Вот так радушный прием. А ты накрутил порядком.
Можно не надо? — мысленно взмолился Иннокентий. — Я только-только пришел, а ты уже начинаешь!Так ты ж меня слушать не хотел.
И сейчас не хочу! Сплюнься! — чуть слышно выругался Женеров, но Сапогову ответил: — И тебе привет, — растерялся, взглянул на вполне себе живенького Ричарда. — Выглядишь гораздо лучше. — Ты проходи, я пока чаю… — Да нет, не нужно. Я бы сразу к делу хотел. — Что ж случилось у тебя? — удивился Ричард, но тут же замотал головой. — Тогда пойдем на кухню, там и будем решать. В сердце Ричарда что-то оборвалось. Почему Иннокентий с таким сложным лицом, почему сразу же решил перейти к делу? Сейчас скажет что-нибудь, и все — здравствуй и прощай навсегда. Женеров сел поближе к окну, тяжко вздохнул. Явно собирался с мыслями. Ну же, сломай все прямиком в fucking hell, — скрывая взгляд, подумал Ричард. — Добей! — Рич, у меня тут катастрофа, — не сразу отозвался Иннокентий. — Я тебе больше скажу, гуманитарная! Ну, нет… Лингвистическая, да. — Может быть, воды? Чаю, кофе или все же сразу к разговору? — спросил Сапогов, держа в руке пустую кружку. — Можно воды? — едва ли не залпом осушив кружку, Иннокентий продолжил: — У нас тут намечается конференция с иностранными делегатами. Ну, как сказать, у нас? В Столице… — My goddable-able-able, — Ричард искренне рассмеялся. — И тебе нужен переводчик, isn't it? — Да, — коротко ответил Женеров, потупил взгляд, затем добавил весьма решительным тоном, все также сверля столешницу взглядом: — Именно поэтому я ничего лучше не придумал, да. — Как интересно, — Ричард мягко опустился на кухонную тумбу, впервые смело и открыто взглянул на Женерова. — Время еще есть, а мне все еще нужна твоя помощь… — No problem… Решение пришло само собой. Зачем брать с собой Ричарда, если Иннокентий тоже кое-что может? Лишняя пытка для одного, лишняя суета для другого. — Не мог бы ты, не знаю, знания мои проверить? Ричард снова изумился изменившимся правилам игры, а этот уверенный взгляд. Если несколько минут ранее Сапогову казалось, что он слился с мебелью, то теперь эти глаза вот так внезапно смотрели с молчаливой мольбой. — На слух что-то, перевести тоже могу, — рассеянно отозвался Иннокентий, снова потупив взгляд. — Произношение так себе, правда. — Ха, тогда самое время проверить это, — победно улыбнулся Ричард. В голове уже складывался план. — И все же нам нужна гостиная. Зайдя в другую комнату, Иннокентий удивился. Все выглядело так, будто вместо соблюдения покоя Ричард ежечасно тер пыль и навел основательный порядок. Впрочем, Женеров был рассеянным, непривычным к идеальному порядку. В самом деле, он был в этой квартире дважды, и то не присматривался. Взгляд невольно зацепился за стол, которого здесь явно не было. Вроде бы и рабочий, но все было в педантичном порядке: ручки в подставке разделены по секциям, карандаши стояли отдельно, на каждой стопке тетрадей лежали яркие картонки с пометками, а над столом было расписание.Тебе впору взять Ричика с собой. Уж он бы порядков навел!..
