Князь Юсупов

«То, что совершает один человек, вы называете преступлением, а то, что совершают многие – правительством.»

Юсуповский дворец. Солнце только-только принялось вступать в свои владения, разделяя небо и землю бледно-розовой полосой горизонта. Звук нервных шагов разносился по ярко освещённому кабинету. Не смотря на то, что Дашков даже боялся появляться на глазах у Юсупова, его глаза ярко сверкали, шёл он гневно, пока резко не остановился, затем мужчина развернулся к молодому человеку: — Вы опять упустили его. — Голос Феликса был совершенно спокойным. Чем больше князь злился внешне, тем бесчувственнее становился его голос, и граф это знал. Юсупов вздохнул, а затем продолжил. — Так почему же это произошло? Он развернулся к Дашкову и сделал одну затяжку, окутывая кабинет облаками дыма. Вампир не отвечал, его руки были привычно сомкнуты за спиной, как у маленького ребёнка, которого отчитывают взрослые. Заключался ли этот провал в скудности умений Дмитрия? Будь так, он бы не занимал такую высокую должность в лице государства, как и доверие самого князя. Почти ни одного его дело не терпело краха. Феликс прикрыл лицо ладонью и опустил голову. — Сколько бы я не посылал тебя на задания, ты умудряешься провалить большую часть из них. — Мы не думали, что получится именно так. Группа Караморы подстерегала и ждала их проезда. — Отчего же ты не отправился вместе с ними?! Уверен, будь ты там - ничего бы не произошло! Тем временем, группа находилась снова в имении Ланского. — Ткачёв, она жива! — Бормотал Карамора, хватаясь за руку Петра Никитича в горячке. — Алина жива! Я..я видел её. — Петя, прошу вас, вам нужно поспать. Нельзя вставать! — Я..я собственными руками её толкнул к ним! — Тс-с, засыпайте, всё плохое позади. Исповеди и рассказы в бреду, что исходили из уст Пети, слышала Балакирева. Ей было больно слышать всё это, но она держалась. Для неё самой главной задачей было поставить его на ноги, остальное ничего не значило. Каразин долгое время не приходил в себя, а если и приходил в сознание, то бредил под воздействием морфина на организм. Татьяна не отходила от его постели ни на шаг, она предпочитала всё делать самой. Эмоции рвались из неё наружу и приводили в смятение. Девушка стояла возле его кровати, отводя взгляд на таз, в котором находились кровавые бинты и тряпки. Её воротило от воспоминаний, ведь уже идёт третий день, пока Пётр находится в постели обессиленный. Татьяна пыталась найти ответы на собственные же вопросы, однако всё было тщетно. Она уснула в соседней комнате возле камина. От недосыпа её лицо заметно побледнело, стало белым, словно у поганки. Под глазами образовались синяки; её волосы были небрежно уложены нетугую, но пышную косу, платье светлого оттенка говорило о её нежности. Неожиданно к ней подошёл Ткачёв, ненароком разбудив красавицу. Та вздрогнула, а после вздохнула. — Татьяна Дмитриевна, вы задремали? Ох, простите, я не хотел. — Нет-нет, всё в порядке! — В секунду она приподнялась с дивана и потёрла свои глаза. Её тело было напряжено. — Что-то случилось? Что-то с Петей? — Он пришёл в себя. Сейчас он отдыхает. — Уже? — Она резко удивилась и даже повеселела. — Я проверю, как он. Спасибо! Пётр Никитич хотел поговорить с ней совсем о другом, но не успел. Дама ускакала так быстро, она бежала вверх по лестнице, словно вихрь, тем же вихрем и влетела в комнату к мужчине. Каразин, проснувшись, принял сидячее положение, он стал жадно глотать ртом воздух, а дыхание сбилось так, будто он пробежал несколько кварталов без передышки, его глаза были открыты. На лице был синяк, а на теле раны, которые только недавно перестали кровоточить. Он был несказанно рад, увидев девушку перед собой. Та подлетела к постели и прильнула к нему также быстро. — Петя, — томно прошептала Таня, аккуратно дотронувшись ладонью до его щеки, — как ты? — Благодаря тебе намного лучше. Голос был у него отчётливым, его речь больше не была несвязной, он не дрожал, а был тёплым и спокойным. Петя смотрел на Балакиреву с улыбкой, хотя улыбаться было довольно-таки больно. Не смотря на огромную