Солдат и Инфанта

Последние вспышки прошлых моментов оказались самыми трудными для восприятия - Стелла проживала заново и чужую жизнь, и свою. Вот Лурам широко размахивается остро заточенной сапёрной лопаткой, одним ударом разрубая шею огромного херувима до самого позвоночника - голова откинулась назад, ударившись затылком между лопаток. Сзади испуганно толпится новое пополнение батальона - от новобранцев несёт страхом, хотя многие из них едва ли не вдвое старше Лурама. "Мы, простые бесы, знаем как никто другой, что победа не бывает без жертв! Продолжать наступление! Мы возьмём эту высоту! Подберите знамя, не бойтесь врага, он сам нас боится! В атаку, вперёд, за мной!" Лурам не успевает стереть кровь с лица поспешным движением, как от его красной руки остается одна длинная тонкая полоса, застывшая поперёк худых белых рук самой принцессы пятном удара длинной линейки. Колючий ледяной взгляд сквозь линзы очков, сотни насмешливых взглядов вокруг - враги и спереди, и сзади, поддержки знать неоткуда. "Не сметь отвлекаться! Тебе не интересно слушать урок? Сегодня ляжешь спать без ужина!" Непроглядная тьма штольни, где даже маленькому бесу нет никакой возможности выпрямиться в полный рост. Ни капли воды, ни крошки хлеба - лишь смрад испражнений, стоны раненых и умирающих, всеобщий сухой кашель от забившей лёгкие пепельной пыли, истеричный вымученный смех, всеобщая паника и подавленность. Лурам передаёт флягу с остатками воды своему другу, хотя и сам не меньше страдает и от жажды, и от гнета тесных стен; но он держится молодцом, находит в себе силы подбадривать своих друзей, не давая им совершенно пасть духом. "Шедди, ты же знаешь, что мы не можем пойти на прорыв - подумай о раненых. Я бы точно не бросил тебя умирать. Потерпи, всего-навсего ещё один денёк, ладно? Прилетит наша кавалерия, а мы выйдем наружу, на чёрном солнышке погреемся". Подземные катакомбы сменяет прелая и душная темнота кладовой, куда маленькую Стеллу заталкивают силой её же сокурсницы. Птичка отчаянно сопротивляется, когти её лап оставляют на полу длинные полосы - мрак проёма похож на распахнутую пасть чудовища, откуда нет выхода. Ей никто не поможет, никто не протянет руку помощи, никто не навестит её в выходные дни, чтобы обнять или просто посидеть рядом. Дяде Набби нельзя быть с ней рядом, слишком опасно - или ему легче проливать свою кровь, чем посмотреть тебе в глаза. "Мы всё про тебя знаем! Никакая ты не дворянка, твой отец - нувориш, в тебе нет ни капли голубой крови! Ты здесь из чьей-то милости!" В обидчицах была самая обыкновенная красная кровь, и их белая кость ломалась с обычным плебейским хрустом. Это Стелла усвоила самостоятельно, ценой в дюжину синяков и месячный рацион из чёрствого хлеба и солоноватой воды за устроенную драку и нарушение режима. Но это того стоило, а самое главное - ей удалось заявить о себе и своих целях: она будет дворянкой! Настоящей! Идеальной! Через боль, через кровь, через ненависть к собственным слабостям, но буду! Никто не посмеет меня упрекнуть, даже если очень будет этого хотеть! А если что-то пойдёт не так, то это лишь моя вина, мой недосмотр, моя неусидчивость. Есть недостатки? Я буду запугивать себя, выжигать их собственной яростью и гневом, наказывать, бить, но вытравлю каждый из них! Ты ничего не можешь сделать даже не идеально, но хотя бы нормально! Не важно, что у тебя есть сильные стороны и хорошие качества - в первую очередь в глаза бросаются именно недочёты! К ним нельзя быть терпимым! Именно поэтому ты будешь пропускать приёмы пищи, пока не научишься весь день ходить в затянутом до упора корсете! А если и это не поможет стать стройнее, то никто в лазарете не заметит исчезновения баночки с рвотным корнем. Ах, тебе больно, моя дорогая Стелла? Ты страдаешь? Морально и физически? Нонсенс! Дворяне не страдают - по крайней мере, не публично. Игнорировать, идти напролом, перешагнуть через них, и с таким видом, словно ничего особенного и не случилось. Не забывай при этом с лёгкостью вливаться в любое общество, поддерживать любой разговор, даже если ты чувствуешь себя лишней. Чувства - это химеры, объективная реальность - вот что важно! Я - единственная, кто страдает и кто перенесла нечто подобное, никто меня не поймёт, а кто утверждает обратное - лжёт! "Столас, отстань