охота на лис

      эти выходные в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое были отмечены в димином ежедневнике двумя пустыми страницами. уловить свободные от съемок и концертов дни было непросто, особенно учитывая бесконечную занятость арсения, который в нерабочие будни скачет с фотосессии на фотосессию, иногда прерываясь на какие-то тусовки и встречи с давними друзьями. но они смогли. поэтому дима, поцелованный в ответ на «встречу тебя» стикером кота из тг, прячет руки в карманы у дверей аэропорта, выглядывая в толпе своего пассажира. «димка!» — отскакивают от светлых стен задорные нотки, и дима находит глазами длинноногое шило.       арсений, кажется, никогда не меняется: вечно бодрый, веселый — и сейчас чуть не вприпрыжку лавирует меж людьми, лишь бы побыстрее добраться до мужчины. поправляет только рукой синие пластмассовые очки, пока дурацкое, наверняка новое худи задирается под курткой.       дима улыбается, делая несколько шагов навстречу, и перенимает чужой рюкзак, когда арсений наконец доходит до него. они коротко обнимаются и хлопают друг друга по спине, как настоящие «дружбаны». только в машине, закинув привезенные шмотки назад, они позволяют себе по-гречески встретить друг друга, целуя не в щеки, но уже в уголок губ. — я скучал, — одним касанием целует диму в губы арсений и удобно устраивается в кресле, довольно выдыхая. — соскучишься ты, как же, — усмехается дима, заводя автомобиль. — я видел твои истории. опять куда-то ускакал, — в голосе по обыкновению ни толики злости, только насмешка беззлобная. дима видел, как мужчина проводил время порознь, и может сказать, что он точно не скучал. — а ты обижаешься, что я тебя с собой не позвал? — арсений помнит тусовку, о которой говорит дима. его на нее позвал друг, предъявивший ему за вечную занятость и забытую дружбу. — скорее, переживаю, — дима выезжает с парковки и прибавляет газу, чтобы поскорее доехать до их съемной квартиры. — такая красота и без охраны.       арсений еще несколько секунд улыбчиво смотрит на усмехающегося диму и заливается смехом. своим, не мелодичным и немного неприличным, но таким заразительным, что дима начинает смеяться вместе с ним.       до квартиры они добираются только через несколько часов, когда солнце уже начинает прятаться за горизонтом. арсений сразу скачет в душ, оставляя диму в одиночку справляться с пакетами, что они набрали в местном магазине. там и коробки с готовой едой, и несколько бутылок недешевого алкоголя, чтобы скрасить вечер.       помыв руки и скинув куртку, дима выкладывает коробки с салатом на икеевский столик возле дивана и кидает пачку наггетсов в микроволновку, чтобы разогреть. шум воды в ванной никак не стихает, и мужчина вздыхает: арсений любит поплескаться, нежа свое графское тело. особенно после перелета, поэтому сейчас его не стоит ждать раньше, чем через сорок минут.       в ожидании дима валится на диван, откидываясь на мягкие подушки, и лезет в телеграм, который выдает ему открытый чат с арсом. целующий его кот снова появляется на экране, и мужчина усмехается. его кот еще не удостоил его ни одного поцелуя, кроме того в машине, и дима начинает скучать. обычно арсова тактильность отзывается тысячью касаний при встрече и еще сотней поцелуев при любом удобном и не удобном случае. дима часто возмущался, отмахиваясь от загребущих рук, но никогда не мог противостоять любвеобильному натиску с жалобными глазищами. и как бы он не любил свое личное пространство, сейчас он в шаге от того, чтобы прилипнуть самому. — чего не включил ничего? — арсений плюхается неожиданно, устраивается на другом конце дивана и поджимает под себя ноги. дима чуть дерганно поворачивается на него и замирает взглядом. мужчина после душа выглядит горячо и разнеженно с чуть покрасневшими щеками и не совсем ясным взглядом — снова в кипятке купался. бедра, обтягнутые по-обычному свободными шортами, привлекают каплями на голой коже, и дима ласкает их взглядом. — решил тебя подождать, — дима дотягивается до пульта и кидает его в мужчину, что сел до обидного далеко и не думает пересаживаться, — а то опять начнешь ворчать, что тебе не нравится форсаж. — ну не люблю я его!       