радость от того, что он жив, девушка внутри была больна. Его недоверие заставляло её думать о плохом, мучило и пекло изнутри. Хотелось свернуться в клубочек и заснуть. — Почему ты ничего мне не сказал, Петя? Ты должен был.. — Знаю, Таня, знаю. — Он прошептал эти слова в ответ, чувствуя огромную вину перед девушкой. Проведя кончиками пальцев по её упавшим прядкам волос, он спустился к щеке, покрытой розовым румянцем, а затем медленно приподнялся повыше и дотронулся своими губами до уст Балакиревой. Губы Пети были немного шершавыми из-за недостатка воды, но ей было так это приятно ощущать. Мгновенно она таяла. — Прости меня. Я не хотел тебя в это втягивать. — Ты говорил, что нельзя действовать в одиночку.. — Татьяна отвела взгляд в сторону, стала думать о плохом. — Всё ведь могло обернуться иначе. Что, если бы мы не вытащили тебя? Что бы было тогда, Петя? Его тёплая рука гладила щеку девушки, заставляя вернуться в реальность. Через какое-то время она успокоилась. — Тебе нужно поспать. Отдыхай. Покинув его комнату, Балакирева отправилась к остальным членам их группы. В это время Алина и Александр уже находились в его имении. Мужчина сидел на краю дивана в согнутом положении после того, как та обработала его рану, освободив тело от жгучего серебра. Брюнетка смывала с себя кровь, ополаскивая руки в небольшой ёмкости с водой, в скором времени в зал вошёл Свечников, держа в руках трубку. Он был напряжён, как и они. — Его не остановить, он обезумел и жаждет крови. — Промолвил Владимир Михайлович. — Нужно было убить его, и покончить с ним раз и навсегда. Алина молчала, прижав руки к своей груди. Девушка всё ещё никак не могла отойти от их первой за долгое время встречи. — Вам не стоило идти туда, Алина Сергеевна. Вы могли пострадать. — Он бы не причинил мне вреда. Я его знаю. — Иногда люди меняются, иногда моментально и внезапно, вам нужно знать об этом, — Свечников продолжил, — Тот Пётр, которого вы знали когда-то - его уже не существует. Поверьте мне, я сталкивался с таким прежде, эти люди падшие. — Господин Свечников прав, он убил кучу людей, и не собирается останавливаться. Руневский взял девушку за руку и заставил посмотреть ему в глаза: — Обещай мне, что больше не приблизишься к нему. Он убийца. Алина отчаянно посмотрела в глаза будущему супругу, её плечи поднимались активно, а дыхание стало тяжёлым. Через несколько дней всё изменилось до неузнаваемости. Некоторые члены Священной Дружины собрались вместе в Юсуповском дворце, и первый начал граф Дашков. — Чтобы раз и навсегда покончить с этим недоразумением, я предлагаю помочь нашему делу Алине Сергеевне. Граф оправил свой галстук и посмотрел в сторону Руневского, взгляд которого заострился. Феликс же лишь усмехнулся. — Что? — Тихо спросила она. — Дашков, вы хотите, чтобы всю грязную работу, с которой вы столько время не справлялись, сделала девочка? — Князь Юсупов, я..думал, что её помощь была бы неоценима. Ведь Алина Сергеевна уже состояла в его группе, она знала этого человека, знает его слабости. — Этому не бывать. Я против. Напряжение Руневского передалось в мгновенье самой Алине. Она хотела ответить и сама, однако тот ей не давал этого сделать. — Что же Алина Сергеевна бы сделала? — Мы нападём на него в тот момент, когда она отвлечёт его. Девушка не хотела говорить на эту тему. Не хотела, но пришлось. Почему-то Алина не заметила, как все само собой полилось из ее груди. Все, что произошло. Все события, которые впились ей под кожу и уже не собирались покидать ее. Девушка это понимала. Второй раз ее жизнь разделилась на два периода. Тот, в котором она думала, что хуже быть не может. Помочь убить своим же соратникам того, кто когда-то спасал её от всего плохого? Убить того, кого она любила и думала, что это навсегда. В миг она прокручивала в своей голове все те грехи, за которые Петя действительно должен был быть наказан, но совесть душила её изнутри, сжимая каждый орган. Пётр мгновенно проснулся от крика, не помня, как оказался сидящим на своей постели. Его мокрые от холодного пота лицо и грудь буквально горели, словно обжигаясь