До самого конца

      Время на часах шло так медленно, и в придачу с монотонным голосом учителя заставляло склонить голову в сторону от желания уснуть. Тэхён уже почти задремал, пока женщина рассказывала о истории Корё, и даже тихие разговоры с другом не помогали ему сохранять фокус. Когда раздался звонок, он, как и многие другие, тут же вскочил с места и начал собирать вещи, выбегая в коридор и дожидаясь друзей.       — Побежали быстрее на поле, сегодня там должны быть старшеклассницы, — смеясь, его друг закинул руку на плечо Кима, но их веселье прервала телефонная трель. Увидев номер брата, он тут же ответил, даже не отходя от ребят, которые не прекращали смеяться из-за своих шуток.       — Джин-хён, я ещё на занятиях, поэтому...       « — Папе плохо. Мы вызвали скорую, но она может не успеть, поэтому приезжай, пока не поздно, Тэ...» — дрожащим голосом сказал Джин, пока на фоне слышались всхлипы матери.       (ludovico Einaudie, Daniel Hope & Virtuous Italiani — Experience)       Двух слов хватило, чтобы в один миг ноги Тэхёна подкосились, а телефон выпал из рук. В ушах стоял звон из голоса брата, который колокольчиком бил по вискам. «Пока не поздно». Тэхён срывается с места, не объяснив ничего даже друзьям, и вылетает из школы. Автобуса не было, и по расписанию ожидался он не скоро, поэтому ноги несли к дому уже по умолчанию. Тэхён держал себя в руках, потому что ещё ничего ведь не ясно, да? Отец всегда был сильным – он сможет справиться со всем, с любыми трудностями. Он ещё не успел съездить с ним на традиционную рыбалку, не прокатился летом на лошадях, к тому же, впереди ведь ещё поездка на Чеджу со всей семьёй. Так много планов на это лето, год, жизнь. Он не может так просто оставить его, да?       Тэхён не чувствовал своих ног, лишь адскую боль во всем теле, которая вырывалась уже короткими криками из лёгких. Когда он выбежал на дорогу к дому, то скорая у дверей и столпившиеся соседи сломали хрупкую надежду внутри. Тэхён распихивает стервятников в сторону, поднимаясь по лестнице, но стоит ему переступить порог и увидеть каталку, как где-то внутри все окончательно лопается. Разрывает внутри последнюю надежду.       — Папа? Пап, отец... — он пытался коснуться его, но Сокджин не давал убрать в сторону белую простынь. Перехватывал дрожащие пальцы из раза в раз, пока слезы горячими следами въедались в щеки и губы. — Дай мне его увидеть! Он не мог умереть, нет! Пусти меня! — он уже с силой бьёт в грудь брата, который отчаянно пытался собой прикрыть тело мёртвого отца. Тэхён даже не видел, в каком состоянии находится мать, и где Дженни, потому что перед глазами стоял лишь образ отца сегодня за завтраком. Его улыбка, с которой он обещал, что после учёбы отвезёт их с сестрой в парк развлечений, пока мама и Джин будут на тренировке. Это должно было стать их маленьким секретом, ведь нарушать режим в середине недели было неправильно.       — Джин, пожалуйста... — Тэхён впивается пальцами в его рубашку, чтобы отодвинуть в сторону, и видит, как каталку спускают к машине. Как увозят его отца, спрятанного под простынь, так и не дав увидеть лица.       — Тебе не нужно видеть, Тэхён. Не сейчас уже, — он пытался успокоить младшего, но боль внутри него была такой сильной, что тот сумел вырваться из хватки.       — Пап! Пожалуйста, нет, не увозите его! Дайте мне попрощаться! — пытаясь ухватиться за машину, Тэхён не переставал бежать за ним. Бежал, несмотря на разрывающиеся лёгкие – это было ничем, по сравнению с тем, что происходило в сердце.       Когда казалось, что он уже догнал, колени подкосились, и он просто упал. Он старался и бежал так быстро с того звонка, но этого было недостаточно. Он не успел его увидеть. Грудную клетку разрывало. Тэхён не мог дышать. Задыхался и давился кашлем, словив, кажется, и паническую атаку. Он не слышал голоса брата, а его руки казались такими холодными по сравнению с собственным телом. Тэхён смотрел на него, пытался услышать голос Джина, пока тот старательно сдвигал младшего с проезжей части. Сокджин в тот момент пытался его успокоить и привести в чувства, но что он мог? Тэхён больше других детей был привязан к отцу и общению с ним, больше других проводил с ним время и, кажется, знал о нем самое сокровенное. У них была особая связь, которая крепла с самого детства, и, пока Джин и Дженни тянулись больше к матери, Тэхён оставался рядом с отцом.       