You and I will end up as one

      На следующий день Сонхун не приехал на утреннюю пробежку. Джеюну казалось, что он уже сделал по меньшей мере тысячу звонков, но ни один из них не получил ответа. Желание тренироваться пропало, и Шим снова завалился в кровать, раздраженно листая ленты социальных сетей. Из его рта то и дело вырывались ругательства, когда парень обновлял чат и видел все ту же надпись «был в сети вчера в 22:18». Спустя полчаса, когда айдол уже был готов выяснять у Мелиссы адрес своего сотрудника и мчать туда на всех парах, на экране появился долгожданный баннер уведомления. parksunghoon: Не убивай меня. sweet.yun: … sweet.yun: ГДЕ sweet.yun: ТЫ????????????? parksunghoon: Я проспал, прости. Ночью поднялась температура, долго не мог заснуть. Дай мне двадцать минут, я соберусь и приеду. sweet.yun: Ты дурак? parksunghoon: Хорошо, десять минут и я приеду. parksunghoon: Джейк, не злись на меня :( sweet.yun: КУДА ТЫ ПОЕДЕШЬ С ТЕМПЕРАТУРОЙ?????? parksunghoon: Она уже не такая высокая, не волнуйся. sweet.yun: Присылай адрес parksunghoon: Чего?.. sweet.yun: Где ты живешь sweet.yun: Приеду parksunghoon: Не говори глупостей. sweet.yun: Себе это скажи sweet.yun: Пошел одеваться, жду адрес Джеюн с тяжелым вздохом откинул телефон на кровать и, резко поднявшись, действительно пошел одеваться. Он не знал, что его разозлило больше: то, что Сонхун заболел после прогулки, на которую Шим его вытащил, или то, что тот считал Джеюна тираном, заставляющим приезжать сотрудников даже при смерти. Одно он понимал точно — сейчас он хочет быть рядом с этим несносным мальчишкой. Натянув первый попавшийся свитер и обтягивающие джинсы, айдол вызвал такси и нетерпеливо ходил по комнате. Джеюн внезапно подумал о том, что он еще ни разу не был дома у Сонхуна, когда тот проводил в комнате айдола буквально каждый свой вечер. Он не знал, живет ли сотрудник с родителями, есть ли у него домашние животные и в каком вообще районе находится его дом. В эту минуту Шим мог сказать, что он ощущает волнение. Наконец, приложение на телефоне оповестило его, что машина уже ожидает. Джеюн спустился.       Добравшись до точки назначения, айдол увидел перед собой обычную, ничем не примечательную многоэтажку. Сонхун ответил на звонок домофона через секунду, будто бы все это время так и стоял около входной двери. В доме был лифт, что несомненно порадовало Джейка — спортом он занимался, но подъем на девятый этаж по лестнице казался какой-то особой пыткой. Особенно утром. Когда Шим сделал шаг из лифта, Сонхун уже выглядывал из-за приоткрытой двери, переминаясь с одной ноги на другую. — Если ты сейчас же не зайдешь внутрь, я дам тебе по жопе, Пак Сонхун, — Джейк по-хозяйски затолкнул парня внутрь и закрыл за собой дверь. — Ты вообще думаешь, когда больной вылезаешь в холодный подъезд? — Дже-е-ейк, — Сонхун говорил в нос, отчего растянутое имя звучало еще милее. — Что Джейк? Джейк говорил кому-то одеваться теплее, — он протянул руку и коснулся задней стороной ладони до лба сотрудника. — Горячий. Джеюн сбросил с себя куртку и кое-как стянул ботинки и, выпрямившись, замер. Парень вдруг вспомнил все свои переживания и теперь чувствовал себя неловко, вот так влетев в чужую квартиру. — П-проходи, — Сонхун шмыгнул носом и указал рукой в сторону одной из комнат. — Я уже чайник поставил. Айдол кротко кивнул и прошел в указанном направлении, аккуратно рассматривая пространство вокруг себя. Квартира выглядела ухоженной и чистой, все вокруг было расставлено по полочкам, в комнатах приятно пахло свежестью. Сонхун протиснулся в кухню через Джейка, который встал на пороге и не решался сесть на диван — вся его былая злость куда-то пропала. — Что встал? Садись, я сейчас чай налью, — Сонхун уже было шагнул в сторону кухонного гарнитура, когда его за запястье потянули на диван. — Сиди. Я сам, — Джейк увидел чайник и уже подготовленные две кружки и чайные ложки, а также заварочный чайник. — Ты живешь один? — Угу. Съехал от