***
Звездный свет окружает местность, пока Луна приветливо подмигивает на небе, словно насмехаясь над двумя девушками. Деревья — в большинстве своем Криптомерия — занимали собой большинство пространства, что было свойственно для региона Окутамы. Где-то вдалеке раздавались шумные голоса подростков, решивших устроить вечеринку в одном из стареньких домов. Отдаленно можно было услышать биты музыки, которые раздражающе били по барабанным перепонкам. — Напомни пожалуйста, куда это нас потащили среди ночи? — Аоки зевнув, посильнее закутывается в вязаный кардиган, купленный этим днем во время прогулки. Ее растрепанные волосы были кое-как собраны в пародии пучка, а в ногах шаркали длинные джинсы. Всю эту красоту дополняла футболка на два размера больше нужного, в которой Рей предпочитала спать, нежели щеголять в лунном свете. — У нас срочный вызов. Проклятье второго уровня рядом с населенным пунктом. — Уже в пятый раз повторяет Маки, которая также не особо рада быть выпертой на ночь глядя на охоту за проклятьем. В отличие от Рей, на ней была форма техникума и ее сонливость выдавали только сползающие на нос очки. Каким образом она успела собраться и взять все снаряжение ночью — Аоки даже не представляла. — А я тут каким боком? Не припомню, чтобы я хотя бы тест проходила на определение уровня. — недовольно цокает Рей, заправляя выбившуюся смоляную прядь за ухо. Затем опускает руку на пояс, проверяя наличие Вакидзаси. Она сама не особо понимает зачем взяла его с собой, просто сделала это на автомате когда Зенин подняла ее среди ночи и вытолкнула наружу. Возможно таким образом она старалась дать себе хоть какое-то мнимое ощущение защиты. — Учитель сказал, что можешь считать это своим тестом. — Зевок Рей передался и на Маки, пока у Аоки от одного упоминания Годжо по спине прошли мурашки. Воспоминания о не особо приятном разговоре были слишком свежими, из-за чего все ее эмоции ограничивались агрессией и недовольством в сторону названного учителя. Стоило только вспомнить звук насмешки в его голосе, как злость заполняла собой все существо. Кулаки стискиваются до побеления костяшек, оставляя на ладони выемки в виде полумесяцев. Стараясь отвлечься от неприятных мыслей, Аоки поднимает глаза наверх, начиная рассматривать звезды. Девушки будучи далеко от городского света, могли наблюдать раскинутые на небесах созвездия, мерцающие словно фонарики в океане. Приоткрыв рот от удивление, Рей только и могла что сказать тихое «Ого». Небесные светила отразились в янтарной радужке, позволяя проявиться всем желтоватым оттенкам. И хоть девушка была готова убить за чашку крепкого кофе или хороший сон– который в последнее время вновь покинул ее — она не была в силах отвести взгляд от подобной красоты. Прожившая всю жизнь в шумных городах миллионниках, она ни разу не наблюдала чистого ночного неба. Такая красота сразу отпугнула все мысли о самовлюбленном шамане, оставляя в голове приятную пустоту. — Тут ямка. — Прерывает Зенин, хватая подругу за руку и уводя в сторону от возможного вывиха. Аоки только и могла, что выдавить тихое «спасибо», внутренне коря себя за невнимательность. И вот как ее можно отправлять драться с проклятьем второго уровня, когда она не может выиграть бой с ямой? Если это способ Годжо поставить ее на место, то провальный. Он только усложнил жизнь бедной Зенин, которой придется отдуваться за двоих сразу. Аоки пообещала себе, что если выживет после этого задания, то купит Маки клинок на который она заглядывалась. — У нас есть хоть какие-то сведения на это проклятье? — Возвращается к насущной теме Рей, обращая взгляд на Зенин. Аоки соврет если