Найди дорогу домой под осенней полной Луной

Полная Луна вышла из-за туч, покрыв серебром макушки вековых елей. Оби-Ван этого не видел, но по торжествующему волчьему вою понял, что полнолуние наконец вступило в свою силу. Больше, чем ходить ночью по чащобе и болотам, Оби-Ван ненавидел ходить ночью по чащобе и болотам в окружении чëртовых оборотней. После того, как давным-давно один из них в порыве безумия растерзал его маму, Оби-Ван презирал этих проклятых тварей. Но выбора не было. Луноцвет распускался только в полнолуние на заговорëнной поляне, так что если Оби-Ван хотел укрепить свои зелья, волчий цветок ему был необходим. Осторожно проверяя дорогу посохом, чтобы не споткнуться в темноте о корни и коряги, Оби-Ван бесшумно шёл по лесу, то и дело всматриваясь в чащу. Лес дышал, шумел, рычал, выл на разные голоса, приветствуя Луну, чтобы отдать ей кровавую жертву. Конечно, большинство оборотней были просто несчастными людьми, прóклятыми волчьей шкурой, но это не оправдывало их в глазах Оби-Вана. Если ему навстречу посмеет выпрыгнуть кто-нибудь из них (не заметив запах отворотного зелья из аконита, в котором Оби-Ван вымочил рукава своей мантии), то Оби-Ван не моргнув и глазом испепелит чудовище. Хотя тогда огонь может привлечь внимание и перекинуться на деревья, устроив пожар… Нахмурившись, Оби-Ван проверил свой серебряный кинжал. Оружие привычно висело на поясе, так что, наверное, можно будет обойтись и без огня. Посох ткнулся в мягкую, хлюпающую почву. Уже рядом. На болоте деревьев было меньше. Шелест листвы и рычание животных сменилось на раскатистые песни жаб и стрёкот сверчков. Среди высокой осоки летали светлячки, а посреди ночного неба сияла потрясающая Луна. Её волшебный свет покрывал землю будто вуалью, заставляя белоснежные бутоны Луноцвета тянуться вверх, раскрывая свои лепестки. Если повезёт, то Оби-Ван найдёт в одном из них семена и сможет посадить цветы у своей избы, чтобы не бегать за ними туда-сюда каждое полнолуние. Где-то за спиной снова раздался многоголосый вой, подтолкнувший Оби-Вана быстрее встать на незаметную тропинку, ведущую в самое сердце болот. Поправив остроконечную шляпу, он торопливо прощупал почву перед собой и шагнул вперёд, хлюпая влажным мхом. Болотные чудовища не обратили на него внимание, продолжая дремать, зарывшись в ил. Мало кто осмеливался бродить в такую Ночь. Петляя по трясине, под присмотром Луны, он, в конце концов, вышел к своей поляне. Бутоны Луноцвета уже распустились, и в воздухе звенели тысячи колокольчиков, напевая тихую песню. С другого края болот послышался заливистый смех русалок и сатиров, тоже празднующих полнолуние и приближающийся День всех Святых. Стараясь не делать резких движений, Оби-Ван опустился на корточки, достал небольшой серп и начал ловко срезать цветы, аккуратно укладывая их в свою котомку. Собрав примерно половину, он осмотрел остальные бутоны, но семян так и не нашел. Поэтому, тяжело вздохнув, он поднялся на ноги, молча поклонился Луне, поляне и болотам, а затем пустился в обратный путь. Ещё немного, и он сможет высушить ноги у тёплой печи, завернуться в плед, согревая руки чашкой травяного чая. Блаженно зажмурившись, Оби-Ван ускорил шаг, и болото тут же отомстило ему за непочтительность: нога соскользнула с маленькой кочки, и ботинок из дубленой кожи щедро хлебнул студеной воды. Выругавшись, Оби-Ван отпрыгнул в сторону, стягивая с себя обувь, чтобы вылить воду обратно в болото. От холода моментально свело пальцы, а мокрый шерстяной носок противно прилип к коже. Торопливо высушив носок и ботинок, стараясь, чтобы от раздражения не случился пожар, Оби-Ван снова обулся и пошёл к берегу, более внимательно приглядываясь к тропке. Не позволяя мыслям об уюте домика отвлечь его от долгой дороги. Лес вырос перед ним так, будто кто-то однажды просто отрезал часть болот и воткнул туда огромные сосны, древние дубы и непроходимую чащобу. Только магия помогала Оби-Вану пробираться через весь этот бурелом, не цепляясь одеждой о сухие колючие ветки. Волчий вой стал громче, но не приближался, оборотни были заняты своей смертельной пляской где-то далеко. Внимательно