***
Они шли по разбитой просёлочной дороге, рискуя в любой момент поскользнуться на грязи и упасть в лужу. По обеим сторонам тянулись низенькие покосившиеся проволочные заборы, за которыми маячили местные жители. Обычные селяне с вилами и лопатами, одетые в давно потерявшие цвет тряпки, они недобро косились на друзей, явно не вписывавшихся в общую атмосферу. Солнце, по всей видимости, тоже не желало проявлять гостеприимство, поэтому пустило вперёд себя графитные облака, которые, казалось, вот-вот рухнут на землю от собственной тяжести. Вдали, у горизонта, высился тёмный хвойный лес, перед которым растянулось огромное грязно-жёлтое поле с единичными крючковатыми скелетами вековых деревьев. На их ветвях сидели ободранные в драках вороны и каркали на всю округу. Чимин безрадостно оглядывал местные красоты и не мог отделаться от ощущения, будто на реальность наложены фильтры из ужастиков. Причём плохих ужастиков, потому что природа не пугала. Она удручала, заставляла вспомнить самое плохое и унылое, что происходило в жизни. Неужели он действительно хотел провести уикенд именно так? — Чим, ну что ты кислый такой? Посмотри, какая красота вокруг, — Тэхён шёл чуть впереди и иногда отодвигал лужи движением указательного пальца. Он был неестественно воодушевлён их поездкой, прогулкой, осенью — в общем, всем тем, что вызывало у Чимина лишь тяжёлое ощущение нескончаемой печали. Но эта печаль была как будто не его собственная. Чья-то. Кто-то просто передал её Чимину на хранение, вынудил нести её и притворяться печальным. — Ты ведь даже пахнешь так, будто родился здесь! Правда, в сложном запахе Чимина чувствовались ноты осеннего леса. Он гордился своим ароматом, ведь он почти пах событием. Хвойная свежесть, яркие листья, чуть нагретые ласковым солнцем, запахи коры и ещё мягкой земли, что радовала всех ароматными травами. Всё это сливалось в единую сочную, красочную картинку прогулки по осеннему лесу. Но замечание Тэхёна больше оскорбило, чем воодушевило омегу. Ведь его лес — жёлтый, оранжевый, красный, с редкими насыщенно-зелёными елями, — выглядел как полотно искусного художника. А местная осень была лишь каплей грязи, размазанной по выцветшему клочку дешёвой бумаги. Он едва успел остановиться, прежде чем несколько свиней лениво протрусили у него под ногами, подгоняемые хозяином. Лицо мужчины, изрезанное глубокими морщинами, не изображало ничего кроме презрения и какого-то недоверия к городской парочке. Один с синей башкой, второй с длинными серёжками. Здесь таким не рады. Здесь никому не рады. Мужчина, широкими движениями рук вытягивавший из земли крупные комья и создававший из них некое подобие сухой дорожки для своего скота, направил один такой ком грязи прямо в лужу у ног парней. На джинсах тут же отпечатались отвратительные чёрно-коричневые капли. — Эй, вы что творите! — Чимин заметил, как глаза друга блеснули синим, а кулаки сжались, заставляя воду из трёх соседних луж приподняться над землёй и вскипеть. — Тэ-Тэ, спокойно, — омега встал между ними, глупо улыбаясь и примирительно поднимая руки вверх. — Мы не местные и… — Где твой хозяин, шавка? — едко выплюнул мужчина, с отвращением разглядывая шею омеги. — Чим, уходим, — Тэ взял себя в руки и двинулся вперёд, минуя неприятного старика. — А говорят ещё огненные агрессивные. Чимин поспешил за другом, на ходу снимая с себя тонкий кожаный чокер. Он ненавидел этот ошейник и не понимал, как он вообще оказался на его шее. В любом случае чёрная полоска кожи улетела в грязь. — Сделай нам такую же дорожку, как тот хрен, — Тэхён остановился, захваченный своей идеей. — А то мы к пруду придём все по уши в этой слякоти. — Что сделать? — до Чимина начало доходить, что раз уж Тэхён брызгается водой, старушка, которая сдаёт им домик, тоже извлекает воду из колодца без вёдер, а озлобленный фермер швыряется комьями грязи, то, вероятно, и Чимин может что-то такое выделывать. Он поднял руки перед собой и представил, как у их с Тэ ног коричневое месиво укладывается в ровную тропинку без луж и колдобин. В кончиках пальцев ощутилось покалывание, а земля на глазах действительно стала принимать нужную форму. Чимин не верил, что это всё происходит с ним. Кто вообще смог бы поверить, что стихия земли ему подвластна? — Во, делов-то, — похвалил Тэхён, который делал указательным и большим пальцами движение, которым