1-7

Огромный зал старинной библиотеки, наполненной длинными деревянными стеллажами, в коридорах которых запросто можно заблудиться и плутать долгие часы. Запах вековой пыли, пергамента и знаний. Приглушённый свет настольных ламп с зелёными плафонами-юбочками. И столы. Такие большие и прочные, на толстых резных ножках из тёмного дерева. Такие, с блестящей лаком холодной поверхностью. Такие, на которых Ким Сокджин мечтал быть оттраханным. Намджуна он встретил здесь же. Нелёгкая судьба занесла студента в библиотеку единственный раз за три курса тем самым дождливым октябрьским вечером, когда зонт остался валяться где-то под пуфиком в прихожей общажной комнаты, а потоки воды с неба не давали надежды на спасение. Вспышка молнии, раскат грома, и вот Джин уже стоял на пороге единственного здания кампуса, где раньше никогда не бывал, потому что боялся заразиться ботанством. Серые каменные коридоры, освещённые тусклым светом настенных ламп, нагоняли ужас. Омега был из пугливых, когда дело касалось необходимости прятаться от разразившегося ненастья в стрёмном храме грёбаных знаний. Он шёл вглубь медленно, ожидая в любой момент завизжать при виде пробегающей в углу крысы или библиотекарши. Да, Джин пытался мысленно храбриться, шутя глупые шутки в собственной голове, но это не помогало. — Э... эй? — сорвавшимся голосом обратился Джин к тёмному силуэту, который, кажется, двигался прямо на него. Разглядеть что-либо не представлялось возможным — в этой части коридора ламп по какой-то причине не было вовсе. Человек молча продолжил надвигаться, но остановился тогда же, когда Джин встал на месте. — У меня есть перцовый баллончик, я клянусь… — новая вспышка молнии озарила коридор и омега в ужасе отшатнулся от собственного отражения в огромном старинном зеркале. — Сука! Мать твою, какого хрена они тут понаставили. Еба-а-ать, — выдохнул он, опираясь ладонями на колени. Он чувствовал, как мокрая от холодного пота футболка липнет к спине, и никак не мог отдышаться. В ушах шумело, сердце колотилось, он уже тысячу раз пожалел, что вообще сунулся в этот склеп. Уж лучше бы его молнией убило, честное слово, чем доводить себя до такой паники. Поздняя ночь, гроза, ощущение, что из-за любого поворота может кто-то появиться. Жутко. И с каждой секундой, что Джин шумно дышал, он накручивал себя всё больше. Напряжённый до предела, он не мог удержать в голове ни одной мысли. Страх заполонил собой всё сознание. — Ты один тут? — прямо над ухом послышался чужой низкий голос и чья-то тяжёлая рука опустилась на плечо, и Джин завизжал так, как никогда в своей жизни. С того самого дня он и полюбил библиотеку. И в особенности столы, по которым он так соблазнительно скользил пальцем каждый раз, когда шёл навстречу своему альфе. С ольфактором Джин встретился впервые в жизни, и возбуждался только от одного этого факта, хотя и других причин было предостаточно. Намджун — широкоплечий высокий молодой человек в безупречно сидящем строгом костюме. В библиотеке он снимал пиджак, оставаясь в идеально выглаженной белой рубашке, закатанные рукава которой открывали прекрасный вид на сильные руки. У омеги замирало сердце и дёргался член каждый раз, когда альфа вдыхал полной грудью, заставляя плотную ткань слега расходиться от пуговицы к пуговице. И за работой он всегда был в очках, в своих чертовски сексуальных очках, всегда с хитрым прищуром глаз, чертовски сексуальным прищуром. Джин завидовал текстам, завидовал каждой букве в мониторе ноутбука Намджуна, на которые он смотрел так. Джин хотел ощутить этот взгляд, эти руки на себе, чтобы опустевшая ночная библиотека заполнилась его сдавленными стонами. Громко нельзя — заслужит наказание. Сопротивляться нельзя — получит звонкий шлепок по ягодице или обжигающую пощёчину. Можно делать всё, что он скажет. Можно скулить, хныкать, просить больше. Можно закрывать глаза и задыхаться, когда его широкая ладонь накрывает горло прямо поверх чокера и сдавливает так, что даже сквозь сомкнутые веки скачут цветные круги. Можно хрипеть и слабеющими пальцами сжимать его