Давай сыграем в любовь

      Это был погожий февральский вечер. Катамарановск трещал от мороза, а солнце пыталось согреть замерзающий городок своими последними лучиками. Иннокентий невольно остановился и засмотрелся на полет легких снежинок. Блестящие крошки нежно падали с небес, кружась в своем танце, оседали на пальто, на случайных прохожих, машины, под ноги — всюду. В какой-то момент Женеров будто бы впал в детство, аж щеки загорелись нездоровым румянцем. Казалось, прикрой глаза на секунду, мир сделает оборот назад, а там… А что там? Лишь пыль разрушенных детских ожиданий, обидное «Водолазка», горы учебников и досада в сердце. Ни бесшабашных приключений по вечерам, ни толики хаоса. Только придуманный мир книг и науки. Лишь у самой дороги Иннокентий собрал остатки внимательности в кулак. Миновать один большой пешеходный переход, а там дворами, — и дом, милый дом.       На контрасте с отчаянным Грачевичем и меланхоличным Женеровым, Сапогов выглядел куда более собранным. Перегорело это неистовое желание заработать столько денег, сколько вообще возможно, сердце не терзалось тоской. Именно поэтому он прыгнул в свою чрезмерно роскошную для провинциального Катамарановска «Импалу» и устало ехал домой. Хотелось уже поскорее опустить разболевшуюся голову на подушку, смотреть кружевные сны, а не разгребать проблемы за новым «директором» Девятого канала. А ведь завтра снова ехать с утра пораньше — на уроках ждут любимые чилдреныши. Если бы не работа, Ричард так бы и остался не у дел. Все же пригодилось профильное образование. Два урока на пробу, чтобы понять, «а стоит ли?», и Сапогов понял, что дети смогут спасти его. Старый добрый метод кнута и пряника.       И вот, когда до дома осталось всего пара кварталов, Ричард наконец отпускает все свои мысли. Просто приехать, лечь спать. Что может быть лучше? Кто-то неспешно шел по пешеходному переходу или показалось? Нога вдавилась в пол, выжимая тормоза, истошно взвизгнули колеса — спасения нет. Слишком мало места для экстренного торможения, в такой-то гололед. Роскошная иномарка была явно против спокойного вечера дома. Визжащее тормозами авто толкнуло жалкое тельце. Удар капота с каким-то растяпой наконец остановил машину. Вмятина останется, так черт с ней! Глаза страшно округлились, по наитию Сапогов сам покинул салон автомобиля. Короткий взгляд не заметил и следа от аварии, лишь лежащий мужчина среднего роста. Одет в темное — потому не заметил. Лежит себе, глаза закрыты, не двигается.       Иннокентий даже толком не рассмотрел свою погибель в лицо. Что уж там, лица! Многоликий и смазливый — вот и все, что запомнилось. Как же завтра выходить на любимую работу? А если что-то сломал, так это вовсе надолго.       — Так досадно, ведь такой денек хороший, — пролепетать Женеров. — До дома-то всего ничего осталось…       Из-за сильного потрясения он потерял сознание, упуская из памяти всяческие переживания о своей погибели. Теперь уже терять нечего. Ричард же, наоборот, хладнокровно взял себя в руки. Бежать в поисках телефонной будки? Дудки! Сапогов быстро проверил состояние пострадавшего. Крови нет, переломов вроде бы тоже, пульс есть, сознания нет, но есть пульс. Жив! Так зачем ждать врачей или убегать от шанса, буквально свалившегося под колеса «Импалы»? Будто бы сама жизнь дала Ричарду шанс исправить свою карму. Он подхватил тщедушное мужское тело, осторожно уложил на заднее сидение и рванул до больницы.       Слишком много неправильных действий, откровенная невнимательность, нарушение правил дорожного движения, в конце концов! Ричард закусил губу, стараясь не ругаться вслух. Ведь если бы он не растворился в своих мыслях, не случилось бы этой аварии случая. Досадно, как же досадно! А если перелом, или сотрясение? Если этот безымянный бедолага просто умрет на заднем сидении по пути к спасению?       