скидывают букашек с одежды, только вместо букашек были маленькие лужицы на их новом пути. — Я должен тебе кое-что сказать, пока мы не пришли. — Я уже ничему не удивлюсь, — честно признался Чимин, изумлённо разглядывавший свои руки. Он всем сердцем хотел восхититься своим даром, но почему-то не мог. Как будто кто-то огромным ластиком стирал все яркие чувства и эмоции, зарождавшиеся в сердце. И на их месте рисовал серое пятно, а потом ещё и пальцем растирал, чтобы оно стало неаккуратным и грязным. Все эти мысли не на шутку начали пугать Чимина, поэтому он решил сосредоточиться на разговоре, чтобы отвлечься от стрёмных выдумок. — Я познакомился с одним из огненных вчера, — Тэ кокетливо заправил синюю прядку за ухо и очаровательно улыбнулся. — Мы выпили, разговорились, переспали, а потом он показал мне своих гусей, представляешь? — Ого, — только и выдохнул Чимин. Он знал Тэхёна с детства и всегда удивлялся, как так получилось, что тот управляет водой, но при этом сам такой ветреный. Сейчас он удивлялся не только этому, но и собственным мыслям. Неужели он, правда, всю жизнь знает этого парнишу? Уверенности не было. — Да, гуси оказались такими злыми. — Вы переспали? Тэ, он же огненный, а ты водный. Это как-то… — Не будь таким! Стихии — просто стихии, какая разница, если он хороший человек? — Чимин сомневался, что хорошие люди тащат омег в постель при первой же встрече, но промолчал. — Я вас познакомлю сегодня. Дальше они пошли молча, слушая редкое карканье ворон и перешёптывание жителей деревни, которых встречали по дороге.***
Собрание прошло на повышенных тонах. Чимин не вникал в суть проблемы и старался стоять поодаль от галдевшей толпы. Тем более что Тэхён убежал к огненным, чтобы поздороваться со своим Чонгуком. Сейчас же все занялись подготовкой к празднику — люди разделились на четыре группы, очевидно, в зависимости от стихии, и разошлись на приличные расстояния друг от друга по периметру Чёрного пруда. Чимин и тут оказался за бортом — идти к земным желания не было, потому что его буравил взглядом тот гадкий свинопас, а пойти вместе с Тэ к водным было как-то неловко. Так что омега просто спустился ближе к воде и вгляделся в её гладь. Пруд действительно был чёрным, казалось, что в нём и вовсе нет воды, но есть лишь бездна. Бездонная и мрачная. Раньше на поверхности всё-таки отражались печальные облака, но с наступлением вечера, чернота одержала верх. Идеально круглый, идеально чёрный, пруд казался порталом в манящее царство смерти. От тяжёлых мыслей Чимина отвлекло неприятное чувство. Ему в тысячный раз за сегодняшний день показалось, что за ним кто-то следит. Он медленно поднял взгляд от воды и вгляделся во тьму леса за прудом. Долго смотреть туда оказалось скучно, так что он пробежался глазами по стану огненных, водных, земных — все были заняты и не обращали на него ровным счётом никакого внимания. В беседке воздушных, что парила в нескольких метрах над прудом, царили лень и спокойствие. Люди там не участвовали в собрании, они не подготавливали никаких украшений для праздника. Кто-то лежал на лавках или полу, кто-то сидел на краю, свесив ноги и наблюдая за остальными на земле. Внимание привлёк один из них, блондин с яркими чёрными глазами, которые были хорошо заметны даже сейчас, вечером, потому что на контрасте с неестественно бледной кожей выглядели как тлеющие угольки. Он сидел на перилах и смотрел на Чимина в упор. Омега выдержал этот взгляд и когда блондин ухмыльнулся, чуть вскидывая брови, Чимин с невозмутимым видом показал ему средний палец и пошёл всё-таки на поиски Тэхёна. Ему хотелось уехать отсюда как можно скорее. Но только куда? Домой? Воспоминания о доме почему-то не удерживались в сознании, он не мог бы описать ни свою комнату, ни родных, разве что силуэт высокого мужчины в строгом костюме — преподаватель? Или кто-то другой? — А ты дерзкий, — в этот раз поток мыслей нарушился резким приземлением воздушного блондина. Он, и без того перегородивший Чимину дорогу, сделал шаг к нему навстречу, не оставляя практически никакого расстояния между ними. Чёрные, как две мини-копии пруда, глаза всё так же жадно удерживали взгляд омеги. Чимину показалось, что такие глаза он уже когда-то видел. И жутко боялся их. Он на секунду покрылся мурашками, но потом их стёрли ластиком, оставив в омеге лишь полное равнодушие к