И демоны тоже влюбляются

Славка сегодня вернулся с работы пораньше. За прошедший с битвы на Оране год он полностью освоился на Грине и давно считал этот мир своим домом. Закупив в супермаркете продуктов, он с трудом доволок всё до квартиры, выдохнул, сгружая покупки на стол. Готовить для себя одного он не любил, но завтра особый день, и он решил сварганить что-нибудь вкусное. Два обожаемых сиамских котика с радостью встретили его: мурчали, тёрлись об его ноги и дёргали носиками в попытке унюхать, что же приволок им щедрый хозяин. — Так, пацаны! — строго велел Славка. — А ну, сели и ждём, сейчас разберу и накормлю. По ходу можете рассказать, что тут творили без меня. Те послушно запрыгнули на мягкую угловую лавку возле обеденного стола и, прижавшись друг к другу, преданно уставились на него. — Молодцы, засранцы! — похвалил их Славка, проходя мимо, и погладил каждого по лобастой головёнке. Решив, что коты заслужили свою порцию вкусняшек, он наложил в миски мягкий корм и поставил в специально отведённое для этого место. Коты наперегонки кинулись в свой угол и, добродушно урча, принялись уплетать ужин. Так и оставив пакеты на столе, Славка ушёл в гостиную. Он любил эту квартиру, она принадлежала Мирону, но без него он чувствовал себя в ней каким-то ущербным, даже одиноким. Он скучал, и чем больше проходило времени, тем сильнее. В дверь неожиданно позвонили и Славка отправился открывать. На пороге стоял Мирон. — Привет. Славка от возмущения даже руками всплеснул: — Пиздец, как чувствовал, что сбежишь! Командир называется! Жея же сказала, что до завтра нужно остаться, но ты, придурок, как всегда никого не слушаешь. — Я соскучился, — пожал плечами Мирон. Славка прижал его к себе, обхватив за плечи, и тот сразу обнял его за пояс. — Вот что мне с тобой делать? — Славка чмокнул его в бритую голову. — Понять, простить, приготовить ванну и накормить, — пробормотал тот ему в шею. — Слав, жрать хочу, Жея меня долбанной вареной курицей пичкала. Не могу больше, хочу твои отбивные и жареную картошку. Готовить Славка вообще-то не любил. Они по-прежнему чаще всего брали еду в кулинарии. Но иногда на него «нападало», и он подолгу колдовал на кухне, пытаясь создать для Мирона что-то особенное. Он даже несколько уроков у Ваньки взял: тот настолько хорошо наловчился, что Охра готов был хвастать кулинарными успехами своего парня на каждом шагу. Да Ванька и сам всегда говорил, что если бы он не обожал историю и литературу, то точно бы подался в повара. Но пока корпел над получением степени магистра, поскольку настоящий Ваня Светло закончил ВУЗ бакалавром. И обещал, что по окончании обязательно поступит в аспирантуру. Славка гордился другом, но сам продолжать учёбу не желал. Тимарцев всё же взял его в свою компанию на постоянную основу, и его всё устраивало. — Бесишь, блядь, хоть бы раз нормально долечился. — Он легонько хлопнул Мирона по заднице, отправляя в спальню, а сам пошёл включать воду. — Раздевайся, ванна будет готова через пару минут. Он совсем не был прилежной хозяюшкой, готовой бежать и выполнять все требования вернувшегося главы дома. Но у них как-то само так вышло, что если Славка задерживался в офисе, Мирон организовывал ему ужин, ванну и даже массаж. К тому же тот несколько раз сам пытался готовить, хотя, впервые экспериментируя, пересолил рагу, а во-второй недоварил говядину, и она оказалась жёсткой, как кирзовый сапог. Но Славка ценил его героические порывы. Если случалось наоборот и Мирон отправлялся в рейды или сутками дежурил на базе, тогда домашние дела брал на себя он. Они не спорили и не срались по пустякам, но могли закуситься по поводу обстановки на Оране. После бесславной смерти