руку, которая разожмётся только тогда, когда сам Намджун захочет. Можно кусать губы в кровь, когда он грубо и размашисто втрахивает прямо в один из этих крепких столов. Можно рвано выдыхать, когда он переворачивает и укладывает на холодную скользкую поверхность, от чего по разгорячённому телу проходится дрожь. Можно плавиться от удовольствия под ольфактором, который пахнет сексом. Пьянящим, болезненным, подчиняющим и развратным. Они встречались только по ночам, и только в библиотеке. Это казалось странным всем, кроме Джина, который нёсся сюда сразу же, как только последний луч солнца скрывался за горизонтом. Как преданный щенок, он бежал, не видя ничего вокруг, бежал к хозяину. И лишь переступив порог библиотеки, омега притормаживал, выравнивал дыхание и дальше двигался плавно, покачивая бёдрами и поправляя розовые пряди. Друзья мечтали спасти его от нездоровых отношений, а сам Джин больше всего в своей жизни мечтал, чтобы Намджун связал его руки своим галстуком, потянул за волосы, заставляя прогнуться в спине, и трахал, трахал, трахал. Так, чтобы остались синяки на заднице от ударов ремня, отпечатки пальцев на шее и укусы по всему телу, потому что быть послушным омега не хотел. Он хотел быть наказанным. Хотел срывать голос от оглушительных криков, которые Намджун вышибал бы из него с каждым новым толчком. Хотел слышать эти ужасно пошлые шлепки тел. Хотел, чтобы собственные ноги не смогли его держать, а Намджун подхватил бы под живот и продолжил вбиваться, рыча на ухо. — Самое время выебать меня, папочка, — Намджун едва успел ухватить свой ноутбук, прежде чем Джин капризно спихнул книги и тетради со стола, усаживаясь на него и выставляя свой зад в наиболее привлекательном свете. — Малыш, я занят, — улыбка и язык, который пробежался по идеально ровным зубам, заставили омегу запрокинуть голову и разочарованно замычать. — Ты всегда занят, — протянул Джин, укладываясь на спину там, где до этого лежали вещи альфы. Он надул губки и обиженно посмотрел на Намджуна снизу вверх, прекрасно зная, насколько хорош. Несмотря на то, что он пах конфетами с коньяком, разило от омеги пошлой невинностью. Узкие чёрные джинсы, кожаный чокер — подарок альфы, который запрещал его снимать, — и шёлковая рубашка с треугольным вырезом, которую Джин постоянно кокетливо поправлял, когда она совсем не случайно спадала с плеча. Розовые волосы, острые ключицы, пухлые приоткрытые губы и игривый взгляд янтарных глаз — этот набор свёл с ума не одного альфу университета, но только Намджун свёл с ума омегу. Альфа откинулся на спинку стула, открывая ноутбук и вновь углубляясь в работу. Кончиками пальцев левой руки он легко провёл по кадыку Джина, чуть потянул за чокер-ошейник, заставляя придвинуться ближе к краю стола, и стал невесомо щекотать омегу под линией нижней челюсти. Воздух вмиг наполнился горько-сладким ароматом шоколада вкупе с терпкими алкогольными нотами, а сам Джин замурлыкал от удовольствия. Он чувствовал, что потёк от этих властных касаний, от всех фантазий, что вспышками мелькали у него в голове. И он знал, что Намджун прекрасно чувствовал это. — Намдж… — за чокер потянули сильнее, с угрозой, так что Джин поспешил исправиться: —Папочка, этот ноут тебе интереснее, чем я. — Что ты хочешь? — альфа бросил короткий насмешливый взгляд на смазливую мордашку. — Хочу, я хочу, — Джин провёл тонким пальцем по шее, цепляя шёлк рубашки и оголяя острое плечико, всеми силами пытаясь привлечь внимание. — Встать на колени, чтобы ты смотрел как я тебе отсас… — Нет, — отрезал Намджун, не глядя на тёкшего парня. Он чувствовал его усилившийся запах, который всегда раздражал, если не было настроения пользоваться омежьим телом. — Я сказал, что занят. Ты никогда не поймёшь, как это сложно — создавать новый мир. Следить за персонажами — одно, но вот детали, детали всегда подводят. Непрописанного должно быть как можно меньше. Авторы не смотрят на обшарпанные стены и не прописывают каждую свинью с фермы, а они видят… И с каждым разом они видят всё больше. — Кто видит? — Джин перевернулся на живот