родителей за неделю до того, как устроился к вам. — Серьезно? Тебе же всего семнадцать лет, ты же еще учиться вовсю должен и все такое. Где сахар? Сонхун кивнул в сторону верхней полки. — Я учусь. Дистанционно. Ну знаешь, посещение лекций по видеосвязи и своевременное выполнение практических заданий. Родители согласовали такую систему обучения для меня, когда занимался, — Сонхун прервался на полуслове, наблюдая за тем, как Джейк добротно кладет по три ложки сахара в обе кружки. — Занимался? — Угу. — Чем же? Некоторое время тишину в комнате нарушала лишь ложка, звенящая при перемешивании сахара. — Я-я-я… — Пак шмыгнул, — фигурное катание. Джеюн обернулся с приоткрытым ртом. — Ты занимался фигурным катанием? — Именно это я и сказал. Айдол поставил перед ним кружку, от которой шел приятный аромат. — Не люблю крепкий, — Сонхун сморщил нос, разглядывая содержимое кружки. — А болеть любишь? Давай, тебе нужно горячий и крепкий. Не поить же мне тебя самому, — Джеюн улыбнулся уголками рта и, наклонившись к столу, сделал маленький глоток. — Фигурное катание. Расскажи мне. — Ну я… Меня отдали родители, мне тогда лет пять было, кажется. Маленькое нечто с разъезжающимися на льду ногами, — сухой кашель прервал рассказ. — В общем-то я занимался этим десять лет. Тренировки каждый день до полуночи, физические и эмоциональные нагрузки, соревнования. И я выигрывал их, почти все. Я правда благодарен родителям за то, что они связали мою жизнь с этим, но… — Душа хочет другого? Сонхун кивнул, уткнувшись в свою чашку. — Тебе самому то хоть доставляло это удовольствие? — Вообще да, мне нравилось кататься. Но в какой-то момент это превратилось в сплошной груз ответственности, что давил сильнее с каждым днем. Я не мог проигрывать, не мог ошибаться — подставил бы тренера и разочаровал бы родителей. Поэтому я превратился в лошадь, что пахала каждый день до потери сознания. — Ты переживал из-за всего этого, да? — Я был на пределе. Могу я…? — Рассказывай все, что на душе. — Они все привыкли видеть меня спокойным в любой ситуации. Все — тренер, родители, другие фигуристы. Я не показывал, что мне больно, когда я падал, когда я в сотый раз подворачивал лодыжки, когда я, уже не чувствуя мышц, повторял одно и то же движение, пока оно не выйдет идеальным. Да, можно сказать, я был тем еще трудоголиком. Пак, которому все по плечу. Пак, от которого все беды отлетают. Пак, который идеален. — Что на самом деле чувствовал малыш Пак? — На самом деле малыш Пак все время хотел расплакаться и сказать всем, как ему надоело это давление. Я уже не любил катание так, как в начале своего пути. Меня тошнило от одной только мысли о коньках. Но я же не мог подвести всех вокруг, верно? — Сонхун горько усмехнулся, уставившись в одну точку и вспоминая прежние ощущения. — Джейк, я чувствовал, как все внутри вскипает и превращается в один огромный комок нервов. Это было вопросом времени, когда все это выльется из меня. — Я понимаю тебя, Сонхун-а. Что случилось потом? — Взрыв не заставил себя долго ждать. Хотя, могу отдать себе должное, я держался довольно хорошо. Но в один вечер мы играли с младшей сестрой и я… расплакался. Она была такой беззаботной, радостной и… легкой. Я завидовал ей, Джейк. В ее возрасте меня давил вниз груз ожиданий, когда я мог просто вот так сидеть и рассматривать картинки в журналах с комиксами. В своей подростковой импульсивности я разозлился на родителей за свое, как мне казалось в тот момент, упущенное детство. Через несколько дней у моего одноклассника был день рождения, и он попросил всех задержаться после уроков, чтобы угоститься пиццей и соком. Дже-е-ейк, я так хотел эту пиццу с сыром. В итоге я остался и из-за этого опоздал на тренировку. До сих пор помню, с каким пренебрежением смотрел на меня тренер. В наказание он отдал важное выступление другому парню, оставив меня с самой банальной хореографией, зная, что с ней я ни за что не выиграю турнир. Покладистый малыш Пак не выдержал и