You and I will end up as one

            Джейк нагло притянул младшего к себе, обхватывая руками его талию и прижимаясь грудью к его вздымающейся от смеха спине. В ноздри ударил запах, тот самый запах свежести, который будоражил, возбуждал все органы чувств Джейка и становился для него вторым воздухом, которым так и хотелось дышать и дышать, пока голова не закружится. Джунхо звонко рассмеялся. — О Боже, Джейк-и, ты как маленькая липучка! Отпусти несчастного Сонхуна, он сейчас задохнется же. — Начнет задыхаться, я сделаю ему искусственное дыхание! — Шим снова уткнулся носом в ямочку в тонком бледном плече. — Я лучше откинусь, — Сонхун всегда делал вид, что сопротивляется проявлениям тактильности старшего, скорее больше от желания сохранить собственное лицо серьезного сотрудника. Тем не менее, как бы он ни вырывался, в конце концов он всегда оставался в руках Джейка и иногда даже сам мог опереться на его грудь, притереться к нему щекой или взять за запястье, конечно же, чтобы удобнее было сидеть. — За что ты так со мной, Сонхун-а-а-а, — младший, даже сидя к нему спиной, знал, что Шим сейчас надул губы с четким контуром и невероятным пигментом тепло-розового цвета. — Чтобы не расслаблялся. После их совместной поездки прошло уже более двух недель. Между парнями ничего не изменилось, разве что Сонхун начал больше молчать, слушая своего болтливого друга и пытаясь разобраться в его самочувствии. Пак считал своей прямой обязанностью не позволить айдолу еще раз оказаться в больнице, потому всеми способами отгонял от него отрицательные эмоции. А Джейк, который по началу разрывался изнутри от «признания» Сонхуна, сейчас выглядел живее живых и просто был благодарен судьбе за то, что подкинула ему такого человека. Шим начал относиться к своим чувствам чуть свободнее, ему стало куда легче засыпать рядом с сотрудником, что вообще-то вошло у них в привычку, хотя, конечно, он не переставал фантазировать о том большем, что могло бы быть между ними. — Нам через десять минут на сцену выходить, а ты своей прической трешься об него, — сказал Джунхо, в шутку пытаясь вытянуть Сонхуна из крепкой хватки. — Тебя стилисты заживо закопают за такую укладку! — Я вообще-то избавляюсь от стресса! Видишь? Я нервничаю и жмякаю свой антистресс, — Джейк демонстративно пощупал Пака за талию, отчего тот начал извиваться еще больше. — Ты можешь не щекотать меня! И вообще, тебе пора собраться. Давай, вставай, — кое-как сотруднику удалось вырваться, и он, поднявшись на ноги, протянул Джеюну руку. Тот охотно взялся за нее и тоже встал, потряхивая ногами и разгоняя в них кровь. — Ладно. Нам действительно пора, — Джунхо кивнул в сторону выхода на сцену. — Пожелай мне удачи, сладкий. — Удачи, Джейк-и. Сонхун видел, как парни вышли и встали в начальную позицию, источая ауру полной готовности разорвать весь зал, а за ним и мир заодно. Сотрудник прошелся взглядом по сидящему на широко расставленных коленях Джеюну: голова опущена, глаза прикрыты так, что ресницы, подсвечиваемые софитами, немного трепещут, руки вытянуты и скрещены в запястьях. В подобной позе кожаные штаны игриво обтягивали все линии на бедрах, демонстрируя взгляду не только выпирающую тазобедренную косточку, но и напряженные мышцы на внешней стороне. Вообще-то Сонхун не мог не признать, что подобная поза идеально подходит такому непокорному обычно Джейку. Склонившийся и послушный. В испуге от собственного наваждения Пак резко зажмурился, как раз когда общая картина из нескольких красивых парней пришла в движение. Они выглядели как общепризнанное искусство, созданное самым безумным перфекционистом. Джеюн всегда двигался плавно и даже на резкой хореографии успевал добавлять медленные, текучие движения. Его тело будто было создано для глубоких волн торсом, для вызывающих линий ладонями по собственным бедрам, для чертовски сексуальных движений в нижнем брейке. И, конечно, все