А сегодня я выпью за то, чтобы весна никогда не кончалась

«Меня убили, — безэмоционально про себя отметил Лю Нин, — я умер, и оказался в библиотеке». И действительно, бесконечные ряды книжных полок, длинные крепенькие столы и огромные окна, позволяющие свету комфортно проникать вовнутрь — идентифицировать это помещение как-либо иначе было сложно. Правда, невероятно высокие потолки, узорчатые колонны, мраморный пол и стеллажи, уходящие так далеко вдаль, что невозможно было навскидку оценить, где вообще они заканчиваются, предполагали, что библиотека эта, как минимум, королевских размахов. «Хотелось бы увидеть лица моей матушки-протестантки да отца — убежденного атеиста, когда я ошарашил бы их известием, что после смерти люди попадают в библиотеку», — мрачно отметил он. Лю Нин обнаружил, что был одет в ту одежду, в которойи был в злополучный вечер — джинсы, пиджак, рубашка и часы на руке, стрелки на которых замерли на цифре двадцать два тридцать.«Приятно, конечно, знать точное время своей смерти, — подумал он, — но что толку то?» Смартфон, в который он отчаянно вцепился в последнюю секунду, до сих пор был у него в руке. Однако, как убедился Лю Нин, был разбит или окончательно разряжен — реанимации в виде панического и многократного нажатия кнопки «включить» он не поддался. Встав с на удивление приветливо встретившего его холодного пола (по крайней мере, Лю Нин был уверен, что не свалился с потолка — никаких повреждений или даже легкой боли он не чувствовал), он решил осмотреться. Неспешным шагом ступая вдоль стеллажей и блуждая взглядом по полкам, он не мог зацепиться ни за одно знакомое название. Вместо этого корешки книг пестрили словосочетаниями в духе «первые сто ступеней на пути к просветлению», «как уберечь свои меридианы от выгорания» или «вводный курс демонологии». Решив оставить выбор судьбе, Лю Нин вытащил книжку наугад и сел за стол. Однако раздражение от полного отсутствия понимания того, где он на самом деле находится, и что вообще происходит, не давало возможности сконцентрироваться. К тому же, его не покидало навязчивое ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Прокашлявшись, Лю Нин крикнул что есть мочи: — Есть кто живой? «Ах да», — пронеслось у него в голове, и он немного изменил вопрос. — Может кто-нибудь мёртвый? Не услышав ответ и на это, он, уже ни на что не надеясь, буркнул вполголоса: — Ну, хотя бы, кто-нибудь разумный? Внезапно размеренная тишина библиотечного зала в один момент сменилась скрежетом камней. Обернувшись к источнику шума, Лю Нин увидел, как стена из белого кирпича заходила ходуном, а кирпичики, сменяя друг друга, вдавливаясь вглубь и образуя выемки складываются в предложения. Теперь надпись на стене гласила: ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ЧИТАТЬ ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ — Что? — он ошалело уставился на стену. Возобновившийся скрежет дал понять, что стена готова вести с ним диалог. Теперь надпись изменилась на: ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ЧИТАТЬ КНИГИ ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ Лю Нин скривился. — Очаровательная юмореска, но я бы хотел узнать, например, что вообще происходит? Где я? Что будет дальше? ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ЧИТАТЬ КНИГИ ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ. ПОСЛЕ ЭТОГО ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ УЙТИ — Я вроде как уже умер, — вздохнул Лю Нин, — можно сказать, дочитался. ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ЗНАТЬ ЧТО КНИГИ МОЖНО УПОТРЕБЛЯТЬ ОТДЕЛЬНО ОТ ВИНА. ЧЕЛОВЕК НЕ МОЖЕТ ОБВИНЯТЬ КНИГИ Лю Нин уязвленно взвыл, и пообещал про себя всем существующим богам, что если это всего лишь его пьяный сон, то после пробуждения языка его больше никогда не коснётся и капля алкоголя, он купит абонемент в зал, забьет холодильник замороженными куриными тушками и станет одним из этих раздражающе-энергичных гуру здорового образа жизни. — И какие же книги мне следует прочитать? — сдавшись, спросил он. ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ПРОЧИТАТЬ ВСЕ КНИГИ Лю Нин, почему-то заранее пессимистично настроившись именно на этот ответ, равнодушно кивнул. — Если стенке так понравился этот несчастный, тогда, видимо, ничего не поделать с тем, что нам придётся провести вместе ближайшую… сотню лет? ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ЗНАТЬ ЧТО ВРЕМЯ ЭТО УСЛОВНОСТЬ Решив проигнорировать этот странный ответ, Лю Нин покорно принялся читать. К его удивлению, когда он дошёл до последнего стеллажа, после которого начинался пустой белый коридор, он действительно не был уверен сколько времени прошло. Минут десять или сто лет? В любом случае, теперь он обладал всеми знаниями, которые предоставила ему библиотека. Дочитав последний томик, он выжидательно уставился на стену. Когда Лю Нин уже начал опасаться, что его навечно собираются оставить здесь в качестве библиотекаря, кирпичи вновь зашевелились. ЧЕЛОВЕК ПРОЧИТАЛ. ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ УЙТИ Лю Нин почувствовал, как у него начал дергаться глаз. — Куда уйти? ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ИДТИ ДАЛЬШЕ, С ТОГО МЕСТА, ГДЕ ОН ОСТАНОВИЛСЯ. ТОГДА ЧЕЛОВЕК УВИДИТ ВЫХОД — Да где… Где я остановился? — растерянно уточнил он. ЧЕЛОВЕК СДАЛСЯ СЛИШКОМ РАНО Устало вздохнув, и злобно отметив про себя, что у этой стены явно какие-то проблемы с развитием, Лю Нин дошёл до последнего стеллажа, и сделал шаг вперёд по белому коридору. — Сюда? Не услышав признаков ответа, он сделал еще пару шагов. И еще. Отсчитав десяток шагов, и решив, что что-то неправильно понял, он уже собирался вернуться обратно, как вдруг врезался в дверь. Подняв глаза наверх, он увидел мерцающую, как при садящихся батарейках, неоновую вывеску «ВЫХОД», очень похожую на ту, что висела над дверью бара. Сжав зубы до скрипа от бессильного гнева, Лю Нин бросился обратно к стене. — Я мог выйти в самом начале? На этот раз стена перебирала кирпичиками гораздо дольше чем обычно, будто бы имитируя задумчивость. Однако, все таки выдала: ЧЕЛОВЕК ОБЛАДАЕТ СВЕТЛЫМ УМОМ. ЧЕЛОВЕК СОВЕРШЕННО НЕ ОБЛАДАЕТ НАСТОЙЧИВОСТЬЮ Махнув рукой, Лю Нин решительно направился в сторону выхода. Он уже успел хлопнуть дверью, поэтому, конечно, не смог увидеть, как в последний раз надпись на стене изменилась. Теперь она гордо сияла лозунгом: И ВСЕМ НЕГОДЯЯМ НАЗЛО МОГУЧИЙ КАК ДУБ И СВИРЕПЫЙ КАК ЛЕВ ЛЮ НИН ОДЕРЖИТ ПОБЕДУ ВЕДЬ ОН НА САМОМ ДЕЛЕ САМЫЙ СЛАВНЫЙ ЮНОША ИЗ ВСЕХ КОГО Я ЗНАЮ

***

В очередной раз открыв глаза, Лю Нин увидел перед собой спокойное голубое небо и медленно плывущие по нему облака. Солнце светило достаточно деликатно, не заставляя глаза слезиться, и по всему можно было бы назвать это безмятежным пробуждением, если бы не узкое пространство, в котором он оказался. При этом он лежал на чем-то довольно мягком, но развернуться, чтобы проверить, на чем именно, оказалось весьма проблематично. Осторожно дотронувшись до ближайшей стены, он упёрся в землю. На этот раз пробуждение ждало его на дне довольно глубокой ямы. Прежде чем Лю Нин успел принять решение попытаться встать на ноги, перед его лицом возникли… Буквы? [Система приветствует пользователя!] «Пользователь приветствует… Систему?»