и постарался заглянуть в текст. Больше всего он любил секс с Намджуном, это бесспорно. Но следом за этим шли его умные разговоры о литературе. Омега слушал, затаив дыхание, он действительно видел в альфе Создателя. Создателя миров, вершителя судеб, словом, нереально умного дядьку. — Те, кто не должен, — такие расплывчатые ответы лишь раззадоривали любопытство Джина, который уже перегнулся через крышку ноутбука, загораживая своей розовой макушкой экран. — Детка, мешаешь, — Намджун никогда не ругался, лишь понижал голос, от чего по мягкой коже омеги разбегались тысячи мурашек. Случалось такое довольно часто. Вот и сейчас, из-за баловства Джина, альфа стёр не только ненужное предложение про выцарапанное слово на деревянной стене, но и два следующих. — Прости, прости, прости, — омега сразу убрал голову и сел на столе по-турецки, с обожанием глядя на ходившие желваки на широком лице. Секс выглядит как Ким Намджун. — Можно вопрос? — М? — А правда, что у всех ольфакторов есть дар? Этот вопрос заинтересовал Намджуна. Он поднял глаза на розововолосую шлюшку, которая, как ему казалось, не обременена и щепоткой знаний о чём-то кроме членов в заднице. Джин чуть склонил голову набок, ожидая ответ. Это вызвало усмешку на тонких губах альфы, который в целом был доволен новым щеночком. Выдрессировать его оказалось гораздо проще, чем предыдущего. Хотя предыдущий был куда более глубоким и сложным, Намджуну нравилось его подчинять через силу, нравилось каждый раз самостоятельно застёгивать на его шее ошейник. И он был умным. Временами, слишком умным для сучки. Воспоминания о нём всегда вызывали жутковатую улыбку на его губах. Будто бы он всё ещё мог застёгивать ошейник на шее того омеги. — Конечно. — Вы правда можете управлять жизнями других людей? Типа кто-то проникает в их сознание, а кто-то может отправлять их, например, в прошлое или будущее? И всякое такое? — Кто тебе это сказал, малыш? — Намджун искренне рассмеялся. Все они смеются, когда им в лоб задают этот вопрос. Ольфакторам запрещено распространяться о своём даре. Даже сам факт его наличия должен был держаться в тайне, но несколько веков назад один из них рассказал об этом всем, кому только смог. Слабак, который не договорился с совестью. Слабак, которого презирали все ольфакторы, у которых возникла хренова куча проблем после того, как он распустил язык. И, конечно, нашлись те, кто научился делать деньги на слухах о даре. Конечно, в одном из глупых глянцевых журналов Джин и вычитал о нём. Ну не забавно ли? — Да я это, — омега смутился, чувствуя, что следующее слово на одну маленькую ступеньку приблизит его к уму своего парня, — прочитал. — Тебе страшно? Я получил над тобой власть после нашего первого поцелуя, малыш. И ты даже представить не можешь, что именно я могу с тобой сделать, — Намджун встал со стула и упёрся ладонями в край стола, нависая над Джином и глядя тому прямо в глаза. Долго и завораживающе. Так, что омега тонул и задыхался в тёмных омутах. Он видел себя в отражении холодного взгляда. Яркий омега в чёрной клетке зрачков и радужек. — Боишься, что я сделаю тебе по-настоящему больно? Последние слова пугающим полушёпотом были сказаны Джину прямо в ухо. Он забыл, как моргать, как дышать, как жить. Близость Намджуна, волнующая хрипотца в его голосе, запах — переплетение фантазий и похоти, выжигающего изнутри огня и сковывающего холода, кожаных плетей и стальных наручников; всё лишало омегу способности соображать. Кто угодно бы испугался Намджуна сейчас, с его маниакальной улыбкой и нездоровым блеском обладания в глазах. Кто угодно, но не Джин, который от розовой макушки до поджатых пальчиков ног отдал себя во власть этого мужчины. — Не боюсь, — выдохнул омега, отчаянно пытаясь продлить короткий поцелуй, которым наградил его альфа за правильный ответ. Но Намджун лишь поощрительно похлопал Джина по щеке и вернулся на своё место, ставя ноутбук обратно на колени. — Хотя стоило бы, — Джин сидел неподвижно на длинном столе в пустой ночной библиотеке, где кроме них и, быть может, пары крыс между стенами