***
Рана выглядела… Плохо. Воспалëнная, растерзанная кожа определённо не хотела срастаться, даже не покрылась сукровицей, продолжая обильно кровоточить при любом движении. Всё выглядело так, будто нога Квай-Гона побывала в капкане только что, а не несколько часов назад. Нахмурившись, Оби-Ван осторожно промокнул рану целебным раствором, но, кажется, это никак не помогло. — Я не понимаю, — пробормотал он себе под нос, внимательно осматривая кровоточащие ошмётки. — Серебра ведь нет. Квай-Гон приподнялся на локтях, коротко усмехнувшись. — Если ты чего-то не видишь, это не значит, что этого не существует, Оби-Ван, — мягко заметил он. — Серебро всё ещё там. Его мельчайшие частички, невидимые глазу. — И как от них избавиться? — с любопытством спросил Оби-Ван, заматывая повязку обратно. Вздохнув, Квай-Гон пожал плечами. — Мало кто из оборотней умудрялся так долго просидеть в серебряном капкане и выжить, чтобы потом рассказать кому-то. Но, я думаю, что кровь пытается вымыть серебро естественным образом. — Может быть, если мы хорошо промоем рану, она начнёт заживать, — размышлял Оби-Ван, потирая подбородок. — Возможно, — согласился Квай-Гон, склонив голову. — Но понадобится действительно много воды. Решительно поднявшись на ноги, Оби-Ван огляделся вокруг, будто не зная, с чего начать. Стол, печка, лавка Квай-Гона, окно, льняные занавески, в которых запутался ветер, рабочее место с небольшим котелком, многочисленными склянками и набором разных трав. Котомка, второпях отброшенная вчера в дальний угол. Оби-Ван снова посмотрел на Квай-Гона. — У меня за домом стоит баня. Ближе к вечеру я её растоплю. А ты пока лежи здесь и не мешайся под ногами, пожалуйста. Вздернув брови высоко к линии волос, Квай-Гон хотел было спорить, но Оби-Ван уже отвернулся к своему котлу и травам. Опасаясь его отвлекать, Квай-Гон свернулся на лавке, уложив голову на твёрдую подушку, набитую сеном, и закрыл глаза. *** Сумерки настали неожиданно быстро. Вот только что Оби-Ван порезал корень иван-чая и оставил его томиться на медленном огне, как вдруг оказалось, что большинство зелий уже готово, а в окошко бьют лучи умирающего на закате солнца. Увлечённый Оби-Ван совсем забыл и про баню, и про спящего на лавке оборотня, поэтому невольно вздрогнул, когда его взгляд, скользнув от окна, упал на крупную фигуру. Во сне Квай-Гон был… Привлекательным, с раздражением подумал Оби-Ван. Густые брови перестали хмуриться, морщины на лбу разгладились, на расслабленном лице не было ни единого признака зверя. Только усталый человек с очаровательно кривоватым носом, явно когда-то сломанным, и гнездом свалявшихся в колтуны волос. — К… Кхм, Квай-Гон, — негромко позвал Оби-Ван, не зная, чего хочет больше: чтобы тот проснулся сразу или чтобы нужно было его разбудить осторожным прикосновением. Распахнув осоловелые голубые глаза, Квай-Гон уставился на Оби-Вана, а затем расплылся в ласковой улыбке. — Ты очень красиво поёшь, когда что-то делаешь, — негромко произнёс он, со вкусом потягиваясь. — Твой голос и запахи трав убаюкали меня. Оби-Ван дёрнул бровью, запрещая себе краснеть. Отвернувшись, он открыл сундук, в котором хранил одежду и с самого дна вытащил старые, разношенные лапти. — Вот, чтобы ты не собирал грязь по улице. Надеюсь они на тебя налезут. А с рубахами и штанами будет проблема. Квай-Гон лишь пожал плечами. — Я постираю эту одежду в бане, за ночь она успеет высохнуть. Задумчиво покивав ему в ответ, Оби-Ван обулся и направился к выходу. — О, — он оглянулся у самой двери. — Растопишь печь? Не хочу потом возвращаться в холодную избу. — Конечно, — мягко улыбнулся Квай-Гон, поднимаясь с лавки, как будто только и ждал момента, чтобы стать полезным. Проигнорировав эту мысль, Оби-Ван вышел из дома, глухо хлопнув тяжёлой дверью.***