Зная, что дорога до больницы может быть разбитой, Ричард вырулил на лед. Да, может быть, это опасно, но что делать, когда на заднем сидении лежит недвижимый человек? Остается только догадываться, как сильно ему досталось. Короткий взгляд в зеркало заднего вида. Он лежит в той же позе, разве что рука сползла вниз. По-хорошему, нужно было пристегнуть… «Импалу» занесло на вираже, в этот раз Ричард все же разразился бранью, но смог вырулить из неуправляемого заноса. Вот только в мыслях снежной бурей кружилось одно: что будет с этим несчастным? Не привыкать к недосыпу, раннему режиму и сложным дням в школе, но вот убийство… Тело со стоном шевельнулось, снова притихло. Кажется, сама жизнь подкинула Ричарду шанс исправить свою карму.       Ах, карма, какое же диковинное словцо для обычного советского гражданина. Вот только был ли Сапогов таким? Рожденный в эмигрантской семье, из таких же некогда советских граждан. Вырос в Штатах, но однажды понял, что это не его страна. Никакая шальная юность не могла дать ему того, что просит душа — именно так Сапогов прорвался сквозь железный занавес. Порицаемый немногочисленными родственниками, он бежал в страну Советов. От своего прошлого, от себя прежнего. Целый чемодан был забит пластинками и пара полностью черных нарядов, где-то между делом среди немногочисленных вещей затесался томик Керуака. Что ни говори, а Америку парень покинул отпетым битником…       — Я, что, умер, что ли? — раздался с заднего сидения сдавленный голос, когда «Импала» остановилась возле приемного покоя.       — Shut down! — выпалил Ричард после чего подхватил щуплого мужчину на руки, еще раз отметил, каким же легким был этот несчастный. — Я тебя спасти пытаюсь, you stupid, а ты? Помолчи хотя бы!       Мужчина опешил, возмущенно захлопнул рот и закрыл глаза. Лишь в свете фонарей Ричард подметил карие глаза за толстенными линзами. Немудрено, что сам нарвался под колеса, с таким-то зрением. Этакий маленький несчастный человечек, наверняка спешивший домой к своей семье. Может быть, дома его ждут такие же кареглазые чилдреныши, а вышло вот как. Даже таких несуразных ждут дома или на работе… Сапогов отмахнулся от странных мыслей, снова подхватил тщедушное тело. Стоило только зайти в приемный покой, как почти сразу же среагировала бригада врачей. Пострадавшего быстро уложили на каталку.       — Как его зовут и что произошло?       — Инженер. Иннокентий. Женеров, — произнес пострадавший, из последних сил чеканя слова. Слабая рука коснулась воротника пальто. — Паспорт.       — Угодил под колеса машины, — тихо добавил Ричард, стараясь не разругаться вслух. — Сгреб его в охапку, привез к вам…       — Ах, да это же Ричард! Ричард Сапогов!       — А можно? А можно-можно!..       Инженер уехал вдаль по коридору, изумленный сложившейся ситуацией. Это что ж получается, Иннокентий угодил под колеса к самому Ричарду Сапогову? К тому, что некогда лучезарно улыбался с телеэкранов, а потом бесследно исчез? Радостное визжание женщин осталось где-то далеко.       Нужно экономить свои силы, а не думать обо всем этом, — подумал Женеров.       Да ладно тебе! Подумай еще о нем, — отозвался незнакомый голос.       — Что?! Эй, я же здесь один, вообще-то! — возмутился вслух Иннокентий.       — Вообще-то я вас спрашиваю. Есть какие жалобы? — удивился женский голос.       И что это было? Голос этот… Откуда он?       — Я, кажется, головой, ну, того, — неуверенно ответил Иннокентий, не открывая глаз. — Руки-ноги вроде бы на месте, только спать хочу очень.