Перея там началась изнурительная война за власть. Когда высшие борги демонического мира поняли, что ни Гнойный, ни Охра не собираются претендовать на трон, они всеми правдами и неправдами принялись рваться в правители. Как ни странно, но ощутимую победу одерживал Тимат. Умный, хитрый и коварный, он стравливал своих соперников, и те грызли друг друга, а он оставался в стороне. Но когда Славка и Ванька узнали о происходящем, то убедили Охру и собрались изменить положение вещей. По их мнению, Тимат — худшее, что могло случиться с Ораном, и получи этот уёбок в свои руки власть, взвоют все без исключения миры межземелья. Мирон был категорически против их вмешательства, главным образом потому, что не хотел, чтобы те пострадали. Пережив череду споров и ругани, они всё же вернулись в родной мир, а Мирон пошёл с ними. И Тимату почти удалось извести их. Вернее, троих, благо Ванька наотрез отказался от ужина в честь победителей и заподозрил неладное. Он голыми руками порвал Тимата, тот и пискнуть не успел, а парни не притронулись к отравленной еде. Правитель был избран, они вернулись на Грин. Все эти изменения не означали, что теперь борги оставят человеческие миры в покое. Во-первых, потому, что Оран — не единственный демонский мир, а во-вторых, надеяться на обещание нового владыки не вторгаться к людям не приходилось. Ещё одной причиной для ссор стал Нойзон. Когда Гнойного и Окси доставили на базу полумёртвыми, он с Маркулом и спутниками находился там. Они прибыли через час после того, как как отряды выступили на Оран. Аскандер и Жея рассказали им всё, что знали, также упомянули, что Гнойный и Фаллен спасли отряд в Падших горах, а первый ещё и рискнул жизнью ради Окси. В этот момент один из вампиров притащил Фаллена в бессознательном состоянии. Жея ужаснулась количеству повреждений человеческого сосуда, переломам и гематомам не было счёта. Хуже того, собственное тело Фаллена тоже сильно пострадало. Тогда Нойзон отправил гонца на Тикст и велел доставить на Грин недавно созданный мобильный походный госпиталь, включавший в себя все новейшие разработки их врачей и учёных. Что оказалось очень кстати, если учесть, что Гнойного и Окси Жея и Карма не смогли бы поставить на ноги самостоятельно. Нойзон вообще рвался к брату на помощь, и Аскандер с большим трудом отговорил его, ссылаясь на то, что армии у того с собой нет, а десять человек личной гвардии мало что смогут. Пока они спорили и разворачивали прибывший госпиталь, оставшиеся в живых воины вернулись с Орана. Гнойный, видимо благодаря сильной демонской сущности, поправился гораздо раньше Окси. Он вообще, едва очнулся и открыл глаза, увидел хмурого, осунувшегося Охру и выдавил, с трудом ворочая распухшим языком: — Мироша? После выполнял все требования медиков, исправно следовал их наставлениям, стремясь быстрее подняться на ноги. И как только смог встать, несмотря на запрет Жеи, с трудом ковыляя, поплёлся в соседнюю палату к своему Мироше. У командира отряда всё оставалось намного хуже. Врачи в обыкновенной человеческой больнице точно бы сказали: травмы, несовместимые с жизнью, и умыли руки. Но Жея и эскулапы с Тикста боролись за него до последнего. Карма чуть себя в могилу не загнал, израсходовав почти всю свою магию. В его палату выстроилась очередь из вампиров и оборотней, готовых поделиться с ним своими жизненными силами. Охра тоже рвался в первые ряды доноров, но ему категорически запретили: ему нужно было поддерживать Фаллена и Гнойного. Окси уже больше недели лежал в коме, и всё это время рядом с ним находился Нойзон. Когда Гнойный, спотыкаясь, зашёл к нему в палату, тот что-то тихо читал брату, держа в руках толстую старинную книгу. Гнойный