от меня! Да откуда тебе знать, через что я прошла? У тебя, по крайней мере, были нормальные родители! Тебе всё само падало в руки, избалованный барчонок! Ты ни разу в жизни и пальцем не пошевелил, чтобы хоть что-то получить! И тебе ещё хватает наглости учить меня жизни?!" От переосмысления прошлого, принцессе неожиданно стало так стыдно, словно она, по чьей-то злобной прихоти, оказалась совершенно голой на важнейшем праздничном балу у короля. Её стоило ненавидеть, презирать, оттолкнуть, но никак не относиться хоть с какими-то положительными чувствами, как это делает Лурам. Почему этот чудак относится к ней с добротой и пониманием, проявляет столь недюжинный такт и терпение, хотя вовсе и не обязан этого делать? Он подмечает её ошибки, но не тыкает в них клювом, а лишь подводит к встрече с ними и неустанно напоминает, что в Стелле осталось много хорошего. И хуже всего, что рядом с этим странным, непонятным барменом, Стелла могла побыть хотя бы немножко сама собой - робкой и несколько трусливой птичкой, которая постоянно завидует беспечным окружающим, боится хоть что-то сделать для собственного благополучия или немножко себя побаловать и втайне ото всех очень любит себя жалеть, но только словесно. И последнее, что увидела принцесса - это руки Лурама, беспомощно лежащие на пыльном полу, усеяным множеством опустевших бутылок из-под алкоголя. Эти руки - тощие, покрытые синяками от уколов и липким слоем грязи, словно бесу уже всё равно как он выглядит. Из винного мутного тумана вырисовывается уставшая, заплаканная взрослая бесовка, которая всё ещё любит своего сына и по-матерински наивно-суеверно крестит его маленьким образком беса Абары. "Мама, не надо, не молись за меня. Мне не помогает. Мне уже ничего не поможет". А затем - непроницаемая непроглядная тьма и только два звука. Первый из них - это испуганный, недоумевающий, непонимающий детский голосок маленькой девочки. "Лурам, братик, у тебя волосы почернели..." И душераздирающий, пронзительный крик, который никак не может принадлежать адекватному и разумному существу. Словно этот страшный, невыносимый вой взращивался и копился в чьей-то душе многие-многие месяцы, а то и годы, и лишь какое-то страшное событие стало причиной его выхода - если у боли есть звук, то только такой. Чаще всего, кричащие от ночных кошмаров хотят разбудить окружающих, чтобы их выслушали и успокоили. Скриип стоически поднимался практически каждую ночь, кропотливо выслушивал жалобы своей любимой пациентки, обрабатывал полученные данные и делал вывод, попутно внося мазки мира и гармонию на чёрный холст психики принцессы. Крик в голове Лурама пытался разбудить его самого. Бес открыл глаза, ещё несколько раз тяжело вздохнул, сбрасывая с себя сонное оцепенение и стараясь забыть страшные видения военных картин своего прошлого. Бес потянулся, посмотрел в глаза Стелле, и тут же его лицо перекосилось от ужаса; тело само отпрянуло назад, отыскивая спиной выход. Жёлтые глаза округлились и не моргали, хвост испуганно прижался под ноги. - Не подходите ко мне! Не смотрите на меня! - сиплым голосом выдохнул Лурам. Обивка кушетки громко хрустнула под когтями беса, а широко раскрытые глаза смотрели сквозь принцессу, не узнавая её. - Лурам, что с тобой? - Стелла не сразу поняла, почему бармен стал так странно себя вести, списав такие перемены на кошмарные сновидения. Лурам замер на месте, но при этом держался как-то поодаль, тревожно, настороженно; словно телом он остался на месте, но мысли унесли его обратно к чёрным скалам и серому песку, где его юность истлела и вытекла через раны от пуль и шпицрутенов. - Вы всё видели! Вы всё знаете! Что ещё вам от меня теперь нужно?! - бес посмотрел на принцессу с такой яростью, что Стелле стало не по себе и даже просто страшно. С глазами бармена происходило что-то непонятное - во время чаепития они были серьёзные, собранные, внимательные, но при этом наполненные заботой и теплотой. Сейчас же взгляд был желчным, ожесточённым, бегающим. - Вот только не надо жалости! Какая вам разница, сколько гнили внутри меня? - озлобленно и с вызовом спросил Лурам. - Сдохну - закопают, а дерьма меньше не станет! Или так нравится за других решать и к ним в душу лезть?! "Как я могла так с ним поступить?" гневно думала Стелла, разозлившись на саму