Часть 1
26 октября 2022 г. в 23:28
Троодон задумчиво держал в руках большую корзинку, в которой спала миловидная девочка его же вида. Он мог бы дать ей от силы лет пять, но по ощущениям выходило как-то больше. Кто-то оставил её около его дома прямо у крыльца. Ничего нет. Ни записки ни платочка с вышитым именем. И вот что ему с этим делать? Иголка боли пронзила его голову, отчего он тихонько взвыл, чуть не уронив при этом корзинку с крошкой. Серые перья прилипли к лицу холодными сосульками, а карие глаза больше были чёрными. Он смог лишь устало прохрипеть:
— И кто же мог тебя оставить?..
Он не хотел долго стоять на одном месте, когда под рукой не было никакого болеутоляющего.
Работа с детьми имеет свои издержки. В первую очередь, надо иметь большое терпение, чтобы выслушивать ежедневные вопросы, отвечать на них и сохранять при этом весёлую улыбку. Даже тогда, когда в ушах звенит, как будто кто-то методично постукивает молотком по голове. В глазах летают мушки, в коробке черепа шум как от сломанного телевизора, и улыбка приклеена.
Бух! Бух! Бух! И так каждый вечер после работы дома, когда нет сил даже снять жилетку и нормально улечься отдохнуть. Просто потому, что работа всегда и во всём превыше всего. Ведь он сам выбрал себе эту стезю и никак иначе.
Сонни устало улыбнулся своим мыслям, пытаясь заснуть в жёстком кресле, одновременно прикрыв себя любимым зелёным пледом. Ему бы только набраться сил перед ночным дежурством, на отдых ему отведён один час, этого должно хватить, чтобы остаток ночи простоять на посту. А потом брякнуться на пол квартиры и запить головную боль таблетками от тошноты. Как и всегда, каждый день и, порой, ночь, он на своей любимой работе. Отказаться от дежурства? Кощунство, ведь работа является его смыслом жизни — не этому же его учила мама — надо работать и работать.
Ему бы украсть драгоценные часы для сна, но ничего не получается из этого. Сновидения так и не приходят... снова. Значит, днём он включит режим вечно бодрого кондуктора, чтобы дети не волновались. Если бы он на их вопросы лишь скорчился от усталости, то это дало бы не самое лучшее впечатление. Они едва ли знают об сонном параличе. А он вот несколько раз попадался и это абсолютно отвратительно.
И всё же никто, кроме него, не сделает эту работу.
Почувствовав першение в горле, Сонни решил пренебречь своим драгоценным «сном» и выпить стакан воды. Как предусмотрительно, почти каждый день, когда никого нет дома, его друг Ромал оставляет графин с водой, словно в воду смотрит. Нет, сегодня мысленные каламбуры у него не идут, как ни крути. Стоило только ему кое-как встать, как в голову словно вонзили шампура для мяса и всё вертят, вертят, вертят...
Сегодня точно не его день.
На ватных ногах, Сонни дошёл до кухни словно во сне. Стало так худо, что ему пришлось навалиться на стол, лишь бы не упасть. Всего-то недавний праздник, проводимый ночью, сделал своё коварное дело. Почти всегда слабостью во всём теле и заканчивается. Ничего не меняется. Он любит работу.
Черт... он совершенно не любил слово «работа» за пределами поезда.
...Такое же утро, как и все предыдущие на поезде динозавров. Почти те же пассажиры, неизменный состав меню и неизменный скрежет рельсов. Бубнение старых динозавров и щебетание резвых детишек. Запах свежего мяса и сочной травы, что доносились из вагона-ресторана. Кто-то из скуки рисовал на стекле окон. Непримечательное начало дня, которое взбудоражило всех и вся отсутствием одного важного троодона. Не было кондуктора поезда, а это что-то да значило. Волнение выражалось во взглядах, неуверенных позах и недовольных лицах. Они привыкли к нему. Им обещали удобство, а получили нечто противоположное. Это как если лишить поезда рельсов, а потом пустить по временному тоннелю в будущее. Или лишиться вкусной рыбы, печально, если ты являешься птеранодоном. И дальше всё по мелочи.
Каждый смог бы найти повод для жалобы, но они молчали.