изнутри, когда он судорожно хватал воздух с ощущением, будто его только что вырвали из ледяной проруби среди замерзшей реки... Перед глазами все еще стояли ужасающие картины, которые Карамора был не в силах выбросить из головы: Алина. Всё её лицо залито чёрной кровью, девушка ехидно улыбалась, допивая содержимое из незнакомца. Она называла его имя, заставляла пойти за ней. Только потом мужчина осознал, что кричал именно он, ведь в комнате больше никого не было. Лишь после его крика в комнату ворвался Нобель, а за ним уже и Татьяна. Дождавшись, когда Эммануил покинет кобуру, она подошла к нему, присев почти на колени. — Опять кошмары? — Таня смотрела на него взволнованно, переживала каждый его вздох. — Нет, нет.. Я в порядке. — Ты пугаешь меня, я волнуюсь за тебя. — Нам нужно обсудить все, что произошло за последние дни. Идём. Как только он коснулся её руки и встал с постели, она обомлела. Его голос. Глаза. Его прикосновения. Ведь она знает, что он делает это все только для того, чтобы добиться чего-то для какого-то плана. Татьяна сразу же повелась, она вслепую бросилась за ним, совершенно не отдавая себе отчет тому, что происходит. Все уставились на лидера, ожидая, что тот скажет. — Товарищи, перед нами стоит важная задача. Юсупов только вершина, но не смотря на это, есть цель поважнее. — Кто? — Поинтересовался младший Фрадкин. — Граф Руневский. Из-за этого выродка погибла моя группа. Не так давно он вернулся в столицу. Татьяна тут же поняла, о ком именно идёт речь, ведь она часто слышала рассказы Пети о его прошлом, но в ту секунду она видела в глазах его только ненависть. Огонь, жажду крови. Не могло быть и речи о какой-либо справедливости, борьбе со злом. Бешенство и только. Внутри она была напугана, однако зависимость с подчинением от его слов существовала. План Петра был безумным. Ткачёв пытался перебить его, а после окончания его высказываний увёл в сторону. — Господин Каразин, прошу вас, прекратите это. — О чём вы, Ткачёв? — Он усмехнулся, действительно не понимая его мольбы. — Вы прекрасно понимаете, что в вас говорит не добро. Вы забываетесь. Это не вы. Опомнитесь. Вы погубите всех, включая и Таню. Она этого не заслужила. — Эта тварь подчинила себе Алину, он убил её. Он должен за это ответить! — А что будет дальше?! — Пётр Никитич пытался не закричать. — Вы утопите всех в крови, но убьёте своего врага? Какой ценой? — Никто не погибнет. На этот раз всё будет по-другому, Ткачёв. Неожиданно в их разговор вмешался Нобель. — Мне понадобится немного времени, чтобы смастерить ещё бомбы. Оружие у нас есть, серебро тоже! Дело близилось к поздней ночи. Татьяне не спалось. Выйдя на кухню для того, чтобы выпить воды, она услышала треск огня в камине, который располагался в гостиной. На мгновение ей стало жутко, но любопытство оказалось сильнее страха. Она подошла к комнате, откуда доносился звук, и осторожно открыла дверь. Там она увидела Петю. Тот сидел в кресле и что-то читал, увлечённо. Спокойно выдохнув, она прошла дальше, а он сразу же повернул свою голову, наблюдая, как та садится рядом. Какое-то время они сидели молча. Пока Таня наблюдала за огнем в камине, Каразин, нежно поглаживая ее руку, внимательно смотрел на неё. Она знала, что он что-то скрывает от неё. Его таинственность и недоговорённость одновременно отталкивала и притягивала её к нему. Когда-то в жизни Балакиревой уже был мужчина, хранящий секреты. Но ничего хорошего из этого не выросло. Как бы она хотела разгадать его тайну. И как бы она хотела верить, что его секреты не приведут к той трагедии, которая однажды уже произошла в её жизни. Почувствовав на себе его взгляд, Таня посмотрела на него. — Почему ты не спишь? — Сон никак не приходит. — Лёгкая улыбка проявилась на его лице впервые за долгое время. — Петя, — Татьяна тяжело выдохнула, опустив голову вниз, — то, о чём ты говорил сегодня.. о Руневском, это требует такой сильной спешки? Её вопрос тут же разозлил его, он убрал свою руку и сам отвёл взгляд, соединив ладони воедино. — Таня, он убийца. Безжалостный. И он должен быть наказан. — Я всё понимаю, но..