глядя себе под ноги, невольно снова обратившись мыслями к тёплой печке, что с каждым шагом становилась всё ближе и ближе, Оби-Ван почти не услышал тяжёлого рычания рядом с собой. Только когда в нос ударил мускусный запах зверя и крови, Оби-Ван оторопело замер. Рык повторился, но он был какой-то странный, не оглушающе злобный, а будто усталый. Проклиная себя за любопытство, Оби-Ван осторожно выглянул из-за еловой лапы. В паре шагов от него в корнях старого дуба лежал огромный волк, пожалуй, в человеческий рост. Оборотень. Первым порывом было развернуться и броситься бежать, куда глаза глядят. Но страх сковал ноги неподъёмными цепями, лишь сердце Оби-Вана заходилось от ужаса, когда он сам так и замер, вцепившись в колючие иголки. Оборотень продолжал сипло дышать, прерываясь на рык и скулёж. Именно этот несдержанный плач заглушил панику Оби-Вана. Приглядевшись, он понял, что правая задняя лапа оборотня была практически расплющена огромным серебряным капканом. Кажется, такие штуки были запрещены среди охотников и колдунов за слишком бесчеловечную смерть, на которую они обрекали несчастных зверей или тварей. Отпустив еловую ветку, Оби-Ван осторожно приблизился. Серебряный кинжал уже жёг его ладонь. Напряжение пробежалось по всему телу и свернулось узлом внутри живота. Сердце подскочило куда-то к горлу. Еще чуть-чуть… Монстр никак не реагировал, тяжело дыша, бессильно цепляясь передними лапами за сухую листву. Смело шагнув вперёд, Оби-Ван занёс руки над мощной шеей гигантского волка. Так будет правильно. За маму. За всех несчастных, кого эта тварь могла убить. Или убьёт в будущем. В конце концов, Оби-Ван облегчит его страдания. Будто почувствовав приближающуюся смерть, оборотень вдруг взглянул на Оби-Вана. Боль и человеческие слезы в глазах зверя заставили пальцы Оби-Вана онеметь. А в следующую секунду, будто смирившись, волк обречённо закрыл глаза и с тихим стоном опустил голову, подставляя шею под удар. Оби-Ван снова замер, не смея вдохнуть. Кинжал выпал из ослабевших пальцев. — Я не могу, — несчастно проскулил Оби-Ван, шарахнулись в сторону. — Это неправильно, слышишь? — прикрикнул он на волка, но тот лишь хрипел, поджав уши. Проклиная сам себя, Оби-Ван бросился к капкану. Пытаясь нащупать механизм, дрожащие пальцы то и дело соскальзывали по крови, безрезультатно дергая капкан, еще больше разрывая сухожилия раненой лапы. Тихонько выругавшись, Оби-Ван сосредоточился и взял себя в руки. Нужная пружина нашлась со второй попытки, и серебряные челюсти раскрылись с металлическим лязгом. Оборотень оглушительно взвыл, но вместо того, чтобы сорваться с места и убежать в чашу, как надеялся Оби-Ван, он выгнулся от боли и рухнул на землю, больше не подавая признаков жизни. Отопнув капкан подальше, Оби-Ван осторожно склонился над волком, стараясь держаться на расстоянии. Тело зверя вдруг крупно вздрогнуло, шерсть начала вылезать клочками, рассыпаясь в пыль. Отвратительно затрещали кости, перемещаясь под кожей до тех пор, пока перед Оби-Ваном не оказался обнажённый мужчина без сознания. В человеческом обличие он был ничуть не меньше ростом, чем в волчьем. Правая нога выглядела лучше, чем лапа оборотня, но всё равно кожа и кости не могли срастись там, где впивались серебряные зубчики. Оглядевшись вокруг, Оби-Ван ждал Знака. Желательно того, который позволил бы ему бросить умирающего оборотня на произвол судьбы и вернуться домой, к чашке любимого чая. Но Знаков не было, а совесть упрямо ворчала голосом учителя Йоды: «Если помогать ты взялся, так доводи дело своё до конца. Толку от твоей помощи наполовину нет!» Мученически вздохнув, Оби-Ван отрезал магией несколько больших еловых веток, связал их верёвкой, которую всегда носил с собой, и с трудом перетащил на них бездыханное тело. — Ладно, — решил он, закатав рукава. — До дома недалеко. Мы справимся. Ты только не просыпайся. Отчаянно надеясь, что ни одна из тварей не учует тяжёлый запах волчьей крови, в которой Оби-Ван и оборотень были угвазданы практически по уши, он ухватился за ветки и потащил свою поклажу глубже в лес, заставляя кусты и деревья расступаться перед ними.