впервые закричал на тренера. Ох, Джейк, я столько всего ему высказал… — Ты имел на это право. — Да. Да, ты прав. В итоге перепалка с ним разрасталась, эмоции накалялись, и я выкрикнул, что больше никогда не буду заниматься фигурным катанием. Бросил перед собой перчатки и ушел, хлопнув дверью. Ну, а потом он позвонил родителям, попросил, чтобы те заставили меня одуматься. Мама вернулась с работы первой, но не решалась зайти в мою комнату. Йеджи не выходила, будто бы осознавала, что что-то не так. Когда отец вернулся, они позвали меня на кухню и пытались поговорить, но я уже был на взводе. Отец начал вскипать первым и… Мы с ним обменялись колкостями на повышенных тонах, пока мама просила нас успокоиться. Я заявил им, что навсегда ухожу из фигурного катания, что хочу сам строить свою жизнь без их вмешательства. Отец предложил мне в таком случае съехать и жить отдельно от них, раз я не уважаю их вклад в мою жизнь. Вообще-то это хорошо отложилось в моей голове, но я был пятнадцатилетним подростком, какая уж мне самостоятельная жизнь… В тот день я впихнул маме в руки мешок со своими любимыми коньками и больше никогда его не видел. Не знаю даже, оставила ли она его себе или выкинула, как напоминание о неблагодарном сыне. Как ты уже понимаешь, прошло два года, и я действительно уехал из родного города. Это квартира дяди, он сам переехал из-за работы, и вот я здесь. Родители практически ничего не сказали по поводу моего отъезда, только сестренка пришла в мою комнату вечером. Она не просила меня остаться, но попросила стать счастливым, представляешь? В свои двенадцать, она ведет себя рациональнее и разумнее, чем я. — Сонхун-а, — Джейк протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до щеки потерявшегося в своих размышлениях младшего. — О Боже, ты действительно горячий. Ты измерял температуру? — А? Угу. 37.4 было вроде, самая противная температура, если честно, — он снова поморщил нос, после чего шумно прочистил горло. — Тебе нужно отдыхать. Ляжешь поспишь? А я попробую тут что-нибудь приготовить, — Джеюн осмотрел кухню. — Нам нужно собираться. У тебя сегодня тренировка и занятие по вокалу. — Ай, Сонхун. Уже написал Мелиссе, она умеет меня отмазывать, когда я не в силах куда-то идти. — Ты не должен пропускать тренировки. И тем более пользоваться добротой Мелиссы, чтобы отлынивать! — А ты не должен так много болтать с больным горлом. И тем более, если это какие-то глупости! Давай, иди поспи, пока я тебя на руках в кровать не отнес. Горячие от температуры щеки Сонхуна вспыхнули новым жаром. Джейк, заметив, как младший неловко потирает их, растянул губы в улыбке. — Ну что, сам пойдешь? Только дай мне ключи, я пока найду по картам магазин и сбегаю за продуктами. Лекарства то хоть есть или в аптеку тоже зайти? — Я вчера выпил последнее противовирусное, поэтому, если тебе не сложно… — Понял. Джеюн проследовал за медленным Сонхуном и проследил, как тот залезает в кровать, подгибая ноги к груди и накрываясь одеялом по самые глаза. — Подоткнуть тебе одеялко? — Иди уже, — айдол еле разобрал слова младшего, спрятавшегося под одеялом.       Вернувшись из магазина, Джеюн аккуратно прикрыл за собой дверь в кухню и, разложив перед собой продукты, перешел к готовке. Айдол не мог назвать себя специалистом в кулинарии, поэтому ему приходилось постоянно сверяться с рецептом, а все его движения были неуверенными, оттого и максимально неловкими. В какой-то момент Джейк впал в ступор, осознав, что посолил суп дважды из-за своей забывчивости. На него потихоньку накатывала паника — готовка давалась с трудом. Однако, все обошлось и, попробовав свое творение, Джеюн даже остался доволен. Отложив одну порцию супа в глубокую тарелку и подождав немного, пока она остынет, айдол направился в спальню. Оказавшись там, он не мог оторвать глаз от младшего. Сонхун отбросил одеяло и шумно сопел, то и дело постанывая во сне. Парень нахмурил брови и приоткрыл сухие губы, одну руку положил на лоб, вторую