Пустое место

Поначалу ничего интересного не происходило. Хасан первым делом купил в киоске около дома сигареты, выкурил одну, пока ждал автобус, затем проехал три остановки и, сойдя у супермаркета, зашёл туда через вход для персонала. Найдя в подсобных помещениях бухгалтерию, сухо пообщался с миловидной женщиной, получил расчёт, забрал трудовую и какие-то справки, которые аккуратно убрал во внутренний карман куртки. Снова оказавшись на улице, Хасан задумчиво огляделся, достал сигареты, но закурить не успел, — помешал завибрировавший в кармане телефон. Глянув на экран, сбросил вызов и поспешил перейти улицу на зелёный сигнал светофора. Тут произошла первая странность: перебегая дорогу, Хасан непроизвольно дёрнулся в сторону от внезапно возникшего на его пути полупрозрачного силуэта. К призракам Гелен относился равнодушно. В городах всегда их хватало с излишком, все они были разной степени «свежести», потерянности и озлобленности, и связываться с ними было пустой тратой времени: помочь всё равно невозможно, поскольку неприкаянные души зациклены на своём горе и не воспринимают происходящее адекватно. Только почём зря замучаешь себя ненужной жалостью, которая, наоборот, лишь усугубит ситуацию: призрак начнёт питаться твоей энергией и, как присосавшаяся пиявка, будет всюду преследовать, жадно хватаясь за глотки жизни, которую уже не вернуть. Если же призраков не подпитывать, то они потихоньку «истлевали», уходя, как Гелен надеялся, в мир иной. Так что проще и правильней было их игнорировать. Людям намеренно игнорировать блуждающих духов не приходилось, — они их попросту не видели (вот счастливые!). Но всё же были среди людей уникумы, чуткие к «потусторонним» проявлениям — медиумы, экстрасенсы и прочие шаманы, которые действительно могли входить в контакт с неупокоившимися, но для этого требовалось проводить определённые ритуалы. Или быть слегка чокнутым. Хасан запрыгнул в подошедший автобус, а Гелен ненадолго задержался, чтобы внимательно разглядеть попытавшегося преградить им дорогу призрака. Это был мужчина средних лет, щуплый и невысокий, с обширной проплешиной на макушке и по-детски подвижным, эмоциональным лицом с грустными щенячьими глазами. Одет он был в нелепый ярко-жёлтый пиджак на два размера больше, висящий на нём, как на пугале, синие брюки в клеточку и красные лакированные ботинки. На шее у него Гелен разглядел тёмно-синий след от верёвки. Когда автобус отходил, призрак с такой тоской смотрел ему вслед, что у Гелена невольно сжалось сердце. Но как только автобус отъехал на приличное расстояние, лицо призрака превратилось в злобную гримасу: верхняя губа вздёрнулась, показав неровный ряд жёлтых зубов, в глазах появилось столько ненависти, что Гелен невольно отшатнулся. — Он мой, — прохрипел призрак, и от звука этого едва различимого в городской суете хрипа и затаившейся в двух простых словах угрозе волосы на затылке вставали дыбом и внутри всё леденело. — Он мой! ОН МОЙ!

***

— Где ты был? — Что? — Гелен моргнул пару раз и растерянно огляделся. Они шли по тротуару. Справа тянулся его любимый парк, слева была проезжая часть. Людей рядом не наблюдалось. Похоже, он так сильно испугался, что потерял связь с реальностью. — Тебя не было минут десять. Где ты был? — Я... так, не важно. Говорить повелителю о произошедшем пока не хотелось. Слишком мало было информации, и слишком она была... шокирующая. Хасан подозрительно глянул на него, но промолчал. Гелен снова огляделся. На улице шаталось несколько призраков, но Хасан не обращал на них внимания. Либо не замечал, либо делал вид, что не замечает. Когда же они свернули с тротуара на ведущую к храму Перерождения тропинку, один из неприкаянных оказался аккурат у них на пути и, чтобы обойти его, нужно было ступить на газон... Хасан прошёл прямо, насквозь, будто не заметив преграду, но от внимания Гелена не ускользнуло ни то, как повелитель на секунду напрягся, как если бы ожидал, что на него сейчас выльют ушат ледяной воды, ни как взгляд его на те же доли секунды сфокусировался не на окружающих материальных объектах, а на том, чего для него не должно было существовать. Не выдержав, Гелен шёпотом спросил: — Хас, ты чего, видишь их? Повелитель бросил на него затравленный взгляд и, поджав губы, ускорил шаг. — Ничего себе, — оторопело пробормотал Гелен и, подобрав