скажет, что не восхищается этой девушкой. Ее уверенный взгляд, походка, расслабленные мышцы лица — все говорило о силе внутри нее. Она была бы не против задержаться в этом мире, лишь чтобы увидеть восхождение этой девушки как шамана. Затем она ловит в отражении очков Маки саму себя и усмехается — растрепанная, нервная, уставшая, слабая. Словно Инь и Янь, они являлись противоположностями. Вопрос теперь только в одном, а смогут ли они сохранить баланс и сработать не во вред друг-другу? — Второй уровень, предположительно имеет силуэт маленькой девочки, находиться в сгоревшем публичном доме. — Чуть призадумавшись перечисляет все известные факты Маки, пока Рей уже прощается с этим светом. Почти ничего полезного, можно даже сказать не полезно вовсе. Ни способов атаки проклятья, ни его слабостей, а значит она даже стратегию придумать не сможет. Вариант тут один– столкновение лоб в лоб и победа сильнейшего, а Аоки крайне сомневалась, что может хотя бы сравниться с проклятьем, не то что убить. — Хорошо, тогда скажу сразу. На меня не надейся. — Констатирует Аоки. Зенин на эту реплику резко поворачивает голову, показывая на лице удивленное отвращение, на котором так и читается «Ты сейчас серьезно?». В ответ девушка неуверенно улыбается, невинно моргая пару раз. Маки вздыхает: — И зачем тебя вообще со мной отправили? — покачивает головой, при этом не забывая поглядывать на маршрут. В ответ Рей неловко посмеивается и засовывает руки в карманы, доставая телефон — 02:34. Ну что же, спать у нее все равно бы не вышло, так хоть свежим воздухом подышит. — Сама не знаю. — примирительно отвечает на вопрос чуть не упавшая девушка, получая в ответ подозрительный хмык, прежде чем продолжить путь. Маленький западный район Токио, Окутама, находился почти полностью в гористой местности. Поэтому девушкам пришлось неплохо напрячь ягодицы и с мечами наперевес пробираться по склонам, дабы достичь нужной части деревушки. Рей несколько раз вновь грозилась свалиться на землю, и пополнить коллекцию шрамов и синяков. Вскоре строение, старое и потрепанное, состоявшее из гнилых досок, появилось на горизонте. От бывшей красоты дома ни осталось ничего, кроме каким-то чудом уцелевших бумажных фонариков, прикрепленных к карнизам крыши и облезлой красной краски на стенах. Девушки подходят ближе, с сомнением рассматривая карнизы, грозившиеся обвалиться от любого дуновения ветра. Рядом с домом стояла затонированная машина, на капот которой опирался мужчина, рассматривающий бывший дом развлечения. Тот являлся сопровождающим, который останется позади завесы с целью присматривать за учениками. Девушки уважительно поклонились мужчине с небольшой лысиной на макушке. Зенин предъявила свое удостоверение как шамана, и затем настала очередь Аоки: — Годжо-сенсей сказал считать это тестом. — принимается объясняться Аоки, но мужчина только заслышав фамилию одного из трех великих кланов, стушевался. — Поразительно какой силой обладает обычная фамилия. — произносит Рей, когда обе девушки оказываются внутри завесы. — Это потому что учитель Годжо последний представитель своего клана. Никому не надо объяснять какой именно Годжо, является нашим учителем. — хмыкает Маки, доставая из-за спины копье. «Ну хоть какой-то прок от этой наглой морды» — пробегает в голове мысль, прежде чем до тела доходит знакомый холодок. Рей вздрагивает и обхватывает себя руками, сильнее запахиваясь, но ни одна одежда не поможет скрыться от проклятой энергии. Вязкая и холодная она достигает костей, заполняя собой тело и Рей сильнее напрягается. С энергией Сатору это конечно не сравнится, но в подобных ощущениях, в любом