на тяжело вздымающуюся грудь. Джеюн видел, как на напряженном лице выступили капельки пота, стекая ниже к линии челюсти и спускаясь на шею. Он шумно сглотнул. От того, что он активно возился во сне, домашние шорты натянулись и подчеркнули утонченные бедра, которые зажали кусочек одеяла. В столь откровенном виде младший совсем не походил на милого утенка, с которым его всегда сравнивал айдол. Джеюн поставил тарелку на прикроватную тумбу и присел на край кровати, рядом с Сонхуном. Рука нежно коснулась мокрого лба, собирая подушечками капли пота — кожа сотрудника горела. — Ну и как за таким, как ты, не присматривать? Такой… крохотный, но такой… горячий. Сонхун-а, ты все еще загадка для меня. Подушечки пальцев воздушно очертили овал лица и, приближаясь к потрескавшимся губам, замерли. — Я все еще… не могу понять. Помоги мне, Сонхун, — Джейк раздраженно играл желваками. — Почему я так реагирую на тебя, Сонхун… Могу ли я… Шим навис над нахмуренным лицом. Тяжело дыша в унисон больному Сонхуну, он рассматривал каждую его мелочь, запоминал россыпь родинок и морщинок, в сотый раз отмечал модельную внешность молодого мальчишки. В этот момент мозг айдола проедала навязчивая мысль, ждущая пока хозяин признает ее и она сможет захватить весь его разум. И, когда Пак начал возиться во сне и прижался к айдолу всем телом, эта мысль вырвалась, вспыхнула ярким светом, зазвенела в ушах, отозвалась покалыванием в кончиках пальцев, поразила сердце и подняла показатели пульса до максимальных — они оба больны. Только Сонхун какой-нибудь простудой или ОРВИ, а Джеюн — Сонхуном. Парень с созвездием родинок заставил Шима нырнуть в галактику под названием «Пак Сонхун». Джейк трепетал рядом с ним, Джейк чувствовал, как отзывается тело на его присутствие, Джейк был влюблен в него. Он понял, как много времени хотел проводить с Сонхуном, наслаждаясь его скромными улыбками и тихим смехом — айдол хотел защитить этого парня от всех бед и сделать его самым счастливым, начиная от подарков в виде радующих его мелочей и заканчивая исполнением глобальных желаний. Сонхун снова завозился во сне, и Джеюн отпрянул, неловко отодвигаясь от горячего тела и мысленно хныкая о том, что эту близость приходится прерывать. — Сонхун, — голос звучал хрипло. — Сонхун, тебе нужно поесть. Он несколько раз потрепал младшего за плечо. — Сонху-у-ун, давай же. Иначе я навалюсь сверху, пока ты не начнешь задыхаться. — М-м-м… — со стороны Пака послышалось что-то нечленораздельное. — Что? — Я выдержу вес твоего тела, Шим Джеюн, — казалось, Сонхун находился в пограничном состоянии между реальностью и сном. — Ты хочешь проверить? — Джейк залез на кровать всем телом и притворно навис над сотрудником. — Я запрещаю тебе делать это в моем доме. — Я твой шеф, — айдол расплылся в широкой улыбке и начал опускаться, опираясь на локти. — О Господи, Джейк! — Сонхун резко распахнул глаза и толкнул старшего в грудь ладонями. — Слезай с меня, ты, черт! Джеюн звонко рассмеялся и отодвинулся, присаживаясь на прежнее место. — Как ты меня только что назвал? — Ты залез на меня, я был в состоянии шока, — сотрудник снова прищурился, пытаясь не провалиться обратно в объятия сна, и поправлял намокшие волосы на затылке. — Ладно, ладно, оправдан, — Джейк выглядел расслабленным, но в его голове в этот самый момент происходила активная борьба с навязчивыми мыслями о том, как близко было тело Сонхуна несколько секунд назад. Он, такой сонный и невинный, лежал прямо под ним, между их телами было несколько сантиметров — Шим отпрянул сразу, как почувствовал тепло, зарождающееся где-то в районе желудка и опускающееся ниже. — Я еды принес, но пока тебя, блин, разбудишь, она успеет остыть сто раз. — Сам сказал, что мне надо поспать. Вот и я спал усердно по наставлению старшего. — Ох, так ты готов слушаться меня, потому что я твой старший? — Джеюн поиграл бровями. — Ты невыносим. — Поэтому тебе и нравится со мной общаться, сладкий. Ладно, поешь сам? Я пока пойду подготовлю тебе противовирусное, выпьешь сейчас. Сонхун кивнул головой и, подтянувшись к изголовью кровати, аккуратно поставил горячую тарелку себе на ноги. — О Боже, не обожгись, — сказал Джеюн, который уже успел подняться и сделать несколько шагов в сторону выхода из комнаты.       