— убедившись, что его странный трип продолжается, Лю Нин уже перестал удивляться. [Система рада сообщить, что пользователю присвоена личность Мин Юэ, главы пика Мэйюй ордена Вечной весны] Все, теперь Лю Нин был точно уверен, что находится сейчас где-то в дебрях собственного, мучающегося от предсмертной агонии, мозга. Потому что он точно знал, кто такой этот проклятый Мин Юэ со своим трижды проклятым пиком! И ведь прежде, обсуждая с собственной сестренкой всю эту механику новелл про путешественников в романы, сам же смеялся, что важнейшее правило попаданца — не читать перед смертью ничего похожего на «Игру престолов»! Принесите мне к смертному одру сборник сказок для детей до шести лет — и я умру с улыбкой на лице! Но, откровенно говоря, сейчас он бы без промедления поменял эту чертову книгу и на «Игру престолов». По крайней мере, на сколько он мог помнить, там ничего не заканчивалось фразой наподобие: «Весь мир был уничтожен». Поэтому, уставившись в небо, он твёрдо ответил: «Нет». [Пользователь не может ответить «Нет»] «Пользователь собирается остаться в этой прекрасной яме, смотреть на это прекрасное небо и лежать на этом прекрасном… не знаю на чем, и терпеливо ждать, пока его мозг полностью не отключится. Пользователь точно не собирается спасать мир или что там ты мне хочешь предложить», — устало ответил он. [ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ НЕ МОЖЕТ ОТВЕТИТЬ «НЕТ»] «А что ты мне сделаешь, — грустно ухмыльнулся Лю Нин, — пригрозишь убить? Не то чтобы мне очень сильно хотелось жить. Я уже смирился, давай, выключай свет». На самом деле, ответ Лю Нина был довольно искренним. Не единожды, сидя на подоконнике с сигаретой в руке и смотря на растянувшийся перед ним город, с высоты казавшийся совсем игрушечным, он думал о том, как было бы здорово сорваться прямо сейчас вниз. Всего одно неаккуратное движение — и все проблемы исчезнут, все печали забудутся, и больше не будет ненужных мыслей, дрелью сверлящих мозг, только безразличная вечная темнота и забвение. И каждый раз он возвращался в комнату, находя себе тысячу оправданий: «В любом случае, завтра уже не может быть хуже чем сегодня?», «А что если все-таки… Мама всегда говорила, что самоубийцы попадают в ад», «Сначала нужно дочитать эту глупую книгу, которую я начал». И тогда где-то глубоко внутри червяк, копошившийся у него в душе и незаметно выедавший там дыры, поднимал голову и мерзко шептал: «Ну посмотри, какое же ты ничтожество! Неужели ты даже здесь не можешь принять собственного решения?» Раздражающие буквы исчезли. Лю Нин удовлетворенно продолжил заниматься тем, чем и намеревался — бездумно созерцать небо, как вдруг перед его глазами снова появился текст. [Веки странника Л’эра дрогнули. Он отчаянно надеялся, что все его воспоминания —всего лишь страшный сон, что сейчас он откроет глаза, и все вернется в один из счастливых моментов его прошлого. И тогда он беспечно рассмеется, и никогда, никому и ни за что не расскажет, какие кошмары преследовали его все это время. Но напротив находился его мучитель, а в его зрачках отражалось безумие. — Л’эр, — Стоя перед ним на коленях, мечник смотрел на него взглядом таким, которым последователи сект, практикующих культовый суицид, смотрят на своих фальшивых богов. — Когда ты постоянно бросал меня, предпочитая мне весь мир… Именно тогда я сам решил стать твоим миром! — Мечник с благоговением провёл ладонью по обрубку, оставшемуся от руки Л’Эра. — Никто из них никогда не полюбит тебя так, как люблю я. Никто из них не достоин…— Приблизившись вплотную, мечник перешёл на прерывистый полушёпот, и выдохнул ему практически губы в губы, — А я никогда тебя не оставлю. И теперь… Ты тоже не сможешь оставить меня! И Л’Эр действительно не смог бы убежать — на месте его ног были только две забинтованные раны. И не смог бы оттолкнуть — его руки постигла та же участь. Он не смог бы выразить своё несогласие даже вербально — у него больше не было языка. Странник закрыл глаза…] «Эй! Твою… Что это за дрянь?»