— Что ж, начнем с самого сложного, — Ричард тряхнул головой, остановился возле проигрывателя. — It's audition time. Пожалуй, более честным было бы восприятие текста от носителя языка. Конечно же, лишний раз блеснуть своим безупречным english language для Ричарда только в радость, но после недавних событий он сам не знал, как смотреть Иннокентию в глаза. Пришлось затолкать все нежные чувства обратно вглубь. Не напугать, не запутаться еще сильнее! Хотя, god damn, куда уж хуже? То же самое мнение, кажется, разделял и Женеров, старательно уводя взгляд куда угодно, лишь бы не смотреть на Ричарда. Вот вроде бы и английский худо-бедно знаю, вот только на Рича полагаться не смогу, — подумал Иннокентий, пока Сапогов возился с проигрывателем. — Уж если будет совсем худо, придется все же согласиться на стороннего переводчика, либо Ваську просить, если сможет. — So, — начал Ричард, но тут же закашлялся. — То есть, сейчас я поставлю тебе одну запись для разминки. Все просто: три попытки, записать текст песни. Впрочем, задание со звездочкой, если сможешь. Переведи так, как сможешь. Я же оставлю тебя, но через, скажем, двадцать минут вернусь, чтобы проверить все. — А ты умеешь удивлять, — усмехнулся Иннокентий. — А если не смогу? Не по силам? — Попробовать всегда стоит, — глядя на циферблат часов, ответил Сапогов. — Если не сможешь, придется пойти по другому пути. Сапогов щелкнул на кнопку play, затем ушел на кухню. Ради собственного интереса он решил самостоятельно взяться за текст песни. Впрочем, трех попыток для носителя языка слишком много, достаточно и одной. Более того, песня была более, чем знакома. Дэниел со скулежем прыгнул на колени Ричарда. Видимо, не стал мешать Женерову. — Good boy! — Сапогов пригладил пса по голове, чуть тише спросил: — Может быть, зря я так? Как только закончилось первое проигрывание песни, на листе перед Ричардом уже появился полный текст песни. Просто ради праздного интереса, чтобы хоть немного быть на равных. В это же время Иннокентий отнял голову от сложенных рук. Честно говоря, он толком не понимал, как нужно, как правильно. Женеров хотел бы стать каким-нибудь лингвистом, тем более школа с уклоном на иностранные языки была прямо во дворе. Вместо этого родители отдали юного Кешку в гимназию с научным уклоном. Хотели видеть сына ученым или же хотели через него же воплотить свои мечты? Они уже не ответят. Так или иначе, со второго проигрывания Иннокентий понемногу начал записывать текст. Через отмеренные двадцать минут Ричард осторожно зашел в тихую гостиную. Женеров все же корпел над листом бумаги. Неужели задание было непосильным? — Time is over, — произнес Ричард. — Итак, пора проверить задание. Иннокентий быстро что-то дописал, затем протянул лист. Каково же было изумление, когда в две нестройных колонки был записан и текст, и перевод к нему. Все было чисто — списать не откуда, да и зачем? Самое время сверить текст. Ричард опустился на диван, затем положил два листа вместе. Аккуратный с лоском фешенебельного воспитания почерк контрастировал со старательными, но кривыми буквами. Из кармана жилетки в руках оказалась красная ручка.Смотрите, какой важный педагог! Сейчас как зачеркнет все к чертовому дедушке, и поедет наш дорогой Кешка с Ричиком под ручку. Глядишь, наладится…
Захлопнись! — нервно подергивая ногой, мысленно выругался Иннокентий. В это же время Ричард изумленно сверил текст. Конечно, не без ошибок, но они были незначительны. Исправить пару слов, и текст будет практически идентичным.Count every star in the midnight sky
Count every rose, every firefly
For that's how many times I miss you
Heaven knows I miss you
Count every leaf on a willow tree
Count every wave on a stormy sea
Count every star and darling when you do
You'll know the times I have cried for you
Count every leaf on a willow tree
Count every wave on a stormy sea
Count every star and darling when you do
You'll know the times I have cried for you.
Затем настал черед проверить перевод. В этот момент Ричард даже пожалел, что не написал его, хотя и мог перевести, что называется, прямо с листа. Немного нескладный, местами даже с парой пунктуационных ошибок (чего только стоило это ивовое дерево!), но Ричард все равно поставил заветное good!, будто в тетради ученика. Кажется, что самым сложным станет именно простой диалог на английском. В конце концов, никто не просил Иннокентия переводить текст. С одной стороны, дополнительное задание вполне себе выполнено, вот вам четверочку за старания; с другой, все же нужна еще одна попытка. — Недурственно, но и неудивительно, — усмехнулся Сапогов. — Здесь потребуется задание повышенной сложности. Осталось только выбрать, что именно, — задумался Ричард, глядя на лежащие рядом кассеты. Абба? Слишком просто. Boney M.? Приелось самому. Приелось! Тотчас выбор пал на кассету с новыми песнями. Просто наугад, кажется, сам Сатана рассудит всех и сразу. Промотав запись наобум, затем нахажав на play, из динамиков заиграла весьма интересная песня. Вот уж действительно «со звездочкой», но пока Иннокентий не спасовал перед сложностями, а разум Ричарда обуял азарт… — В этот раз будет действительно посложнее. Четыре прослушивания и полчаса на выполнение, — ответил он. — И, да, перевод необязателен. Только текст. С загадочной улыбкой Сапогов покинул гостиную, оставив Иннокентия один на один с записью. Снова кудрявая голова в берете опустилась на руки, чтобы для начала пропустить текст через себя, затем уже что-то писать. Эта ухмылка явно не давала хороших прогнозов, но Женеров готов был попытаться записать хотя бы один припев… Вот только он каждый раз видоизменялся.Хитер! Прям задание со звездочкой тебе подкинул.