предчувствие плохое. — Не думай об этом, мы справимся со всем. Завтра сложный день. Тебе нужно выспаться. — Не спится. — Промолвила она, отрицательно качая головой. — Не усну. Он наклонился к ней, совсем близко, прижавшись губами к ее щеке легким прикосновением — и это легкое прикосновение послало дрожь сквозь ее нервы, дрожь, заставившую трепетать все ее тело. — Если ты хочешь меня остановить, скажи сейчас. — Прошептал он. Когда она промолчала, лишь прикрыв свои глаза, он коснулся своими губами впадинки у ее виска, провел линию по ее подбородку. Его губы находились в опасной близости от её. Но она притянула его к себе, и окончание его слов затерялось у ее губ. Он целовал ее нежно, осторожно, но не мягкости она хотела, не сейчас, не после всего, и она, сжав его рубашку в кулаках, сильнее потянула его к себе. Он тихо застонал, низким гортанным звуком, а затем обхватил ее руками, прижав к себе, и сплетенными телами они перекатились на белый ковёр, что лежал на пол, не прерывая поцелуя. Следующий день был поистине тяжёлым и роковым. Татьяна перед поездкой смотрела в зеркало, она видела себя, своё отражение, но ощущала пустоту. Ком стоял в горле и не исчезало чувство страха. Впервые её руки были холодными, это был признак трусости. Это было необдуманное нападение. Нобель был на удивление спокоен и полон сил морально, не смотря на своё косое здоровье. Головина молчала, но и её взгляд был не таким, как раньше, она также переживала. Фрадкины, Головина и Эммануил находились в другой карете. Тане же пришлось ехать вместе с Ланским и Каразиным. Как только Балакирева села в экипаж, она заметила, что Карамора и не обратил внимания на неё. Через какое-то время она сама заговорила: — А где Пётр Никитич? — Спросила она, не застав его даже на улице перед отъездом. Она напряглась, когда увидела такое же напряжение у Пети. Григорий Александрович же молчал. — Ему.. не здоровится. — Может-быть, кому-то стоило остаться с ним? — Тебе не о чем переживать. Группа подъехала к поместью, они были на расстоянии пятисот метров, позади самого здания, дабы их не увидели посторонние. — И всё же, — аккуратно вмешался Ланской, — думаю, что это не в нашей категории. Без усиленной подготовки, у нас мало людей, товарищ Карамора. Не стоит забывать и про остальных вампиров, вряд ли Руневский там один. — Я не поведу вас за собой. Кто-то точно должен остаться снаружи. — Я пойду с тобой! — Чётко произнесла Таня. — Исключено! — Вмешался Гриша, схватив её за руку. — Таня, хотя бы раз послушайся меня. Не делай ничего по-своему. — Григорий Александрович, перестаньте относиться ко мне, как к ребёнку! Татьяна прошипела эти слова почти слёзно, в гневе. Нобель проверял снаряжение, да и Фрадкины были готовы идти напролом, лишь бы им дали команду. — Я не считаю тебя ребёнком, но это слишком опасно. Девушка лишь молча подошла к нему вплотную и прильнула к груди, тот также обнял её, как истинно родную. Ей пришлось прошептать, что всё будет хорошо и, никак по-другому, после чего он неохотно отпустил её вместе с Караморой и остальными, оставшись снаружи с Головиной и младшим Фрадкиным. — Какие дальнейшие действия? — Я зайду через парадный, следом за мной пойдёт Нобель, а ты вместе с Лёней - через балкон. Но войдёте вы только через пару минут после нас. Не раньше. Она сосредоточенно кивнула головой, в голове кружились слова Пети. Она провожала его и Нобеля глазами, отсчитывая каждую секунду для своего нашествия в дом. Казалось, что время идёт так медленно. Неизвестность и неподготовленность пугали. Не в силах более ждать, девушка даже не обратила внимания на то, что была не одна; она поспешила к дверям, которые вели в поместье, а точнее - в другую часть дома. На удивление там было совсем тихо, словно на кладбище, и то, даже в таком месте слышны отголоски птиц, лёгкий шум деревьев, шелест листьев, но внутри тишина была мёртвой. Она показала Фрадкину идти в другую часть дома, а сама, достав револьвер, отправилась в самую глубь. Коридор на первом этаже был достаточно длинным, и каждый аккуратный шаг Тани мог стать последним. Она не