Слово отца

     — Пусто, — пинком Сара закрыла комод, и несмотря на стремление показаться взвешенной и серьёзной на лице её проступила злоба, подчеркнувшая ту далёкую детскую сторону.      — Тогда как насчёт того, чтобы пойти спать? — вопрошая, Кейджи указал на кровать и улыбнулся, в привычной манере почёсывая затылок. — Ты ничего нового не найдёшь, пока не отдохнёшь.        — И что тогда с главной игрой? Мы только-только закончили промежуточную, так что и она не за горами, — Сара вжалась ногами в пол, точно не собираясь уступать. О, тот типаж людей, которых приходится уламывать.        — У нас целая ночь в запасе. Так что, — усмехнувшись, Кейджи мысленно сравнил себя с изумлённым очевидцем, фотографирующим что-то невообразимо смешное. Он схватил Сару, как мешок с какой-нибудь картошкой, взваливая к себе на плечи.        — Чёрт! Кейджи! — и что было сил ударила кулаком по спине. — Отпусти! Я убью тебя!      Трудно было даже слепцу, подверженному вдобавок и глухоте, не заметить, что Сара едва ли сдерживала смех, несмотря на громкие протесты. Довольно позитивный знак, особенно в такой трупной атмосфере. Насвистывая что-то несвязанное, едва ли знакомое, Кейджи добрёл до кровати, но стоило заслышать веселивший хохоток, и он остановился.        — Прошу прощения. Мистер Полицейский установил комендантский час.        — Ты ничего не воспринимаешь всерьёз.        —  Ага, — Сару уложили так аккуратно и осторожно, будто Кейджи страшился губящей неаккуратности. Разок-другой дёрнется и уронит, разбивая, — ну, я серьёзно отношусь ко сну.        — А мешки под глазами говорят об обратном.        Прокашлявшись в кулак, Кейджи поморщился, словно стекло льдинкой застряло в коже. Замечание ранило куда больше, чем сходу решишься предположить.        — Слушай, Сара. Ты в порядке после случившегося? —лучше сменить тему, чем бултыхаться в едкой горечи.        — А почему должна быть не в порядке? — ответила спокойно.       Из-за того, что Кейджи подстроил собственную смерть? Или речь шла о банкете, ужаснувшем всех разом. А может, причиной стало то, что прямо на его глазах Сару вырубил тот, кому она доверяла. И не постеснялся ведь, устроив следом массовый кутёж с убийствами.        В памяти чётко отпечатался жалобно скулящий голос. Это точно Сара. Её глас, но не лидерский. Лишь испуганной девочки. Среди всех жертв вокруг трясётся за сохранность Кейджи, при этом не позволив укорениться той эйфории, секундно возникшей, стоило увидеть его, вытащить из докрасна прожжённого камня. Лишь благоговейно припасть к рукам, подставив спину врагу в овечьей шкуре. Так их и разделили вновь.        Но ведь да. С чего бы ей вообще тревожиться? Выдрессировала стойкого лидера, такого необходимого для всех. Прямо как Кейджи и просил в самом начале.        — Просто… — Кейджи потёр шею, — ну, банкет оказался несколько сложным.        — Манекены… Анзу, Май, Хаясака, Курумада, Хинако. Да даже Ранмару… Я хотела, чтобы они и дальше жили. Мы бы все вместе сбежали, чтобы вернуться к простой жизни, — Сара повернулась на бок, почёсывая руку.        Лучше оставить при себе пару ласковых, предназначенных Ранмару. Ведь о мёртвых либо хорошо, либо ничего, верно? Даже перед дважды скончавшимися.        — Вероятно, создатели игры с самого начала всё так расписали, чтобы манекены к концу вышли смертниками. Тебе не следует винить себя за то, что события протекают так, как запланировали вышестоящие.        — Но... тогда они ждут, пока все мы все друг за другом умрём. Я должна принять и это?        Может, мудрым решением не было бы практическое заявление, что произошедшее — их неизбежная судьба, которую Кейджи в конце концов принял.        — Мы найдём выход, надо переждать ещё чуток. И вот там уже настоящий папа пожелает сладких снов.      Сара тиха ещё немного, пару-тройку секунд обёрнутыми в резавшем ожидании минутами. Всё искусственно, а душащая фальшь навранных фраз — единственное, что Кейджи смог отдать. Должен стараться больше. Хотя даже мастеру слова невозможно утешить Сару, сняв и толику тревоги. Уж больно тяжела ноша, камнем к шее подвязанная.      — Мы же сможем видеться после этого? — спросила, смотря на Кейджи яркими глазами, широко раскрытыми в ночной тиши. Очередное напоминание, что он, несмотря на кучу факторов, всё же разговаривает с ребёнком. И... во взоре её озарённом искрилась синеватая надежда, блеснувшая, стоило только открыть рот. Определённо не солжёт и не нарушит данных ей обещаний.        — Ага, — он улыбнулся. — Так часто, что тебя стошнит.        