Он уже заливал лекарственный порошок с запахом лимона кипятком, когда на кухню прошаркал потирающий глаза Сонхун. — Джейк? — М? Чего встал? — Посмотрим что-нибудь… вместе? Джейк вглядывался в лицо младшего. — Ну, я имею ввиду, ты мог бы не уезжать сегодня и остаться у меня. Поспишь на другой стороне кровати или… или тут, на кухне. — Если тебе самому будет комфортно, то я останусь. — Да! — ответ звучал слишком громко. — Тогда иди пока, строй стену из подушек, чтобы я не приставал к тебе ночью, и выбирай фильм. Позвоню Мелиссе и приду. — Что бы ты хотел посмотреть? — То, что хочешь ты, — увидев смятение на его лице, Джеюн покачал головой. — Нет, мне правда не особо важно. Хоть мультик включай. Перед тем, как Сонхун больно уж резво для больного убежал обратно в комнату, Джейку показалось, что он увидел блеск в его глазах при слове «мультик». — Не говори мне, что ты настолько крохотный, Пак Сонхун. Иначе я тебя съем, — пробурчал он себе под нос в поисках нужного контакта в телефоне. В динамике послышалось несколько гудков перед тем, как Мелисса ответила на звонок. — Шим Джеюн! Чем ты занимаешься там весь день? Если ты считаешь, что написать мне «меня не будет на тренировке и занятии, сделай так, чтобы я остался невиновным», а потом не брать трубки достаточно, то ты глубоко ошибаешься! — Ох, Мелисса, прости-и-ите, — Джеюн походил на провинившегося щенка. — С меня самые свежие кексы с ореховым кремом. — Не дави на мои слабости, парень! Я, конечно, отмазала тебя перед всеми, но… — Вы самая волшебная женщина! — перебил он ее, все еще пытаясь загладить вину. — Да знаю я, что ты пытаешься подмазаться. Но это тебе с рук не сойдет, хитрый лис! Что случилось? У тебя опять… — О, нет, нет. Мое здоровье в порядке. А вот Сонхун свалился, после того как ему вчера пришлось со мной таскаться по холодному воздуху. Вот и поехал в аптеку и к нему. — О… О-о-о… Так ты сейчас у этого парнишки? — ее голос тут же смягчился, и Джеюн почувствовал уколы ревности. — Да-да. Лечу вот больного. — И звонишь сказать мне, что останешься у него? — Э-э… Ну типа. — Хорошо проведите время, парни, — прощебетала она и в динамике тут же послышались короткие гудки. — Она просто… сбросила? — Джейк уставился на экран телефона, оповещающий его о том, что вызов завершен. Айдол взял кружку с не самым приятным напитком, захватил тарелку с супом для себя и направился в комнату. — Ох, а где стена из подушек? Сонхун-а, а вдруг тебе начнут сниться эклеры, и ты начнешь кусаться? Я в опасности! — Вообще-то мне не снятся эклеры, — Сонхун как-то неловко отвел глаза, делая вид, что разглядывает узор на обоях. — Подожди, тебе что, правда снятся эклеры? — Джейк хохотнул. — Замолчи и садись уже. — Ты и правда сладкий. — Да почему-у-у? — в его голосе послышалась нотка страданий. — Ты столько сахара потребляешь, что сам у меня скоро станешь как эклерчик. Ответ прозвучал слишком нежно, и оба парня замялись, пытаясь не встречаться взглядами. Джейк почувствовал, что даже для его манеры общения это было слишком. — Л-ладно, показывай, что ты там навыбирал, — пытаясь нарушить неловкую тишину, он протянул руку к планшету. Гаджет уже был подключен к Apple TV, поэтому все действия отражались на экране большого телевизора, расположенного напротив кровати. Дядя явно любил своего милого племянника, раз оставил ему в свободное пользование столь хорошо обставленную квартиру. На экране красовалось несколько обложек, дающих Шиму право выбора. «Малыш на драйве», «Тихое место» и… «Энканто». Джеюн медленно поднял глаза на Пака, который надул губы и все еще очень заинтересованно рассматривал обои. — Ты выбрал «Тихое место», не потому что хочешь его посмотреть, не