случае, мало приятного. Переводит взгляд на сокурсницу, которой проклятая энергия не приносила никакого дискомфорта. — Ты чего? — спрашивает Маки, заметив возросшее напряжение подруги. — Здесь все пропитано проклятой энергией. Чувство далекое от приятного. — В ее голосе чувствуются некая дерганость вместе с отвращением. Признаться честно, она с трудом сдерживала в себе желание опустошить желудок. Неспешной поступью, они приближаются ко входу в заброшенный публичный дом. Стоило девушкам ступить на крыльцо, как под давлением ног, доски заскрежетали. Аоки немного испуганно дергается в сторону, стоит деревяшки под ногами пойти трещиной, но не успевает, и нога проваливается в образовавшуюся дыру. Девушка больно шипит, чувствуя как кожа на ноге была содрана в некоторых местах. Хотя не удивительно, широкая джинсовая штанина, явно не подходит для исследования заброшенных зданий. Она аккуратно вынимает ногу из выемки: — Идти можешь? — интересуется Зенин, но вовсе не потому что волнуется, а потому что в случае чего, Аоки стоит выставить за пределы завесы. Дабы та не учинила проблем. — Да, небольшая царапина — нога твердо становиться на деревянный пол, а штанина закрывает чуть ободранную кожу. Зенин удовлетворительно кивает, не желая привлекать внимание проклятья своими разговорами. Пыльная дверь с легкостью отворяется, оставаясь висеть на одной петельке. Аоки чувствует неприятной дуновение проклятой энергии изнутри дома, и думает, что стоило соврать насчет ноги, дабы остаться в безопасности и не подвергать свою жизнь опасности лишний раз. Но, как говориться, «слово не воробей, вылетит — не поймаешь» так что ей пришлось с ситуацией. — Слушай, Маки. — пока девушки пробирались внутрь дома, поближе к центру проклятой энергии, Аоки находит несостыковку в этой ситуации. — Разве проклятья не появляются от негативных эмоций? — Да, понимаю о чем ты. Странно, что в таком, казалось бы, счастливом месте, зародилось проклятье. — поддерживает Маки, на что девушка кивает осматривая помещение. Публичный дом состоял из двух этажей, первый в большинстве своем играл роль «ресепшна», в то время как на втором этаже, находились комнаты, где и предоставляли услуги. В центре первого этажа, находился небольшой низкий столик, сзади которого разместился пыльный шкаф со старомодными книжками. Аоки, аккуратно ступая, подходит ближе, желая осмотреть это странное место. Казалось в ней должен зародиться страх от этой ситуации, что же такое ужасное могли делать в публичном доме, чтобы перебить все радостные эмоции постояльцев. Но вместо этого, страх был перебит интересом. Желание разузнать всю историю этого места, неожиданно постучалось в мозг, и Аоки не могла ему противиться. — Ты чего? — спрашивает девушка, поправляя очки, которая уже была готова идти на второй этаж, поближе к проклятью. — Просто мне интересно, каким это образом маленькая девочка проклятье, связана с этим местом. — задумчиво шепчет Рей, перебирая в руках старые записи о постояльцах. Она быстро пролистала книжку до последней записи. — Смотри, последняя запись была сделана в 1958, год спустя принятия закона о запрете проституции. Получается это проклятие жило здесь как минимум шестьдесят четыре года. Почему шаманы не устранили его раньше? Маки, недовольно отвела глаза, но все-же решила помочь сокурснице, подходя ближе к стойке регистрации. — Ты видела эту глухомань? Информация могла просто не доходить до нас! Пойдем, разберемся с этим делом и вернемся, может поспать успеем. — хватает Аоки за руку, в попытке оттянуть ту подальше. Но девушка не собиралась оставлять это дело так просто. Интуиция не подсказывала, а