***

Остаток ночи Оби-Ван провёл на стуле у окна, стараясь не спускать глаз со спящего на широкой лавке оборотня. В силу того, что Оби-Ван к никогда не интересовался, как оборотни исцеляют раны, нанесённые серебром (скорее наоборот, он изучал, как можно этим серебром от оборотней защититься). Всё, что он мог сделать для своего неожиданного гостя, это замотать его ногу льняной тканью, чтобы не заляпать всю избу кровью, надеть на него свои старые штаны и рубаху, которая, несмотря на свободный покрой, с трудом сошлась на гигантских плечах, а затем оставить его в покое. Оборотень лежал не двигаясь, постепенно усыпляя бдительность Оби-Вана. Склоняя голову все ниже и ниже, Оби-Ван закрыл глаза всего на мгновение, проснувшись поздним утром. Сначала ему показалось, что это солнечные лучи запутались в его волосах, невесомо скользят по ним спускаясь ко лбу, пробегаясь по скуле, зарывшись в бороду. Улыбнувшись приятному сну, Оби-Ван сделал глубокий вдох и тут же распахнул глаза, потому что в нос ударил звериный запах мускуса и грязной шерсти. Оборотень замер, не опуская своей огромной руки, нежно прижавшейся к щеке Оби-Вана. От неожиданности шарахнувшись прочь, Оби-Ван больно ударился о спинку стула и стену. Отступать было некуда, поэтому он сделал второе, что инстинктивно пришло в голову: пнул оборотня в живот, отбросив его чуть ли не через всю комнату. С коротким, совершенно щенячьим визгом, тот опрокинул лавку и врезался в стол. — Не смей меня трогать! — возмутился Оби-Ван, вскочив на ноги. Закряхтев, оборотень хрипло рассмеялся, поднимаясь на четвереньки. — Вы всех несчастных сначала спасаете от смерти, а затем лягаете будто норовистый жеребец, мастер Колдун? — Меня зовут Оби-Ван. И нет, я так поступаю только с оборотнями. Я вижу, вам стало лучше. Поэтому настоятельно советую уйти из моего дома. У оборотня хватило совести выглядеть виноватым, но тут его живот оглушительно заурчал, снова взывая к совести Оби-Вана с голосом Йоды. Душераздирающе вздохнув, Оби-Ван повернулся к печи. — На улице есть умывальник и мыло. Прошу вас привести себя в порядок, прежде чем садиться за стол. Осторожно поднявшись на ноги, оборотень замер, почти упираясь макушкой в потолок. Оби-Ван постарался скрыть всплеск эмоций, ошпаривший щеки. Чёртов оборотень просто огромный, высокий, широкоплечий, а нитки седины в его волосах так красиво струились серебром… — Я не хочу утруждать вас ещё больше, чем есть, — виновато произнёс тот. — Многие люди боятся нас, не знаю, с чего я решил, что колдуны относятся по-другому… — Оборотень убил мою мать, — бросил Оби-Ван, сам не понимая зачем он оправдывается. Но второй раз за утро отступать было некуда. — Это не просто «страх», — собравшись с духом, он воинственно развернулся, вздернув подбородок. — Это личное. И таким останется. На лице оборотня внезапно отразилось искреннее страдание. Опустив голову, он стал похож на виноватую собаку. — Тогда я тем более не понимаю… — Я привёл тебя к себе домой. Я хозяин, ты мой гость, — недрогнувшим голосом отрезал Оби-Ван. — Я помогу тебе, а затем ты уйдёшь и никогда больше не потревожишь меня. Не поднимая глаз, оборотень кивнул и, прихрамывая, направился к выходу. — Меня зовут Квай-Гон, — тихо произнёс он, прежде чем уйти на улицу.