так ли? Сонхун заерзал. — Ну я… Мне кажется, тебе такое нравится. — Ай, Сонхун-а! Мы не будем смотреть ужастик только потому, что это нравится мне. Не хватало мне еще детской разрушенной психики. Ты же их не любишь? — Вообще-то нет, — еле слышно пробурчал он под нос. — Ну точнее… Я никогда их особо не смотрел. Может с тобой мне бы… понравилось. — Не уж, давай как-нибудь в следующий раз это проверим. Рука Джеюна замерла над обложкой детского мультфильма, и он почувствовал очередное активное шевеление с другой стороны кровати. Этот парень уничтожал его своими противоречиями, отправляя смертельные пули прямо в сердце — сначала он обращался к нему на Вы и ходил только в рубашках и пиджаках, а потом ел сладкое тоннами и горящими глазами смотрел на обложку диснеевского мультфильма. — Пак Сонхун… — Ну что-о? — он шмыгнул носом, потирая переносицу. — Напомни, сколько тебе лет. — Ты и сам прекрасно знаешь. — Я хочу еще раз убедиться. — В чем? — Что ты не наврал мне, — Джеюн широко улыбнулся и нажал на обложку «Энканто». — Знаешь, обычно парни твоего возраста ведут себя, как бунтари… — Я сбежал из дома. — Я имел ввиду, что они слушают громкую и дерзкую музыку, пьют энергетики, смотрят боевики или хорроры. — Ты так себя вел три года назад? — Не, я вышел из больницы и стал трейни, а через девять месяцев дебютировал. — Ты дебютировал спустя девять месяцев?! — Ага. Что поделать, я оказался слишком талантливым. — Ты потом мне еще обязательно расскажешь, как ты это сделал! Джеюн усмехнулся и одобрительно кивнул, когда на экране уже прошла заставка и появились яркие кадры мультфильма. — Ты сказал, что вышел из больницы… — А, забей. Обычное воспаление легких осенью, прогулялся по холодному воздуху, — ответил айдол, не отводя взгляд от телевизора. — Смотри уже, а то перематывать придется. Сонхун поудобнее устроился на своей половине кровати, опираясь об изголовье и снова подтягивая к себе ноги. Джеюн все еще сидел на краю и быстро ел суп собственного приготовления. Он не часто смотрел мультфильмы, поэтому и с «Энканто» он еще не ознакомился, а вот младший, казалось, видел его уже не в первый раз. Он то и дело смотрел в сторону Шима. — Ладно. Спрашивай уже, — сказал Джейк, отставив тарелку на тумбочку, когда Мирабель пела свою первую песню про семью. — Что-о-о? Я ничего не хотел. — Ты еле сидишь на месте. — Мне просто интересно, нравится ли тебе… Айдол захихикал от полного ожидания лица сотрудника. — Ты же знаешь, что прошло минут пять от силы? — Но ты уже можешь сказа-ать. — Нет, не могу. — Джейк! Старший намеренно проигнорировал его, делая вид, что очень увлечен происходящим на экране.       Где-то на моменте проведения церемонии Сонхун осознал, что Джеюн действительно заинтересован — он не отрывался от телевизора ни на секунду и иногда даже высказывал свои комментарии по поводу происходящего. Сотрудник расслабился и, вытянув ноги, сам увлекся мультфильмом. — О Боже, ее песня такая гру-у-устная, — захныкал Джеюн, откидываясь назад. — У нее же будет волшебство в конце? Будет же? — Смотри и узнаешь сам. — Ну Сонхун-а-а! Я сейчас расплачусь, мне нужен ответ! — Можешь плакать, я сделаю вид, что не заметил. — Ох, мне бы на ее месте было так одиноко и печально. Наверно, у нее на сердце ужасная тоска. — Джейк, ты слишком расчувствовался, — сотрудник тихо захихикал, прикрывая рот рукой.       Но вот кто действительно расчувствовался оставалось вопросом. Джеюн услышал, как Пак захлюпал носом больше, чем несколько минут назад, когда началась песня Луизы. В лирике говорилось о слишком тяжелом грузе, возложенном на плечи старшей сестры — айдол понимающе не стал оборачиваться в сторону младшего и что-то говорить, предоставляя тому возможность прочувствовать песню самостоятельно.       Минут через пятнадцать Сонхун засопел, и увлеченный сюжетом Джейк нежно прикрыл того одеялом и убавил звук на телевизоре. — Прости, сладкий, ты, конечно, прелесть, но я должен узнать, чем все закончилось.