из последних сил добрёл до кровати и с тяжёлым вздохом опустился на свободный стул. Погладил спокойное, даже умиротворённое лицо Окси и, низко наклонившись к нему, зашипел: — Ты не посмеешь подохнуть, говнюк, даже не думай. Я не позволю тебе бросить меня одного. Нойзон, наверное желая оставить их наедине, молча собрался выйти, но Гнойный обернулся к нему: — Не уходи, пожалуйста, я слишком слаб, Жея по-любому не позволит мне сидеть возле него постоянно. А ты ему нужен, говори с ним, читай, песни пой, да хоть пляши, мне по хуй, лишь бы он чувствовал, что его ждут... — и, теряя сознание, начал заваливаться на кровать. Нойзон сразу нажал кнопку вызова, пытаясь его поддержать. Тут же ворвалась Жея, крикнула Охру, и они, по очереди матеря демонское упрямство, утащили его обратно. Когда Гнойный наконец начал чувствовать себя нормально, они с Нойзоном подолгу разговаривали, сидя у постели Окси, и даже подружились. Окси пришёл в себя только через долгих десять дней. Когда сознание к нему вернулось, он кое-как прохрипел: — Где Славка? Оставив брата выздоравливать, Нойзон вернулся на Тикст, а Гнойный довёл Оксимирона до белого каления, пытаясь убедить, что брат, несмотря ни на что, любит его, переживает и гордится им. Даже Охра, Фаллен и остальные члены отряда присоединились к нему. Наконец поправившись, Окси позвал с собой Гнойного, и они отправились на Тикст. Впервые братья обнялись как родные люди. Окси согласился стать крёстным отцом племяннику, маленькому Янсону, названному так в честь своего легендарного деда, и сейчас он души не чаял в маленьком озорнике. Помимо прочего, они в конце концов сопоставили факты и, призвав на помощь Змея Замая, смогли вычислить шпиона и предателя. Им оказался Хайд, брат незабвенной Димары. Его злоба на ещё юного Оксимирона с годами переросла в самую настоящую ненависть. Он так и не смог простить тому, что он отказался от сестры, и считал, что Оксимирон опозорил их семью, поэтому девчонка до сих пор не вышла замуж. По его мнению, обесчещенную Димару никто не хотел брать в жёны. Когда та услышала о претензиях, предъявленных Оксимирону, разозлилась не меньше него. Она орала на чокнутого брата, как торговка на рынке, и махала руками. — Хайд, ты спятил, братец! Никто меня не лишал чести, Окси даже не дотронулся до меня! — Он отказался венчаться с тобой, этого мало? — брызгая слюной, голосил брат. — Ненормальный, наши родители никогда не сговаривались о браке! Он не делал мне предложения и не бросал меня! Ещё детьми мы поняли, что не подходим друг другу! И меня не раз звали замуж, я сама не хочу! А ты напридумывал себе глупостей и даже стал предателем, мне стыдно за тебя! Хайда отправили в тюрьму, но через месяц он оттуда сбежал. Окси и Гнойного мало волновал этот придурок, но Змей Замай пообещал найти беглеца, и они знали, что тот не отступится. Сейчас парни были желанными гостями на Тиксте, и когда выпадала свободная минутка, отправлялись в мир воителей. Окси больше не принимал единоличных решений, а всё чаще советовался и обсуждал проблемы с Нойзоном. Вспоминая прошедшие месяцы, Славка не заметил, как поджарил стейки и настругал салат. Времени на приготовление картошки у него не было, и он решил заняться этим чуть позже. Коты то вертелись у него под ногами, то бегали к дверям ванны и ждали, когда выйдет Мирон. Коробку с тремя еле живыми задохликами Славка нашёл полгода назад, когда забегал к Тёмычу. Кто-то подбросил котят в подъезд, и они медленно умирали от голода и холода. Он приволок их к Тёмычу, и его девушка Ната предложила одного забрать и оставить у себя. Подумав пару минут, Славка решил приютить двух оставшихся. Он давно завидовал Ваньке, которому Охра