Заявление лишь побудило Сару действовать. Кубарем вскочив, быстро-быстро заключила Кейджи в цепкие и крепкие объятия. Но глаз, замыленный годами профессиональной подготовки, наработанной в детективной стезе, не заметил в этом жесте близости логику, на первых порах расценив всё как опрометчивую и эмоциональную атаку. Но нет. Просто стиснули.        — Да-да, — в ответ похлопал её по спине. — Ты попадёшь домой. Продолжишь жить. В один день ты станешь, наконец-то... погоди, а кем ты вообще хочешь быть, когда подрастёшь?        — О, эм. Не то, чтобы у меня сейчас были какие-то варианты, — прошептала она так, будто не хотела, чтобы хоть кто-то услышал её слова. И не сиди Сара буквально подле его ушей, Кейджи бы ничего не уловил.        — Правда? Я причислил тебя к типу старательных умников с большими мозгами.        — Я! Просто... папа всегда говорил мне ставить цели амбициознее, когда я перебирала с ним все идеи на этот счёт. Ну я и не остановилась на чём-то конкретном. Неудобно. Я поняла.        Кейджи не знал, что ответить.        — Хей, уж я-то знаю о плохих профессиях. Любая будет хороша.        — О боже. Ты же не мог просто намекнуть.      — Мистер Полицейский может рассказать пару шуток, связанных с бывшей работой, — останавливаясь, он шептал, прерываемый тоненькими звуками, будто бы в попытках не разойтись смешком. — Давай. Будь у тебя возможность выбрать любую, кем бы ты работала?        — Я бы... я хотела бы стать модельером.        — Звучит круто. Одобряю, — разжав ладони, отпуская, Кейджи пожал плечами. — Теперь почему бы тебе не поспать?        — На самом деле, эм... Кейджи? — она в неуверенности сложила руки. — Можешь остаться, пока я не усну?        В этой просьбе скрылось несколько фактов. Во-первых, ему до такой степени доверились, что охотно позволили остаться рядом и проявить слабость. Во-вторых, пуская кого-то к себе в такое время, необходимо принять факт того, что если Кейджи и захочется порыскать вокруг, обыскав комнату, то остановить его будет невозможной задачей. Ну и просто желание чьего-то присутствия, будучи в ночи напуганной, как какой-нибудь дешёвый ночник, говорило само за себя.        — Конечно. Мистер Полицейский будет драться со всеми плохишами, которые посмеют тебя тревожить.        — Фу, — она заёрзала под одеялом, наигранно закатив глаза, но улыбка всё ещё светилась искренней благодарностью.        — Ага... — Кейджи остановился у одного из стульев в покусанной мраком комнате, — конечно.        Когда последние капли света рассосались, будто бы съеденные бесконечной толпой собачат, Сара замерла, словно испустила дыхание, как одна из их множества жертв. Стоило ли взволнованно считать пройденные минуты? Или это признают жестом грубости? А будет ли оно считаться таковым, если никто не услышит?        — Сара? Ты всё ещё со мной?        Ответа не последовало.        Тогда Кейджи поднялся со стула, убедившись, что шаги его тихие, почти что немые. На контрасте темнеющей серости и яркого, сочащегося с коридора света, глаза неприятно жгло, заставляя промаргиваться с налившейся действительности. И даже с такой больной и некомфортной приспособленностью окрашенная в немеркнущие и едкие цвета одежда разглядывалась с лёгкостью, когда её владелец-одиночка прислонился к стене, словно впечатанный.      — Ах, Соу, — Кейджи с осторожностью закрыл дверь и медленно оглянул отпетого возмутителя спокойствия. — Не ожидал я, что ты станешь подслушивать.        В мимике первыми отреагировали его глаза: приняли леденящую, злостную эмоцию, а брови нахмурились, подчёркивая сочащийся едкостью гнев. Словно защищаясь, тот натянул шершавую ткань на пальцы, прикрывая рот и вместе с тем нижнюю часть лица.        — Прошу простить. Наконец пришёл к прекрасному умозаключению. Твоё могущество, Кейджи, просто очаровательно. Играешься в семью с мисс Сарой, строишь из себя лучшего родителя. О, тебе, должно быть, понравился тот рукотворный типаж "дружелюбного Полицейского", не так ли?        Кейджи научился видеть его намерения насквозь, да и знает достаточно долго, чтобы заявить: врёт. Здесь Соу бродит далеко не из-за победившей в голове идеи атаки оскорблениями. После того, как Мидори умер, раскрошенный в щепки сверлом, Соу, конечно... со всеми замудренными замашками, связанными с ним. Ну, мягко говоря, вряд ли спит спокойно. Не важно, скучно ли, долго ли, но шпионство за самой ненавистной парочкой наверняка лишь один из способов высвобождения гнетущих эмоций, накопленных за последние часы, дабы и дальше поддерживать себя в тонусе.        — Если хочешь видеть мрак с предательством во всём, то вперёд. Ты эту тактику хорошо натренировал раньше.        Соу стянул шарф ниже, взгляд у него хмурый, тяжёлый, будто зубцами колющий, и, шикнув, наблюдает за возвышающейся фигурой Кейджи.        — Почему это я не должен видеть подлости в людях, убивших невинную девочку? — требует. — Ах да, лучшие друзья. Убийца двоих человек и подросток, держащий его на коротеньком поводке. Правда, моя ошибка. Надо держаться рядом с полнейшим доверием.        Слова, отравленные негативом, являются лишь аналогом проржавевшего лезвия. А Кейджи не толстокожий. Его скорее тяжело лишить почвы под ногами. Если до этого яростно ненавидишь себя, размышляя о самом худшем, то такие зыбучие комментарии никогда не сломят.        — Трудно оправдаться после такого чуда риторики. Но могу заявить, что и ты не заслужил даже капли доверия, Соу.        — Ох? — даже без преград выражение лица сталось совсем пустым, невозможным для считки эмоций. — Расскажи.      — Ну есть же искусственный интеллект Джо. Он настроен тобой.        Глиняная масса наконец обрела эмоцию, охваченная страхом. Соу отвернулся, сгибаясь, сверля взглядом темневшие дыры на полу.         — Боюсь, что не понимаю, о чём ты.        — Правда? Потому что не думаю, что у кого-то среди нас имеются навыки для создания подобных штучек. И вот стоило мне подойти, как Джо заговорил о больно знакомых вещах.      Выражение лица переменилось вновь. Яростно-огненное.        — Ты убила слабого. Кто-нибудь поступит правильно, Сара? Даже если они пожертвовали всем во имя твоего блага. Принимая приоритет тех, о которых и думать не стоит.        — Одни предположения ничего не докажут. Попробуй вернуться позже, когда накопишь больше улик, свинья.        — Ха, смешно. Я предполагал, что ты не знаешь, о чём я говорю, — продолжил, наблюдая за оскалившимся Соу. — Думаешь, это дело рук Реко? Всегда ведущей себя с Сарой, как с сестричкой? Стало быть, Кью-Таро, даже компьютером не пользующийся? Это Гин! Вот как такое предположение? В двенадцать? Я думаю, методика исключения будет единственно честной. Да, у меня нет каких-либо доказательств, но стоит начать кого-то в этом подозревать и, удивительно, но ты возглавишь список.       Снова отведя взгляд и стиснув зубы, Соу усмехается, наверняка раздражённый тем, что очередная провокация, на которую вероятно всё и ставилось не увенчалась успехом. Он пришёл оплакать... ну, или возможно сделать то, что вообще можно надумать с кем-то таким, вроде Мидори. Не стоило потрошить его допросами, давя на свежую рану.        Но потом Соу поднял голову, ухмыляясь. Весь собранный, уверенный и спокойный, будто в забытье. Кейджи напрягся.        — А что если это я сделал ИИ Джо, а? Что, если ты достанешь из своего мозга какую-нибудь изощрённую улику, доказывающую мою вину? — он наклонился, откидывая за спину увесистый шарф. — Мы все знаем, что дело совсем не в этом, Кейджи.        Очередная игра разума. Соу не первый профессионал в шахматах, но Кейджи знает о паре удачных дебютов и приёмов, в которых категорически уверен, как и в своём умении извращать правду до такой степени, что усугубляется положение дел. Здесь, осторожничая, стоило наблюдать за каждым шагом.        — Ох? И в чём же тогда? Просвети меня.        На рожице у Соу всё ещё вздёрнуто красовалась перекошенная улыбка. Он скрывал руки, держа их за спиною, вдали от складок шарфа у лица, по-звериному сверкая глазами и наклонившись ближе, выплёвывал слово за словом.        — Мы ведь оба осознаём, что, будь мисс Сара также бесполезна для тебя, как Канна, то ты бы её предал, бросив на закуску волкам, — шипит. — На самом деле, это уже происходило, верно? С твоей маленькой игрой в жертвенную карту.        Очередная пущенная стрела с зазубренным наконечником, обработанным по-змеиному разъедающей отравой, а в конских дозировках страдающим бессилием изувечивает. Новый надрез на коже, пущенная кровь человеку, которому всё равно на анемию. Но каким-то образом упоминание той, защищаемой Кейджи несмотря на лишь проведённые рядом пару дней, задевало ту огрубевшую за многие годы самоистязания чувствительную точку. Место внутри разума, на которое не хотелось смотреть, лишь слепо моргая. Задурманивается, но кажись, улыбка Соу стала шире.        — Ты устроил такой грандиозный спектакль с ключником. Поставил злейшего злодея, травящего вашу группу, на колени, отвлекая внимание всех от факта того, что оставил свою дорогую мисс Сару умирать. Так грамотно, что даже она не заметила. Признаю, твои навыки безупречны. Из тебя вышел искусный манипулятор, — ни одной попытки защититься или оправдаться, ни одного замечания или разъяснения действий. Сказать было нечего. — Так что не подходи ко мне и не говори, что хочешь угрожать во имя твоей дражайшей мисс Сары. Это для тебя самого. Всегда было только для тебя.       Только Соу закончил, как улыбка приобрела другие черты: знакомая, будто он хотел, чтобы Кейджи после этого вернулся, чем-либо ответив.        — Ты закончил...?        — Что? — ответ, кажись, напрочь испортил дух, в одночасье убирая довольную улыбку с лица, переворачивая. Удивительно, что отсутствие какого-либо ответа на оскорбление помогает справиться с неприятным обидчиком. Это нерабочее правило, которому его научили ещё в школьные годы, якобы для борьбы с хулиганами, всегда оставалось хорошим поводом посмеяться.        — Я иду спать, — Кейджи прошёл мимо. — Увидимся утром.        Ворочаясь в попытках уснуть, Кейджи понял, что у них с Соу точно было что-то общее. В ту ночь он почти не спал.