кричала предостережения. Умоляла не идти дальше, и Аоки впервые ее послушала. Потому что чем дальше они пробирались внутрь здания, тем сильнее энергия внутри нее бушевала, по ощущениям, разрезая органы ножами. — Послушай, Аоки. Не хочу показаться грубой, но ты единственная, кто может чувствовать проклятую энергию из нас двоих. Не можешь сражаться, так хоть попробуй найти проклятье или можешь валить отсюда. — Маки сильнее тянет Аоки за руку, заставляя ту следовать за ней. Чужое прикосновение словно обожгло кожу, из-за чего Рей дернулась. Нелюбовь к прикосновения, хоть и была терпимой, но в купе с неприятной окружающей обстановкой, была тяжело переносимой. Сокурсница, заметив резкое движение девушки, аккуратно отпустила руку, а Аоки заметила в глазах небольшой проблеск сожаления: — Иди вперед, я прикрою. — Своеобразное извинение было принято. Делая глубокий вдох, а затем выдох, Аоки приготовилась к не самому приятному опыту в ее жизни. После чего, последовала плану Зенин и ступила перед. Неосознанно положила кисть на рукоять Вакидзаси, стараясь успокоить внутреннюю бурю. Мягкие шаги по лестницам, были почти не слышны в тишине пыльного здания. Тяжелое, нервное дыхание, поднимало в воздух частички пыли. Каждый шаг заставлял сердце замирать, словно сейчас из-за угла на них броситься проклятье, намереваясь разрубить на кусочки. Рей облизывает пересохшие губы, чувствуя как с каждым шагом проклятая энергия усиливалась, и теперь вместо того чтобы посылать волны, стала сплошной аурой. Второй этаж оказался еще более хлипким нежели первый, каждый кусочек древесины прогибался под весом, грозясь сломаться. Сквозь проломленную крышу, лунный свет попадал внутрь, чуть затемненный из-за присутствия завесы. Аоки сглатывает ком в горле, чувствуя как легкие сжимаются внутри, а желудок переворачивается. «И это только второй уровень» — пробегает в голове мысль, прежде чем девушки окончательно ступили на пол. Они оказались в коридоре, где на, уже привычном фоне старости, выделялся новый рюкзак. Красный, с двумя отделениями и маленьким железным брелком в виде птицы на застежке. Из одного бокового кармана торчала пластиковая бутылка воды. — Это здесь откуда? — шепчет Маки, приближаясь к сожалению, знакомому Аоки рюкзаку. Веки широко раскрываются, а губы подрагивают, Аоки отшатывается от рюкзака, словно тот чем-то заражен и прикрывает рот рукой. — Тут какие-то печати, книжки, кинжалы, — Перечисляет содержимое сумки Зенин, а Рей судорожно вздыхает, узнавая блестящие в лунном свете кинжалы. Черное лезвие с небольшими красными вкраплениями, идеально заточено — человек пришедший сюда явно готовился. Но хуже всего было то что девушка знала, кто этот человек, любитель лазить по разным местам в поисках проклятых предметов. Тот кого она сама попросила помочь в поисках, тот, который держал эти клинки за стеклом в шкафу и не решался к ним прикоснуться. — Кудо. — неверяще говорит девушка одними дрожащими губами. В голове пустота, давящая и сжирающая все эмоции. Все мысли растворяются кроме одной «Тело». Возможно он жив, он спасся, просто убегая забыл рюкзак — пытается успокоить себя Рей. Забывая о том, зачем она здесь и с кем, срывается в сторону коридора, заглядывая в каждую комнату. В голове звучит только одно «Тело, тело, тело», и ей кажется еще один шаг и она провалиться в пропасть. Сердце сбито стучит, словно вот он инфаркт, так и ждет своего часа, но Аоки не теряет сознание и продолжает искать. Так отчаянно, что не замечает как царапает ладонь о дощатую стену, занося в кожу занозы. Последняя комната по коридору, решающий момент настал. Либо сейчас она увидит мертвое