань приятно пахнущую смесью душистых трав от чистой футболки и цитрусовым бергамотом — натуральным запахом альфы: Но это ещё не всё… Ли сжал тонкую материю в своих пальцах и решился на самый важный шаг, который станет полнейшим и окончательным падением в незабытие́. — Тогда я был ещё слишком глупым и несмышлёным маленьким мальчиком, чтобы понимать что за чувства вызывало у меня нахождение рядом со своим лучшим другом. Но после этого лета в родной Австралии, когда я на целых долгих три месяца лишился возможности видеться с тобой, всё изменилось слишком резко. На столько, что я был просто не готов к… Ох, чёрт.: ещё сильнее стушевался Феликс, стараясь вжаться в свои же плечи, дабы скрыть пылающе-багряные участки обнажённой кожи: Я.я увидел тебя только издалека в школе и даже не узнал поначалу. Ты был словно другим человеком. Не знаю, природа ли решила так надо мной поиздеваться, но за всего одно лето ты вытянулся ввысь на столько, что я теперь точно бы казался каким-то смешным гномом рядом, но это было малое из того, что я увидел. Не знаю как, но ты будто резко превратился из незрелого мальчика во взрослого парня. Плечи такие широкие стали, и руки куда рельефнее, и шея, и ноги, и лицо, боже, ты такой красивый, как я раньше то не понимал, и. и ещё много чего. Скорее всего именно в этот момент я и понял, что это были за чувства такие странные. Вот и как думаешь, я бы после такого осознания смог дальше продолжаться общаться с тобой, как обычные друзья? Да я даже элементарно подойти не мог…: Ёнбок не сильно стукнул кулачком по старшему и тут же с неизвестно откуда взявшейся решительностью поднял румяное личико на блондина, бегая от одного обсидиана к другому и натягивая кофту старшего так, что притянул того ещё ближе к себе. — Я избегал тебя, не потому что не хотел общаться. О нет. Как раз наоборот. Я отстранился, потому что до ужаса влюбился в тебя, Хёнджин. И было чертовски сложно столько времени скрывать свои настоящие чувства ото всех остальных и больше всего — от одного особенного человека. Но делал я это не потому что боялся любви. Я страшился потерять тебя, как дорого друга, ведь если бы позволил хотя бы на один крохотный момент расслабиться и вести себя как в старые добрые времена, то рано или поздно сдался бы под чарами твоей притягательности. Я бы не смог скрывать этого долго и точно всё испортил. Собственноручно развеял бы по ветру те драгоценные моменты наших воспоминаний… — Солнце.: блондин уместил раскрасневшееся личко в своих ладонях, нежно поглаживая веснушчатые щёчки большими пальцами: Ничто не сможет стереть эти воспоминания. Они навсегда останутся самыми драгоценным временем, проведённым вместе, слышишь? И ты никогда не сможешь вообще что-либо испортить. Даже если очень сильно постараешься — моё отношение к тебе и любовь, подаренная только тебе одному, моё маленькое чудо, останутся навечно.: Хван потянулся сцеловывать выступившие дорожки слёз на любимых скулах и легонько проводить по кончику курносого носа своим. — Обещаешь? : заискрились обласканные счастьем глаза меж чуть слипшихся влажных ресничек. — Клянусь всем, что у меня есть и когда-либо будет, что моё сердце лежит у твоих прекрасных ног уже как девять долгих лет и совершенно точно намерено находится там до конца моих дней.: со всей серьёзностью заглянул за опаву длинных подрагивающих ресниц в чарующие цитриновые глаза, что стали ярче на несколько тонов. Первым потянулся Феликс. Бурлящие эмоции захлёстывали маленькое подрагивающее в сильных руках тельце, а он с неприкрытым удовольствием льнул к желанному телу как можно ближе, был согласен потонуть в этом бездонном океане чувств и невероятно приятного тепла до помутнения рассудка любимого человека здесь и сейчас. Поцелуй. Так много можно сказать через чувственные прикосновения губ. Трепетность этого момента всегда была, есть и будет той тонкой гранью нежности, что в зависимости от испытываемой силы чувств может с лёгкостью устремиться к отметке «опасно». Только от нас зависит, насколько далеко мы готовы зайти в момент соития тел и душ. И прямо сейчас Феликс собственноручно стирает незримую границу выдержки обоих, крепко удерживаясь за плечи старшего подрагивающими от нетерпения руками. Но Хван всё же отстраняется от манящих губ и внимательно всматривается в туман взгляда напротив, задавая последний и решающий вопрос, после которого повернуть назад уже не будет никаких человеческих сил. — Ликси, ты ведь понимаешь к чему всё это приведёт?☽ ☼ ☾