Лепесток в объятиях Агонии.

Теперь, для полного понимания происходящего, вернёмся к тому моменту, когда Ясуо своим присутствием прогнал Эвелинн и унёс Акали к монастырю Кинку. Тут, на ветреных вершинах, повеяло вдохновением. — Я мог представить как упадёт «Лепесток», но подумать не мог, что это будет так… Красиво. И то, чего я точно не ожидал — что лепесток сново взлетит. «Ветер» сыграл свою роль сполна, он заслуживает аплодисментов, — Хада Джин стоял по середине «сцены», где пару минут назад закончили своё выступление три «актёра». В руке виртуоза была кисть, которой он мастерски заполнял холст: — «Агония» недоиграла, ведь можно было бы сделать представление ярче, красочнее. Но всё же, я с нетерпением буду ждать второго акта, — на картине с каждой секундой все лучше вырисовывались два женских силуэта, которые надолго впечатались в память золотого демона. Через пару или тройку, а может и через четыре часа, картина была завершена, от чего Джин смог испытать истинное, хоть и не долгое, удовлетворение. Из восхищения он перешёл к самокритике, вернее критике того, что он увидел и изобразил на холсте: — Красный — один из основных цветов, как жаль, что в этом полотне его так мало, — виртуоз повернул голову в бок, будто в картине, что он сам же написал, было что-то скрытое, что он должен был разглядеть. — Но с другой стороны, возможно в этой композиции стоит вовсе избавится от этого цвета? — Хада Джин посмотрел за холст, на уже присохшую к стене и к полу кровь вольной убийцы. — Надо будет провести репетицию с обеими актрисами и немного изменить изначальный сценарий — виртуоз начал собирать все вещи и инструменты, что принес на сцену. Подбирая одну из многочисленных кистей, что в процессе работы укатилась к кунаю, он задумался. — Главное, что бы этот спектакль не сорвали мои «марионетки», ведь они могут, — он подобрал кисть вместе с метательным оружием и, выпрямившись, направил взгляд к монастырю Кинку. Шен и Зед — одни из лучших кукол, что когда-либо попадали в его руки. Во всяком случае, с ними всегда выходили красочные выступления. Вернёмся к настоящему времени: В монастыре Кинку, татуированная девушка и непрощённый рассматривали картину в присутствии Ока сумрака. — Ты занималась с ней этим добровольно? — спокойно спросил Шен у Акали без капли смущения. — Что?! Нет! С чего бы?! — выкрикнула девушка с постепенно краснеющим от стыда лицом, как вдруг Шен увидел подпись и, развернувшись грудью к стене, со всей силы ударил по ней сжатым от злобы кулаком. По стене пошла трещина. — Джин… — Сказал Юсан гневным голосом, после сделал глубокий вдох и закрыл лицо ладонью, будто пытаясь что-то вспомнить или скрыть. — Думаю, хоть в чем-то Зед был прав, и все же стоило его убить раньше, — спокойным тоном сказал Ясуо, смотря на неожиданно раздражённого, рыжеволосого мужчину. — Я согласна, но ошибки можно исправить только со временем, — Око сумрака в глубине души был согласен с этими двумя, но традиции, равновесие и правила ордена Кинку не позволяли ему тогда это сделать, да и он был другим, более справедливым и практичным, чем сейчас. — Я заберу картину, — уверенно заявил Шен. — Кх… — Акали проскрипела зубами, а на щеках пробежал мимолётный румянец. Складывалось такое впечатление, будто последние десять минут она только и делает, что краснеет и смущается. Мечник с хитрой улыбкой покосился на вольную убийцу, несмотря на то, что сейчас не лучшее время для шуток. — Да, формы у неё сексуальные, губы манящие, но взгляд такой же безумный, как у того самоуверенного мальчишки, Каина, — татуированная вдохнула и закрыла глаза. — Я верю — с улыбкой ответил братоубийца, сжимая в руке сосуд с выпивкой. В это же время, теневая дева скрывалась в тенях бесчисленных деревьев. Она дожидалась ночи, находясь в самых дебрях острова Оулинь. — Кожу с них живьём содрать, тело разорвать… — напевала себе под нос демонесса, в ожидании рассматривая свои коготки. — Может стоило сделать их немного длинее? — Эвелинн стояла, оперевшись спиной об дерево. Она с нетерпением ждала, когда солнце спустится с небес, когда землю поглотит тьма. — Так вот, что волнует многотысячелетнего демона, — дева услышала знакомый мужской голос прямиком со спины. С противоположной стороны об это же дерево упёрся давно известный для неё Хада Джин, несправедливо прозванный демоном, хоть и золотым, что слегка раздражало демонессу. — Оу, что тут у нас, старый психованный поэт? — демонесса мгновенно растворилась и воплотилась уже перед виртуозом. С помощью двух отростков и рук прижала его к древу, не давая и шанса на спасение, на что тот никак не отреагировал. — Я знаю, ты сможешь убить меня красиво, но ни за что не сможешь сделать это лучше меня, — внезапно в ногу демоницы вцепился капкан, похожий на цветок. Реакция не заставила себя ждать, девушка мгновенно разорвала того на куски, хоть и была подорвана ловушкой. — Где твоя боль?! — раздражённо вскрикнула раненная демонесса, которая, на удивление, не почувствовала удовлетворения и скрылась в бесконечных тенях густого, ионийского леса. То, что она разорвала на куски, не являлось Хадой Джином, это была механическая кукла в его одежде с голосовым имитатором. — Ты можешь убить меня, но искусство… Будет жить вечно, — демоница находясь в раздражённом от голода состоянии промолчала. — Я предлагаю слегка переписать твою роль, — голос золотого демона раздавался гулом со всех сторон, и это заставило Эвелинн засмеяться. — Смотрю ты любишь ролевые игры, — демонесса раскрыла свое присутствие, показав свою единственную оболочку. — И какую роль я должна сыграть в твоей комедии? — ехидно улыбаясь после смеха, демонесса подняла голову ввысь, к кронам деревьев, где предположительно находился мужчина в маске. — Роль влюблённой, но, к сожалению, это не комедия, а драма, — теневая дева опустила взгляд к лестной подстилке из сухих листьев. — Неужели мои слова тебя задели? — Джин искренне удивился, и как будто задал вопрос не по плану. — Каждая жертва, это несостоявшийся любовник, — глаза демоницы стали светится жёлтым огнём, позабыв о нежном пурпурном цвете. Сейчас одно неверное слово от виртуоза и считайте, что он труп. — Пожалуйста, позволь мне написать историю о невзаимной любви, — от злости дева сжала когти в кулак, царапая свои запястья. — Твои речи напоминают другого демона, жирного и жадного, но мне стало интересно, что ты можешь предложить мне перед смертью, — Эвелинн прикусила губу, пытаясь держать себя в руках. — Ты не пожалеешь о случившимся, поверь, во время спектакля, ты вряд ли будешь «голодать», — все фразы виртуоза звучали невероятно естественно, как будто он их репетировал. — Ты знаешь обо мне больше, чем я предполагала. — К сожалению, я знаю достаточно только о двоих из всех вас, это загоняет меня в апатию. — Да, я тебе верю, я это отсюда чувствую, — Эвелинн облизнулась и спокойно спросила: — И это все, что ты можешь предложить мне за участие в своём «театре»? — Я предполагаю, ты заполучишь множество поклонников. — Мм-м, звучит заманчиво, и что же я должна сделать? — спросила демонесса возбуждённым от голода голосом. — Есть только два условия… — Я тебя внимательно слушаю.