А сегодня я выпью за то, чтобы весна никогда не кончалась

Если бы случайному поэту, по счастливой небрежности задремавшему в тени туевых деревьев, пришлось разомкнуть глаза этим вечером, ему непременно удалось наконец-то схватить вечно ускользающую музу за острый локоть и, слившись с ней в долгожданном поцелуе, создать свои лучшие шедевры. Именно такие вечера должны покорно служить храбрым воинам, становясь декорацией их доблестных подвигов, мягко освещая строгие профили. Именно в такие вечера должны по крупицам собираться великие истории любви, из трепетных прикосновений и смущающих недомолвок влюблённых оборачиваясь страстными признаниями и звучащими горячим шепотом клятвами. И, уж наверняка, было бы абсолютным расточительством приносить такие вечера в жертву собственной печали, проводя их в третьесортном баре, с бокалом дешевого вина и сомнительного качества книжонкой. Однако, в последнее время, схлопотав от бессердечной судьбы несколько весьма ощутимых оплеух и скатившись кубарём по социальной лестнице от статуса «почтенный учитель английского языка» до статуса «безработный асоциальный элемент», покорный слуга собственных страстей, Лю Нин, смог бы описать данный вечер лишь как «такой же паршивый, как и пару десятков предыдущих». Взаимно отвергая окружающую действительность, что так неблагосклонно, по его собственному мнению, обходилась с ним последнее время, учитель упрямо выбирал самые простые способы эскапизма, предпочитая трезвому, но страдающему уму — пьяную радость, а осточертелой реальности — бесконечные выдуманные вселенные. Вот и сейчас, расположившись в крошечном баре, обладающим скромными достоинствами (полное отсутствие докучающих пьянчужек, набивающихся в собутыльники, отрешенный бармен, стремящийся вместо навязчивых продаж отсыпаться на работе), что позволяло позабыть об обширном списке недостатков (расположение в неблагополучном районе, крайне мерзкое пойло, обшарпанные столы в разочаровывающем тандеме с хлипкими стульями, разваливающимся от старости, и так далее, и так далее), Лю Нин переворачивал страницу за страницей, попутно опрокидывая стакан за стаканом. Стоит упомянуть о том, что книга, выбранная Лю Нином в качестве спутницы на сегодняшний вечер, оказалась в его руках неслучайно. Дело в том, что уже продолжительное время он являлся преданным фанатом довольно популярного сатирического веб-комикса в жанре сянься. Коротенькие забавные зарисовки о жизни бессмертных пришлись учителю весьма по душе, и, памятуя о том, что каждому творцу приятно внимание его читателей, он не скупился на лайки, донаты, положительные комментарии и даже развёрнутые рецензии. В конце концов, у любого, даже взрослого и серьёзного человека, может быть своя маленькая невинная отдушина. Поэтому, когда автор, на волне невиданного успеха издавший целую книгу, основанную на собственной вселенной, удосужился узнать дату дня рождения своего поклонника и презентовать ему эту самую книгу, прислав по почте свеженапечатанный томик и снабдив стандартной поздравительной открыткой с надписью «Happy Birthday», Лю Нин ощутил восторг сравнимый разве что с радостью трехлетки, получившей плюшевого медведя в ответ на своё первое письмо Санта Клаусу. При этом, обладая солидным читательским опытом, Лю Нин не имел завышенных ожиданий от книги, основанной на комиксе про волшебных китайских монахов, полагая, что это дело такое же гиблое, как искать глубокий философский смысл в постапокалипсисе про зомби, или надеяться обнаружить не рассыпающуюся на мелочах вселенную в подростковой антиутопии. Лю Нин со снисходительной отверженностью бывалого едока фастфудной литературы был готов проглотить все причитающиеся жанру клише, включая: резиновые гаремы непобедимых героев, вмещающие в себя бесчисленное количество дев на вкус любого искушённого мастера самоудовлетворений; злобных злодеев, злодейски существующих ради собственного злодейства и самым позорным образом теряющих остатки разума в присутствии своих противников; ружья на стенах, висящие там исключительно для эстетического наслаждения; и богов из машины, выскакивающих друг за другом, чтобы заполнить своими могучими бессмертными телами сюжетные дыры. Чего Лю Нин точно не ожидал, так это того, что история, начинающаяся как приключенческая новелла о славных подвигах заклинателей, закончится настоящей кровавой мясорубкой, не пощадившей… Никого! Наслаждайтесь мучительной гибелью каждого вашего любимого персонажа! Имеет ли иммунитет от смерти главный герой? Увы, преданный своим лучшим другом, подло убит врагами! Может быть, отважная возлюбленная главного героя, решительно вытирая слезы со щёк после смерти любимого, находит способ вернуть его к жизни? Да как бы не так! Умри, умри, умри! Или кто-нибудь из юных адептов становится новым героем, взваливая на себя обязанность отомстить за убиенных товарищей? Ах нет, труп за трупом, страница за страницей! Тогда, может быть, это история о торжестве зла, где обаятельный злодей все-таки осуществляет все свои замыслы, и вместе со своими приспешниками строит свой мрачный дивный мир? Что ж, у смерти в этой истории явно обострилось чувство социальной справедливости — безо всяких предрассудков она косит и богатых и бедных, и мужчин и женщин, и взрослых и детей, и святош и любителей погулять по кривой дорожке! Все это выглядит как бесконечное издевательство ради издевательств, достопочтенный автор, если вам так надоели ваши персонажи, вы могли бы просто… Отпустить их, забросить комикс, поплакаться об этом в блоге? Откуда столько кровожадной изобретательности