слышала других шагов, не слышала Пети, болтуна-Нобеля, только своё дыхание, которое, как казалось, было ужасно громким. Как же найти остальных? И что делать дальше? Дойдя до тупика она вздрогнула, в мгновение обернулась от ощущения холода в области спины. Сложилось ощущение, что кто-то пробежал сзади неё, создав этот поток воздуха. Это ощущение дало ей возможность уйти назад. Это блуждание казалось такой же вечностью, как и ожидание на улице пару минут назад. Она набралась терпения и пошла в другую сторону, где должен был находиться Лёня. Таня никогда ещё не чувствовала такого сильного запаха крови. Это было просто быть на грани. Нужно было держаться, чтобы не запаниковать, и вдохнуть немного воздуха неглубокими, контролируемыми вдохами. Наконец-то какие-то звуки начали проявляться, пусть и отдалённые. Но эти звуки были похожи на кряхтение. Подойдя ближе к комнате, Татьяну бросило в холод. Ноги задрожали, руки ослабли, тело охватили судороги. Перед собой она увидела окровавленное тело напарника, которое издавало посмертные хрипы. Снова этот ледяной шорох, заставивший молниеносно повернуться назад. Выставив револьвер на невидимую цель, Балакирева хотела что-то выкрикнуть, но не успела. — Зачем вы пришли сюда? Раздался спокойный мужской голос. Шаги стали более отчётливыми, а силуэт приблизился к девушке. Это был Александр, тот, о котором ей рассказывал Петя: убийца и злодей, безжалостный и бессмертный, тот, кто не имел никаких хороших качеств. — Стой! — Выкрикнула она, выставив оружие вперёд. Каждый раз, когда девушка делала вдох, возникала острая боль, так что вся её грудь сжималась, выдавливая воздух обратно. — Да стою я, стою. Неужто он настолько спятил, что отправил сюда девчонку вместо того, чтобы самому прийти? — Ну почему же спятил? Совсем нет. — Голос Пети раздался из ниоткуда. В его голосе была слышна насмешка и издёвка. Карамора появился позади Руневского, он стоял в паре метров от него, держа его на прицеле. Однако тот в миг оказался за спиной Татьяны. Всего в маленькую секунду Таня успела только выкрикнуть от страха, незнакомец схватил девушку за локти, оставив её без движения. Он спрятался за её телом, мешая Каразину закончить начатое. Револьвер попал в руки злодея, и направлен он был уже на неё. Таня ощущала, что находилась под дулом пистолета, от чего она невольно зажмуривала глаза, ведь чувствовала виском, как холодное оружие становится всё тяжелее с каждой секундой. — Не заставляй меня это делать. Уходи. Выражение лица Петра не менялось. Темноволосая не могла понять, почему он не пытается остановиться; его руки не опускались, он продолжал целиться в их сторону. Хватка Руневского только усилилась на горле женщины рядом с ним. — Где Алина?! — Резкий тон Караморы поразил Таню. Услышав имя той, которую он любил, она поняла всё мгновенно. Её глаза широко округлились от удивления, но она продолжала молчать. Ждала чего-то. — Всё ещё надеешься, что она вернётся к тебе в группу, к убийцам и идиотам?! — Заткни пасть! — Петя, остановись! Пожалуйста! — Слёзно и умоляюще молвила девушка, не в силах более чувствовать себя мишенью. Больше всего её поражало в тот момент, что он не слышал её. Не хотел не слышать, Карамора попросту не замечал, не наблюдал её существования. Он видел только упыря, которого всем сердцем желал убить. Желание мести убивало всё живое в нём. Неожиданно быстро к нему подбежал Нобель, прокричав его имя, на что Руневский отреагировал серьёзнее и жёстче. Он сильнее стал удерживать девушку рядом с собой, медленно попятившись назад. Последнее, что тогда увидела девушка, было то, как Пётр не задумываясь бросает самодельную Нобелем бомбу в комнату, где находилась она. Она зажмурила глаза сильнее, вспоминая молитву, что зубрила с раннего детства. С резким вдохом и мгновением ока бессмертный даже не почувствовал, как его палец дернулся на спусковом крючке. Он выстрелил в сторону Петра перед тем, как выпрыгнул в окно, захватив с собой и Балакиреву. Но пуля попала в плечо Нобеля. От дикого, пронзительного звука хотелось взвизгнуть, уши заложило. Выстрел был весьма приглушенным, как будто звук дошел до ушей Тани через морскую воду. Прогремел страшный взрыв, кожу жгло до самых костей от удара о стекло. Лишь тогда, когда Таня упала на холодную промятую траву, находясь всё ещё в сознании, она слышала выстрелы, но не видела ничего. Снова выстрел. Второй. Третий. Отдалённо она видела Руневского, видела, как Ланской и Головина стреляют в него, а тот, будучи раненым, пытается скрыться как можно дальше от нападения. Её очи тут же прикрылись, разум помутился от боли и шока. — Таня..