***

    Сегодня он мало спал. За последние несколько лет отлежать в беспамятстве здоровые восемь часов стало непосильной задачей. Усталость всё же копилась, мешки под глазами прорисовывались отчётливее, налившись трупным сине-фиолетовым. Да и причин, давящих в ночные часы негативом, прибавилось.        — Кейджи... — голос доносится издалека. Шипит, а вслушаешься, прикрыв глаза, как поймёшь, что и рёв привычно знаком. Так и запомнилась Сара, правда учитывая краткость их знакомства. — Мне страшно... я думала, что ты навестишь меня.        Молчит, сжимая пальцами лоскуты шершавой ткани, гадостно натирающей костяшки, стараясь молчанием отвергнуть гулкое завывание. Просто галлюцинация. Она не настоящая. Если Кейджи многие годы справлялся с приходами мистера Полицейского, то и с Сарой совладает.        — Ты врал мне? Как и делал всё время? Неужели просто хотел, чтобы я с самого начала сдалась?        — Да, Кейджи. Я более чем уверен, что успел научить тебя защищать других, но взгляни на себя. Кем ты стал?        На трескучее шарканье лишь сильнее вжался в подушку, обессиленно скрючившись, стискивая периной уши. Разумом Кейджи давно осознал, что на голоса, издаваемые собственным мозгом, невозможно найти управы. Не имеет значения, долго или интенсивно стараешься, ломая голову. Ни заткнуть, ни заглушить, ни перекричать.      Дремотно утром потянувшись, Кейджи оставался практически уверен в удручающем результате. Три часа сна? Ну, многим лучше, чем остаться вовсе без отдыха. Слезая с кряхтением со старого матраса, сыроватого и пропахшего мерзостным потом, Кейджи напрямик пошёл на кухню, засыпав дно кружки горсткой растворимого кофе. Только пара минут — и воющим шумом вода практически вскипела, поднимаясь мелким паром наверх. Сигнал начала рабочего дня у захламлённого бумагой и давно плачущего по руке домохозяйки компьютерного стола.      — Стоило, наверное, чуток убраться. И упорядочить всё. О, или развесить кипу документов на настенный стенд, — размышляя вслух, Кейджи весело хихикал, довольствуясь идеей доски расследования, перевязанной нитями и расписанной маркером, связывавшей между собой костяки улик, оставляемых тайным культом, называющим себя приличной медицинской компанией. Такого рода вещи выступали чуть ли не обязательным атрибутом детективных шоу. И Кейджи до дыр просматривал их раз за разом, пока потрёпанный диск не съедал большинство насыщенных моментов. До того, как с грустью пришлось осознать, что все до единого фильмы набиты клише с пропагандой, показывающей общую формулу с каким-нибудь злым безумцем, постепенно окончательно слетающим с катушек. Кейджи искушался причислить и себя к этому узкому кругу умалишённых с дразнящими галлюцинациями, уже вконец пережевавшими мозг, впитав всё серое вещество.     Ну, так всё в конечном итоге и сложилось бы. Мешал лишь факт наличия докучливого контакта в телефоне, который никогда не оставлял в одиночестве.        Будто силой одной лишь мысли Кейджи привлёк его внимание, как герой второсортного комикса. Жужжащим уведомлением на телефоне, вызванным новым сообщением.        «На Ютубе есть видео, где кто-то делает шампунь из мочи. Знаешь, пришлось задуматься о тебе», — Соу опять пишет. «Мудак», — Кейджи провёл по сенсору пальцем, в очередной раз не удостаивая изречения даже односложным ответом.        Скорее всего, лишь по-хамски неэтичный комментарий, посвящённый желтизне его волос. Корни, кстати говоря, опять отросли и пробивались чёрным на макушке. Хотелось ли приложить усилия, чтобы снова осветляться? Заняло бы время. Такой драгоценный ресурс в эти дни, пока проводишь множество операций по вычислению и разгрому Асунаро.      «Операция». Разве не смешное слово он подобрал для описания будней?        