В бане было жарко и одуряюще пахло хвоей. Пот катился по всему телу, впитываясь в льняные набедренные повязки, которые Оби-Ван выдал им обоим, чтобы не смущать друг друга (и чтобы избавить себя от ненужных соблазнов). Расположившись на верхней полке, чтобы вытравить из костей любое напоминание о путешествии на промозглые осенние болота, он лениво наблюдал за тем, как Квай-Гон, сидя на колченогом табурете, пытается вычесать колтуны из своих волос. Мокрая грива лишь запуталась ещё больше, тяжёлой серой массой облепив широкие плечи. Когда костяной гребень опасно затрещал от натуги, Оби-Вану надоело. Опустив ноги на лавку, он спрыгнул вниз и встал позади Квай-Гона, протянув к нему руку. — Дай. Обернувшись через плечо, Квай-Гон взглянул ему в глаза, с явным усилием стараясь не смотреть куда-либо ещё, а затем покорно сдался. Мурлыкая себе под нос какую-то мелодию, Оби-Ван деловито вылил ещё воды на взъерошенную макушку, добавив настоя крапивы, чтобы очистить волосы от земли и песка. Благодаря терпению с щепоткой магии, он ловко расчёсывал волосы, выпутывая из них мелкие веточки, перья и старую шерсть. С колтунами пришлось повозиться, но даже от них Оби-Ван умудрился избавиться без ножниц. — Ты снова напеваешь, — улыбнулся Квай-Гон, чуть поворачивая голову. Оби-Ван удивлённо замер на середине движения, заставив Квай-Гона тут же пожалеть о своих словах. — Нет, нет, продолжай, это красиво… Мне… Кхм, — оборотень странно насупился, сгорбив плечи. Всё ещё не зная, что ответить, Оби-Ван молча провёл гребнем от макушки до самых кончиков длинных пепельных волос. — Я… Не замечал, что пою, — наконец выдохнул он. — Старая привычка, ещё с детства, наверное. Немного расслабившись, Квай-Гон снова попытался на него посмотреть, качнув головой. Оби-Ван шикнул и повернул его обратно. — Извини, — усмехнулся Квай-Гон, послушно замирая так как нужно. — Это… твоя мама научила тебя? Оби-Ван поджал губы, недовольный его излишним любопытством, но в конце концов ответил: — Нет. После её смерти меня приютил один знахарь. Мастер Йода. Он… многому меня научил. А ещё кроме меня к нему бегали учиться все окрестные ведьмы. По ночам они собирались на поляне и водили хороводы, пели песни… — улыбнувшись воспоминаниям, Оби-Ван почти чувствовал запах огромного костра, сочной травы и свежей выпечки. Слышал звонкий смех, когда одна из ведьмочек надела ему на голову венок из полевых цветов и убежала обратно в хоровод, заливисто хохоча. — Иногда Мастер разрешал мне веселиться с ними. Но не часто, — закончил Оби-Ван с мягким фырканьем. — Они… Могли увести тебя за собой? — осторожно спросил Квай-Гон. — Угу. И вместо ученика колдуна, я бы стал каким-нибудь сатиром, поклоняющимся ведьмам и русалкам, или чёрным котом, — провалившись в воспоминания, Оби-Ван уже не столько распутывал колтуны, сколько расчёсывал длинные волосы, осторожно лаская кожу головы зубчиками гребня и кончиками пальцев. Только когда Квай-Гон как-то странно, почти жалобно вздохнул, а по его плечам пробежали мурашки, Оби-Ван очнулся от своего наваждения. — Ох, прости, я… задумался. — Ничего! — слишком поспешно отозвался Квай-Гон. Подозрительно прищурившись, Оби-Ван взял тяжёлые пряди и начал заплетать