ненасытного маньяка, что ее хватило на увесистый том отвратительнейшего чтива? Лю Нин в бессильном бешенстве стукнул бокалом с недопитым вином об стол. Координация движений несчастного уже отказывалась подчиняться приказам одурманенного мозга, поэтому добрая половина жидкости въедливо-красного цвета вылилась прямо на него. Лю Нин выругался и откинулся на стуле, ощущая подступающую к горлу тошноту: то ли от количества спиртного, поглощенного им этим вечером, то ли от разочарования прочитанной новеллой. Качнувшись назад, он резко опустился обратно и уставился на свои ладони. Его руки дрожали. Кровь алыми каплями стекала сквозь пальцы, и, чем больше он пытался успокоиться, стараясь замедлить дыхание, тем тяжелее вздымалась его грудь, тем невозможнее становилось сделать хотя бы глоток воздуха. В редкие моменты когда это все-таки удавалось, лёгкие заполняла удушливая смесь запаха крови и приторно-цветочного аромата. Он не смел поднять голову. Казалось очевидным, что то, что предстанет перед его глазами, никак не может оказаться приятным зрелищем. — Все в порядке, — совсем близко прозвучал спокойный и ласковый голос. — Ты все сделал правильно. Небольшое облегчение, что на долю секунды ощутил мужчина, смешалось с нарастающей паникой. Сквозь мертвую тишину он мог отчетливо слышать осторожные приближающиеся шаги. Почему-то он знал, что может доверять этому человеку. Почему-то он знал, что этот человек — единственный во всем мире, на кого бы он мог рассчитывать. Но, почему-то, инстинкт самосохранения со всей мочи кричал ему, что нужно бежать без оглядки, бежать так далеко от этого успокаивающего голоса, как он сможет, бежать, пока силы не оставят его, а ноги не сотрутся в кровь. Хотелось расхохотаться или расплакаться от досады — он не мог сделать и шага. Вдруг Лю Нин почувствовал, как кто-то резко притянул его за лацкан пиджака. Выпав из оцепенения, он резко поднял голову и зажмурился от яркого света, не успев даже удивиться, что полумрак, царивший в баре, на мгновение ослепил его. Проморгавшись, Лю Нин удостоверился, что жуткое наваждение спало, и все снова вернулось на свои места: обшарпанный стол, уже пустой бокал, стены бара из битого кирпича, дурацкая книжка, открытка «Happy Deathday», и старательно залипающий в телефоне бармен у стойки в конце зала, не обращающий на происходящее ровно никакого внимания. Единственное, что изменилось — это появившийся, будто из ниоткуда, человек, сидящий напротив, чьего лица, увы, Лю Нин разглядеть не мог. «Подумать только, — укорил себя Лю Нин, — упиться до такого состояния. Если жизнь после смерти существует, а мои предки наблюдают за этим позором с небес, должно быть, прямо сейчас они жалеют, что не могут скончаться еще раз». — Эта книга… Действительно дерьмовая история, — внезапный собеседник, что только что так бесцеремонно встряхнул Лю Нина, видимо, устав от его недружелюбного настроя, решил первым завести разговор, — но, учителю, кажется уже пора уходить. Лю Нин мысленно отвесил себе пару оплеух. Что ж, мгновение назад ему казалось, что он уже достаточно оконфузился — но встретить в подобном месте собственного ученика, который, к тому же, весьма недвусмысленно его отчитывает… Прямо сейчас, на этой сцене, достопочтенный Лю Нин получает заслуженное звание «Худший учитель галактики», встречаем аплодисментами! Взяв, насколько это было возможно, себя в руки, Лю Нин натужно улыбнулся. — Не стоит беспокоиться, я уже собирался уйти. — Осторожно встав, попутно попытавшись незаметно опереться об угол стола, Лю Нин развернулся к выходу. Осилив пару шагов, он заметил, что незнакомец уверенно следует за ним. Наконец, выйдя из бара, Лю Нин глубоко вздохнул. Все чего ему сейчас хотелось — заползти в свою крохотную комнатенку, и не выходить оттуда вообще никогда. Заказав такси, он выжидательно уставился на назойливого спутника. Борясь с невероятным нежеланием, но все-таки пытаясь проявить хоть какую-то толику вежливости, Лю Нин с явно преувеличенной бодростью спросил: — Тебя подбросить? — К сожалению, мне не по пути, — отозвался незнакомец, не собираясь при этом никуда уходить. Лю Нин пожал плечами. Если у этого странного мальчишки было мазохистское хобби стоять в неловкой тишине, то у него, в свою очередь, абсолютно не было сил этому препятствовать. Пытаясь как-то себя развлечь, Лю Нин стал было рассматривать мимо проходящих людей. Таков был простой способ перемотки времени номер один из категории бесполезных списков Лю Нина: наблюдать за людьми, их повадками, одеждой, эмоциями и мимикой, и додумывать истории их жизни. Среди всех немногочисленных прохожих, представших перед его взором, его взгляд зацепился за стоявшую с противоположной стороны дороги молодую девушку. Задумчиво уставившись на нее, он одновременно пытался сфокусировать взгляд, собирая норовивший окончательно расплыться мир в цельную картинку. Девушка, видимо уловив чересчур пристальное его внимание, улыбнулась и подмигнула. Улыбнулась и подмигнула? И тут его сердце пропустило удар. Медленно повернув голову, он снова взглянул на стоявшего рядом с ним человека. Осознание заставило его оцепенеть. В действительности он не мог разглядеть только одного лица. Незнакомец резко заключил его в объятия. — Прости, — еле слышно прошептал он, резко отталкивая Лю Нина от себя, — и за это тоже. Падая на спину, Лю Нин только и успел увидеть приближающиеся огоньки фар. А потом мир наконец-то замер. И разбился на кусочки. Таким образом, этот невероятно живописный вечер несчастный учитель использовал для того, чтобы умереть невероятно жалким способом.