Кейджи всё-таки не последний дурак, так что ни разу не приходилось представлять, что однажды, пока солнышко приятно бы пекло, он в шпионской личине пробежит сквозь, наверное, множество контрольно-пропускных пунктов здания Асунаро, хватая под ручку приветливо стоящую Сару и выводя её, помахав на прощание сотням якудза. Просто для того, чтобы отдать её в новую любящую семью. Его ежедневные расследования скорее выражение рабской преданности, сковывающей цепью руки пред ликом раскаяния. Щенячья цель, заставляющая провести весь остаток жизни прикованным гвоздями к единственной идее, глупой, можно даже заявить, что по-детски наивной. Как и изречения для подрастающих детсадовцев, что всё-всё дано исправить, стоит лишь пожелать того и приложить чуток силы.      Жизнь его, вероятно, будет коротка.      В маленьких вещах, окружающих его, в многозначительных бесконечных мыслях всегда краем видно пропитанное слежкой время.        Эй. Кофе достаточно настоялось.        Уже второй раз за день тонкий звук надоедливо пикает именно в тот момент, когда Кейджи спешит на кухню, схватившись за кружку с неразмешанной субстанцией, которая, на удивление, способна дать сил ещё на несколько часов.        «Фиолетовый будет лучше. Наверное».        Озадаченный Кейджи долго смотрел на сообщение, всплывшее пузырём. Большая часть записей содержала уж больно враждебный подтекст. Это всё тот же Соу, исписывающий трактаты, доказывающие, что он — полнейший осёл, совершенно ничего не стоящий, а Гин успел забыться, поставив наконец одиночку выше. И после этого он действительно начал раскидываться модными советами? Сам Соу Хиёри помогал ему со сменой стиля. Тот набор из тряпок далеко в игре совмещал в себе худшие черты, выглядя одновременно заурядно и безвкусно. Вспомнилось невольно, как Сара заявляла, что взрослому мужчине одеваться так — это преступление. В голове секундой всплыло желание ответить.        «Ошибся контактом. Гину хотел отправить, пошёл ты куда подальше».        Ах, ну раз так. Убедившись, что все сообщения помечены мелким ярлыком, отмечающим, что написанное оставалось проигнорировано, Кейджи пожал плечами. Ну, настало время для исследований.        Время от времени монотонно щёлкая по клавишам, он едва слышно вздохнул, откидываясь на спинку стула, пробивая совпадения по слава Хаясаке, известным настоящим именам сотрудников Асунаро. Эмири Харай и Мичиру Намида — известные, как Майли и Сафалин для него и остальных похищенных. Потому что "Сара Чидоин", логично, не давало совпадений. Архивы, записи из больниц, школ или из родительских домов аналогично пусты. Похитители или решили быстренько подчистить информацию, либо никаких данных и не существовало, чтобы будущая наследница и следов не оставляла. Пока она страдала в их искусственном ложном мире, построенным кучей мародёров.        Временами погружённый в мрачную негу Кейджи вздыхал, не зная, о чём же Сара думает и какие эмоции портят ей бытие. Конечно, так просто раздумывать нельзя, особенно будучи уверенным в том, что лишняя активность усугубляет галлюцинации. Но ведь при такой работе устоять невозможно, да? Если её отец, семнадцать лет укрывая дырявыми и изношенными шторами от маленькой Сары небо, в случае чего всегда готов к мучительным издёвкам над ней, то что сейчас? Сначала готов убить, расчленить, заколоть, сжечь сотни, нет-нет, тысячи раз в симуляциях. А потом ненароком похоронить двадцать людей вместе и в восьмидесяти пяти случаях из ста и её местом обеспечить в братской могиле, чтобы просто подготовить к службе в главенстве Асунаро... Кейджи содрогался лишь при мысли, что тот монстр мог сделать сейчас с целиком развязанными руками, ограничивая Сару теми условиями жертвенного контракта. В глазах мрачной резью проявилась секундная вспышка, непонятный силуэт человека с дымящимся пистолетом. Очертания белёсые, размытые и заполняющий рыжиной взор.      Покачал головой, продолжая в спешке глотать кофе. Недостаток сна и плохое его качество — один из усугубляющих депрессивное состояние параметров. Сегодня нужно просто найти пару зацепок, почему бы и нет?        Кейджи удалось в конце концов найти старую лабораторию, в которой работали Майли и Сафалин до того, как их переманили в Асунаро. И ему, наверное, потребуется больше денег. В качестве стартового капитала можно взять зарплату за весь следующий месяц. Вздохнув, записал скачущими закорючками адрес того здания, поспешив повесить его в качестве вскакивающего в голове напоминания на холодильник.      Наверное, стоило скорректировать сегодняшние цели, ориентируясь по старому циферблату со стрелками, отстающими от японской временной зоны аж на четыре часа. Кейджи принял судьбоносное решение, поняв, что сейчас остальные должны обедать. Учитывая пропущенный завтрак, стоило побаловать себя.        