тело, либо ничего кроме пыли. И она надеется на второе, она готова молиться богам, только бы не увидеть его бледное и холодное лицо. Дверь не стерпев сильного удара, слетает с петель, падая на пол и поднимая пыль. Оглушительный грохот звенит в здании и только разум спокойно говорит: «Он бы не посмел забыть этот рюкзак с вещами, столь дорогими, его отцу.» И он чертовски прав. На полу лежит тело, бледное, холодное, мертвое. Труп. Знакомые рыжие огненные волосы, веснушки на мертвенно белом лице, словно капли краски на полотне. Она подходит ближе, удивляется как еще стоит, но подходит. Негнущиеся ноги, стали тяжелыми, голова налилась свинцом. Немигающими глазами смотрит на труп– боится, что если закроет, то умрет не месте. Рот чуть приоткрыт, но Рей не дышит и только шаги выдают в ней живого человека. Падает на колени, бывшие ранки дают знать кроткой болью, но Аоки плевать. Хотелось себе сердце вырвать на месте, потому что колотится слишком громко. Потому что напоминает, что она жива, а человек перед ней мертв и его сердце больше не колыхнется. Он больше не улыбнется ей так искренне как раньше, ей казалось люди не умеют улыбаться настолько искренне. Она вспоминает его грустный взгляд при упоминание отца, то как он перебирал свои же пальцы от волнения. Аккуратные прикосновения к ее носу, в бескорыстной попытке помочь. Взгляд цепляется за чужие раскрытые в ужасе глаза. А нет, глаз. Один. Голубой словно утреннее небо, теперь он затянут пленкой смерти. В нем застыл страх, словно вылепленная восковая фигура. Другая глазница пустовала и о прежнем существовании глаза, напоминала только запекшаяся кровь. Горло было перерезано, от чего вся одежда покрылась багровой жидкостью, одна из рук так и осталась лежать на месте надреза, в попытке спасти Юмо. Левая нога также отсутствовала и находилась в другом углу комнаты. Его убили так несправедливо чудовищно, слишком жестоко для человека, который делал все ради чужой жизни. — Аоки! — в комнату врывается Маки, и ее голос выводит девушку из транса. Она медленно поворачивает голову, а Зенин удивленно рассматривает лицо. Взгляд, потерявший прежний блик, уставился на нее, обвиняя в нарушении покоя этой комнаты. Волосы выпали из некрепкого пучка, прикрывая левый глаз. Рей подумала, что она согласна сама себе его выжечь, лишь бы почувствовать себя как прежде. Счастливой, доверяющей и эмоциональной Рейчел, которой казалось, что мир для нее крутиться и салюты в небе запускают в ее честь. Не ведущей чувства смерти, в особенности чужой. Чужая смерть оказалась намного болезненной собственной, потому что это душащее чувство вины и жалости, вцепилось в горло. И она ничего не могла сделать. — Юмо — Ее шепот, отчаянный и потерянный нарушил траур. Хотелось кричать и при этом не издавать и звука, собственное дыхание казалось слишком громким в эту минуту молчания. Рей подносит ладонь к мертвому лицу. Нежным движением закрывает глаза и проводит по лицу, стирая кровь, словно слезы маленького ребенка. Убирает в сторону челку, будто она может мешать мертвому человеку и не замечает как чужая ладонь, ложиться на плечо. — Аоки, пошли отсюда. — спокойным голосом предлагает Маки, оттягивая девушку в сторону. Вот только в ответ ее бьют по кисте руки, да с такой силой, что ладонь краснеет и вскоре может опухнуть. Сокурсница шипит, но от своего не отступает, хватает Рей под локоть и пытается унести в сторону. — Я никуда не пойду! — Крик доносится из недр души, срывает горло и становиться надрывным. Зенин удивленно смотрит, она никогда не видела настолько эмоциональную Аоки, она даже не представляла, что та может быть такой. Всегда