их в тугую косу, чтобы волосы больше не спутались. Затем он вышел в предбанник за водой из бьющего в полу источника и вернулся назад. Перебравшись на лавку, оборотень странно сгорбился, чуть задыхаясь, вцепившись в набедренную повязку. — Квай-Гон? Тебе плохо от жары? — Оби-Ван подошёл ближе, поднимая его голову за подбородок, чтобы посмотреть в раскрасневшееся лицо. Зажмурившись, Квай-Гон постарался отстраниться, отползая подальше. — Нет, всё… Хорошо. Давай мы… Промоем мою рану. Он вытянул ногу вдоль лавки и душераздирающе вздохнул. — Если это очень больно, я могу дать тебе закусить ремень, — предложил Оби-Ван, но Квай-Гон как-то странно усмехнулся, почти оскалившись. — Давай мы закончим побыстрее, Оби-Ван, — попросил он, всё ещё глядя в сторону, стискивая пальцы на льняной ткани. Нахмурившись, Оби-Ван вернулся к ране. Кровь густо сочилась из неё, склеивая волосы на ноге Квай-Гона, стекая вниз, сначала на лавку, а затем на деревянные половицы. Алхимик в душе Оби-Вана ужасно страдал, что один из редчайших ингредиентов — кровь живого оборотня — тратится впустую. С другой стороны эта кровь была испорчена серебром, так что, возможно её свойства изменились. Поэтому был смысл набрать её и поставить парочку экспериментов… Мысленно отвесив себе оплеуху, как если бы это был Мастер Йода, Оби-Ван выкинул из головы посторонние мысли. Осторожно коснувшись разодранной кожи, чтобы раскрыть рану пошире, чутко прислушиваясь к поверхностному дыханию Квай-Гона, он начал аккуратно лить воду, шепча над ней заговоренные слова, чтобы смыть кровь и невидимую отраву. Квай-Гон втянул воздух через стиснутые зубы, вцепился в лавку, царапая её отросшими от боли когтями. Насторожившись, Оби-Ван вскинул на него взгляд, отчаянно надеясь не увидеть перед своим носом огромную волчью пасть. — К… Квай-Гон? Тот сделал глубокий выдох и открыл глаза. Человеческие глаза. — Я… чувствую, как оно уходит. Это больно, но я потерплю. Продолжай, пожалуйста, — прошептал он дрожащим голосом. — Главное, не превратись тут в зверя, — буркнул Оби-Ван, вернувшись к заклинанию воды. — Ни за что, — отозвался Квай-Гон, сдерживая болезненный стон. Когда вода закончилась, Оби-Ван сходил за ней ещё раз, и ещё. Только после того, как кончилось четвёртое ведро, Квай-Гон вдруг откинулся спиной на полку, запрокинув голову, раскинув руки и улыбнулся в потолок. — Оно ушло, — прошептал он. Оби-Ван с сомнением посмотрел на рану. — Но ничего не изменилось. Разве у оборотней не повышенная регенерация? — Раны от серебра будут заживать гораздо дольше. Но я чувствую. Кровотечение прекратилось. Опустив голову, Оби-Ван с удивлением заметил, что это правда. Бесконечный поток крови перестал капать на пол. — Что ж, — хмыкнул он поднимаясь на ноги, — тогда с твоего позволения я закончу мыться. В голове уже немного шумит от жары. Больше не обращая внимания на оборотня, Оби-Ван отошёл в угол к печке, чтобы набрать горячей воды и вымыть волосы. Склонившись над деревянными тазами и кадками он некоторое время не обращал внимания на Квай-Гона, всеми силами стараясь игнорировать острое ощущение постороннего, которое дëргало затылок. По лопаткам то и дело пробегалась раскалённая волна, как будто взгляд Квай-Гона ощупывал его издалека, трогал лоснящуюся от пота кожу, скользил ниже к пояснице… Но каждый раз, когда Оби-Ван исподтишка смотрел на оборотня в ответ, тот оказывался всё ещё лежащим на лавке, уткнувшимся в потолок. Возможно, это банник наводит морок, развлекаясь над