припёр шустрого рыженького шалопая, и сейчас два бывших демона нянчились с ним, как с единственным отпрыском. А Гриша вымахал уже в приличного, но зловредного кошака и вертел своими хозяевами, как хотел. Мирон такому сомнительному приобретению не обрадовался, весь вечер с ним не разговаривал, котят не гладил и спать свалил в гостиную на диван. Однако мелкие как-то сумели растопить его ледяное сердце, и они отлично поладили. Котята могли долго и упорно ползать по Мирону, пока тот смотрел телевизор, это было самое их любимое занятие, и всегда скучали, когда он уходил на несколько дней на миссию. Неделю назад Мирона ранил обожравшийся душ демон, чуть руки не лишил, и он оказался на базе в госпитале. Коты часами сидели на коврике у двери и тоскливо мяукали, пока Славка не забирал их на руки и не объяснял, что же случилось со вторым хозяином. Те, конечно, его не понимали, но на некоторое время успокаивались. — Ну что, пиздюки, соскучились? — услышал Славка, закончив накрывать на стол. — И я соскучился, хорошие мои. Славка улыбнулся: Мироша явно тискал мелких в коридоре. — Слав! — позвал тот. — Чего у Филимона ухо исцарапано? — А ты попробуй у Хесуса любимый мячик отобрать! — крикнул Славка в ответ. — Он и твоё ухо расцарапает. — Понятно, — протянул Мирон. — Опять тут без меня дрались, паразиты, ну, я вас когда-нибудь без вкусняшек оставлю! Славка выглянул в коридор. Котята с энтузиазмом облизывали Мирону лицо, а тот морщился, тихо смеялся и гладил питомцев. Славка вдруг прикрыл глаза, стараясь запечатлеть на подкорке памяти увиденный момент. Он никогда не мечтал о семье и теперь старался всё запомнить и сохранить, как самое лучшее и счастливое в своей жизни. * * * Ваня потянулся, устало потёр глаза, потом выключил комп и вылез из-за стола. На дворе стояла глубокая ночь, Ванька опять дежурил на базе, и он куковал дома один, вернее с Гришей, который развалился на кровати, пока хозяева отсутствовали. Ваня обожал своего котика и излишне баловал. Хотя Ванька вел себя ещё хуже. Гриша ни в чём не знал отказа, и после визита в ветклинику выяснилось, что они его сильно перекармливали. Так что сейчас оба пытались держать себя в руках и не пичкать бедного котика едой каждую секунду. Гриша возмущался, даже кусался, но парни оставались непреклонны, и их любимец уже целый месяц сидел на диете. Ваня, глядя, как Славка и Мирон потакают прихотям своих котов, отлично понимал, откуда у всех четверых такая потребность баловать домашних питомцев. Одиночки по сути, они видимо сейчас переживали период необходимости о ком-то заботиться. Ваня лично был очень рад, что у него есть Ванька и Гриша, а ещё очень близкие друзья, которым он не задумываясь доверит свою жизнь. Год назад они спасли его от Перея, и он никогда этого не забудет. Ему ещё иногда снились кошмары, он снова оказывался в застенках на Оране и даже испытывал ментальную боль от побоев и издевательств. Подрывался с кровати, не зная, где он и что с ним, но Ванька всегда ловил его, целовал в висок и, обняв со спины, шептал, что всё хорошо и он дома, рядом с ним, в полной безопасности. Когда он более-менее оклемался в госпитале, первым делом от души зарядил Охре в морду. Во-первых, потому что обещал этому любителю таскать его на руках, во-вторых, тот скрыл от него и убедил остальных не сообщать о том, что Гнойный и Окси тяжело ранены. Оберегал его, засранец. Фаллен не оценил такой порыв и долго на него психовал, когда узнал правду. Гнойный по-прежнему оставался его единственным другом, и он готов был сделать что угодно, лишь бы тот выздоровел. Когда тот пошёл на поправку, Фаллен решительно ему заявил: — Значит, так. На Оран мы больше ни ногой, нечего там