холодная, спокойная, иногда нервная, этот вскрик не сочетался с ее характером. Еще больше не сочетался с потерянным и беспомощным взглядом. — Так, успокойся. Он уже мертв, ему ничем не поможешь. — Старается вразумить девушку Маки, но получает только судорожное дыхание и отталкивающие в сторону руки. — Аоки, если ты не успокоишься твой страх усилит проклятье, и тогда мы окончим также как и он. — Подруга приседает на корточки, стараясь быть на одном уровне с Рей, и только сейчас замечает то как быстро вздымается ее грудь. Как ее рука стискивает край майки, оттягивая тот назад. Она чувствовала как майка душит ее, словно змея оплетает шею, и желает ее разорвать. Прежняя сила, с которой она оттолкнула Зенин куда-то исчезает, и она не может даже приподнять голову. Взгляд устремлен вниз, в пыльный пол, пока в голове возникает знакомый образ Алисы. Такой же улыбчивый взгляд, яркие эмоции, искренняя поддержка и ранняя смерть. «Самые красивые цветы срывают первыми» проскакивает кем-то сказанная фраза, которая должна успокаивать, но почему-то делает только хуже. Зенин в отчаянии хватает Рей за плечи, начиная трясти, но это нисколько не помогает. Ощущение словно она тонет и тонет, пытается сделать вдох, но так только пропускает воду в легкие. Она пытается кричать, просить о помощи, но изо рта вырываются только пузырьки, а сам звук растворяется в океане из страха. Волосы от тряски сильнее взлохмачиваются, а прическа разваливается до конца, позволяя волосам спадать вниз так-же безвольно как и из владелица. — Аоки, блядь, какого хуя ты никому не сказала о своих панических атаках! — чужой голос доноситься до нее как сквозь толщу воды, и Рей в попытке спастись вытягивает руку вперед, хватаясь за форму на груди Зенин. Только сейчас девушка замечает как трясет ее подругу, замечает бледное лицо и как блестят ее глаза от слез. –Прости. — Шепот прерывается ударом по лицу. Кожа краснеет, оставляя точную форму ладони на лице. Голова откидывается назад, а с глаза скатывается слеза и падает вниз, смешиваясь с чужой кровью. Мысли, до этого скачущие по черепной коробке, выстраиваются в четкую последовательность. Утро, неудачная тренировка, разговор с ребятами, поход в город, встреча с Хагами, разговор с Годжо, ночь, поездка в Окутаму, публичный дом, рюкзак, смерть Кудо. Слишком много всего произошло за это время, все навалилось словно снег на голову и смерть Юмо полностью ее добила. На время все помещение погрузилось в тишину, прерываемое лишь тяжелыми вздохами и выдохами. Взгляд Аоки сконцентрировался на дырке в потолке, сквозь которую можно было заметить луну. Иногда ее форму портили проплывающие мимо облака, гонимые ночным ветром. Казалось сама богиня Никс насмехается над ней, из-за того насколько изможденной она была. Резко пропало желание делать что-либо, уже не хотелось искать артефакт и вообще дышать. Думать давалось с трудом и она была бы не против вновь оказаться в загробном мире за столиком с Сулисом, наслаждаясь вечными цветами. — Я вас слышу. — голос искаженный, словно сломанный проигрыватель, прерывает молчание. Маки резко поворачивает голову и ловит в тени коридора маленький силуэт. Девичья форма тела облачена в длинное платье на лямках, лица не было видно из-за темноты, что было странно, ведь лунный свет был достаточно ярким. — Идем отсюда. — негромко предлагает Маки, и без спроса подхватывает Рей за талию, начиная движение в угол комнаты. Аоки безвольно двигается вместе с девушкой, пока в голове Зенин судорожно обдумывала план отступления. — Значит так, я нападаю на эту штуку, а ты выбегаешь отсюда и не вмешиваешься, понятно? — недовольно бросает