— Лучше молчи, — сквозь зубы процедил Иннокентий.Могу, но так-то я и помочь тебе могу, you know, блин!
Ричард без всякого промедления написал текст. Новинка новинкой, но все же любимая песня, все чаще стоящая на репите. За оставшиеся три попытки Сапогов попробовал написать наиболее удобоваримый перевод, но все же не успел. Тем временем в соседней комнате Иннокентий, ведомый голосом в голове, выдал текст полностью. Две попытки — перечеркнутый черновик и чистовик. По истечении получаса голос задорно усмехнулся.А теперь смотри и наслаждайся!
Чем? То есть?! — едва не подпрыгнул от изумления Женеров.Уж не знаю, как так вышло, но текст мы с тобой наваяли правильный до каждой буквы.
До каждой буковы? Ты! — вскипел Иннокентий, но не успел принять хоть какие-то меры, натворить даже лишнюю ошибку. Не успел. Ричард также вошел в гостиную. Самое время сдаться. Женеров протянул лист с текстом, все также старательно не смотрел на Сапогова. Казалось, что его губы тронула победная улыбка. «Не сможет, заплетется в припевах!» Два столбика, один из них перечеркнут, но второй. Ричард слегка опустил очки, снова взглянул на текст, написанный Иннокентием, сверил со своим. Буква в букву, хотя без какой-либо орфографии!Breathing in the dark, lying on its side
The ruins of the day painted with a scar
And the more I straighten out, the less it wants to try
The feelings start to rot, one wink at a time
Oh-oh, forgiving who you are, for what you stand to gain
Just know that if you hide, it doesn't go away
When you get out of bed, don't end up stranded
Horrified with each stone on the stage, my little dark age
Picking through the cards, knowing what's nearby
The carvings on the face say they find it hard
And the engine's failed again, all limits of disguise
The humor's not the same, coming from denial
Oh-oh, I grieve in stereo, the stereo sounds strange
I know that if you hide, it doesn't go away
If you get out of bed and find me standing all alone
Open-eyed, burn the page, my little dark age
I grieve in stereo, the stereo sounds strange
You know that if it hides, it doesn't go away
If I get out of bed, you'll see me standing all alone
Horrified on the stage, my little dark age
Giddy with delight, seeing what's to come
The image of the dead, dead ends in my mind
Policemen swear to God, love seeping from their guns
I know my friends and I would probably turn and run
If you get out of bed, come find us heading for the bridge
Bring a stone, all the rage, my little dark age
I grieve in stereo, the stereo sounds strange
I know that if you hide, it doesn't go away
If you get out of bed and find me standing all alone
Open-eyed, burn the page, my little dark age
All alone, open-eyed, burn the page, my little dark age.
Ручка легко карябнула короткое A1, но Ричарда терзали сомнения, которые, впрочем, поспешил развеять сам Иннокентий: — Я уже знаю, что ты сейчас будешь проверять меня, ну, на связность текста, — он замялся, но продолжил: — Я не выдержу. Переводить и писать сколько угодно, но вот говорить — никогда. Даже если ты будешь денно и нощно лупить меня указкой, все равно будет тот же самый бикукле, кукумбер, лангуаге… — Stop, stop! — взмолился Сапогов, хватаясь за голову.О, как! Нет, ну начал, конечно за здравие, а вот финал что-то не задался, м-да…
— В общем, да… Зря я, наверное, пришел, — стушевался Иннокентий, заспешил убраться с глаз долой. — Пожалуй, поеду домой, а там уж как-нибудь, куда-нибудь пусть без меня. — Постой, стой же! — крикнул вслед Ричард, чем удивил даже самого себя. К удивлению, Женеров остановился. — N-nevermind, я поеду с тобой.Соглашайся, дурень! Ты же сам об этом думал.