— Лю Нин готов был сейчас выхаркать столько крови от отвращения, что если бы ее смогли расфасовать по пакетам и использовать по назначению, то его тот час же признали бы почётным донором. [Раз уж пользователь так настаивает, что находится в собственных воспоминаниях, система хочет напомнить, что за свою жизнь он прочитал слишком много разного…] «Неправда, — возмущённо перебил ее он, — Я абсолютно точно никогда этого не стал бы читать!» [Пользователь лукавит. Только что этой системой был предоставлен отрывок из плохой концовки визуальной новеллы «Сладкая любовь для бессердечного странника»] [Пользователь хочет сменить декорации?] Лю Нин закрыл лицо руками. Кто бы знал, что дурацкая привычка его сестры издеваться над ним, подзывая его к ноутбуку и громко читая вслух отрывки каждый раз, когда она выходила на особо гнусный финал в своих играх, может послужить причиной шантажа после его смерти? К его стыду, Лю Нину казалось это даже довольно забавным — в смысле, за цепочку правильных ответов ты получаешь любовь персонажа, зная, что если бы опустил пару ошибок, легко мог бы оказаться без ног, без рук и без языка с легкой руки этого же «обожателя». Теперь же Лю Нин испытал искреннее сочувствие к этому страннику Л’эру и всем его несчастным конечностям. Все ещё закрывая глаза руками, он осторожно раздвинул пальцы и снова посмотрел вверх. [Пользователю присвоено имя?] —Мин Юэ, — сдавшись, уязвленно проскулил Лю Нин. [Система благодарна пользователю за продуктивное сотрудничество!] Потянувшись и пару раз размяв шею, затёкшую от продолжительно неподвижного положения, он обиженно уставился на текст: «У тебя случайно нет родственников, по описанию похожих на „белая, кирпичная, окружена книгами”?» [Абсолютно возмутительное предположение] [Система предоставила пользователю бонус в виде доступа к знаниям Мин Юэ. Система позаботилась о том, чтобы пользователь смог получить их в доступном для него формате и комфортной обстановке. Система считает, что пользователь должен проявить благодарность] [Система сожалеет о ситуации, в которой оказался пользователь. Система не преследует цели навредить. Система считает, что пользователь должен примириться с реальностью как можно скорее для собственного же спокойствия] Уловив в целом доброжелательный настрой системы, Лю Нин немного воспрянул духом, поэтому поспешил снова пожаловаться: «А система может общаться со мной в каком-нибудь другом формате? Ты так запугала этого несчастного, что все эти строки перед глазами заставляют меня думать, что я все-таки нахожусь в какой-то игре. И, в связи с твоим недавним шантажом, ты должна понимать, что это довольно жутко». Буквы, мешающие Лю Нину любоваться небом, исчезли, но взамен этого он услышал раздражённый голос, принадлежавший, должно быть, довольно юной девушке. «Так лучше?» «Привет, сестренка, — удовлетворенно хмыкнул Лю Нин, удостоверившись, что с системой, по крайней мере, можно договариваться, — гораздо лучше, теперь это больше похоже на шизофрению». «Для успешной интеграции пользователь должен принять себя как Мин Юэ, — продолжила она подрагивающим голосом,—окончательно. В этом мире пользователь существует только в качестве этого персонажа. Пользователь готов принять новое имя?» «Без проблем, — кивнул… Мин Юэ, — в любом случае, полагаю, это не самая большая моя проблема». Что важнее… Он оказался в мире новеллы, который, если ничего не изменится, непременно будет уничтожен. В теле жалкого, бесполезного старейшины, к тому же удостоенного чести умереть первым! Бессмертный Мин Юэ впервые появился ещё в комиксе. С самой первой страницы и до последней — не было ни одной, где отсутствовал бы старейшина. Вот только при этом за все это время он не произнёс ни фразы. Вообще-то изначально никто и не обращал внимание на одного из персонажей массовки, пока некий излишне внимательный читатель наконец не написал: «Неужели никого кроме меня не беспокоит вопрос: что здесь делает чертова Садако Ямамура ?». И тогда комментарии взорвались. «АХХАХАХАХА