отвисшую челюсть, догнал повелителя. — Хасан, но как такое возможно? Ты же... ты совсем не выглядишь как тот, кто может вот так запросто общаться с неживыми... почему ты их видишь? — Я просил не говорить со мной, — вместо ответа процедил сквозь зубы повелитель и, войдя на территорию храма, едва слышно добавил: — Стой здесь, я скоро вернусь. Гелен замер, как вкопанный, и с той же щенячьей преданностью, как недавний персонаж, уставился на закрывшуюся за повелителем дверь храма. Затем, заскучав, принялся разглядывать само здание. Судя по символике, храм принадлежал к сомнительному псевдо-буддистскому направлению, прихожане которого верили не только в посмертную, но и в прижизненную реинкарнацию. Своего рода Грааль бессмертия для особо шизанутых, как считал Гелен. Здание было стареньким, приземистым, из красного, раскрошившегося местами кирпича, затянутое с южной стороны засохшей виноградной лозой. Оконные рамы и двери — деревянные с металлической окантовкой. На двери вмятина, — след от прежней символики, как бы намекавший, что нынешняя конфессия начала свой путь здесь не с чистого листа. Будто художник замазал неугодную ему картину и использовал холст повторно для нового произведения, притом старые мазки слегка просвечивали и портили всё впечатление. Наверное, поэтому от храма веяло какой-то... неправильностью. То ли чего-то не хватало, то ли «информации» было с избытком и она сбивала с толку. Додумать мысль Гелен не успел. Как ошпаренный, из храма выскочил Хасан, а следом, неистово ругаясь в самых что ни на есть небогоугодных выражениях, вывалился пастор, служитель, наставник или как он там назывался (Гелен в религиозных терминах не разбирался и предпочитал не заморачивать себе этим голову). Упитанный, но высокий, бородатый и косматый, внешне он походил на неуклюжего медведя, хотя двигался при этом с непревзойдённой грацией. А голос имел такой звучный и внушительный, что сразу хотелось упасть на колени, признаться во всех грехах и на всякий случай присочинить ещё парочку сверху, для убедительности. Гелен невероятным усилием воли сдержался и остался стоять там, где ему велели, что абсолютно не мешало ему наблюдать разгоревшуюся ссору. Из всей перепалки он понял три вещи: этот «медведь» застукал Хасана на горячем, когда тот тырил крышечку, и требовал её обратно. Ещё он догадывался, что урну спёр тоже Хасан, и незамедлительно хотел видеть её в храме со всем содержимым. Когда выяснилось, что содержимое, увы, уже приобщилось к кладбищенской земле, а урна канула в лету, Хасан выслушал о себе много чего нелестного. Гелен с этим мнением был абсолютно не согласен, но тактично промолчал. И третье, что понял Гелен: этот служитель храма и Хасан знали друг друга и, более того, у них были не просто приятельские, но какие-то даже семейные отношения, какие бывают между разгневанным отцом и ступившим на скользкую дорожку отпрыском. — Если ты не одумаешься, я буду вынужден принять меры, — словно ставя точку в споре, веско уронил «медведь». — Ну так прими, — с вызовом прошипел Хасан и, развернувшись на одних пятках, стремительно направился прочь. — Перезвони врачу, Хасан! — прогромыхал вслед ему служитель храма. — И начни принимать таблетки! Разве ты сам не видишь, что твоё поведение ненормально?! Хасан!! «Вот и четвёртая новость», — меланхолично подумал Гелен, поспешив за повелителем. Похоже, это был день невероятных и шокирующих новостей. Хасана он догнал уже в парке. Несколько минут тот шёл, не разбирая дороги и не замечая ничего вокруг, словно погружённый в свои мысли, затем свернул к беседкам. Найдя свободную, закурил и, быстро оглядевшись, достал из кармана отрезок бечёвки. Только соорудив на опорной перекладине от навеса игрушечную петлю, несколько расслабился и, опустившись на лавочку, протянул Гелену крышечку для урны. — Такая подойдёт? Гелен внимательно осмотрел крышечку со всех сторон и, сжалившись над повелителем, кивнул. Крышечка чуть отличалась по цвету, но в целом размер и дизайн совпадали. — А своя куда делась? — всё ж не удержался от вопроса он. — Разбил случайно, — выдохнул вместе с дымом Хасан и, отвернувшись, бездумно уставился куда-то в пространство. Гелен неловко переступил с ноги на ногу и, сев напротив, осторожно спросил: — А чем ты болеешь? Хасан недовольно поморщился и, покосившись на проковылявшего