— Знаешь, это уже слишком, — Иннокентий впервые за этот вечер взглянул Ричарду в глаза. Прямо, с вызовом, без единой капли жалости. — Ну да, приперся к тебе, вообще, совсем… О чем я только?.. Женеров понимал, едва ли вчерашнего стажера пустят на научную конференцию. Это вчерашний Инженер под крепкой рукой Виктора Сергеевича знал, какие проверки его ждут, что нужно сказать и о чем молчать. Либо стать непрошибаемой стеной, либо приближенность к власть имущим, либо стать безумцем. Впрочем, Иннокентий выбрал третий путь. Он попытался скрыть свое прошлое, но если копнуть чуть глубже… Не лирический период, нет. Смирение, а дальше только смерть. По глазам резанул яркий всполох света. Не лучшее время для размышлений. — Кеша, я поеду с тобой, — тихим шепотом показался привычный голос Ричарда, рука легла на плечо Женерова. — В самом деле, я слишком многим обязан своему дорогому другу. — Т-то есть? К-к-как, друг? — Иннокентий ошарашенно взглянул в глаза Сапогову, будто ища в них ответ. — Ты — никто, и я — никто… — Вместе мы — почти пейзаж, — Ричард мягко улыбнулся. В самый последний момент сдержался, чтобы не коснуться удивленного лица напротив. — Ты, в коричневом пальто, я, исчадье распродаж. Иннокентий успокоился, внезапно рассмеялся. Конечно же, он ошибся! Вот тебе и встреча человека практичного и человека творческого. Почти как тогда, вот только в прежнем Кешке плескалась возвышенная наивность, весь мир готов был пасть в ноги, а в руках томик Бродского. Так глупо и неожиданно смешно — на английском. Начисто истертое из памяти, теперь все понемногу возвращалось обратно в полубезумные чертоги Иннокентия Женерова. И пресловутое раздолбайство, и стремительные взлеты, и головокружительные падения… Внутренний голос, казалось, готов был расколоть болезную голову пополам, лишь бы докричаться до Женерова. Все, от чего он так старательно скрывался, душил, залечивал годами, вернулось.Тво-ю ма-а-ть…
Пока перед глазами Иннокентия пронеслось с десяток лет, для Ричарда прошло лишь несколько секунд. Удивился, рассмеялся, замер. Это все больше и больше вызывало беспокойство. А что, если врачи и вправду не усмотрели? Нет же, глупости! — одернул себя Сапогов, пребольно закусил губу. — Я только мучаю себя сплошными догадками, а Кешу донимаю своим пустым беспокойством. Нужно с ним как и обычно, будто ничего не было. — Так когда конференция? Мир снова приобрел очертания и краски. Из черно-белой пленки до простой квартиры, и это лицо. Конференция? Конечно! — Время-то еще, это, есть. Неделя. С запасом, — сухо отозвался Иннокентий, тряхнул головой. — Прости, со всей это пляской сплю в последние дни. Когда на ходу, когда плохо — все одно. Привычная неловкая манера, но сказанное явно походило на правду: рассеянность, темные мешки под глазами, вялость или гипертрофированные всплески. Женерову бы отдохнуть. Он и сам это понимал: остаться на ночь в чужой квартире, а прочие проблемы решать уже завтра, так сказать, по мере поступления… — Останешься? — тихо спросил Ричард. — Я тебе в гостиной постелю. Вместо ответа Иннокентий молча вышел из квартиры, прихватив с собой шарф и берет. Только остановившись возле лифта, отстраненно ответил: — Я позвоню завтра. Иннокентий скрылся в лифте, оставив после себя странное чувство. С одной стороны, Ричард хотел отправиться за ним следом. Такое ощущение, будто бы в нем что-то внезапно сломалось безвозвратно. — Но я же твой друг. Только друг, — шепнул Сапогов, закрывая за собой дверь. — Впрочем, да. Пусть лучше позвонит завтра. Это не мое дело.