Слыша рыдания брата и пытаясь его успокоить, внутри Джина беспощадно билось сердце от душераздирающего крика, который Тэ давил в родном плече. Он не успел даже попрощаться с ним. Не успел посмотреть в его глаза, чтобы хотя бы просто улыбнуться ему в последний раз.       — Джин, мне больно, Джин... — Тэ крепко обнимает его, словно от этого получится сломать ребра и не чувствовать ничего внутри. Или задохнуться в чужой шее и своих слезах, в надежде, что так легче станет.       Этот день должен был закончиться совсем не так. Не слезами в пустом доме, где каждый пытался найти себе место. Не опустошенным взглядом жены над совместной фотографией своего мужа, которого любила со школы. Не дочерью, которая прижимала подаренную в последний раз отцом игрушку. Не старшим сыном, который слишком рано ощутил на своих плечах груз ответственности за младших и теперь брал на себя обязанности взрослого, пока мама не придёт в себя. Не младшим сыном, который сидел в любимом кресле отца и читал его дневник со слезами на глазах.       Не так должен был закончиться этот день. Год. Жизнь. Не у этого человека, который ни разу никого не обидел и всегда помогал. Был верным мужем, заботливым сыном и любящим отцом для своих детей. Не так должна была оборваться жизнь трехкратного чемпиона мира по лёгкой атлетике и самого лучшего тренера, в чью команду пытались попасть многие, кого уважал каждый, кто хоть раз слышал его имя. И Тэхён поверить не мог, что, читая записи отца, узнает, как сильно тот надеялся, что однажды младший принесёт ему медаль с олимпийских игр, куда сам уже не сможет попасть, и он будет стоять рядом. В этот день жизнь выбрала за него, каким будет дальнейший путь, потому что только так Тэхён мог почувствовать себя на одном пути с отцом, которого любил безмерно.       Шумно выдохнув, Тэхён стягивает наушники на шею, замедляя бег возле открывающегося вида на рассвет. Достав телефон и сделав несколько снимков, он ещё несколько минут стоял так, наслаждаясь тишиной. Утренние пробежки приносили особое удовольствие и наслаждение. Это всегда было отличным временем, чтобы подумать о моментах, которые беспокоят, и найти решение. Ну, или просто расслабиться.       Надев наушники, Тэ продолжает бежать до дома, который находился уже не так далеко. Сегодня воскресенье, и нормальные люди отдыхают и спят в шесть утра, но его уже привычный режим не менялся последние пять лет, даже зимой. Когда Тэхён оказался возле дома и тихо поднялся внутрь, то почти сразу же пошёл на кухню за водой, где увидел сидящего за столом Чонгука с чашкой чая и одеялом на спине.       — Доброе утро, — стянув с одного уха наушник, произнёс Тэ.       — Доброе утро. Как побегал? — Чонгук делает глоток, продолжая смотреть в окно на открывающийся вид.       — Нормально. Ты почему не в кровати в такое время? — подойдя ближе, он прикладывает ко лбу парня руку и все ещё чувствует температуру, но уже не такую сильную, какая была вчера. — Тебе нужно больше отсыпаться и набираться энергии, послезавтра тренировка, ты должен...       — Хватит говорить мне про тренировки, — закатил глаза Чон, посмотрев на Тэхёна, но не убирая его руки со лба. — Я не в первый раз болею и потом выхожу на соревнования, поэтому не стоит так тревожиться. Я не подведу ни команду, ни тебя, — отодвинув мужскую ладонь, он делает глоток чая и снова смотрит в окно.       — Ты в окно посмотреть мог и из своей спальни.       — Тут вид другой, красивый. Ощущение, будто домик находится на берегу Чеджу, — улыбается уголками губ Чон, от чего атлет зависает. Удивительно, как Чонгук ощутил Чеджу в этом уголке дома, потому что именно здесь в тот день отцу стало плохо. После его похорон они не могли заходить на кухню долгое время: не было ни секунды, чтобы не думать о нем. И вот, спустя время, они с семьёй приняли решение, что сделают ремонт, и Тэхён настоял на том, чтобы кухня выглядела именно так. Уголок их любимого домика, куда они чаще всего приезжали летом на семейный отдых. Уголок самых тёплых воспоминаний.       — Не забудь за собой убрать, раз тебе стало лучше, и ты уже можешь оценивать виды, — сглотнув ком в горле и затолкнув его куда поглубже, фыркнул Тэхён и вышел из кухни. Он поднимается к себе в комнату, чувствуя, как очередная волна непрошенных воспоминаний накрывает его с головой и тянет назад. Взгляд пытается за что-то зацепиться и ловит медали, которые висели над его столом. Он считает по очереди каждую, пока сердце не возвращается в привычный ритм, и садится на свою постель. Прошло уже больше пяти лет, как отца не стало, но почему-то внутри дрожит все так же сильно, как в тот самый ужасный день. Обычно боль должна проходить со временем, не резать настолько сильно, но его задевает все так же. Каждый раз режет, когда воспоминания оказываются слишком сильными, слишком болезненными для него.       Когда Тэхён выдохнул, сев на кровать и стянув с себя полностью наушники, то ему понадобилось несколько минут, прежде чем собраться и пойти в душ после утренней пробежки. Он берет полотенце и свежую одежду, пробираясь к ванной, но, к его большому удивлению, она оказывается занята. Чонгук все еще сидел на кухне, а Дженни с вероятностью девяносто девять процентов еще спала. Остается Джин, который освободил ванну через пять минут, вытряхивая капли воды с волос.       — Ты чего так рано? Семь утра же только, — хмурится Тэхен, смотря на брата.       — Ранний клиент.       — Ты разве принимаешь кого-то в такое время?       — Это особый клиент с необычной ситуацией, поэтому для него я работаю по звонку, — бегло произнес Джин, уходя в свою комнату собираться дальше. Тэхен точно знал, что одним из таких особых клиентов являлся его друг, плюс какая-то девушка, о которой брат никогда ничего не говорил, но случайно проболтался как-то раз, что «она» лишь клиент, когда Джина заподозрили в свидании. Больше особых клиентов, о которых Тэ знал бы, у него не было. Неужели Чимин даже ему не позвонил, если все сейчас настолько плохо? Или, все-таки, это та незнакомка?       Сокджин одевается как можно скорее и выходит из дома, сев в свою машину и направляясь к их привычному месту встречи в такое раннее время. Взяв по пути с собой два кофе в одном из автокафе, Джин уже через десять минут парковался возле парка, пытаясь разглядеть знакомую фигуру вдали, и направился с двумя стаканами к ней.       — Доброе утро, — Джин протягивает Пак напиток и чуть улыбается, видя спортивную одежду. — Твой раф на кокосовом.       — Вы как всегда внимательны, — улыбается Розэ, двигаясь на скамье и уступая место Джину. — Простите, что вырываю Вас так рано утром с постели, просто не уверена, что потом смогу поговорить.       — Все нормально, тебе не стоит извиняться. Для тебя и Чимина я готов всегда приехать в любое время и место, ты же знаешь.       — Это потому что мой брат дружит с вашим, или потому что мы очень сложные? — грустно усмехается девушка, отпив немного еще горячего кофе.       — Это потому что я знаю, насколько вам тяжело найти в себе силы на встречу со мной, и не могу позволить вам начать бояться приходить на них, когда вы в этом действительно нуждаетесь.       — Вы слишком хороший, Сокджин-хён. Не потому что профессия обязывает, а потому что сердце у Вас действительно доброе. Такие, обычно, либо умирают внутри, либо дураки, разве нет?              — Каждый в этом мире умирает внутри по-своему, у каждого абсолютно своя боль, поэтому по ней ориентироваться нельзя. Кого-то боль может утопить окончательно, и тогда их поступки очень жестоки, Розэ. Что у тебя произошло, расскажешь? — отпив немного из стаканчика, Джин повернул голову в сторону девушки. С Розэ и Чимином у них были всегда немного иные и непривычные сеансы, которые проходили в безопасных для них местах и в другом формате. Розэ никогда не любила заходить в его кабинет и после первого раза предложила устраивать встречи на открытом воздухе, потому что помещение вызывало у нее панику. С Чимином было куда сложнее, потому что встречи с ним могли возникнуть даже в три часа ночи, если он сбегал из дома и просто искал укромное место. Не всегда даже Тэхён, его лучший друг, знал, что он ночует у них, потому что Джин умело скрывал это. Отчасти Сокджин понимал, что профессиональную этику он уже перешёл и относился к близнецам Пак слишком эмпатично. Они стали намного ближе, чем положено, и он помогал порой больше обычного. Почему он это делал, Сокджин так до конца не понял: ему просто жаль их, или он действительно привязался к ним?       — Я была чуть больше месяца на стажировке в Париже, куда устроил меня отец, но почти под самый конец практики один старый мудак начал распускать свои руки. Он сначала просто коснулся моего колена, и я наивно думала, что мне лишь показалось, и это произошло случайно, но потом это повторилось снова. Он положил руку ко мне на талию и начал лапать ниже, уже с явными намёками. В тот момент я как раз делала кофе, поэтому вылила на него весь кипяток, который был в моей чашке. Конечно же, уже спустя час отец позвонил и кричал на меня так, словно я его облила, и через два часа меня отправили в аэропорт. Уже здесь, в Сеуле, у нас с отцом снова был разговор, вернее, он кричал, а я пыталась доказать, что это не моя вина, но в этот раз вмешался Чимин. Он отвлек отца, чтобы я успела убежать и... Он снова принял весь удар за меня, — ее голос становится тише, словно сейчас кто-то чужой мог услышать о ней и проблемах в семье. Сделав ещё глоток кофе, Розэ постучала по стаканчику и посмотрела на свои руки. — Я не знаю, что было с ним, и как именно отец наказал его в этот раз, но помочь он себе не дал, когда я пришла... И парень. Вчера был парень, которого я хотела закатать в асфальт, но он сказал мне то, что не говорил до этого никто, кроме Вас. Но жёстко, словно мне пощёчину дали.       — Что он сказал?       — Что я прячусь в своём розовом мире, что никто мне не поможет, потому что я веду себя как сука, а потом... — шмыгнув носом и вытирая слезу, она опустила стаканчик на скамейку, чтобы ее трясущихся рук не было видно. — Он же мне и помог в тот вечер, когда парень, с которым у меня должно было состояться свидание, пришёл со своим другом. Все было так мило и спокойно, что я не заподозрила ничего. Как наивная дурочка думала, что им правда со мной интересно, пока они не попытались утащить меня к своим друзьям в машине. Этот парень помог мне. Он работал в том кафе, где было свидание, и помог мне, хоть говорил, что никто не будет делать этого...       — Что ты чувствуешь после этого? Страх за себя? Или чувство вины?       — Беспомощность? Меня снова спасают, снова вытаскивают из полной задницы и берут ответственность за меня. И ладно тот парень, но Чимин... Он снова это делает. Я стараюсь быть послушной, чтобы отец не придирался, потому что знаю, что за любой мой косяк он будет защищать меня, но я так устала от этого. Мне больно видеть его синяки, которые должны принадлежать мне, видеть его улыбку напоказ, чтобы я не чувствовала себя дерьмово. Но я чувствую. Чувствую себя еще хуже, чем если бы отец на самом деле ударил меня.              — Защищать тебя — это его выбор, потому что как и тебе, ему больно видеть, что отец может причинить тебе боль. Ты не сможешь переубедить его отказаться защищать тебя. Ваша проблема заключается в отце, которая не решится просто так. Он – корень происходящего. И ты не беспомощная, Розэ, поскольку ты уже делаешь первые шаги к решению проблемы. Ты говоришь об этом.       — Что мне делать, чтобы помочь брату? Что я могу? Ничего! — резко вдохнув, она откидывает голову назад и прикрывает глаза.       — Ты знаешь, как ты можешь помочь, и что тебе нужно делать для этого, но хочешь ли ты начать действовать так, как следует? — Сокджин поворачивается сильнее, встречаясь взглядом с Пак. — У тебя есть возможность для этого. Есть шанс изменить все, тебе нужно только решиться.       — Это изменит все. Абсолютно все. И если что-то пойдет не так, то все будет настолько плохо, что нам легче сдохнуть.       — А сейчас разве вы живете? Вы выживаете и только.       — Никто не будет нам помогать, они все боятся его, — спустя несколько минут тихо шепчет девушка и смотрит за тем, как Джин достает маленькую записную книжку. Вырвав листок, он пишет чей-то номер, поэтому Розэ молча ждет.       — Это - Ким Намджун. Позвони ему, когда будешь готова действовать, и, поверь, он доведет дело до конца. Он – лучший в своем деле и абсолютно точно не испугается вашего отца, — тихо отвечает Ким, протягивая бумажку и встречаясь с ее испуганным взглядом. — Он будет делать все тихо, пока стопроцентно не уверится в решении вашей проблемы. Никто не узнает.       — Насколько сильно Вы уверены в нем?       — Настолько же, насколько вы доверяете мне.       Розэ забрала бумажку, снова перечитав номер и убрав к себе в карман спортивных штанов. Допив кофе, она посмотрела на Джина и улыбнулась уголками губ.       — Спасибо, что выслушали. Мне больше не с кем об этом поговорить.       — Я всегда готов тебя выслушать, — он улыбается в ответ, наблюдая за тем, как девушка первая встаёт и покидает место встречи лёгким бегом. Чаще всего именно во время её тренировок вне зала они и встречались, когда Пак было необходимо просто поговорить о том, что никто другой не мог услышать. Джин допил свой кофе, вставая спустя несколько минут с места и выкидывая пустые стаканчики в мусор, пока добирался до своей машины. Нормально функционировать в такое раннее утро он толком не мог, если честно, почти всегда вставал не раньше девяти утра. Осмотревшись, чтобы найти приличное заведение для завтрака, он прошелся по улице вверх и остановился у единственной работающей кофейни в такое время.       — Доброе утро! — взрослый мужчина улыбнулся из-за стойки, выходя с меню. — Что будете кушать?       — Доброе утро, господин, — Ким сделал небольшой поклон, сев на свободное место у стены. — Хочу хорошо позавтракать. Давайте самое вкусное, что у вас есть! — он широко улыбается, когда видит счастливое лицо мужчины.       — У меня все вкусное. Подожди немного, я приготовлю так, что пальчики откусишь!       — Вы хотели сказать «оближешь»?       — От моей еды — откусишь! — смеётся старик, уходя на кухню и оставляя Джина тихо хихикать над ним. Он молча ждал завтрак, наблюдая за происходящим на улице и редкими гостями кафе, которые рассаживались по свободным местам. Появлялось все больше прохожих, и становилось все громче от чужих голосов, из-за чего Ким достал наушники. Когда пожилой мужчина принес ему завтрак, он надел их и включил музыку, наблюдая за людьми, но не слушая. После смерти отца и всего, что происходило следом, Джин старался избегать шумные и многолюдные места, за исключением соревнований младших. Там он просто не видел иного варианта, потому что он нужен был им для поддержки. Он слишком отчётливо помнил толпу соседей, которые гарпиями налетели к порогу их дома, стоило только узнать о смерти отца. Хорошо помнил, как много людей было на похоронах, которые пришли попрощаться с ним, и как в этой толпе он потерял Тэхёна. В голове до сих пор стояли слезы матери, которая обнаружила мужа первая, шёпот толпы, строившей теории и переворачивавшей жизнь отца на свой лад для красочных историй, пытавшейся понять причину смерти. И крик брата, который он никогда не забудет, даже если ему стереть память. Позавтракав и оставив деньги за еду, Джин выходит на свежий воздух, направляясь к своей машине. До следующего сеанса у него было достаточно времени, которое он не знал, куда деть, поэтому пришлось ехать домой. К тому же, дома был больной, которого неободимо поставить на ноги в течение двух дней, иначе Тэхен изживет в этом доме каждого своими разговорами об атлетике. Как бы порой он не переусердствовал и не увлекался слишком сильно, спорт был единственной отрадой для него. Только пока Тэхен бегал, он чувствовал себя живым и мог улыбаться снова, и все в семье понимали, что смерть отца он еще не отпустил, поэтому даже не пытались противиться его фанатичному увлечению спортом.