мимо призрака, достал из кармана завибрировавший телефон. Глянув на экран, сбросил вызов и сунул телефон обратно. — Сам-то как думаешь? — Не знаю. Внешне ты выглядишь абсолютно здоровым, и никакой болезнью от тебя не пахнет. Хасан криво усмехнулся и, словно что-то почувствовав, обернулся. Гелен проследил за его взглядом и мысленно чертыхнулся. Под раскидистым дубом неподалёку мялся в нерешительности недавний его знакомый в жёлтом безразмерном пиджаке. Подвижное лицо его попеременно выражало то животный страх, то лютую ненависть, то непреодолимую скорбь. — Я уже видел его сегодня, — признался Гелен. — Кто это? — Гаер*, — Хасан снова уставился себе под ноги. — Балаганный шут? Хм, ну да, ему идёт. Хасан не ответил, продолжив меланхолично курить и думать о чём-то своём. — А кто он вообще? — не отставал Гелен. — Почему он за тобой ходит? Хасан пожал плечами и, потушив окурок о край лавки, сухо ответил: — Он знает, что я его вижу. Гелен понимающе кивнул, — в принципе, какого ещё ответа он ожидал? И всё же хотелось услышать подробности, но повелитель явно был не расположен к откровенным разговорам. Поразмыслив, Гелен хитро сощурился и деланно потёр ладони друг о друга. — Слушай, я чего-то замёрз, а тебе не кажется, что похолодало? Давай-ка вдарим по чашечке кофе, чтобы согреться? Ты сиди здесь, я сейчас, мигом, — и, не дожидаясь ответа, исчез. Уже через несколько секунд он вернулся с двумя одноразовыми стаканами ароматного дымящегося напитка и бумажным пакетом с эклерами. — Вот, держи-ка... Взгляд Хасана заметно оживился и повеселел. Отпив кофе, он благодарно улыбнулся и так быстро проглотил три эклера, что Гелен невольно умилился и сгонял за второй порцией кофе и пончиками. На подобревшего и сыто откинувшегося на спинку лавочки повелителя дюже приятно было посмотреть. Гелен снова почувствовал себя самым счастливым огненным духом в мире и, тоже расслабленно вытянувшись на лавке, принялся беззаботно любоваться природой. Забавно, но даже поздней осенью, когда листья уже облетели и почернели, а небо надёжно укуталось в серое полотно, стерев с лица земли яркие краски, в парке оставалось место затаённой красоте. Тихое журчание речки о покатые камушки, свист ветерка в кривых почерневших от влаги ветвях, мокрые после дождя тропинки, крадущийся из оврага туман... — Гел, а сколько у меня желаний осталось? Я всё случайно не потратил? — Ты ещё ни одного не потратил. — Разве? — Точно. Не переживай. — И сколько их всего, три? — М-м-м, нет. Думаю, что нет. — Как это? Гелен снисходительно фыркнул: ох уж эти наивные люди, верят разным небылицам, правил не знают, а ручки свои загребущие к волшебству всё тянут. — Фактически количество желаний не ограничено. Но тут есть один нюанс: если дух заточён в сосуд насильно, как в тюрьму, он действительно сможет осилить максимум три — пять желаний, а после на годы уйдёт в спячку. Как-то иначе восстановиться он не сможет: обиталище покоя не приносит, эмоциональной связи с повелителем нет, следовательно, восполнить ресурсы неоткуда. Но поймать нас гораздо легче, чем приманить, — мы так-то по сути свободолюбивый народ, хотя и нуждаемся в некотором покровительстве и опеке. Поэтому большинство джиннов — рабы своих повелителей и обиталищ и, как следствие, быстро истощаются, к тому же, становятся кровожадными и злопамятными. Я думал, ты знаешь об этом, раз вчера уговаривал меня. — Нет, этого не знал. Вычитал, что ты будешь страдать, если запереть тебя против воли. А мне не хотелось... мучить тебя. Но, признаюсь, если бы вчера не сработало, пришлось бы ставить ловушку. Про то, что вас сложно приманить, ты правильно сказал: я раз пять приходил в парк с разными сосудами, но ты в упор не замечал меня, пока я не догадался притащить урну. Гелен потрясённо вскинул брови и, живо представив, что было бы, если бы Хасан стал его поработителем, а не повелителем, оторопело пробормотал: — Надо же, повезло мне. — Видимо, мне тоже, — оскалившись, хитро подмигнул Хасан. — Но на самом деле мне нужно от тебя только одно желание. — И ты наконец решился поведать мне, что задумал? — Гелен жадно подался вперёд, готовый внимать коварному замыслу повелителя, но к его разочарованию, тот поднялся на ноги и, сбросив очередной назойливый вызов с завибрировавшего телефона, направился к выходу из парка. — Пошли, я лучше покажу.