В особенности эта новость взволновала небезызвестную семейку Птеранодонов. Если взрослая часть понимала, что он мог пойти по своим делам и опоздать (или хотя бы захотеть хоть немного поспать после вчерашнего праздника), то младшее поколение вот этого не знала. Они были ещё малы и им не говорили того, что не всё подаётся на золотой блюдечке. Они прижимались к родителям и всё спрашивали, когда же прибудет умный и хороший троодон, потому что официант, заменяющий главного по поезду, неравноценная замена, как бы тот не старался. До этого они бегали по вагонам, искали его по самым укромным местечкам, даже под столами смотрели и в вагоне с машинистом. После той встречи он зарёкся не спрашивать детей о проблемах. Ему ещё долго будут сниться их блестящие от волнения лица. Если же большинство взрослых пассажиров смотрели на них с сочувствием и пониманием, им ведь тоже хотелось послушать что-нибудь необычное, то официант Ромал, тот, что заменял отсутствующего, лишь фыркал в их адрес. Чего им не хватает?
Он отвечает на их вопросы, касательно динозавров, чисто по привычке приносит им закуски, создаёт им уют. А благодарности нет! Между прочим, жизнь его друга не ограничивается одной лишь работой и возней с чужими детьми. Да, странно получилось, что хлопоты над этой семейкой как-то незаметно возложили на его плечи. Но сегодня они познали равнодушие к ним. Немаловажное открытие, поскольку дети считали жизнь дешёвым мюзиклом.
«Ох, Сонни, теперь я понимаю твою уставшую физиономию. Где же ты? Пришёл только на ночное дежурство, потом сразу же ушёл. Почему ты тогда волновался?»
Почти в это же время Сонни заботился об неожиданной гостье. Сказать по правде, крошечной она сначала ему показалась из-за своей худобы и размеров корзинки, в которой он её нашёл. Определённо, её родители либо не могли о ней нормально позаботиться, либо они так над ней издевались и бросили. Вторая теория более жестокая, подтвердить её можно, если она об этом расскажет, однако она хранила гордое молчание. Хоть кивала или качала головой, когда её спрашивали, одно это радовало.
Он и не надеялся найти к ней доверие. При всём уважении к себе, он понимал, что был для неё совершенно чужим троодоном. Возможно, более приличным, чем другие, но не менее опасным — он не знакомец. И потому он понимающе кивал в ответ.
Сонни ненавязчиво рассматривал её, пока она ела тарелку супа. Что в ней не так? Та же оранжевая чешуя, как и у остальных троодонов. Худое телосложение, немного даже рёбра видны, что ненормально. В её синих глазах читалась робость и некий вопрос, который она хотела озвучивать, но он на неё не давил. Единственное, что не подчинялось порядку в ней, так это растрепанные перья чёрного цвета, редкая особенность у троодонов.
Да, необычная девочка, так почему же от неё избавились и оставили на пороге именно его дома?
По заданным вопросам и соответствующим ответам стало понятно, что говорить она умеет, безумно голодна и хочет узнать его получше. Последнее обстоятельство прибавляло хоть какую-то толику уверенности. Особенно после лицезрения её необузданного аппетита, с какой быстротой она поедала сладкие листья гинкго, скорее всего, не разобравшись в самом его вкусе.
Из-за неё пришлось остаться дома днём, так как вечерняя отработка дежурства вымотала нервы. Что если с ней что-то случилось? Она на себя опрокинула шкаф? Или плачет из-за голода? Из-за таких мыслей Сонни помчался домой как смерч, не объяснив ничего своим коллегам, которые смотрели на него с большим шоком, даже челюсти отвисли. Ему ещё повезло, что его навязчивая мама поехала в небольшое путешествие на Северный полюс, поэтому её реакции в ближайшее время он не увидит. С своим племянником ему ещё предстоит поговорить насчёт прибавления в семье.
Девочка мило улыбнулась, вся счастливая от сытного обеда. Он усмехнулся в ответ и осторожно вытер с её лица остатки супа. Чувство нежности растеклось по телу подобно сливочному маслу.
Он думал насчёт того, чтобы отдать её в детский дом, где ей отыскали бы хорошую семью с вкусной едой. Были такие мысли, но... её бросили родные троодоны, если он отдаст её в учреждение с такими же детьми, не будет ли это означать, что он её предал?
Ей нужна именно его помощь и он не может её бросить именно таким образом.