Я ПОНЯЛ ПРО КОГО ТЫ! Я ЗАМЕЧАЛ ЕГО НО СЕЙЧАС УМЕР ОТ СРАВНЕНИЯ АХАХАХ» «А ведь и правда, то рукав торчит, то макушка, а вот в этом фрейме… кажется за деревом?» «Ставлю всю свою стипендию — это призрак» «Ахахахааха точно призрак! Предыдущая жертва Бай Цзимина. Бедняжка скончалась от позора, когда он попытался признаться ей в любви.» «Опять идиоты со своими конспирологическими теориями. Очевидно это просто очередной фриковатый ученик Ян Хао, nuff said» И эти споры длились ровно до того момента, как автор, видимо, вдоволь насладившись устроенной им шуткой, не подписал в одном из фреймов: «СТАРЕЙШИНА МИН ЮЭ». Таким образом, Мин Юэ стал одновременно местным крипером («кажется, никто из остальных героев его не замечает? все же понятно, дух мертвого мастера бродит по школе») и местной пасхалкой («давайте сыграем в игру в комментариях, кто первый найдёт Мин Юэ на этой страничке, ха!»). Чересчур бледный даже среди светлокожих адептов ордена Вечной Весны, с огромными глазами и не меняющимся выражением лица, вечно находящийся в отчуждении — действительно пугающий персонаж! Однако, в новелле все стало на свои места. Малыш Мин Юэ, найденный прославленным вольным мастером Чжан Вэйем, казался многообещающим и всесторонне одаренным. Но был один нюанс: рожден он был от порочной связи человека и демона, а значит, хоть и имел способности к самосовершенствованию, по негласным законам никак не мог стать учеником ни одного из мастеров. Но, к его удаче, Чжан Вэй был бессмертным с мягким сердцем, полным отсутствием предрассудков и твёрдой верой в то, что кровь не может определять характер. Поэтому он не только принял решение самостоятельно обучать мальчишку, но и впоследствии рекомендовал его своему старшему ученику, как раз к тому времени основывающему собственный орден, в качестве одного из лордов пиков. Но сказать, что Мин Юэ не оправдал надежд своего учителя, было бы гротескным преуменьшением. Мало, что вместо того, чтобы исполнять обязанности старейшины, тот, казалось, заделался отшельником, забаррикадировавшись на собственном пике под тысячью печатей, так ещё и, в конечном счете, оказался шпионом, все это время по второй ставке подрабатывающим на мир демонов со всеми вытекающими: убийствами людей, бессмертных и прочими вещами, которыми, разумеется, не стоит заниматься уважающему себя самосовершенствующемуся. В итоге он, видимо выжив из ума окончательно, бесстыдно убил старейшину другого ордена на глазах у всего честного заклинательского народа, после чего был предан суду, на котором и раскрылись все его предыдущие преступления. А что самое паршивое —именно разоблачение Мин Юэ послужило кульминацией во всей этой заварушке —после вполне заслуженной его казни началась ожесточенная война между демонами, бессмертными и людьми, в которой, по итогу, никто не сумел одержать победы, и мир схлопнулся. Но больше всего Лю Нина (который все еще противился мысли о том, что ему действительно придется стать Мин Юэ) раздражало в этом персонаже то, каким неимоверно жалким тот был. В своих последних словах на суде, он, обливаясь слезами, только и мог, что повторять: «Я виноват... Я так виноват!» Да чтоб тебя! Конечно виноват! Но ты можешь хотя бы нести ответственность за свои действия? Ты в тупике. Спектакль окончен, все маски сняты, и ты в любом случае понесешь наказание. Так расхохочись им лицо, скажи что-нибудь вроде: «Да-да, ничтожные ублюдки, это все я! А вы были такими слепцами! Как же я хорош, как же талантливо все провернул!» К чему все эти сопли? «И вот что же мне со всем этим делать?» — мрачно подумал Мин Юэ. «Мин Юэ должен исправить ошибки и предотвратить падение мира. Если Мин Юэ продолжит лежать в этой могиле и считать облака, то система готова гарантировать, что ничего не изменится». Мин Юэ закатил глаза и собирался в очередной раз огрызнуться, как смысл последней фразы дошел до него. «Постой! Где ты говоришь я лежу?» Мгновенно обретя и желание, и силы наконец-то встать, он, в панической спешке несколько раз довольно сильно саданувшись об окружающую его толщу сырой земли, поскользнувшись и чудом удержав равновесие, все-таки умудрился вскочить на ноги и вжаться в дальний угол ямы. Собственно, теперь он с ужасом понял, что все это время находился в гробу. А под ним, устремив наверх навсегда пустой взгляд, лежал мертвый мальчик лет двенадцати. «Прекрасно! Великолепно! Восхитительно!