делать. — Согласен, — кивнул тот. — Нас и тут неплохо кормят. Упоминание любимого Фалленовского мультика насмешило обоих, и они долго ржали, цепляясь друг за друга. Это больше походило на истерику, но им очень нужно было выплеснуть всё напряжение, боль и страх последних недель. Когда в палате Гнойного вдруг затрещали и начали взрываться лампочки в светильниках, а потом самопроизвольно хлопать двери, они замерли, не понимая, что происходит, охренело уставились друг на друга. В палату ворвался Охра. — Что вы тут?.. — зарычал он и осёкся. Гнойный в ужасе смотрел на руки Фаллена — у того между пальцев проскакивали искры. Охра привычно обхватил его со спины, прижал к себе и зашептал: — Успокойся, всё уже в порядке, все живы, нам ничего не угрожает. Фаллен закрыл глаза и сосредоточился. Магия внутри медленно затихала, он откинулся на грудь Охры и пробормотал: — Ебать в рот, что это было? Потом его долго и обстоятельно обследовал Карма и наконец вынес свой вердикт: — Фаллен — высший демон, его кровь это показывает. В отличие от человеческой, которая у короля и последнего бомжа одинаковая, высшая демонская кровь имеет различия с низшей. Не понимаю, почему в твоём мире тебя не проверили ещё в раннем детстве? — Кому это было нужно? — отмахнулся тот. — Ни мне, ни матери уж точно. — Но это ещё не всё, — загадочно улыбнулся Карма. Все озабоченно на него вылупились. — Крови матери в тебе всего процентов пять, то есть минимум; высшей — семьдесят... — А остальные двадцать пять? — перебивая его, не выдержал Гнойный. — В этом и фишка, — отозвался Карма. — Четверть крови принадлежит пожирателю силы. — Но как?! — рыпнулся Охра. — Такого не может быть! — рявкнул охуевший Фаллен. — Вполне может, — упорствовал тот, — если, например, твой отец высший борги, мать низший, а прадед или даже прапрадед по отцовской линии оказался зачат демоном и пожирательницей. — Пиздец! — лаконично обрисовал ситуацию Гнойный. — Заебон! — согласился Фаллен. — Но почему магические способности проявились только сейчас? Карма хмыкнул и продолжил: — Ты не хуже меня знаешь, как умеет чудить магия. Мой отец являлся самым ничтожным магом, и по сути я должен был унаследовать ещё меньше силы, но по факту всё вышло с точностью до наоборот. А может, благодаря тому, что ты только правнук или праправнук, она находилась в тебе, как говорят, «в спящем режиме» и ждала толчка. Скорее всего, её разбудила тюрьма. Магия внутри пожирателя предназначена прежде всего для того, чтобы защищать своего хозяина, а потом уже колдовать. — То есть, ты хочешь сказать, что она очнулась, когда Фаллена пытали, и начала его лечить? — подал голос до сих пор молчавший Окси. — Именно! — кивнул тот. — Магия не врач, да и слаба она была после стольких веков в анабиозе, но умереть ему не дала. Охра, помнишь, ты удивлялся, что тот после случившегося всё же выжил? Так это благодаря ей. Залечить полностью все повреждения у неё не получилось, но в выполнении основной задачи: хозяин ни в коем случае не должен скопытиться, вполне преуспела. Когда же Гнойный и Фаллен начали ржать, она восприняла это как своего рода отходняк после стрессовой ситуации и решила поддержать своего владельца, подбодрить, если хотите. — Что, мне сейчас вообще нельзя поржать? — возмущённо фыркнул Фаллен. — Идиот, — хохотнул Карма. — Она понимает, когда ты просто смеёшься, а когда у тебя форменная истерика. Магия не сущность, но она живая. Тебе придётся учиться уживаться с ней. Если хочешь, я могу тебе помочь. — Вот тебе и низший борги, отребье и бастард! — выдал Окси. — Умеешь же ты, Гнойный, друзей выбирать! Их хохот разнёсся на весь госпиталь. Лишь Фаллен сначала пытался сдерживаться, но потом плюнул