сопровождалось приподнятыми бровями, что открывало томный взгляд, и чертовой покусанной нижней губой, что так и норовила быть обведенной ненасытным языком. Сонхун чувствовал, что замер и находится в абсолютном трансе, пока группа выступала с заглавным треком нового альбома. Джейк был невероятно уверенным там, на сцене, будто это было то, что предназначила ему Вселенная. Лиричная реп-партия в следующей песне пробиралась до самой глубины сердца каждого, задерживалась там и сворачивалась в огромный теплый клубок мурашек. Талант Шим Джеюна бил через край, его харизма и экспрессия не могли более оставаться в этом маленьком теле и заполняли собой расшумевшийся зал. Парень отдавал выступлению всего себя, освещал номер, в который изначально была заложена темная атмосфера, своим исполнением, показывал свое великолепие в каждом движении. На улице стояла холодная осень, тогда как в стенах зала расцвело солнечное лето — Шим согревал одним своим видом. Сонхун смог очнуться, только когда парни вернулись за кулисы. И вот, невероятно харизматичный и дерзкий Шим Джеюн вновь превращается в его теплого и невыносимого Джейка. Того, с которым они привыкли проводить все свободное время, сидеть на переписках в моменты разлуки и частенько засыпать вместе в его кровати. Того Джейка, который сейчас, как и каждый день, лучезарно улыбался ему своей необыкновенно позитивной широкой улыбкой.       Ближайшие три дня, которые айдолам выделили для отдыха от бесконечных тренировок, парни решили провести в стиле отшельников. Они только и делали, что валялись в кровати Сонхуна, смотрели вместе фильмы разных жанров, уничтожали килограммы снеков и иногда выбирались в какую-нибудь кофейню, чтобы поддерживать уровень сахара в организме в стабильных показателях. В тот день, когда Джейку нужно был возвращаться в общежитие, Пак остался у себя, решив, что ему давно пора провести генеральную уборку в квартире, до которой из-за работы не доходили руки. Парень весь день провел в резиновых перчатках, потратив большую часть времени на то, чтобы его кухня сверкала, как новенькая. Ближе к вечеру откуда-то из спальни донесся рингтон, что стоял на звонке телефона. Кое-как стянув с себя перчатки и поморщившись от неприятного запаха резины, он прошел в комнату и ответил на звонок от Мелиссы. Этот звонок Пак Сонхун запомнил на всю свою жизнь. Этот звонок стал для Пак Сонхуна решающим, переворачивающим всю его жизнь и не оставляющим никаких шансов. После этого звонка Пак Сонхун осел на негнущихся ногах на кровать, вытирая с щек слезы счастья. Но все же, все радостные и возбужденные мысли проедала та самая, очерняющая невероятное событие одним своим существованием. Сонхун знал, что это будет тяжело и что вряд ли сегодня он вернется домой в нормальном состоянии. Он наспех оделся, вызвал такси и вышел из квартиры, хлопнув дверью.       Джейк взволнованно смотрел на младшего, что так неожиданно попросил его выйти поговорить и теперь стоял перед ним в слишком легкой одежде для холодного осеннего вечера. На его лбу проступала легкая морщинка, губы вытянуты в тонкую полоску, и Шим невольно почувствовал, как по позвоночнику проходит легкая дрожь от волнения за состояние сотрудника. — Сонхун-а? Ты чего так поздно? Да и еще одет чёрт возьми как. Давай, заходи быстрее, — айдол попытался взяться за предплечье Пака и втянуть его в дом, но тот неловко отпрянул, отходя на пару шагов назад и создавая достаточное расстояние между ними двумя. — Сонхун?.. — Прости, я… Я просто приехал рассказать… что-то. — Та-а-ак. Может все-таки войдешь в дом? Ты же так снова простудишься, глупый, — Джейк вновь попытался шагнуть навстречу к младшему, но тот не оставлял ему и шанса и пошатнулся назад. Теперь они оба стояли на небольшом ухоженном дворике, что некоторые сотрудники разводили перед домом. — Я должен рассказать тебе. Я уезжаю. Звон. Звон в ушах был настолько