себя. Щёки горели от стыда - захотелось дотронуться, попросить прощения, утешить, но как можно извиниться за такое вторжение? Это ведь даже не личные границы, но собственные мысли и память! Ведь сколько Скриип бился над ней, осторожно и медленно, крошечными шажками, будто шёл по минному полю, и каждый ход мог оказаться последним! И это ещё не считая прямоты Столаса, который искренне просил Стеллу рассказать о своих несчастьях, и какой же жестокостью она отплачивала своему супругу, особенно если предположения оказывались точными! Резкие слова разили страшнее острых ножей. - Послушай, - начала она, но Лурам тут же перебил. Голос беса звучал тихо, но из-за этого речь казалась доходчивее и страшнее. Лурам старался говорить бесстрастно, холодно, отрешённо, словно зачитывал приговор, но отчётливо слышались досада и горечь. - Нет, ваше высочество, это вы меня послушайте, - от упоминания титула Стеллу покоробило. Лурам перестал ей доверять, они снова вернулись к тому, с чего всё и начиналось - клюв стиснулся так сильно, что челюсти едва не затрещали. - По-моему, вам совершенно все равно, что я скажу, и вам на мое мнение глубоко наплевать. Может быть, я чего-то не понимаю, но это и неудивительно. Ведь что может знать бес с девятью классами сельской школы против образования дворянского пансиона, но одно я могу сказать наверняка: вы не умеете быть друзьями, вы способны только манипулировать, шантажировать, обманывать и неспособны просто общаться, не ожидая взамен какую-то выгоду и не зная каких-то грязных секретов о собеседнике. Насквозь меня видеть хотите, а то, не приведи Тьма, от вас секрет утаю. Все вы одним миром мазаны - что ваш муж, что вы. Это уже было чересчур - не помня себя от обиды, Стелла подхватила наполненный до краёв стакан и одним резким движением окатила лицо бармена кипячёной водой. С минуту молча просидев, Лурам фыркнул, тряхнул головой как собака, пригладил рукой мокрые волосы, встал с тахты и направился к дверям. На секунду бес остановился на пороге. - Прощайте, ваше высочество. Контракт бармена аннулируется. Прикажите Бартоломью подготовить документы на оплату за проживание и стол, через час я освобождаю помещение. Катитесь вы куда хотите, знать вас больше не желаю - за дешевку меня держите, как распоследнюю дрянь, - Лурам громко хлопнул дверью и ушёл. Несколько мгновений Стелла просидела, ошеломлённо разглядывая мокрое пятно на подранной коже пострадавшего диванчика, а потом бросилась вдогонку. "Дьявол, какая же я дура! Что же я натворила!" - машинально повторяла она, пролетая по коридору как обезумевшая. Лурама она нагнала только у рабочего места, в нескольких шагах от его комнаты. - Лурам! - Стелла ещё никогда в жизни не кричала так громко и отчаянно. - Лурам! Лурам вздохнул, повернулся и подошёл поближе, опершись локтем на стойку. Огоньки озлобленного помешательства в жёлтых глазах поутихли, сменившись уже привычной усталостью и сердитостью, но скорее не за неприятный разговор, а за такие неожиданные водные процедуры. - Лурам, я правда не хотела узнавать о тебе что-то плохое, чтобы потом шантажировать! Просто увидела, что тебе снится кошмар и видела как тебе было плохо. Ты дёргался, кричал...в общем...ну... - Коктейль, леди Стелла? - не дожидаясь ответа, бес уже метнул на стойку бирдекель, ловко приземлившийся прямо перед ладонями демонессы. - В вашем стиле? Стелла сначала не поняла - как можно говорить о коктейле, словно ничего не случилось? Лурам на неё накричал, она в ответ облила его водой, а теперь он предлагает ей выпить и называет без титула. Взглянув на бармена, который то бросал беглые взгляды, то сконфуженно что-то тихо шептал, до принцессы наконец дошло - Лурам просит прощения, признаёт что неправильно себя повёл и пытается загладить свою вину! Но ведь она тоже виновата. - Прости меня, пожалуйста, Лурам, - Стелле было непривычно говорить такие незнакомые для неё слова. - Я... даже не знаю, что и сказать. - Ладно, чего уж там, леди Стелла. - Лурам зажмурился и улыбнулся. - И вы меня простите, думал уж - всё, разбежались по углам и прости-прощай. Принцесса тоже улыбнулась. На душе в одночасье стало легко и светло, обиды потухли, разве что щёки снова зарделись, но на этот раз - не от стыда. - Тогда жду коктейль. Самый-самый вкусный и без газировки, будь любезен. - А что? Если бы не коктейль, то не стали бы мириться? - Лурам всё ещё смеялся пристыженно, но искренне. - Лурам! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь! - Стелла уселась на непривычный для неё барный стульчик и позволила себе расслабиться. Глядя на то, как Лурам звенит бутылками, ампулами и кубиками льда, в душе принцессы наступила некая приятная гармония, словно бармен всегда был здесь и без него всё будет как-то не так. - А что за коктейль? - "Шик-Блеск", миледи. - Лурам, а ты правда о мне так думаешь? - Стелла запнулась, снова подняв неприятную тему. - Что мне так важно знать всё про всех? - Конечно же нет, миледи, - Лурам грустно вздохнул. - Это была провокация. - Чтобы я тебя оттолкнула и выгнала вон? - догадалась принцесса. - Всё так. Ещё раз извините. "Мортимер, это был первый алкогольный коктейль, что я подал той женщине, которую даже не рассматривал в качестве постоянной хозяйки. Не любитель хвастаться своими амурными успехами, но я неплохо разбираюсь в женщинах - тогда она мне казалась не самым приятным типажом. Холодная, недоверчивая, капризная, непостоянная, думающая лишь о собственном благополучии... и каким же ослом я был, раз не смог разглядеть суть вещей. Но, видимо, таков жизненный путь - недаром Всевышний сотворил женщину, чтобы Адам не удавился от скуки в райских садах. Записывай, друг мой: смешать в стакане равные порции лавандовой и ванильной водки, кофейный ликёр и карамельный сироп (только не солёный) с одним бруском льда. Как долго перемешивать? Пока рука не отсохнет, да-да. Перелить в бокал для мартини и самое трудное - одна щепотка съедобных золотых блёсток и одно легчайшее помешивание. Может не получиться с первой попытки, с десятой, с сотой, тут главное - рассчитать цепкость собственных пальцев и лёгкость твоей же руки - и тогда в бокале оживёт великий Златой Телец". Пока Лурам готовил коктейль, Стелла рассмотрела бармена и отметила про себя ряд изменений. Его лицо снова стало спокойным, несколько равнодушным, дежурно-индифферентным с щепоткой элегантности. Перед ней тряс шейкером чуть уставший, многое повидавший бармен, готовый выслушать любую историю и у которого всегда найдётся совет на каждый случай или проблему. Но чёрная прядь, выделявшаяся в белых волосах особенно ярко, подсказала ход мысли - он хочет быть барменом, а не Лурамом. Остаться набором функций, заменимой рабочей фигурой, лишь бы не раскрываться сам по себе - слишком страшно, слишком стыдно, слишком интимно. От заново проведённых аналогий и ряда совпадений между барменом и собой, Стелле снова стало неприятно. - Всего одна просьба, миледи, - Лурам пододвинул бокал с низким поклоном, галантно заведя левую руку за спину. - Факт моей службы может остаться исключительно между нами? - Ну это не считая Скриипа, - подвела итог Стелла, наслаждаясь искрящимся золотом коктейлем. Распробовав кофейные оттенки и лёгкие алкогольные ожоги, принцесса осталась довольна. - Но почему ты это скрываешь, разве это повод для стыда? Ведь ты воевал за свой дом, за своих друзей, за родных и близких. Может быть, я не видела всего, но уже могу сказать, что не каждый демон войны может похвастаться такой храбростью и отвагой. - Перестаньте, пожалуйста. Я - не герой, леди Стелла, уж поверьте на слово. И я уже и сам не знаю, за что я воевал, - бармен снова посмурнел и неосознанно дотронулся рукой до своих чёрных волос. Тут же, скривившись и зажмурившись от боли, перевёл руку на левое плечо - там должны были оставаться рубцы от палочных ударов. - Болит? - зачем-то спросила Стелла. - На непогоду, - отмахнулся Лурам, тут же вздрогнув - с волос всё ещё опадали капли не успевшей высохнуть воды. - Уже давно зажили, затянулись. Почти что все. - Понятно, - протянула принцесса, не зная, как продолжить разговор. - Ещё раз извини, что облила тебя водой. - Пустяки, миледи. Будем считать это намёком на то, чтобы я отмылся и переменил одежду. Глаза Лурама, как два прожектора, скользили по принцессе, будто выискивали темнейшие секреты или следующий неприятный вопрос. Стелла чувствовала, что бармен что-то ждёт от неё, но не решается об этом сказать. - Мой отец бил мою маму, когда нас было некому защитить, - выдохнула княгиня. Лурам неподвижно замер, превратившись в слух и мысленно записывая каждое слово. - В