телевизор включается легким нажатием на кнопку, и арсений начинает листать каналы, пока его мужчина разливает по бокалам вино. война за выбор алкоголя была почти ожесточенной. у димы почти получилось убедить возмущалку в необходимости в его организме пива, но та вполне однозначно почесала пальчиками по затылку, и пришлось сдаться. пусть пьет свое вино, аристократ недоделанный. будто не он коньяк в стаканчик из-под кофе наливал.       арсеньевский выбор останавливается на забытом даже богом канале, по которому крутят старые метроголдвинские мульты. дима их любит, но детям такое не включает. а арсений взрослый — он может сам решать, что будет смотреть, поэтому они оба утыкаются в экран — хотя диме хотелось бы, чтобы эта заноза ткнулась ему куда-нибудь в грудь — и жуют салаты под мультяшные реплики. — димка, — арс дожевывает наггетс, и дима сказал бы, что когда я ем, я глух и нем, но арсения заткнуть можно только разве что смертью. и то не точно. — этот пес вылитый ты, — и смеется, черт.       дима поднимает взгляд от еды сначала на телек, а потом и на ржущего арса. придурок же. — не похож нихрена, — спокойно возражает дима и снова смотрит на экран, где мультяшный пес с невероятно унылой мордой пытается поймать преступника. тот бегает от него с какой-то красоткой. «длинной собаке повезло явно больше, чем этой морде,» — думает дима, когда красотка начинает петь. — да ладно, смотри! — арсений наггетс все же дожевывает, выпрямляется, собирая все свое актерское, и строит заунывную морду наподобие собачьей. — вот такое лицо у тебя, когда тебе что-то не нравится. а это почти постоянно. — неправда, — дима оставляет салат и поворачивается корпусом к собеседнику, все так же хранящему на лице выражение бульдога, которому что-то сильно не нравится. — на тебя я не так смотрю. — а я тебе не нравлюсь? — мужчина в своем возмущении упирается руками в диван, как бы выражая недовольство, и совсем забывает, что вообще-то демонстрирует мастерство актера. зря учился, что ли. — ты знаешь, что это не так, — дима вздыхает и двигается ближе, потому что это именно тот момент, когда нужно абортировать ссору в зародыше, а не топить потом крикливых котят. в их случае, арсениев. но арсений вытягивает ногу, упираясь ступней диме в бедро, и дает понять, что сокращения дистанции не желает. — и даже не начинай дуться! — а я и не дуюсь, — и складывает руки на груди, отворачиваясь к телевизору.       дима про себя считает до десяти и вздыхает. тоже про себя. не дуется он, как же. они это уже проходили, прямо как в песне марселя: ругались—мирились на съемной квартире. и ведь квартира и правда съемная, и мы на кухне рано утром, только вдвоем. но дима того же сюжета не хочет, а потому легко обхватывает пальцами чужую ногу и двигается ближе, укладывая ее себе на колени.       руки теплые, и арсений чувствует себя как на приеме у массажиста, к которому ходил еще лет в одиннадцать. тот ему шортики как-то неоднозначно задирал, но вроде так и надо. он, на самом деле, так и не понял, но дима тоже задирал, когда делал массажик, и арсений совсем запутался: то ли так и надо, то ли ему так везет на массажистов.       щиколотки у арсения холодные, как и весь голеностоп. дима недовольно хмурится и мягко гладит, согревая кожу. массирует аккуратно косточку и целует ее, приподнимая чужую ногу повыше. свободные шорты оголяют повыше бедра, и дима без зазрения совести туда заглядывает, чтобы заметить, что арсений не надел белье. чертенок же, а! — арсюш, — тихо зовет дима, снова касаясь губами щиколотки, и смотрит на мужчину. тот в лице смягчается и вроде даже улыбается тихонько. — а это ты.       дима кивает на экран и усмехается. там унылый пес, с которым его недавно сравнили, безуспешно пытается поймать лиса. благородного британца, беспрестанно потягивающего чай из чашечки и обводящего глупых псов вокруг кончика своего хвоста так хитро, что его манерность лишь в тему. арсений скромно улыбается и следит за рисованным товарищем. — не подлизывайся, — бурчит тихо и вторую ногу вытягивает, нагло не кладя на чужие колени.       