громким, что Шим схватился за висок, немного стискивая волосы и потягивая их у корней. — Ч-что? — Я переезжаю в Японию. — Нет. Джейк надрывно выдохнул задержавшийся в горле воздух и резко качнул головой — не верил, не мог поверить. — Да. — Нет! — Джеюн. Словно предательская пощечина, что обожгла щеку и заставила подавиться собственными словами. Айдол опустил голову и быстро заморгал. Надеялся, что это просто сон, просто очередной идиотский сон, что сдавит его легкие, когда он проснется. Но он не просыпался, а легкие уже превращались в бесполезную мелочь. Чья-то рука холодными пальцами сдавливала их, ожидая, пока они лопнут от излишней натуги, издадут последний стон и размажутся по внутренним стенкам. Через нос воздух уже не поступал, его категорически не хватало. Джейк чувствовал себя так, будто его насильно затолкнули в аквариум и прикрыли бетонной крышкой. — Не-е-ет. Не Джеюн… Джейк, помнишь? Я твой Джейк, а ты мой Сонхун-а. Ну же… Нечитаемое выражение лица. Сонхун не дернул ни одной мышцей, не отозвался ни на одно слово, просто… стоял. — Сонхун, что происходит? Скажи мне. Ну? Давай. Поговори со мной как всегда. Давай же. — Мне предложили стать трейни в японской компании. Я должен улететь туда на этой неделе. Моя мечта исполнилась, я решил, что стоит тебе об этом сообщить. И попрощаться. — Что ты… Сонхун. Это все, конечно, хорошо, но… Ты не можешь уйти. Ты же… Нет, пожалуйста, останься. Я прошу тебя, — дрогнувший голос звучал жалко, — прошу, останься! — Джейк сделал несколько шагов вперед. — Мы дождемся нового набора в нашу компанию, ладно? Мы дождемся, и ты пройдешь и будешь тренироваться, я обещаю. Ты будешь здесь. Ты будешь жить в своей квартире, ты будешь в этом городе, ты будешь со мной. — Нет. — Я буду помогать тебе! Я буду разбирать для тебя каждое движение в хореографии, я буду всегда с тобой. Сонхун, пожалуйста… — айдолу, наконец, удалось схватиться за ускользающего от него, уже будто призрачного младшего. Трясущиеся пальцы обвили холодные запястья. — Сладкий, ну чего ты? Не поступай так, я прошу тебя. Мы все решим, ладно? Ты только не уезжай. — Я уже все решил, Джеюн, — он резко выдернул собственные руки, отчего старший чуть не упал, но, пошатнувшись, остался стоять на ногах. От нажима, которого обычно Джейк не чувствовал со стороны тихого и нежного Сонхуна, стало в сто раз больнее. — Не уходи! — громкий голос сошел на надрывный хрип и стоны. — Хочешь, я перестану шутить свои мерзкие шутки? Хочешь, перестану касаться тебя? Я буду каким-угодно для тебя, только не уходи. Я же… Помнишь? Мы всегда вдвоем, как липучки, — он горько усмехнулся, попытался этой искусственной улыбкой загладить все происходящее и почувствовал, как к горлу подступает рвотный позыв. — Я обещаю сделать все, что ты захочешь. Я обещаю, что ты будешь улыбаться каждый день. Скажи же! Скажи, что мне сделать, чтобы ты остался… Глаза горели, нижнее веко предательски щипало от соли. Джейк, который обычно переживал все эмоции внутри, просто физически не мог удержать все в себе. Тело трясло в приступе, руки отказались слушаться и безвольно пытались схватиться за покидающего его человека. Джеюн чувствовал, как звон в его голове разросся, как он захватил каждый отдел мозга и сейчас с упоением наблюдал за тем, как сам Шим держится на грани от того, чтобы остаться без своего ужина. Потрескавшиеся, обсохшие губы хватали воздух, но без легких он просто уже был не нужен — лишняя трата сил и времени. Джеюн не знал, что сейчас претерпевает больший удар — состояние его тела или души. Вообще-то ему было уже далеко плевать на то, что происходит с ним. Страх потери выгнал все прочие переживания и вырывал из Джейка последние крупицы жизненной силы. — Не уходи. Не уходи, не уходи, не уходи, — быстро затараторил он, видя, что Пак даже не смотрит в его сторону. Слезы прорвали все построенные десяток лет назад барьеры и полились