один из дней я сама встала между ними, в надежде, что мне достанется больше, а на маму уже не хватит сил. - Что же произошло? - тихий голос Лурама прозвучал свистом. - Он сбил меня с ног одной-единственной оплеухой, а после - набросился на мать с удвоенной яростью. Получается, что... - Вы не виноваты в случившемся, миледи, - от слов, которые принцесса слышала по меньшей мере тысячу раз из уст Скриипа, Стелла резко запрокинула голову назад. Только бы не потекли эти проклятые слёзы! Нельзя реветь, нельзя изливать душу, нельзя, нельзя, нельзя! Что бы ни случилось, никто не должен видеть её слабости, а в особенности Лурам! "Потому что он бес или потому что он согласился стать твоим другом?" - Леди Стелла? - голос Лурама был согревающ и мягок, в точности повторяя ощущения выпитого коктейля. - Почему вы не хотите, чтобы вам помогли? Сколько вы ещё сможете выдержать тоски и внутренней боли и продолжать врать самой себе? - Мне уже лучше, Лурам, - шатко отозвалась Стелла. - Я прохожу терапию, прорабатываю проблемы, я это всё почти проработала... - Или почти забыли? Или только хотите забыть? - скептически ответил бес и тут же снова заговорил ласково. - Я не спорю, нужно обманывать себя, иначе можно попросту спрыгнуть с ума. Но так не может продолжаться вечно. - Я - очень плохая! - эти слова принцесса уже извергла из себя, не сдержавшись. Ладони и ступни закололо от преодоления собственного страха. - Я сделала столько ошибок! - У кого из нас их нет? - пожал плечами Лурам. - Мои - самые худшие, хуже и быть не может. - Могу с этим поспорить своим примером, - Лурам протёр очередной бокал, выигрывая для себя небольшую паузу в разговоре, чтобы обработать информацию и продумать следующие слова. Подумав ещё немного, бармен закурил, озарив лицо всполохом карамельного цвета; в воздухе запахло вишней и мёдом. Стелла снова неприятно поёжилась, внимательно вглядываясь в лицо Лурама как в собственное отражение: сланцевые круги под веками, затравленный надломленный взгляд, измождённое выражение, которое удерживается лишь на самоконтроле и выдержке. А ещё и ночные кошмары, которые не забываются наутро, как в детстве. Принцесса, вскакивая по ночам в ледяном поту, не только досконально помнила каждую деталь жуткого сна, но и физически чувствовала всю боль, весь ужас и страх перед тем, что ей довелось лицезреть, а затем - терзания собственного бессилия. - Лурам, налей что-нибудь покрепче, - попросила княжна. - Вы уверены, миледи? - скептически поинтересовался бармен. - Разумеется, - Стелла даже позволила себе сделать несколько обиженный вид, что её просьбу не выполнили беспрекословно. - Тогда составляю вам компанию, - тотчас же на стойке, как грибы после дождя, выросли две рюмочки. В красных пальцах живой молнией мелькнула длинная витая ложка, сверкнув в свете ламп. - Коктейль "Солнце еретика". "Да, "Солнце еретика" - это одна из самых страшных вещей в моём арсенале, Мортимер, и я ни капли не преувеличиваю. Почти все коктейли-шоты нужны либо чтобы вписать новую строку в только зарождающийся вечер, либо чтобы поставить точку в итогах подведённого дня, но "Солнце" - это билет в Неизвестность. Записывай, мой хороший, и именно в таком порядке, который я указываю: в рюмку на треть влить вишнёвого ликёра, по барной ложке добавить такую же долю сорокоградусного Triple Sec, чтобы слои не перемешались, а на самый верх по такой же схеме - чёрный лакричный абсент, не слабее девяноста оборотов. Пить без поджигания. Это солнце неспособно согреть замёрзшую душу, оно не разгоняет тучи разума, не даёт всхода росткам рассуждений. Это солнце достойно самой Преисподней, и ты никогда не знаешь, куда доедешь по такому талону." За секунду до вливания коктейля в себя, Стелла в очередной раз за сегодня рассмотрела своё изображение - на этот раз в чёрной жиже, пахнущей анисом, полынью, лакрицей и много чем ещё. Внешне хрупкая, с тонкими конечностями, излишне длинной шеей, невинно-белым оперением - почти все её недооценивали, и лишь немногие ощущали в Стелле несгибаемую силу. Авторитетная поступь, отлаженные движения, победоносный взгляд, от которого ничего не спрячется и которому принадлежит весь мир, но при этом не лишённая грации и изящества. "Солнце еретика" ощутилось жидким липким огнём, на секунду Стелле стало