дима усмехается и забирает ее сам. неприступная крепость сдалась, пусть еще и не призналась в этом даже себе.       мягкая кожа под мужскими пальцами теплеет и становится, кажется, даже чуточку горячей. к концу серии в теплой квартире и компании от вина немного разморило, и арсений уже почти лежал на подушках, блаженно улыбаясь. дима по-прежнему ласкает его ноги, и двигаться совсем не хочется. арсений думает уже и правда перестать наигранно дуться и переползти к диме, чтобы по обыкновению задремать в его руках, но мужчина подает голос первым: — мой лис позволит его поймать? — у димы голос томный, чарующий, и зрачки в голубых глазах почти закрывают собой радужку.       арсений диму любит. той самой крепкой и взрослой, когда вы оба уже знаете о своих недостатках и цените плавную стабильность, растворяясь в нежности. но когда дима вот так смотрит и говорит владеющим баритоном, арсений в него влюблен. так страстно и терпко, что поцелуи выходят влажно-кусачими, а секс — невозможно чувственным. и арсений не раз говорил, что любит быть в диму влюбленным. вот так по-юношески, с обожанием в глазах и желанием во всем теле. — а что вы предложите ему взамен? — арсений смотрит игриво и пьяно. влюбленно так. и лев из заставки рычит на фоне, не отвлекая.       дима тянет за щиколотку разморенное тело на себя, укладывая его на диване, и зацелованная нога цепляется, ложась ему на плечо. арсений дышит бесшумно, но часто, и мужчина целует его в оголившийся живот, сбивая с ритма. — ты, гаденыш лис, морозишься с самой встречи, — дима шепчет ему куда-то в грудь, задирая руками футболку, и поднимается наконец выше, встречаясь нос к носу. у арсения глаза сверкучи бегают и губы приоткрыты, легко блестящие от вина и десятка облизываний. у димы руки сжимают бока и бедра и пальцы крадутся под шорты, щекоча кожу. — хвостом завлекаешь, да никак не даешься.       арсений тихо ахает, когда кожу на шее прикусывают, и откидывает голову на подушки. глаза прикрывает, но с мужчины взгляд не сводит. тот близко так, что и рукой тянуться не надо — всего лишь поцелуй. мышцы в ноге немного тянет, но убирать ее с диминого плеча арсений категорически против. только за бока тянет диму ближе, чтобы больнее и теснее, чтобы наконец коснуться пахом. — тебе не нравится мой хвостик, детектив? — арсений так и не понял, кем же работает эта унылая собака из мультика, так сильно похожая на диму, но и думать об этом не хочет, когда сильные руки сжимают его задницу. стонет только в пылко приоткрытые губы и улыбается довольно. — за этот хвостик я тебя и поймал, — дима усмехается, продолжая мять чужие ягодицы, и смотрит внимательно на мужчину под ним: разнеженный, пьяный, влюбленный до одури он манит розовыми губами и горячим телом.       арсений кладет руки на димину шею, гладит мягко и обнимает, притягивая к себе ближе. ревностный до ласки такой и нежный извечно, что диме хочется его бесконечно ласкать, доводя до исступления неторопливыми поцелуями.       арсеньева нога все же съезжает с плеча, и он разочарованно стонет, но не теряется в досаде: закидывает ногу на поясницу и давит, давит вниз, вынуждая практически лечь сверху. руки с чужой задницы дима все же убирает, но тянется ими, чтобы поправить завившуюся челку. — поймал, дим, — сбивчиво шепчет арсений и смотрит в глаза, выискивая среди скучной радужки душу. рыскает, своей нежностью все внутри переворачивая. — и я поймался.       улыбается глупо так, мягко, и дима сцеловывает эту улыбку с его лица, гладя ласково по румяной щеке. касается губ горячих губами и ласкает язык, поддатливо подающийся навстречу.       дима любит целовать арсения.       такого глупого, пьяного и до истомы влюбленного. смеющегося со старого мульта и забывающего про белье. выражающего чувства через стикеры в телеграме и мягко стонущего в губы. жующего наггетсы во время разговора и бегущего вприпрыжку, потому что слишком счастлив диму видеть.       дима любит целовать арсения.       но еще сильнее дима любит его любить.