Зенин и не дождавшись ответа, опускает Аоки на ноги. Каким-то чудом та смогла устоять на месте и не свалиться вниз, а затем перевела взгляд на вытаскивающую копье Маки. В лунном свете блеснул наконечник оружия, пока другая сторона копья была заведена за спину. Взгляд сосредоточен на цели, скулы напряжены. — Вы пришли поиграть? — детский голос, все такой-же искривлённый, эхом пронесся по зданию, а силуэт девочки исчез стоило Зенин отвести взгляд. — Чего? — спрашивает больше сама себя, нежели Аоки, которая по виду вообще не вникает в происходящее. В следующую секунду чувствует легкое прикосновение к плечу, резко поворачивает голову. В этот раз проклятье стояло рядом с Рей, придерживая ту за ладошку, столь невинно, что не зная ситуации можно подумать это старшая сестра прогуливается с младшей. Вот только одна деталь все-же сломала картинку, а именно отсутствие у маленькой девочки каких-нибудь черт лица, кроме огромного рта, сложенного в улыбке. От такого отвратительного зрелища по спине Маки прошли мурашки. — Я буду играть только с ней — Ее рот растягивается в еще большей улыбке, а рука сильнее стискивает ладонь Рей. Та в это время бесцельно смотрит на луну, утопая где-то в своих мыслях. Маки на подобное поведение сокурсницы фыркает, наводя оружие на безликое проклятье, замахиваясь. Стоит лезвию рассечь воздух, как девочка захихикала и широко раскрыла рот откуда вырвались несколько длинных языков. Они перехватили рукоять копья, заставляя Зенин замереть на месте так и не совершив удар. Она несколько раз пытается вырвать оружие из лап проклятья, при этом стараясь привести Рей в сознание. На любые выкрики со стороны, Рей было глубоко плевать, она только перевела взгляд на нервную девушку, которая проигрывала бой проклятию и наблюдала за этим. На чужом лице не было и капли эмоций — ее выключили, словно надоевшую куклу и оставили пылиться в шкафу. — Черт. — шипит Маки, сдувая с лица прядь волос. Ее руки тряслись от долгого напряжения, а проклятье все так и продолжало свои попытки вырвать копье из рук девушки. Тут взгляд Зенин падает на торчащую рукоять на поясе Аоки, и в ее голове приходит план. Она резко отпускает оружие, порываясь в сторону Рей, выхватывая Вакидзаси из ножен, тот только успел блеснуть на свету, прежде чем разрезать язык проклятью. Неожиданный удар вывел его из себя и спустя секунду девичий силуэт рассыпается на глазах, превращаясь в знакомую всем шаманам склизкую жижу с множеством глаз. Оно завопило от боли и подлетело в воздух, пробивая крышу своим телом, утаскивая Аоки за собой. Маки проклинает всю эту ситуацию и пускается вслед за ним. Ветхая крыша не казалась надежной опоры ни для проклятья, держащего Рей при помощи длинных языков, ни для Маки. Аоки, прикрыв глаз, бесцельно висела в руках проклятья, отдавшись потоку жизни. — Ну давай поиграем. — ироничная усмешка слетает с губ Маки, и она прокручивает в руках Вакидзаси, готовясь к нападению. Проклятье в ответ презренно зарычало, начиная плеваться в сторону девушки кислотной слюной. Ловко уворачиваясь от «снарядов», Зенин приближается к цели и наносит удар. Проклятье успевает увернуться и отпрыгнуть в сторону, тем не менее получая порез на языке, который держал Рей. Проклятье вскрикивает, так громко, что стены публичного дома задрожали, почти обваливаясь. Существо, теперь не контролирующее свои действия, откидывает Аоки в сторону, сбрасывая девушку со второго этажа. Перед глазами пролетает небо освещенное луной и прекрасными звездами и обветшалые стены публичного дома. Удар о землю выбивает воздух из легких, вместе с сознанием.Рей думает, что не хочет просыпаться никогда.