плохо, рвотный спазм напомнил о себе, заставил зажмуриться. Но тут же принцесса услышала выдох Лурама, опустошившего рюмку коктейля, и что-то передавшего своей единственной почтенной посетительнице бара, дотронувшись прохладной рукой. По текстуре и жару догадалась - зажжённая сигарилла, но не возникло даже мысли возразить, что никогда не курила да и не собиралась начинать в принципе - пальцы сами поднесли мокрую от слюны сторону туго свёрнутого табачного листа к губам. Обжигающие испарения абсента стали простым теплом, мягко опустившись на дно живота с глухим эхом; дым сигариллы не вызвал ожидаемой боли в лёгких или неприятного привкуса во рту. Стелла ощущала плавные, мерные, правильные, как ровное сердцебиение, толчки, почувствовала как кровь в венах ненадолго остановилась лишь для того, чтобы заструиться с удвоенной силой. На душе было необычайно легко, словно Стелла заново оказалась в скорлупе яйца, где она ещё не знала окружающего мира, но чувствовала защитное тепло создания, которое она назовёт своей мамой. Тут же княгиня услышала два голоса - Лурама и телохранителя с позабытым обликом. "Я буду вам служить, леди Стелла". "Вы можете на меня рассчитывать, леди Стелла". "Я буду вашим другом, леди Стелла". "Я вас не подведу, леди Стелла". - Да, - ответила принцесса. Темнота в глазах замерцала, становясь всё ярче и ярче. - Не подведёшь. Громко выдохнув и закашлявшись то ли от дыма, то ли от выпитого, Стелла совсем не по-дворянски крякнула и часто заморгала, освещение казалось слишком ярким. Что только что произошло? Как она вспомнила его голос? Как она слышала то, что Лурам ей не говорил? Тут она увидела Лурама и вздрогнула от его вида, на долю секунды в голове мелькнула страшная мысль - "Похож!". "Нет-нет-нет-нет!" - переубедила себя Стелла. - "Похож, но не он! Да и не очень-то похож, если честно. Это уже не первый раз, когда тебе кажется, что в толпе бесов мелькает знакомое лицо". Бармен чутко осмотрел принцессу, на секунду усомнившись в правильности поданного коктейля. - Как вам коктейль, леди Стелла? Вижу, что понравилось, но ещё не поняли, что только что произошло, - довольно сказал он. - Ничего, со временем всё встанет на свои места, но ещё один не налью - слишком опасно, даже для высшего демона. - Странно, но вкусно, - согласилась Стелла, догадавшись вернуть Лураму сигариллу. Тот кивнул в ответ, зажал сигарку зубами и занялся мытьём опорожнённых рюмок, время от времени выпуская колечки дыма. - Скажи, Лурам, - принцесса с грустью ощутила, что образы увиденных воспоминаний потускнели и рассыпались, сменившись уже привычной мысленной серостью и расчётом. - Выходит, что и у тебя неприязнь к Бегемоту? - Причём здесь он? - хмыкнул бармен. - На фронте командовал его сын, но он уже получил то, что причитается. А что насчёт самого Бегемота, то вряд ли я имею к нему личные счёты, жизнь и без того его наказала таким горе-сыночком. - Мы точно говорим об одном и том же Бегемоте? - помрачнела Стелла. - Мой Кот-Бегемот - это главный шут и верховный виночерпий при дворе его величества, автор множества сборников анекдотов, фельетонов, басен, рассказов, пьес и руководств, - тут Лурам смущённо потупился. - Которые не следует рассказывать в приличном обществе, а при дамах - даже упоминать. - Это был первый Кот-Бегемот - редкостный развратник, сластолюбец, обжора и гуляка, но в целом был весьма безобиден и даже в чём-то мил. Сейчас же правит его сын. - Какой из? - бес всё ещё говорил шутливо, хотя червячки сомнения уже закрадывались в его душу и речь. - Ни для кого не секрет, что этот котище успел сделать себе целую армию наследников и наследниц, но признавать отцовство не собирался. С другой стороны, Бегемот всегда откупался щедрыми подарками, да и дамы не очень-то возражали получить каплю крови приближённой к королю особе, так что никто особо и не обижался. - Так и было, - Стелла старалась говорить ровно, но злость нарастала с каждой произнесённой буквой. - Пока не появился новый Бегемот, что был зачат при не самых лучших обстоятельствах. Вальпургиева ночь, алая луна, обильное употребление сомнительных зелий и пятисотлетняя ведьма, что добровольно согласилась вынашивать ребёнка. - Я бы пошутил про соотношение женской внешности и количества выпитого, но не стану, - голос бармена тоже стал