Танечка! Как ты? — Томно шептал Петя, поднимая девушку с земли. На её щеке были ссадины от осколков стекла, а руки были порезаны. Слегка контужена. Обжигающая боль гуляла по телу. Она медленно открыла глаза, а затем стала откашливаться, приходя в себя. Ощутив его руки на себе, девушка резко отпрянула, поднялась самостоятельно, пытаясь удержать себя на ногах. Её всё ещё кружило из стороны в сторону, но тем не менее, она выставила руки вперёд, сохраняя равновесие. Её взгляд был испепеляющим. — Не трогай меня! — Тебе нужно присесть. Снова его обеспокоенный голос, словно этому человеку есть до неё дело. Ещё пару минут назад он не слышал её, не видел, не знал, а теперь показывает, как он умеет переживать и заботиться о своём товарище. Быстротечно она стала оглядываться по сторонам, но уже никого не видела из их группы. Снова увидев, как тот стремительно приближается к ней, она оттолкнула его, закричав ещё громче: — Не прикасайся ко мне!? Ты чуть не убил меня, Петя! — Нет,нет..я.. — Я могла погибнуть сейчас там! — Таня! — Ты сделал это ради своей цели, ради своей выгоды! — Ради нашей. Нашей цели! — Его голос изменился. Он звучал безумнее. — Послушай себя! Руневский мог выпрыгнуть один! Он мог оставить меня там! Ты говорил про Алину! Почему? — Кричала навзрыд девушка. — Сейчас надо успокоиться. Нужно догнать остальных. Резким движением Каразин схватился за руки Тани, потянув её к себе. Но он уже её оттолкнул от себя. Его оправдания звучали дико, неестественно и ужасно. Резкий толчок воздуха прошелся по гортани, и непроизвольный крик вырвался из сомкнутого рта. Она в дикой панике и гневе отвесила мужчине жгучую пощёчину, после чего убежала прочь. Руки и ноги дрожали, по лбу тек противный, ледяной пот. В холодном бреду она каким-то чудом попала домой. Вспомнив про Петра Никитича, Балакирева быстрыми шагами отправилась к нему в комнату но, войдя внутрь, ей поплохело. Горло сжалось, а ноги снова стали ватными. Боль в сердце и руках были весомо ощущаемы. Всё плохое только впереди. Все испытания и боль. — Ткачёв! — Внезапно она бросилась на пол, где он лежал, еле-еле приходя в себя. — Что с вами? Испуганно мужчина посмотрел на неё, ведь видел её ссадины на лице. Он знал всё наперёд. Руки Петра вцепились в её, но в его касаниях не было злого умысла. — Танечка.. Вам нужно убираться от сюда, как можно дальше! — Что? — Тихо прошептала она, подняв брови вверх. — Это он сделал?! — Пётр впал в безумство. Теперь, когда он узнал об Алине Сергеевне - он не ведает, что творит! Вам нужно спасти себя, пока не поздно! — Как..? — Бегите, как..как можно дальше! — Таня всё ещё молчала, она не могла поверить в то, что слышала. Она не помнила, как смогла подняться с колен и поволочиться к чёрному входу. Она бежала без остановки, сил более не было, однако скорость всё ещё присутствовала. Теперь Татьяна боялась и его, человека, которого считала идеалом. В такую мерзкую погоду было сложно бродить по улицам, холод одолевал в секунду. Она без памяти шла по серому кварталу, затем остановилась, посмотрев на окна бордели, там было тепло, но и мерзко одновременно. Податься было некуда. Вечерело, ветер только усиливался. Она смотрела в окна порядком около получаса, пока не решилась войти внутрь, ведь поблизости ничего другого не было. Смелость и решительность в тот момент её не спасли. Балакиревой снова что-то помешало; и на сей раз это было совсем другое. Почувствовав лишь иглу, которая моментально пронзилась в её шею, она прижала болезненное место рукой, затем чёрная пелена накрыла её небо. Она уснула.