— дрожащими руками Мин Юэ вцепился в (теперь уже) собственные волосы, — Какая чудесная жизнь у меня была! А сколько же приятных и замечательных событий ждёт меня после смерти! Да я настоящий баловень судьбы, любимый сын удачи!» Мин Юэ вообще-то считал себя экспертом по неприятным пробуждениям. Он просыпался на другом конце города, когда отключался от усталости в автобусе после свалившейся на него внеурочной работы. Он просыпался в кампусе университета обмазанный маркером, зубной пастой, кетчупом, всем сразу вместе или в произвольном порядке, с легкой руки своего соседа вошедшего в фазу «я-рождён-быть-гениальным-пранкером-завтра-у-меня-будет-миллион-подписчиков-бро». Он просыпался с похмелья с такой головной болью, что, казалось, легче было разбить голову о ближайшую стену, чем пытаться пережить наступающий день. Но данное конкретное пробуждение, безусловно, установило новый рекорд в той области, в которой не очень-то и хотелось соревноваться. Не до конца отойдя от шока, Мин Юэ все-таки попытался прорваться наверх к свободе: зацепиться дрожащими руками за рассыпающуюся под тяжестью тела землю, подтянуться, оттолкнуться ногами; однако итог всех усилий был разочаровывающим — он снова и снова оказывался на дне. «Да кому вообще понадобилось рыть настолько глубокую могилу?» «Эй сестренка, — после нескольких жалких попыток отчаявшись, воззвал Мин Юэ, — может поможешь мне? Неужели ты не испытываешь ни капли сочувствия к моим страданиям?» «Эта система испытывает сочувствие только к несчастному миру, где глупый пользователь в теле талантливого заклинателя, имеющий все знания этого заклинателя, не способен даже выбраться из маленькой ямки. Мы все обречены!» — язвительно заметила система. «Да ладно, когда я набивался в спасители этого твоего мира? Какие вообще ко мне претензии? В гробу я все это видел!» — хоть Мин Юэ и в который раз возмущался, в голове его, хоть и медленно, и со скрипом, заработали шестеренки. Да, ведь он сейчас в действительности обладал… обширной теоретической базой и способным к работе телом, вот только без практики он оказался в незавидном положении студента-отличника, только-только окончившего университет и пришедшего на свою первую стажировку. Шеф попросил распечатать документы? О, я могу рассказать вам что-нибудь о ямбической поэзии Архилоха или протестных движениях в постбиполярном мире, но, кажется, я абсолютно не понимаю как работает принтер! Мин Юэ нервно сглотнул, с содроганием подумав о своём положении. «Ха-ха, наверное, я сейчас должен помедитировать, верно?» Хоть Мин Юэ в прошлой жизни и не имел опыта в этом деле, его представления о медитации отказывали вписываться в окружающую его сейчас обстановку. В утопической картине его воображения, он, лениво потягиваясь под первыми лучами солнца, должен был бы обосноваться в уединенном месте где-нибудь в горах, и, вдыхая морозно-свежий воздух, счастливо погрузиться в самосозерцание. «Что ж, — успокаивал он себя, — по крайней мере, место действительно уединённое» Мельком ещё раз взглянув на мертвого мальчика и отметив первые признаки разложения, Мин Юэ подумал, что, к его удаче, кто-то забыл включить ему обоняние — если проблему с неустраивающей локацией он собирался решить с помощью действия «закрыть глаза», то