***

      Иннокентий открыл глаза и очутился в темноте. Никого. Только недавно над ним хлопотал врач, в руке была капельница, но что теперь? Тихо и прохладно, будто бы… плечи подернулись от страха. Было время, когда Женеров подрабатывал сторожем в морге — такая же темнота, прохлада, специфический больничный запах. Разве что было не по себе. Морг! Иннокентий изо всех сил подскочил со своей лежанки, в ужасе дернул дверь — поддалась! Яркий свет люминесцентных ламп ослепил, вскрик испугал какого-то усталого мужчину, что задремал, сидя на неудобных сидениях. Взгляд сфокусировался именно на этом человеке, Иннокентий запоздало зажмурился. Ведь именно этот негодяй снес его прямо на переходе! Смазливый мерзавец на иномарке! Вот только где его лица?..       — Вы-вы-вы…       — Я. Каюсь, — виновато ответил Ричард, привстал со своего места. — Сбил по собственной невнимательности, сам же привез вас сюда.       Этот голос, эти едва уловимые интонации. Виноватый взгляд сменился несколько лукавой улыбкой, словно звезда из телевизора. Иннокентий замер, попытался вспомнить, где он мог слышать нечто подобное. Некогда бесстыжий взгляд потупился, почти погас. Будто не звезда телеэкрана, а оставшаяся тень.       — Но… со мной все в порядке. Как я здесь?.. Зачем? — растерянно проговорил Женеров. — Кто вы, как?       Мужчина изумленно шагнул ближе, снова отвел взгляд и как-то невесело усмехнулся. Неужели не узнал? Ну да, конечно, человек от мира науки и весь этот светский мир!       — Ричард Сапогов, — ответил он, протянул руку для приветствия, но почти сразу же спрятал ее в карман. — So sorry, я слишком сильно переживал, боялся испортить. Впрочем, если все хорошо, то могу подвезти вас.       В глазах за стильными оправами как-то внезапно загорелась искра надежды. Так быстро переключаться от сожаления до отчаяния, от грусти до надежды. Либо Иннокентий что-то не понимал, либо Ричард действительно искусный актер. Сапогов-Сапогов, что-то знакомое… Голову сжало обручем тупой боли. Значит, приложился хорошо. Ладно, потом, все потом! Все эти мыслительные процессы явно не помогут больной голове, а дома и стены лечат, в отличие врачей. Нужно ехать домой, а там видно будет.       — Хочу! И потребую! — топнул ногой Иннокентий, на что Ричард как-то странно улыбнулся.       Врачи никак не могли пойти вразрез с пожеланием пациента. Тщательный осмотр не выявил ничего, кроме незначительной гематомы на правом боку и легкого сотрясения мозга. Но и так просто отпустить пострадавшего Инженера тоже не могли. Дежурный травматолог сделал во внушительной карточке пациента несколько отметок, затем выписал больничный лист на неделю и полный покой.       — Если будут жалобы, обращайтесь к участковому терапевту, — заключил доктор. — Можете быть свободны.       Сапогов и Женеров молча дошли до машины. О чем говорить, что говорить? Кто он вообще и откуда взялся? Иннокентий остановился возле иномарки и растерялся. Весьма хорошенькая «Импала», словно сошедшая с обложек американских журналов. Помнится, как Виктор Сергеевич привез с одной международной конференции один такой журнал… Едва уловимый жест — дверь перед Иннокентием отворилась. Да уж, не советский автопром, где дверь открывается исключительно грубой силой.       — Прошу, — искрился голос позабытого на миг Ричарда. Вся его усталость, казалось, скрылась за фасадом безупречных актерских навыков. — Are you fine? То есть, вы…       Иннокентий запоздало опомнился и запрыгнул на пассажирское сидение. Понимал, что иногда нужно быть хоть чуточку наглее. Теплый салон, пропитанный легким древесным ароматом, укутал на короткий миг в какое-то несбывшееся прошлое. Водительская дверь открылась, мысль вылетела наружу, но впустила в салон Ричарда. Еще один изящный жест, и мужчин окутала ненавязчивая музыка.       — Не против?       Музыкальное сопровождение все лучше, чем пустые неловкие разговоры. Иннокентий задумался и промолчал. Если этот Сапогов не дурак, то поймет. Вот так глупо попасть в аварию! Лирический герой! А мог лежать с разбитой головой посреди проезжей части… Сам Ричард украдкой посматривал на своего нечаянного пассажира — колючий взгляд, замкнутый характер. Может быть, психолог из него скверный, но он точно знал, что этот Инженер явно подходит под шаблонного человека-трудоголика. Если бы его ждали дома, то примерная жена разбила все телефоны моргов, больниц, поставила милицейский участок на уши, лишь бы найти благоверного.       Радиола пела какие-то сугубо женские песни на английском, но дела до них было никакого. Просто скрасить тяжкое молчание. Внимательный взгляд Ричарда снова уставился на дорогу, пока Иннокентий рассеянно наблюдал за дорогой. Еще двадцать минут пути, и «Импала» остановилась у злосчастного пешеходного перехода.       — Ну, вот.       — Что, вот? — округлил глаза Женеров.       — Вы мне так и не сказали свой address, — виновато улыбнулся Ричард, как-то неожиданно робко добавил: — Иннокентий…       Сапогов повернулся к Инженеру и замер. Взгляд вперился в глаза, застыл. Казалось, что между двумя мужчинами проскочила искра. На короткий миг столкнулись две вселенных, но тотчас разбились друг о друга в мелкую крошку из разбитого стекла. Женеров лишь спешно подметил: раздолбайство самой чистой воды. Значит ли это, что концепция «трех агрегатных состояний» имеет право на существование?       — Яблоневая аллея, — ответил Иннокентий и отвел взгляд. «Это все из-за удара об асфальт». — Дом тридцать два.       — Это в корне меняет дело! — хлопнул в ладоши Сапогов.       Неловкую тишину в салоне «Импалы» робко скрадывала ненавязчивая иностранная музыка. Привезенные из ФРГ кассеты с песнями группы АББА явно спасали ситуацию, а шапка на голове Ричарда надежно прятала покрасневшие отнюдь не от холода кончики ушей. Маленький, угловатый мужчина, что недовольно сопел, бросая гневные взгляды из-под хмурых бровей. Ни разу не симпатичная женщина, однако раз за разом миловидное мужское лицо привлекало взгляд Ричарда. Такие разные, но в этот несносный вечер жизнь столкнула их. Дыхание перехватило, лицо почти бросило в краску. Эта встреча никак не может быть случайностью, тем более в жизни ничего не бывает случайным! Это же закон кармы.       Лицо Ричарда все же залило краской. Подумать о другом мужчине что-то подобное? Ведь над страной советов рухнул железный занавес, но здесь все еще нет места мужеложству, большей части иностранной музыки и некоторым другим вещам. Этакая страна людей для таких же простых людей. Сапогов понял, что он пропал. И если его оплошности на телеэкране еще можно было списать на жадность… Грубый удар по плечу заставил Ричарда вздрогнуть.       — Вы чего? Стойте же! Вон, дом мой!.. По-проехали почти! — завопил Иннокентий.       Как только машина остановилась, Инженер поспешил покинуть салон. Кто знает, что еще выкинет этот смазливый обаяшка? Будет предлагать любые деньги, лишь бы история не разошлась… Иннокентия так и подмывало рассказать кому-нибудь об этом инциденте, чтобы срубить пару копеек на горячей новости, но что-то останавливало. Смириться с этим, а потом сожалеть под стать лирическому герою? Будь Сапогов все той же звездой Девятого канала, стал бы он таким рассеянным и простым?       Черт, и откуда у меня жалость к этому убивцу? — гневно подумал Женеров, отчаянно вдыхая морозный воздух. — Первый и последний раз его вижу, а там как-нибудь сам рассосется, в конце концов это же не Лешкин шампунь.       