и засмеялся вместе со всеми. Магия внутри словно погладила его по груди, вполне довольная его состоянием. С тех пор он много занимался с Кармой и достиг определённых успехов, активно пользовался ей в быту, но всячески скрывал от непосвящённых. * * * Ваня проснулся от того, что кто-то усердно зацеловывал его шею, и он даже знал, кто именно. — Привет, — улыбнувшись, пробормотал он и зевнул. — С днюхой тебя, засранец, — прошептал Ванька, притянул его к себе и засосал уже основательно. Второй его день рождения на Грине обещал быть более масштабным, чем первый. Сегодня соберутся все. Придут не только Славка, Мирон, Тёмыч со своей Натой, но и весь отряд воителей: Илья Мамаев с супругой, Змей Замай тоже решил наведаться ради такого случая и даже Нойзон с женой обещали прибыть. Всё таки Ване Светло исполнялось двадцать пять, и это как никак юбилей. Обсудив с друзьями предстоящее торжество, решили отмечать в приличном рестике. Славка помог ему выбрать заведение и даже оплатил аренду зала на один вечер. Ваня сопротивлялся, спорил и доказывал, что они с Ванькой и сами в состоянии это сделать, но разве того переубедишь? Он хоть и давно звался Славой, в душе по-прежнему оставался тем же ядовитым на язык, упрямым и зловредным Гнойным. Поэтому Ваня смирился и махнул рукой. До шести вечера было еще далеко, и они с Ванькой валялись в кровати. — На тумбочку посмотри, — пробормотал Ванька, когда он кусал, а потом зализывал его ключицы и грудь. Ваня вскинулся и полез разворачивать красивую упаковку. — Ебануться! — с восторгом выпалил он, увидев новенький ноутбук с известным логотипом на крышке. — Вань, он же дорогой, ты совсем крышей поехал? — Эй, — усмехнулся тот, — ты же понимаешь, что я далеко не нищий? За столько веков кое-что имею за душой. — Ты лучший, — объявил Ваня и снова полез сосаться. — Но я требую свой главный подарок. — Ха, — фыркнул тот, — теперь я понимаю, почему последние две недели ты не хотел быть сверху. Спецом ждал днюху, чтобы выебать меня? Так, может, мне на хуй праздничный бантик завязать? — Не обязательно, — заржал Ваня. — Обещаю, прежде чем ты кончишь, я твой хуй бантиком завяжу. Он вдруг вспомнил, как сразу после выздоровления затащил Охру к себе в постель и, состроив абсолютно невинную мордень, выдал, что он пострадавший и ему нельзя отказывать в желании, а потом убедил того подставиться. Охра дара речи лишился. Конечно, в его койке побывало немало разных партнёров, и не всегда люди или демоницы, но ещё никто с такой наглостью не заявлял, что сейчас трахнет его. Фаллен же, не теряя зря времени, развернул Охру на живот, подготовил и, поставив раком, засадил по самое не балуйся. Охра потом целую неделю ходил с охуевшей рожей, о чём-то всё время думал и даже отвечал невпопад, когда к нему обращались. С тех пор много воды утекло, но они всё так же регулярно менялись местами, никогда не спорили по этому поводу, только Ванька иногда смеялся, что Ваня, видимо, из него в тот первый секс между ними весь мозг вытрахал, раз положение снизу ему вдруг сильно зашло. Ваня усмехнулся и щёлкнул пальцами: колдовать давалось ему с каждым днём всё легче, а магия стала неотъемлемой частью жизни. Лежащие на противоположной тумбочке наручники резво оказались на Ванькиных запястьях, вздёрнули его руки вверх и замерли в нужном положении. — У-у, — протянул тот и попросил: — Только не увлекайся, а то мне вечером ещё в рестик идти. Как я, по-твоему, смогу двигаться или сидеть? — Не ссы, — чмокнул его Ваня, — всё сделаем по красоте. Он мазнул языком по чужим губам, своими дотронулся до лба, носа и куснул Ванькин подбородок. Ущипнул за сосок, поласкал его, то несильно выкручивая, то мягко перетирая между