своими гостями. Сцепив зубы, Оби-Ван опрокинул на себя ведро ледяной воды и по-собачьи встряхнул головой. Ощущение чужого тела за спиной внезапно стало очень острым. Показалось, будто Квай-Гон подошёл вплотную, склонил голову к Оби-Вану, чтобы поцеловать его разгоряченное плечо, скользнул руками по мокрой ткани, облепившей ягодицы, чтобы прижаться к ним всей ладонью. Тяжёлая коса упала с плеча Квай-Гона, ударившись в спину Оби-Вана, и в этот момент он очнулся, резко развернувшись, со всего размаху падая в тёмный, голодный взгляд оборотня. Не моргая, Квай-Гон следил за ним, вцепившись в лавку, оставляя на дереве длинные борозды. Его член, который Квай-Гон, судя по всему, пытался утихомирить весь вечер, гордо стоял, поднимая льняную ткань. Вздернув бровь, Оби-Ван поднял глаза от члена к лицу Квай-Гона, почему-то не испытывая страха. Хотя, казалось бы, нет ничего ужаснее обезумевшего от похоти оборотня, но интуиция и проклятое любопытство толкали вперёд, пока Оби-Ван без резких движений медленно приближался к Квай-Гону. Внезапно зажмурившись, тот тяжело вздохнул, с трудом проталкивая слова сквозь зубы. — Оби-Ван… Что ты делаешь? — Хочу помочь тебе, — как ни в чем не бывало ответил Оби-Ван, опустившись на колени между его раздвинутых ног. — Тебе не обязательно, — жалобно заскулил Квай-Гон, разлепив ресницы, заламывая брови, пока его член начал нетерпеливо подрагивать. — Мне просто интересно, — честно ответил Оби-Ван, глядя в глаза Квай-Гона. — Я никогда не видел оборотней так близко. Мне немного страшно, но… Интересно. Возможно, любопытство однажды меня погубит. Сглотнув слюну пересохшим горлом, Квай-Гон медленно стянул с себя набедренную повязку, будто последний рубеж обороны, а затем рыдающе выдохнул, когда его обнажённый член покачнулся под взглядом Оби-Вана. — Пожалуйста, — выдохнул Квай-Гон, снова зажмурившись. Оби-Ван послушно сомкнул кулак на твёрдом стволе, скользнув от головки вниз к яичкам. Не то чтобы этот член отличался от человеческого. Сам не зная, чего он ожидал, Оби-Ван склонился над головкой, накрыв её губами. С гортанным воем Квай-Гон заскрежетал когтями по старому дереву, выгибаясь в спине. Его член окреп ещё сильнее, бешено пульсируя кровью под багровой кожей. Оби-Ван постарался успокоить его, скользнув языком по стволу, посасывая головку, сжимая кулак у основания, но Квай-Гон вдруг толкнулся бёдрами навстречу, умоляя: — Быстрее! Прошу, быстрее! Недовольный тем, что эксперимент закончится раньше, чем хотелось бы, Оби-Ван послушно ускорился, вылизывая головку и надрачивая член, пока Квай-Гон в очередной раз не сотрясся всем телом, с нечеловеческим рыданием кончая на губы Оби-Вана. Слизнув на пробу его сперму, Оби-Ван почти позволил разочарованию распуститься в груди, когда заметил, что основание члена, на котором он всё это время сжимал пальцы, странно пульсирует, тяжело набухая. Распластавшийся на полке Квай-Гон лишь загнанно дышал, тихонько поскуливая, пока его окаменевший член всё ещё торчал вверх. — Это… узел? — удивлённо спросил Оби-Ван. — Как у собак, у тебя есть узел? — М-м-м… — ответил Квай-Гон, спрятав лицо в сгибе локтя, вздрагивая каждый раз, как Оби-Ван сжимал пальцы крепче. — Удивительно! — воскликнул Оби-Ван, наблюдая как остатки спермы медленно вытекают из бордовой головки. На каждое прикосновение Квай-Гон отзывался утомленным вздохом или сладким стоном. Оби-Ван так увлёкся его изучением, что вспомнил о себе только когда почувствовал болезненные спазмы, тугими