Неожиданно даже для самого себя Ричард выбрался из «Импалы». Почему-то захотелось еще раз взглянуть вслед этому мужчине — инженеру по имени Иннокентий. Немного расхристанный, словно воробушек, неловкий, несобранный. Будто бы тень из прошлого Сапогова, самый настоящий антипод ему, куда ни посмотри. Сейчас этот Инженер вот так просто скроется в подъезде, но почему-то так хотелось что-то сказать ему, остановить и еще раз взглянуть в его колкие карие глаза. Неожиданный оклик сам вырвался из груди:       — Иннокентий!       Мужчина замер почти возле самой двери, ведущей в подъезд, медленно обернулся. Ричард испуганно спрятал руку в карман, также медленно сжал в кулак. Зачем он только это сделал?.. Казалось, что действия происходят с губительным опережением над мыслями.       — Если еще раз попадешь под колеса, ты уже так просто не скроешься, — скрывая отчаянную улыбку, воскликнул Ричард.       — Вот уж дудки! Да я вам все стекло разобью. Насовсем! — крикнул Женеров, потрясая хрупким кулаком, после чего поспешил скрыться в подъезде.       — И вам good night, товарищ Инженер, — Сапогов улыбнулся и махнул рукой, но тут же погас, чуть тише добавил: — И ушел. Such strange man… Странный, но весьма милый, когда хмурится.       Сапогов сел в теплый салон «Импалы». Казалось, что с уходом Иннокентия в салоне как-то неожиданно стало ощутимо прохладнее. Конечно же, ведь этот растяпа не закрыл за собой дверь. В голове, словно затертая кассета, заела и вращался навязчивая мысль, обернулась в слова:       — Если попадешь… Что? Что я сделаю? Брошусь в объятия? И когда я с прохладного «вы» перескочил на относительно теплое «ты»? — прошептал Ричард, горько усмехнулся. — Сам причинил боль, сам спас… Вот только спастись от этих удивленных глаз не смог.       Остаток пути до своей старой квартиры Сапогов преодолел немного медленнее обычного. Вдруг кто-то еще угодит ему под колеса? Несмотря на поздний час, дорога выдалась спокойной, а дальше на автоматизме. Подняться на лифте до восьмого этажа, открыть дверь ключом, столкнуться с Дэниелом…       — Hello, my good boy! — залепетал Ричард, подхватывая своего питомца на руки. — What are you waiting for?       Подхватив поводок, Сапогов быстро пристегнул Дэниела, затем поспешил на вечернюю прогулку. Как же хорошо, что для этого парня не нужно много времени. Десять минут страха, и они снова дома. Если бы этот несносный пес предпочел задержаться во дворе, Ричард попросту уснул где-нибудь в сугробе. Через несколько минут Дэниел сам направился в сторону дома, как бы намекая, что погода явно не располагает для долгих прогулок. Снова восемь этажей вверх, быстро поужинать и спать. Взгляд Ричарда упал на стопку тетрадей. Завтра снова на работу, пускай и не к первому уроку.       — Вот завтра и проверю! — улыбнулся Ричард, затем поспешил допить свой чай. — Пора бы уже спать.       Уютная, слегка теплая от устроившегося рядом Дэниела, пижама приняла Сапогова свои объятия. Он достаточно легко заснул, хотя во сне все еще видел одного престранного Инженера. Ричард все пытался что-то кричать ему в след, остановить, украдкой взглянуть в эти глаза за очками и увидеть что-то другое, нежели молчаливое осуждение. И как он только мог так запутаться? Изредка сон подкидывал и другой образ, вот только его Сапогов не мог узнать. Единственное, что Ричард помнил наверняка — этот человек как-то связан с его прошлым, проведенным в Штатах. Хотелось окликнуть, догнать, дозваться, увидеть. Подойди ближе, сразу бы узнал, вот только этот силуэт так и оставался недосягаемым. Что ни говори, а эта ночь была с явным послевкусием досады.