Открыв холодильник, Кейджи оценивающе взглянул на полки с теоретическим содержимым. Плачевно. Упаковка из-под яиц, практически забитая смердящим воздухом. Не было смелости браться за их готовку, особенно после предыдущего инцидента. В самом деле... сколько лет прошло с тех пор, как они сгнили? Немного сельдерея и пакет из Тако Белл, ещё неделей назад заброшенный "на потом". Последнее выглядело, как выбор почти что адекватного человека, но дальнейшую проверку свежести еда не прошла, стоило только понюхать и сразу же согнуться пополам от идущей гнилостной вони.        Ну да ладно. Не особо хотелось выкидывать объедки, это же еда, в конце концов. Однако, если придётся отобедать хоть куском из вот этого, то старания буквально выйдут тошнотой обратно. Станется проблемой для Кейджи из ближайшего будущего.        Только вот нет, к удивлению собственному не вырвало, всё пошло в противоположном направлении. Кейджи не знал, чего ожидал, когда в спешке глотал подгнивающие остатки. Вцепившись изо всех сил в сиденье унитаза, молясь всем богам, будучи твёрдо уверенным, что вышло многим больше, чем он съел за всю неделю.        «Помоги. Я сейчас с матерью Гина, а когда она пришла забрать его, меня начали докучать расспросами о наших отношениях. В романтическом плане».        Кейджи без раздумий проигнорировал это сообщение.        Только оставшись стопроцентно уверенным в том, что туалет более не потребуется ещё на минимум несколько часов, Кейджи точно решился на то удивительное действие, которое не повторял вот уже две недели как. Он выбрался из дома.        Нет, никаких особенных целей перед ним никогда не стояло. В основном рутина, работа и закупка продуктов, ну или походы к матери после травмы смертельной игры, когда она предлагала переночевать у себя. Именно в сегодняшней ситуации приходилось идти в магазин. Ещё не доведён до полнейшего отчаяния, толкающего к желанию сделать яичницу из этой предсмертной тухлятины. Вприпрыжку первейшим делом побежал кратчайшим путём к секции с замороженной едой.      Постная еда, обеды, детская еда, а ещё не стоит забывать про лапшу. Что-то вроде этого сможет пережить саму смерть Вселенной. И немного хлопьев, хотя лучше выбрать изюмные отруби. Полезны для здоровья.      Невольно Кейджи направился ближе к отделу, где обычно выбирал осветлитель для волос, долго присматриваясь к уже привычному средству. Результаты не были даже близко похожи на пример идеала, раз от раза отличаясь и постоянно обжигая кожу у корней, стоило чуток передержать смесь. В каком-то смысле выкраска стала рутиной. Его священный ритуал.        Но обряды отнимают время. И усилия. И деньги, которые надо постоянно экономить, выжимая из кошелька последние купюры ради лабораторной поездки. Не хотелось тратить ничего из этого. Пусть ждёт на полке другого обывателя.        Кассирша, поднося к сканеру множество уничтожающих тело продуктов, бросила на него взгляд, полный смеси странности и осуждения, присматриваясь секундой-другой к мускулистому торсу, вне возможности сопоставить увиденное с действительностью. Так необычно, что Кейджи боролся с депрессией? Просто сверкнул улыбочкой, пока та в очередной раз осматривала лапшу быстрого приготовления, недовольно качая головой. Он справился.      Всё шло довольно нейтрально, даже хорошо, пока одна из сумок не порвалась, предательски раскидывая по асфальту содержимое целиком. Приходилось весь оставшийся путь балансировать вещами на одной из ног. Казалось, что людей, бросающих оскорбительные взгляды, прибавилось. В такие неуверенные моменты стоит лишь опустошить голову, стараясь перекинуть поедающие паранойей мысли куда-нибудь в угол с кучей мусора. Всё-таки добравшись с мучением до дома, Кейджи первым делом бросил порванный пакет на пол у прихожей.        Начал Кейджи раскладывать содержимое с одного из двух пакетов, а именно с того неугодного, на дне которого зияла дыра. Большая часть содержимого отправилась в морозилку, потом очередной мешок, полный лапши и изюмных отрубей, к которым прилагался... журнал.        Странно, так странно и неприятно, большую часть времени он не получал журналов вовсе. Просто подобрал его, засунув кое-как в пакет, потому что картинка на обложке цепляла привлекательностью. Сейчас, оценивающе приглядевшись, стоило высказать предположение, что такой наряд точно бы оценила Сара. Она ведь упоминала, что хочет стать дизайнером одежды. Кейджи не видел её набросков да портфолио, или намёков на него в целом, но модельер... после целого трудового дня, проведённого в забытье машинально. Стоило отбросить всё. Подумать о ней, постоянно работающей над собой и своими действиями доказывающей, что да, характером твёрже и смелее большинства. О такой храброй Саре, заявляющей, что хочет выстроить карьеру.      «Это преступление для взрослого мужчины — взять и одеться вот так».       