Memento mori

***

      — Доброе утро, всем, — Хоуп по-настоящему счастливо улыбнулась, спускаясь по лестнице. Ей этого не хватало. Солнечный свет красиво освещал столовую, отражаясь от стеклянных дверей.       Прошла уже целая неделя со дня воскрешения Майклсонов. Всю эту неделю всё было хорошо. Ничего не случалось. Клаус смог принять Мараселя, как мужа своей сестры; помог Хоуп справиться со всеми нахлынувшими на неё эмоциями. В общем, сделал то, что и должен был.       Всё было так, как и должно было быть с самого начала. Не должно было быть никаких смертей. Ничего из всего того, что произошло с ними за эти девятнадцать лет. Как-то даже странно. Первородная семья сидит вместе и за завтраком обсуждает события минувших трёх лет. Всё спокойно. Никто не хочет друг друга убить. Просто нереально себе представить спокойное утро в семье Майклсон, правда?..       По левую руку от Клауса Хоуп увидела пустое место, оставленное как раз-таки для неё, и поспешила туда присесть. Перед ней стояло множество разнообразных блюд, а рядом — фужер с кровью. Трибрид усмехнулась, под взглядом отца накладывая себе в тарелку немного салата и несколько кусочков бекона и сыра.       — М-м-м, какая вкуснятина, — прожевав ложку салата, протянула Хоуп.       — Скажи спасибо Ребекке. Это она приготовила, — сказала Хейли.       Хоуп лишь молча посмотрела в сторону тёти и опустила взгляд обратно в тарелку. Она всё ещё злится на неё…       После завтрака Хоуп с Клаусом решили пройтись прогуляться в городе и в небольшом сквере вместе порисовать. Так сказать, наверстать упущенное.       Новый Орлеан — очень шумный город, что, впрочем, и неудивительно. На улицах, как и всегда, полно людей, большинство из которых туристы. Сегодняшний день выдался тёплым и солнечным. Лучи красиво освещали крыши домов, отражаясь от них.       Хоуп стояла за мольбертом, тщательно выводя каждую линию и прорисовывая каждую мелкую деталь. В правой руке девушка держала тонкую кисточку для мелких деталей, а в левой — палитру, в которой смешивала краски, чтобы получать различные оттенки для нахождения нужного цвета, который больше всего схож с реальным.       Клаус засмотрелся на то, как его дочь рисует, и тихо подошёл к ней.       — Я бы вот здесь добавил немного теней, — изрёк Ник, встав рядом с Хоуп и рассмотрев её картину. — А вот тут, — он указал на крыши домов, — я бы сделал более светлые оттенки, чтобы передать радость и тепло через картину.       — Хорошо, папа, — Хоуп улыбнулась и принялась поправлять свою картину.       И правда, стало гораздо лучше. Цвета стали смотреться более гармонично. И от картины исходило настоящее тепло и настроение солнечного дня.       — Стало гораздо лучше, — Майклсон-младшая улыбнулась, рассматривая своё творение искусства.       Резко в глазах девушки потемнело, все звуки отошли на второй план и слышались отдалённо. По вискам с огромной силой бил пульс. Хоуп пошатнулась, но еле смогла удержаться за руку отца, который стоял рядом с ней. Вероятно, Клаус сейчас что-то говорил, звал Хоуп. Но трибрид ничего не видела и не слышала. Перед глазами возникла чёрная пелена, окутав всё. Хоуп почувствовала, как она падает, и то, что её удержал отец, не дав упасть.       Девчонка оказалась в каком-то бесконечном пространстве. Вокруг одна лишь непроглядная тьма. Хоуп вдали заметила яркий синий свет. Он так манил её, что девушка, сама того не замечая, пошла к нему, словно её туда притягивало. Шаг. Два. Четыре. Трибрид перешла на бег, но расстояние до света всё никак не уменьшалось. Со всех сторон послышался какой-то странный шёпот, который отдавался ударом в голове; слов девушка разобрать не могла.       — Хоуп… — словно ядовитое шипение.       — Кто здесь? — немного дрожащим голосом спросила Хоуп, оглядываясь по сторонам, — никого. — Кто ты? — в ответ снова тишина.       Вдруг это яркое голубо-синее свечение озарило пространство вокруг, поглощая всё на своём пути.       — Аргх… — Хоуп открыла глаза, смотря по сторонам. Она лежала дома на кровати, рядом с ней сидели Клаус и Хейли.       — Хоуп! — воскликнул Ник, смотря на дочь. — Как ты? — очень взволнованно и испуганно спросил Клаус.       — Я… я не знаю. Мы рисовали с тобой в парке… А потом я… я не помню, — запинаясь, говорила Хоуп. — Почему я ничего не помню? — скорее самой себе, чем другим, задала вопрос трибрид, ответ на который никто не знал. — Что?! — удивилась Хоуп, смотря в окно, в сторону которого мгновенно устремили взор все присутствующие в этой комнате. — Уже вечер?! Я пробыла в отключке полдня?       — Хоуп… Это вечер следующего дня. Ты в отключке была полтора суток, — с грустью ответила Хейли.       — Ч… что? — с ужасом прошептала Хоуп.       — Я не знаю, что с ней может быть, — сказала вошедшая Фрея, держа в руках стакан с чем-то. — Хоуп, ты очнулась! — уже более радостно сказала ведьма, подходя к племяннице. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Фрея.       — Голова кружится немного. А так, всё в порядке.       — Вот, — ведьма протянула стакан, — выпей. Тебе станет лучше. А утром уже начнём разбираться, что же с тобой случилось.       Хоуп кивнула головой и выпила содержимое стакана, поморщившись. Это определённо самое ужасное, что она когда-либо пробовала.       — Это настойка из трав, поэтому такой вкус, — усмехнулась Фрея, забирая из рук племянницы пустой стакан. — Теперь спи. Тебе нужен отдых.       Фрея вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.       — Хоуп, я пойду. С тобой будет мама, — немного охрипшим голосом проговорил Первородный, направляясь к выходу из комнаты.       — Спокойной ночи, папа. Я тебя сильно люблю, — прошептала Хоуп, зная, что Клаус её услышит. Ник, не оборачиваясь, улыбнулся и вышел из комнаты.       — Хоуп, кто это? — спросила Хейли, как только дверь за Клаусом захлопнулась, указав на стену, где висела фотография.       — Это… — Хоуп сглотнула ком в горле. К глазам предательски подступили слёзы. — Это моя бывшая девушка, — трибрид отвернулась от матери, глаза которой округлились.       Это была их последняя совместная фотография. В тот день. И на всю вечную жизнь…