поменять «трупный смрад» на «горный воздух» стало бы воистину неисполнимой задачей. Пару раз тяжело вздохнув и попутно прокляв про себя всех богов всех возможных пантеонов в алфавитном порядке, Мин Юэ все-таки уселся в позу лотоса, расположившись в ногах мертвеца. Сосредоточившись, он попытался вспомнить инструкции из пособий по управлению духовной энергией, и с удивлением понял, что может воссоздать в своей голове все схемы из учебников до мельчайших подробностей. Мин Юэ был уверен, что простое перелистывание страниц, которым он занимался в «библиотеке», ни за что не могло бы дать ему такого результата. «Сестренка, да ты не обманула, — пораженно хмыкнул он, — это действительно выглядит так, как будто кто-то просто скачал информацию прямиком в мой мозг! Бедняжка-хозяин этого тела, наверняка, потратил годы, чтобы все это заучить!» И он отпустил контроль над своими мыслями. Фразы рассыпались в слова, слова в буквы, а те — в пыль, оставляя после себя только чистый разум. Привычная условная тьма, появлявшаяся после того, как человек закрывает глаза — красноватая, со звездочками и пятнами, незаметно перетекла в тьму беспросветную. И, словно издеваясь над самим понятием тьмы, над всем ее существом, в самом эпицентре мерцало, переливаясь золотом, ядро. И тогда Мин Юэ дотронулся до него. То есть, в этот момент в этом пространстве у него не было осязаемых конечностей, не было тела как такового, не было мыслей, чувств или желаний, но появилось действие — и резкая вспышка света заставила его распахнуть глаза. Энергия Ци, тёплым потокам потекла по его меридианам. Собственно именно в этот момент Мин Юэ и осознал, что у него есть меридианы, так, будто увидел карту собственного тела в разрезе. Он понял что может направлять эту энергию по меридианам, и это было странным чувством, абсолютно новым, словно он научился контролировать собственные потоки крови по венам. Однако Мин Юэ одновременно переживал столько новых ощущений, что не успевал удивляться. Он почувствовал силу. Он почувствовал уверенность. Но самое главное, он почувствовал незыблемое спокойствие. Теперь он смотрел на тело юнца, делившего с ним яму, не затравленным взглядом человека, никогда не сталкивающегося с подобного рода вещами, а, как минимум, взглядом опытного работника ритуальных услуг, укладывающего мальчиков в гробики штабелями на регулярной основе. «Да ладно… — недоверчиво выдохнул Мин Юэ, — это было настолько просто?» Встав и отряхнувшись, он в последний раз посмотрел на покойника. — Спасибо младшему братцу за гостеприимство! — шутливо поклонился Мин Юэ, — но мне уже пора. После этого он, безо всяких усилий оттолкнувшись ото дна, одним прыжком выбрался наружу. На лице Мин Юэ, впервые за очень долгое время, сияла абсолютно искренняя улыбка. Какое-то давно забытое чувство, слишком долго похороненное глубоко внутри, порывало его расхохотаться. И, хотя он и не сделал ничего сверх выдающегося по меркам его новоприобретенных способностей, он ощущал себя как младенец, которого засунули в ходунки, а тот, вместо того, чтобы осторожно сделать первый шаг, исполнил тройное сальто. И он собирался наслаждаться этим моментом так долго, как сможет. Увы, но «как сможет» оказалось куда короче даже самых неблагоприятных его расчётов. Потому что как только, не успев даже толком осмотреться, он поднял голову, его взгляд, уже приготовившийся блаженно блуждать по красотам нового мира, запнулся о два силуэта, застывших в неподвижности. Прямо перед ним, с плохо скрываемым выражением ужаса на лицах, стояла парочка сверстников только что покинутого им мальца, в до боли знакомой форме. «О нет!» «Нет-нет-нет!» «Эй, сестренка! Это ведь нечестно! Я уже поговорил со стеной, голосом в своей голове и даже пообнимался с трупом! Мне казалось, я уже достаточно социализировался на сегодня!»