Кейджи мысленно рассмеялся.        — Ей нравилась мода. И одежда, — засипел, потирая рукой лицо. — А я и не смог заметить.        Будь она в альтернативной вселенной, там, где смертельная игра — это лишь выдумки больных рассказчиков, Сара бы упоминала в разговорах одежду? Говорила бы о той тёмной, напоминающей одеяние панков, которое было у Реко? О платье Май в стиле Лолита? А Джо, наверняка, был любителем этого безвкусного подросткового гяруо, хотя на нём была лишь униформа Сонобено, конечно. Ну почему в голову к нему пришла такая эгоистичная идея, заставляющая эксплуатировать живую силу ради решения одних лишь головоломок? Кейджи так эгоистичен.        Его телефон запищал из-за сообщения. Соу. Кейджи знал, что Соу не собирается отвечать ни на одно из своих затруднений. Он был слишком большим дерьмом. Но такого сообщения он точно не ожидал.        «Как думаешь, Сара может быть моей сестрой?»        Кейджи был почти ошеломлён этим предположением. Соу ведь совсем не ладил с Сарой? Он намеревался терроризировать ребёнка (звучит знакомо) до самого конца. Идея семейных уз, да что они каким-то образом связаны... стоило ему так думать за себя и за неё. То, что сделано... то было...      «/Удалить. Удалить сообщение. Сообщение удалить»        «Как думаешь, Сара может быть моей сестрой?/удалить»        «Почему ни одно из онлайн-руководств по удалению переписок не работает?»        Пришло время снова затянуть молчание, оставив сообщения просто прочитанными. Если и Соу, взломавшему систему безопасности Асунаро не под силу удалить сообщение, то, скорее всего, на этой планете все бессильны в этом плане.        «Чёрт. Ты прочитал».        «Я ненавижу тебя. Ты воняешь. Ты уродливый».        «Я буду унижать тебя, пока не прекратишь играться в молчанку»        Типичное поведение Соу. По крайней мере, все вернулось на круги своя, так что не пришлось более сталкиваться с неприятными чувствами.        «Ты идиот. Свинья. Ты убил Канну».        И его сбило, словно товарным поездом. Почти всегда затрагивалась тема жалостности Кейджи, а Канна была стоп-вопросом, чем-то вроде табу. И видеть сейчас, как её используют так буднично, так... небрежно в какой-то мере. Но всё же преодоление пределов даже близко не подготовило его к следующему.      «Убедил Сару убить Канну».        Руки у него нервно трясло, словно тело потеряло синхронизацию с помутнённом разумом, отказываясь здраво работать. Потому что головой написанное Кейджи принимал. Осознавал, что несмотря на разгорячённую паранойю, Соу не ошибся с выводами. Какой бы Сару не воспитали, полагаясь на преступное будущее, в начале игры она была лишь старшеклассницей. Которая, как и множество других подростков, очевидно, позволила бы невинной девочке выжить, отправив вредителя к праотцам. Сара поставила группу на первое место. По вине Кейджи. Лишь он внушил ей эту безотрадную идею. Даже если она души не чаяла в Канне.        «С чего Сара вообще доверяла тебе?»        «Я понимаю, почему ты следовал за ней. Она всё же оставалась лидером. Завоевание её милости было необходимой целью, обусловленной выживанием. Но почему в глазах Сары авторитет возрос у кого-то вроде тебя?»        Соу несмотря на полосу таких удачливых умозаключений всё же осёкся. Своеобразной коронации, пришедшей сразу же, стоило эластичным бинтами оторваться, отдаляя смерть, не последовало. И Кейджи не бродил бездумно за нею, как мотыль за спасительным огнём лампы. Спасибо Мастерам Этажей, приказавшим ему, словно дворовой собачке заполучить доверие некой "Сары Чидоин". Любыми средствами. В кратчайшие сроки. Дошло зачем же только когда она слезливо поведала, как "бродячего незнакомца" наняли и убили. Помеха. Ему предначертали смерть голосованием, когда похитители разоблачили методы, из которых Кейджи выдавливал слащавыми каплями доверие.        «Ты был жуть как подозрителен с самого начала. Даже Джо, сюрприз, думал, что у тебя не всё в порядке. И потом ты взял Сару под руку, а она рыдала, как ребёнок, опасаясь того, что ты буквально горишь».        «Не могу даже догадаться, какими же методами ты пользовался для давления на неё. Чтобы Сара в итоге по-настоящему смогла уверовать в такого подонка. Думаю, ты стал достойной заменой Мейстеру в роли отцовской фигуры. Обмен дерьма на мусор».        «Ты ужасен по отношению к ней. Я знаю, что ты позволил тогда Саре спокойненько принять карту жертвы. Не заслужил ни капли её благосклонности, как и чего-то в своей жизни. Отвратительный человек».        