Свадебный переполох

      Небо и вода слились по цвету, отличить водную гладь от безоблачной синевы помогало лишь солнце, пускающее слепящие блики по лазурным волнам; море и соль пропитали собой всё от кожи до волос и губ, порой и еда казалась морем на вкус. Тишину природы разрезал лишь тихий гул медленно плывущей, даже скорее дрейфующей, яхты, чья белизна могла бы поспорить только с белым диском солнца. На её носу, лёжа прямо так на полу и задрав руки с журналом кверху, Лабель читал последнюю вышедшую статью, мысленно радуясь отсутствию ветра, из-за которого пришлось бы сменить позу.       Кто-то подошёл, роняя тень, и чужая рука вдруг выхватила журнал, сжимая так сильно, что затрещала бумага.       — Тебе не надоело читать эту дрянь? — Присцилла повернула разворот к себе и поморщилась от кричащих заголовков; Лабель лениво перекатился на живот, подпирая подбородок кулаками, и проводил её взглядом.       — Они меня веселят.       Изящная тонкая фигурка жены примостилась на край шезлонга, она положила журнал под его ножку, чтобы не улетел, и принялась намазываться кремом то ли от солнца, то ли для.       — Просто чудо, что всё прошло гладко.       — С чем?       — Со свадьбой.       Лабель хмыкнул. Уже месяц прошёл, а она всё не переставала вспоминать тот день при каждом удобном случае.       — Торт мне особенно понравился, — ехидно подначил он, на что Присцилла посмотрела на него поверх своих солнцезащитных очков, не оценив издёвки. — Зато как красиво потом было, — подтянувшись, Лабель провёл перед собой рукой, — молодая чета Флавиев отказалась от торта на свадьбе и пожертвовала деньги в фонд помощи кондитерам из малообеспеченных семей.       Фыркнув, Присцилла легла, наконец, на шезлонг, поправив светлые локоны на груди и принимая любимую позу — трофейной жены.       — Я даже не хочу это обсуждать.       — Ты сама начала, — усмехнулся Лабель, поднимаясь на ноги и оборачиваясь в противоположную сторону к носу яхты, прямо за которым — ослепляющее спокойствие моря. Его любимый вид. Проходя мимо жены, он нагнулся и шепнул: — Помни о приличиях, дорогая моя. Ты же не хочешь ещё одну компрометирующую фотку на обложке?       Присцилла отмахнулась, чуть не выцарапав своим острым ногтем глаз мужу, и закинула руку за голову под широкие полы шляпы. Спускаясь в каюту, Лабель кивнул Афию, выходящему наверх с двумя оранжевыми коктейлями, и получил дежурную улыбку в ответ. Стоило ему стать постоянным любовником Присциллы, как пропали всякие лебезения и подобострастные взгляды, оставляя лишь то, что полагалось при хороших манерах малознакомому человеку, с которым приходилось мириться. Порой Лабель задумывался — не будет ли он представлять опасность и не ревнует ли, чем чёрт не шутит, жену к мужу, но у него тоже была своя подстраховка.       — Прячешься?       — Типа… — Рикс, сидевший за столом в столовой, поднял голову от книги и тут же ахнул, когда Лабель запрыгнул ему на колени, нагло прерывая момент уединения и недвусмысленно ёрзая, — …того. С палубы выгнали?       Книжка была немедленно отложена; Рикс её в принципе читал только потому, что Лабель всё надеялся вылепить из него умного, подсовывая то что-то про историю, то про экономику. Освободившиеся ладони беспрепятственно скользнули под лёгкую льняную ткань шорт по горячей после солнца коже.       — О да, — не любивший долгие прелюдии Лабель уже сосредоточенно расстёгивал одну за одной пуговицы на гавайской рубашке перед собой, бормоча между поцелуями в шею: — жена сказала, что больше не может терпеть мои измены. И чтоб я убирался к своему телохранителю.       — Ого, — Рикс прижал его к себе за задницу крепче, вдыхая запах соли и ощущая её вкус на губах Лабеля. — А если Афий спустится за ещё одним коктейлем?       Тёплая рука юркнула под резинку шорт и обхватила возбуждённый член, Рикс рвано выдохнул от столь агрессивной ласки, но ему нравилось. Ему вообще всё нравилось: и исполненное обещание помочь сестре, чьё состояние после срочного укола улучшилось (врачи даже дали прогноз, что она сможет однажды жить дома, а не в палате), и странные, безусловно неправильные, отношения с Лабелем, завязавшиеся после посещения больницы, и как тот неизменно заводился после разговоров с Присциллой, с которой находился в состоянии холодной войны. Зато у её отца Публия бизнес попёр в гору, когда брачный союз детей позволил их с Кассием финансовым империям слиться в не менее страстном порыве.       — Ничего, погреется на солнышке, — оторвавшись, Лабель прошёлся ладонью от скулы по смуглой шее и вниз по сухим мышцам груди, улыбнулся, сверкая серыми глазами на Рикса, — ну, или если хочет, может посмотреть.       — Фу, — усмешка утонула в очередном поцелуе, Рикс уверенно уронил Лабеля на диван, нависая и возвращая себе позицию сверху.       Теперь всё на своих местах.