происходившему. — Отвали, — он толкнул незнакомца в грудь и ускорил шаг, но больно врезался в невидимую стену. Блондин рассмеялся и опустил руки, которыми это препятствие и было создано. Чимин успел заметить белый блеск чёрных глаз. Красиво. — Да ладно тебе, — он протянул руку. — Меня зовут Юнги. — Я Чим… — он протянул руку в ответ, но не успел ответить, как альфа притянул его к себе и впился в губы, удерживая за затылок. — Приятно познакомиться, — Юнги вытер нижнюю губу большим пальцем и подмигнул. Очень красиво. — Чимин~а, — раздался привычный весёлый голос из-за спины. — Стоило оставить тебя на минуту, и что ты устроил? Тэхён подскакивал рядом с татуированным качком, одетым в какой-то мешковатый комбинезон. Он был похож на классического секси-механика из аэропортной книжонки в мягкой обложке. Чонгук оказался единственным из всех местных, кто улыбался Чимину по-доброму. Но всё равно невыносимо блёкло, бесцветно, серо. Серо! Омега оглядел всех троих. Синеволосый друг детства, который вытащил Чимина в глушь на выходные, чтобы развеяться по указанию доктора. Но сам Чимин не смог бы вспомнить ни одного факта об этом человеке, которого якобы знал всю жизнь. Блондин с пугающе знакомыми глазами, полезший целоваться, слетев с перил беседки, что парила в небе. К здоровяку с татушками и кроличьей улыбкой как будто бы нельзя было придраться ровно до тех пор, пока он не зажёг маленькие огоньки на кончиках пальцев, чтобы как свечками отогнать темноту подступавшей ночи. Чёрный пруд посреди безжизненного поля. Жители деревни, которые ненавидели Чимина за его существование. Сам Чимин, который мог собственными руками вырывать из земли куски. И всё это под мрачно-серыми фильтрами какой-то атмосферы безразличия и навязанной тоски. Ужасно не комфортные ощущения, которые захотелось прекратить. От которых захотелось спастись. Но каким способом? — Я должен умереть, — внезапно понял омега и стал оглядываться по сторонам уже с конкретной целью — найти возможность оборвать этот тревожный сон. Сон! Конечно, сон, как иначе объяснить всё это? — Чимин, что ты такое говоришь, — Тэхён встряхнул друга за плечи, взывая к здравому смыслу и чуть тише, чтобы слышал только он, добавил: — Я думал, ты завязал с этим, Чим. Мы же как раз приехали после твоей попытки… помнишь? Ты обещал мне, что больше не будешь делать ничего с собой. Помнишь? Но Чимин не помнил. Не помнил ни попыток суицида, ни их разговора, ни самого Тэхёна. Он оттолкнул его и бросился к пруду. Не оглядываясь, он бежал, пока вновь невидимая стена не преградила ему путь. Он развернулся, видя испуганные лица всех троих парней, которые было бросились его останавливать. Широко расставив ноги, которые путались в полумёртвой траве, и, сверкнув глазами тёмно-зелёным цветом, омега вложил всю свою внутреннюю силу в движение рук. Он будто бы зачерпнул невидимую массу справа и перенёс весь её немалый вес на левую сторону. Двое альф и один омега оказались накрыты пластом земли, которую смог поднять Чимин. Землянка должна ненадолго задержать их и выиграть время для него, чтобы воплотить свою идею в жизнь. Удивительный прилив сил заставлял Чимина нестись быстрее, чем ластик жуткого Создателя успевал стирать его мотивацию и порывы. Спастись, освободиться — вот ради чего омега бежал вперёд без оглядки. Подкидывая себе новые и новые куски почвы, он словно по ступенькам взобрался в беседку, переполошив всех воздушных. Он отталкивал людей в разные стороны, хорошенько разбегаясь, чтобы оттолкнуться от края выкрашенного белой краской пола и прыгнуть прямо навстречу бездне Чёрного пруда. Вода, пустое пространство, портал в Ад — что угодно устроило бы Чимина. Он утонет, разобьётся, расщепится на атомы — умрёт. Это единственное, что поможет закончить этот тягостный сон, в котором Чимин не мог обрести контроль над самим собой. Он, наконец, сможет проснуться свободным. Ему показалось, что он летел вечность, но болезненный удар о поверхность воды случился через долю секунды. Разве во сне боль чувствуется так остро? Тело будто пронзили тысячи острых лезвий, а потом его сковало невыносимым холодом. Усилием воли омега заставил себя вдохнуть полной грудью, чувствуя, как ледяной поток разрывает лёгкие изнутри. На одно единственное мгновение в голове мелькнула мысль, что, быть может, он ошибся. Что это на самом деле не сон… Но было слишком поздно.