напряжённым. - Что было дальше? - Спустя месяц Бегемот-отец неожиданно начинает чахнуть и хиреть, а затем - просто исчезает. По законам королевского двора, его тело должно было быть забальзамировано и перенесено в усыпальницу, а наследник заявляет, что тело было предано обыкновенной земле - но никто так и не нашёл ни могилы, ни самого тела. Ходили даже слухи, что где-то в сточных водах было найдено полуразложившееся тело кого-то, подозрительно похожего на Бегемота. Лурам закурил новую сигариллу, лицо бармена приобрело жёсткие и холодные черты. - Если прошлый Бегемот был просто развесёлым остроязычным сибаритом, при этом не лишённый милосердия, щедрости и иных положительных моральных качеств, то его сын - это воплощение всего самого наихудшего. - Я вас перебью, леди Стелла. Мы живём в Аду, тут все не очень-то хорошие. - Ты меня не понимаешь, Лурам. Когда я говорю, что Бегемот-сын - ужасный демон, то я имею в виду то, что падать ниже уже просто некуда. Назови любой порок, любую мерзость, любую форму распутства, любое тёмное дело - за ним будет стоять новый Бегемот и его дети. - Кто же согласился иметь детей с таким отребьем? - поморщился бес. - Его собственная мать, - Стелла заметила, что сигарилла едва не выпала из приоткрывшегося от удивления рта Лурама, повиснув на краешке губы. - Да, ты не ослышался, его дети - это продукт инцеста. - Отвратительно, - содрогнулся бес. - Но зачем? Не мог найти кого-то более привлекательного или его лицо могла полюбить разве что родная маменька? - Потому что ему так захотелось, его принципы - это потворство собственным темнейшим желаниям. Отказ от любой добродетели и моральных запретов, удовлетворять любые свои прихоти здесь и сейчас, и никто не имеет права сказать ему нет, если только не желает расстаться с жизнью особо мучительным способом, - принцесса снова увидела, как Лурам вздрогнул от услышанных знакомых слов и поспешила погладить его по руке, чтобы успокоить. - Что у вас может быть общего с ним, леди Стелла? - как-то отстранённо спросил Лурам. - Он сам пришёл ко мне.

***

Верховный виночерпий Бегемот был невероятно уродлив, и в то же время что-то в его внешности заставляло не отрывать взгляда. Загадочная аура этого демона проявлялась во всем: в подергивающейся рассечённой губе, изгибе ушей, черноте лоснящейся ухоженной шерсти, остроте холеных когтей на унизанных перстнями и кольцами лап, в хитросплетении множества длинных золотых цепочек и браслетов, и в зловещем блеске всех его трёх глаз, одинаково заинтересованных, казалось, во всем, что происходило вокруг. С близкого расстояния его глаза имели пугающе-острый и мутный оттенок - они словно отражали что-то потустороннее. Вокруг Бегемота суетились три младших демона-лекаря, вскрывая воспалённые нарывы, вырезая растущие опухоли, откачивая гной и втирая в свежие раны дурманные составы из наркотического чёрного лотоса и суккубьего молока. Несмотря на все их усилия, демон ежесекундно страдал и умирал последний век - порочный образ жизни, кровосмешение и невоздержанность разрушали могучее тело, как армия головорезов. Малейшее движение конечностей вызывало у Бегемота чудовищную боль, дышать и говорить он мог только благодаря многочисленным хитроумным устройствам и пересадкам кожи и органов. Виночерпий сделал едва уловимое глазу движение когтем - бес-лакей быстро раздул затухающий кальян и ловко вложил вырезанный из слоновой кости чубук прямо в губы демону. Бегемот с безразличным видом сделал несколько глубоких затяжек, выдохнул грязно-зелёный дым и прикрыл веки нижних двух глаз, наблюдая лишь третьим. Ни слова не говоря, демон движением губы дал знак своим телохранителям - те моментально отстранились в стороны, почтительно склонив головы. Подбежавший лекарь запрыгнул на паланкин, бережно ввёл сверкающую иглу шприца под ключицу своему господину и плавным движением поршня ввёл фиолетовое содержимое ампулы - дыхание демона успокоилось и перестало свистеть, глазное яблоко покрылось мутной поволокой, зрачок вспыхнул и расширился, затмив собой весь белок глаза. - Ну что же, леди Стелла, - Бегемот хищно улыбнулся и наклонил голову, демонстрируя уродство провалившегося вглубь крючковатого носа-жертвы сифилиса и длинный, острый подбородок, пронзённого кольцом-символом сульфура. - Вот мы и встретились.