не было ни души. Как и в тот день на улице бушевала гроза, будто пытавшаяся кинуть остриё яркой молнии прямо в окно с витражами. Будто пытавшаяся вразумить Джина, заставить его прийти в себя и убежать как можно дальше отсюда. Омега передёрнул плечами — повеяло холодом. То ли от каменной кладки, то ли от его альфы, которого он боготворил и которому смотрел прямо в рот, ловя каждое новое слово. — Стоило бы бояться и помнить, что твоя жизнь превратится в ад, если попытаешься уйти от меня. Ты будешь умирать каждый день. Каждый день — мучительная пытка, без шанса спастись. Ты поверишь, что сам этого захотел, или будешь убит тем, кому доверишься. И каждый раз я буду там. Буду видеть, как ты страдаешь за свою ошибку. Но тебе незачем думать об этом, правда? Ты же меня любишь, малыш? Голос альфы гулко разносился по залу и прятался в лабиринтах книжных стеллажей. Намджун опять смотрел в глаза, растягивая губы в пугавшей своей идеальностью улыбке. Он не делал ничего, только смотрел, но этого было достаточно, чтобы Джин заёрзал и покрылся испариной. После очередной яркой вспышки за окном раздался взрывной грохот раската грома. Джин, не совладавший со всем этим напряжением, вскрикнул и в ужасе бросился в ноги к Намджуну, он упал на пол и обнял его колено, упираясь в него лбом. Омега вздрогнул, когда тяжёлая рука опустилась ему на голову и погладила волосы. Он крупно задрожал, боясь посмотреть и на Намджуна, и по сторонам. Фантазия разыгралась не на шутку, сердце бешено стучало в груди, а вокруг, казалось, сгущалась тьма, которую стягивал к себе сам альфа. — Люблю, люблю, люблю, — одержимо шептал Джин, сильнее вжимаясь в ноги своего ольфактора. Ливень хлестал по библиотеке снаружи, будто бы рвался внутрь, но каменные стены надёжно сдерживали натиск. Намджун продолжал гладить омегу по волосам, не отпуская со своего лица ту улыбку. Ту, которая может появиться на губах человека, уверенного, что от него действительно не сбежать. Никому. — Ну ладно, иди сюда, — альфа похлопал себя по колену и Джин тут же уселся на указанное место, прижимаясь как можно плотнее к горячему телу. — Хороший мальчик. — А ты меня любишь? — на руках своего альфы он начинал немного приходить в себя, возвращая характерные кокетство и ревность. — Конечно, малыш, — Намджун запустил руку в волосы омеги и чуть потянул назад, любуясь идеальными линиями личика напротив. Джином он будет играться не так долго, как с предыдущим. Джин скучный, он никогда не сможет понять. — Тогда почему ты пишешь все свои рассказы про этого… — омега позволил себе тряхнуть головой, скидывая руку альфы, и скривиться, прежде чем назвать имя, — про этого Чимина. Намджун изобразил неискреннее удивление, как будто бы раньше не получал этот вопрос раз этак двадцать. — Ты просто до сих пор любишь его, а не меня, — в сердцах воскликнул Джин и скрестил руки на груди. — Он ведь и универ бросил, говорят. Он исчез из кампуса, про него все забыли. Почему ты не забыл? Альфа слушал лепет наивного омежки, который так быстро оправился от недавнего испуга. Он слушал и кусал внутреннюю сторону щеки, чтобы не расхохотаться ему прямо в лицо. — Он бросил меня, ушёл, предал. Я давно не люблю его, детка. — Но почему тогда пишешь про него? Я читал твои черновики — каждый рассказ о нём, каждый! Я ревную, папочка! Ты пишешь так красиво, так… — Джин задрал носик кверху, пытаясь найти там достойное слово, чтобы описать творчество альфы, но не смог. — Так красиво! Почему главный герой не я, а твой вонючий бывший? — Всё-таки вонючим он не был, — Намджун рассмеялся и открыл перед омегой сайт, куда выкладывал свои рассказы. — Тебе правда нравится? — Да! — Джин жадно впился в текст глазами. — Но вот только вместо «Чимин проснулся и нехотя разлепил глаза» должно быть: «Ослепительный красавчик с офигенной задницей Ким Сокджин проснулся». А? По-моему, было бы замечательно. Намджун лишь недобро ухмыльнулся. Однажды так и будет. За окном предупредительно сверкнула новая молния, грянул гром, но Джин уже не видел и не слышал ничего — он погрузился в чтение.