пальцев. Когда Ванька закусил губу и прикрыл глаза, перешёл на второй. — А кто-то считал, что у него нечувствительные соски? — промурлыкал он Ваньке на ухо. Тот со свистом втянул в грудь воздух и процедил: — Су-ука. Наигравшись, Ваня провёл по его влажной коже языком, добрался до пупка. Ванька дёрнулся, но не издал ни звука. Хитро улыбаясь, Ваня поднял голову: — Я всё равно заставлю тебя стонать в голос. Тот замотал головой и только сильнее зажмурился. Это была их излюбленная игра: кто быстрее разведёт любовника на эмоции. Чаще выигрывал именно Ваня, и Ванька знал, что у него нет никаких шансов. А тот, лаская Ванькин твёрдый живот губами, поглаживал его бёдра и вдруг резко насадился ртом на вовсю стоявший член. Ему не нужно было помогать себе руками, Ваня давно освоил минет и умело пропустил член в горло. Ванька снова дёрнул бёдрами, но он предусмотрительно придержал их, не позволяя тому вести, сам выбрал подходящий для себя темп. Задвигал головой и наконец услышал беспомощное: — Ох! Благодаря постоянному сексу, они оба больше не нуждались в изматывающей подготовке, и Ваня, наощупь найдя в складках одеяла смазку, вставил Ваньке сразу два пальца. Погладил горячее мягкое нутро, прошёлся пальцами по простате, выбивая у Ваньки новые стоны, и тормознул, вытаскивая член изо рта. Вот так всегда: стараясь возбудить Ваньку, он каждый раз не обращал внимание на то, что сам заводился не меньше него. Поэтому в самый неподходящий момент осознал, что уже готов кончить и безвозвратно опозориться. Пальцы заметно подрагивали, и он кое-как натянул презерватив. Магия в теле закручивалась спиралью, кровь гудела в ушах, человеческое сердце работало как мотор, а демон рвался наружу. Не теряя больше ни секунды, он вошёл. Громко выдохнул, задвигался, ускоряясь. Ванька под ним крупно дрожал, пытался освободить руки, матерился и прогибался в спине. Они не раз трахались в своих демонских обличиях, но вот так, в человеческих, оба любили больше. Когда кожа к коже, когда без всякой магии между ними проскакивал электрический ток и на теле оставались следы от рук и зубов, когда обоих будто выворачивало наизнанку, они орали в голос, не в силах больше терпеть такую желанную муку. Ванька в кровь растёр наручниками запястья, он хрипел, сорвав, к чертям, голос, влажные волосы растрепались и лезли ему в глаза, но Ваня продолжал вколачиваться в него, периодически целуя. Наконец тот изогнулся, судорожно вцепляясь пальцами в нагретый металл, и с громким стоном кончил. Ваня обхватил его за плечи и, глядя в мутные, шальные глаза, последовал за ним. — Заебись, — проворчал Ванька, когда они пришли в себя, — придётся в ресторан надевать пиджак. Фиолетовые кровоподтёки опоясывали оба его запястья. Ваня сразу полез в свою тумбочку. После тюрьмы синяки и гематомы долго не сходили, и Жея дала ему особую мазь, новое изобретение тикстийских учёных. Та оказалась очень эффективной, и он выпросил у Жеи ещё одну баночку, мотивируя тем, что синяки и ссадины у Ваньки не переводятся, а на госпиталь после вылазок тот частенько забивает. — К вечеру побледнеют, — пообещал он, втирая пахучую и вязкую мазь. — Но пиджак всё равно не исключается. В рестике дресс-код. Убрав склянку на место, он завалился к Ваньке под бок и закинул на него ногу. Но вдруг вспомнил: — Слушай, я тут покопался в тех бумагах, которые лежали на полке. Они пиздец какие древние, многое невозможно прочесть, чернила совсем поблекли, но я выяснил, что Иван Евстигнеев родился десятого сентября и в этом году ему стукнет шестьсот пятьдесят лет. Для демона вообще не возраст. Но юбилей отметить — святое дело. Ванька громко заржал, прижимая его к себе: — Давай отметим, я только за!