Соу всё писал и писал, не унимаясь, хотя оскорбления легки. Мелкие ядовитые дротики лишь скалились, не выходя из протоптанного ареала смертельной игры. Хотя концентрация злости сегодня превышала привычное, можно даже осмелиться заявить, что достигла пиковой отметки. Кейджи постоянно думал о случившемся. Всё понималось, а пересказ собственных мыслей, временами слово в слово совпадающими, не привносили новых открытий и поводов для самокопания. Но всё же что-то в этих желчных словах отрезвляло, обливая холодной водой. Нельзя более шататься, ходить в продуктовые магазины, набивая брюхо бессмысленной травящей едой, поддерживая распавшееся тело, которое боле не может чего-то делать. Даже удержаться на элементарной должности в ларьке у дома с ворчащим боссом, подкидывающим на карту сущие гроши. Бессмысленный.      Просто сидел в ожидании следующего потока оскорблений. Даже когда экран телефона потемнел, затихая, Кейджи не отводил взгляда.      И ответ прозвучал только через два часа.      «Извини, это было грубо»      «Пожалуйста, ответь, если ты в порядке».      Через одностороннюю переписку Кейджи получал кучку мелких оскорблений, приправленных новинками о рутине Гина вместе с его фотографиями, но мелкого беспокойства до сих пор не прослеживалось.      «О, хорошо, ты прочитал. Достаточно и этого, в целом. Наверное, тогда я говорил о себе.      Неужели Соу просто забыл всё? Написанное было некой доктриной, давно описанной и осознанной где-то в подкорке мозга. Кейджи меньше всего хотел, чтобы хоть кто-нибудь лелеял веру в то, что он хороший человек больше, чем сам того заслуживал.      «Совсем не могу понять, почему Канна мне доверяла, никогда не следовало бы. Но это ей не мешало верить, а я сделал с ней такое».      Кейджи, смотря на текст, в недоумении моргнул несколько раз. Это тот Соу, оправдывающий каждое действие в сторону Канны как проповедническую миссию. И признался, что это его вины дело. Начало казаться, что его перекинуло в аналог альтернативного измерения со сменой действий, пока логичность рассуждений не разъяснилась.      «Знать не знаю, что произошло между вами. С Сарой я точно не дружил, как и с тобой. Я не родственник ей или Канне. Если ты тогда был чем-то вроде отцовской фигуры для Сары, не знаю, что должно произойти, чтобы я угадал с этим фактом, но судить — не моё право. И я не должен срываться на тебе».      Так вот к чему раскрытие чувств всё это время вело. Способ сказать, что произошедшее — белое пятно, никто ничего не знает. С признанием вины. Посторонний странник, заглянувший к ним с новой и параноидальной точкой зрения.      Играешься в семью с мисс Сарой, строишь из себя лучшего родителя. О, тебе, должно быть, понравился тот рукотворный типаж "дружелюбного Полицейского", не так ли?      Лучший родитель… ха.      «И да, напиши. Если понимаешь, о чём я».      «Тебе следует поговорить с Гином. Этот ребёнок скучает по тебе».      «Я всё ещё ненавижу тебя. И, вероятно, буду до самой смерти. Но Сара точно не хотела бы, чтобы ты просто сидел, игнорируя его, пока жалеешь себя с новообретённой свободой».      Нервно сжал телефон в руках, стискивая. Чего хотела Сара. Он предавал её, девушку, снова и снова, лишь ради собственных умыслов продав за возможность гулять под солнечным светом. Принудил, эмоционально ломая и чуть ли не контролируя самочувствие, лишь бы Кейджи был счастлив. После побега впервые в жизни, он готов бросить нажитое, да вообще всё, что сталось, лишь бы Сара сказала, что всё в порядке.      Его растущие файлы против Асунаро и запланированная поездка. Тот факт, что Сара, вероятно, была совсем одна и напугана. И никто, кроме Асунаро не держал ее за ниточки, чтобы заставить танцевать.      «Мне очень жаль. Но я должен защитить её хотя бы однажды».      После, взглянув несколько раз на сообщение, Кейджи махом удалил его. Он взрослый человек и не хочет более выслушивать лекций, отговаривающих его, взволнованными голосами повествующих о последствиях, не хочет отворачиваться от реальности, закапывая её, плевав на факт бедственного положения Сары. Ему хотелось, чёрт возьми, спасти её. Каждый день, каждый час, каждую минуту и секунду мысли крутились лишь вокруг огромного долга перед ней. Она никогда не уйдёт, если оставить дело в покое. Сара, одна лишь Сара выгораживала его и остальных, вытащив на собственном горбу из этого ужаса. Почему Кейджи не может отплатить ей такой же самоуничтожающей монетой?      Если убийцы из Асунаро пустят ему меж позвонков пулю за его противомерные действия, то так даже лучше. Заставит понять и осознать, что Сара заключила сделку с лживым бродягой.      С новой решимостью он встал, направившись к компьютеру. Какая бы исследовательская информация ему не понадобилась, он найдет её прямо сейчас.      Хотя баннер с рекламой фиолетовой краски для волос и вправду притягивал внимание.