дорожками по его щекам. Те, что остались в уголках, застилали взгляд, мешали смотреть на Сонхуна, будто бы говоря Шиму о том, что он уже этого не достоин, что он уже не может смотреть на столь красивого человека, что он потерял его. Страх продолжал свои издевательства и вгонял мелкие осколки стекла, что остались от его внутренностей, под кожу, резко прокручивая каждый из них, причиняя наибольшую боль. Темные глаза, которые Джейк так привык чувствовать на себе, которые всегда прищуривались, когда они просыпались вместе, которые сияли пару дней назад, сейчас даже не касались его. Словно… Словно им было противно смотреть на такого жалкого и слабого, как он. Того, кто сейчас захлебывается в собственных слезах, кто все еще пытается дотянуться до него. Того, кто умоляет его не уходить. — Сонхун, пожалуйста… Не оставляй меня без тебя. Не лишай меня себя. Сонхун… Сладкий… Джейк верил. Он верил, что они должны были оставаться рядом. Что у них было бы все хорошо. И пусть Сонхуну нравятся девушки. Джейку было плевать на все это. Он готов был никогда в жизни не поцеловать своего возлюбленного, только бы смотреть в его глаза и наслаждаться его улыбкой. Не нужны ему ни совместный сон, ни объятия, только его присутствие. Этого не должно было произойти, Сонхун не должен был исчезнуть из его жизни вот так просто. Не должен был отворачиваться от того немногого, что у них было. Джейк готов отказаться от чего-угодно, но только не от Сонхуна. От Джунхо, от группы, от карьеры, от здоровья. Но не он. Только не он. — Мне пора. И, Джеюн… Прости, — еле слышно, так, что Джейк подумал, что ему показалось. Увидев, как Сонхун разворачивается и собирается уйти, Шим дернулся вперед и, в очередной раз ощутив под пальцами лишь пустоту, упал коленями на жесткую плитку. Пак на секунду замедлился, но тут же вновь отвернулся и ушел. Сонхун ушел. Его маленький, любимый сотрудник ушел. Человек, что стал светом и согрел каждую его клеточку. Человек, который всегда понимал, что он чувствует, понимал, чего он хочет. Человек, с которыми они не нуждались в лишних словах. Разбитое сердце? Нет, скорее резко вырванное со всеми корнями, оставившее после себя кровоточащую дыру в груди с рваными краями, которые цеплялись за одежду. Джейк схватился за это место. Под тканью не ощущалось ни одного удара, и парень вцепился сильнее, впиваясь ногтями в самую кожу. Но и так сердце не подало ни одного малейшего, слабого признака, что оно живо, что оно будет в порядке. Надрывный крик от усилия, с которым Шим пытался дотянуться сквозь собственное тело к жизненно важному органу, разнесся по всей улице. Джейк был готов выломать себе все ребра, прорваться через все слои кожи, лишь бы заставить сердце не болеть так сильно, не кровоточить без остановки. Согнувшись, словно брошенный щенок, Джейк уткнулся лбом в прохладу плитки, на которой продолжал сидеть. Глупая надежда, что все это сон, растворилась с первым ощутимым ударом головой об землю — не помогло, значит, не проснется. Значит, правда. Значит, жестокая реальность, которая вывернула его наизнанку и оголила каждый нерв, отчего все они сейчас отдавались болью. Джейк снова попытался закричать, но все, что вышло из его рта — мерзкий, режущий слух хрип, будто животное, что почувствовало свою близкую кончину, издало последний вздох. Тошнота, что все это время не отпускала его горло, стала еще более ощутимой. Несколько рвотных позывов успели прорваться через всхлипы и безуспешные крики. Все органы ощущались как бесполезный мусор, который абсолютно не нужен неживой оболочке по имени Шим Джеюн, поэтому тело так старательно пыталось их выкинуть, вытолкнуть через раздирающуюся глотку. Джейк мог почувствовать, как чьи-то руки пытаются его поднять с земли, мог почувствовать, как его тянут в сторону дома. Мог, если бы не стал одним сплошным комом тупой, раздирающей изнутри боли. Боли от ухода любимого человека.