верёвками скручивающиеся между ног. Неловко выпрямившись, он ткнулся головкой в узел Квай-Гона, облегченно выдохнув, заставляя оборотня жалобно стонать. — Позволь мне? — проскулил Квай-Гон, с усилием отрывая руку от деревянной лавки, в которую впились его выросшие когти. Оби-Ван проследил за ним с опаской, но когти создавали ощущение, будто кто-то плеснул воды на раскалённые камни. Горячий пар окатил спину Оби-Вана, и он позволил Квай-Гону прижать их члены друг к другу, со стоном толкнувшись в его большую мозолистую ладонь. Это был самый странный секс в его жизни. Острые когти, твёрдый, словно кость, ствол чужого члена и каменный узел в основании, по которому Оби-Ван то и дело скользил своими нежными яичками. Склонившись над Квай-Гоном, упираясь руками в полку над его плечами, Оби-Ван отчаянно толкался в тесный кулак, невольно радуясь, что Квай-Гон не пытался трогать его где-то ещё. Ощущений и так было с лихвой, отвлекаться на лишние прикосновения совершенно не хотелось. Оргазм накрыл ровно тогда, когда Оби-Ван его ждал. С очередным стоном его потрясла дрожь, и он кончил, прижимаясь к животу Квай-Гона, тяжело дыша. Спустя пару ударов сердца, он с трудом собрал оставшиеся силы и рухнул на лавку рядом. Член Квай-Гона начал понемногу расслабляться, возвращая себе мягкий, человеческий вид. У Оби-Вана ещё было множество вопросов, но он не был уверен, насколько они с Квай-Гоном доверяют друг другу, чтобы обсуждать столь интимные темы. Кажется, Квай-Гон пришёл к какому-то похожему выводу. Не сказав ни слова, он поднялся на ноги, быстро смыл с себя пот и сперму, а затем вышел в предбанник, больше не тревожа Оби-Вана своими голодными глазами. Оставшись наедине с собой в остывающей бане, Оби-Ван впервые подумал о том, что возможно, спасение проклятого оборотня может отразиться на его жизни сильнее, чем хотелось бы. Изменить её так, что вернуться к старому укладу уже не получится. Поворчав на себя и странные мысли, он ополоснулся остатками тёплой воды, оставил вёдра с тазами высыхать на лавке, надел длинную ночную сорочку, совсем позабыв про обувь, и вышел на улицу, в прохладную осеннюю ночь. Свежий воздух с запахом прелой листвы пробежался по коже и волосам. Оби-Ван улыбнулся звёздному небу, чувствуя в теле одуряющую лёгкость. Захотелось прыгать через костёр и хохотать, будто влюблённая ведьма в день Солнцестояния. Вместо этого, Оби-Ван изящно приподнял подол своей сорочки, плавно ступая босыми ногами по каменной тропинке, ведущей к его избушке, почти танцуя под убывающей Луной. Квай-Гон нашёлся сидящим на завалинке, завернувшись в простыню. Он щательно затягивал льняными повязками свою снова кровоточащую ногу. Нахмурившись, Оби-Ван откинул наваждение и подошёл ближе, внимательно наблюдая за тем, как красные пятна проступают на льняной ткани. — Нужна помощь? — Нет, Оби-Ван, — слишком резко бросил Квай-Гон, не поднимая головы. — Я могу сам разобраться со своей ногой, спасибо. Его рык пробежался по коже ледяными мурашками. Оби-Ван отшатнулся, тщательно скрывая обиду, и, пожав плечами, поспешно ушёл в дом. Забравшись на печку, он долго лежал, уставившись в потолок, не думая ни о чём. Внизу хлопнула дверь, заскрипели половицы под тяжёлыми шагами. Квай-Гон остановился посреди комнаты, будто собираясь что-то сказать, но потом молча упал на свою лавку. На всякий случай Оби-Ван накинул на печь защитное заклинание, золотыми всполохами замерцавшее в темноте и, только почувствовав себя в безопасности, крепко заснул.