***

- Утверждал, что хочет оказать мне помощь и поднять некогда величественный дом Сидиус, - здесь Стелла остановилась, ощутив под пальцами прохладу ребристого высокого стакана минеральной воды с долькой лимона, появившегося как всегда вовремя. Утолив жажду, принцесса продолжила. - Не задаром, разумеется, но ему были нужны не деньги. Он хотел, чтобы я, как обладательница задатков потенциала, полностью переняла его философию. - Что же это за философия такая? - возмущённо спросил Лурам, качнув сигариллой. - Может быть, я и простой глупый бес, который ничего не смыслит в политесе и не видит дальше кончика собственного хвоста, но всё, что я о нём могу сказать - это превращение в безнравственную, надменную и трусливую свинью с замашками павлина. Такую мерзость даже давить противно, словно огромного паука. - Ты слишком поверхностно смотришь, Лурам, - объяснила Стелла. - Ты, как и я тогда, сбит с толку фактами его распущенности и невоздержанности, но всё это - лишь следствие первопричин. Вот скажи, у тебя есть какие-то принципы, некий внутренний кодекс? Я знаю, что ты очень любишь своих родных и близких - ты ведь пойдешь на многое ради их благополучия? - Разумеется. - Раз ты - солдат, то наверняка имеешь представления о воинской чести? Во время войны ты ставил жизни окружающих выше своей и презирал трусость, подлость, шкурность? - И во время неё, и до неё и продолжаю поныне, леди Стелла. - Я тоже, хоть и не воевала, как ты. Жизнь моей дочери и память о моём лучшем друге для меня важнее всего, - вздохнула принцесса. - Но для Бегемота всё это - лишь слабость и препятствие, так что мне приходилось врать, чтобы преумножать силу и влияние, начиная практически с нуля. - Да во что же верит это отродье, небо его возьми! - реакция Лурама была более чем понятна. - Ничего, кроме пустоты, вседозволенности и претенциозности! Набить брюхо, напиться, удовлетворить похоть и завалиться на бок! Хороша философия, нечего сказать! - Бегемот верит в то, что ему не писаны любые законы как высшему существу, а не части стада - это раз. Все средства хороши - это два. Считать трусость, эгоизм и порочность - высшими из искусств - три. Уметь совершать зло с совершенным хладнокровием - четыре. Выживает сильнейший - это пятый пункт. - Сатана тоже поддерживает принцип выживания сильнейшего, - возразил Лурам. - Именно поэтому круг Гнева всё ещё жив, поколения рождаются крепкими и здоровыми. - Сатана ни за что не станет вонзать тебе нож в спину ради достижения своих целей. Он не ударит тебя, когда уже прозвучит гонг об окончании поединка. Бегемот - ударит, и не один раз; а если он не победит в честной драке, то честной драки просто не будет. - Теперь понятно, откуда у Гидеона были такие наклонности, - бес оскалился со злобной радостью, словно вспомнил о свершившемся безжалостном возмездии. - А что же вы? - Плела вокруг него свою паутину, делая вид, что полностью разделяю и поддерживаю его взгляды, - Стелла скривилась. - Увы, так получалось далеко не всегда - ведь я всё ещё верила в то, что где-то там, в толпе бесов может быть мой благодетель или кто-то из его родных. Приходилось быть изобретательной, добавлять новые детали, скрывать свои подлинные мотивы со страшной секретностью - мол, я устроила раздачу продуктов для малоимущих лишь для того, чтобы надежду было бы растаптывать ещё приятнее. Бегемот хоть и верил мне, но всё слабее и слабее с каждым разом. - Но ради чего он всё ещё помогал вам? У кого-то с такой сомнительной философией едва ли бывают друзья. - Друзья - нет. Бегемот хоть и ждал от меня удара в спину, но всё ещё испытывал необходимость поговорить с кем-то близким по духу. Даже когда я предала его, он был больше разозлён не на сам факт предательства - более того, Бегемот был необычайно горд моим коварством, хитростью и двуличием, но мотив моей измены его разочаровал. - Мотив? - эхом переспросил Лурам. - Во время войны, он планировал намеренно скупить и уничтожить запасы продовольствия, чтобы солдаты на фронте умирали от голода и жажды. А деньги на покупку он бы получил от украденного с военных складов оружия, снаряжения и техники, которые были бы проданы уличным бандам и особо кровожадным честолюбивым демонам. Солдаты гибнут на фронте от нехватки провианта и вражеских пуль, на улицах льётся кровь, обыватели умирают от голода, а сам Бегемот - ликует от обилия смертей, страданий и мучений, обжираясь до рвоты во время голодной чумы. - Но ведь мы вскоре получили и оружие, и провиант, и технику... - начал Лурам и тут же сам догадался. - Леди Стелла, так это была ваша работа! - Конечно, можно сказать, что я тоже внесла свой вклад, - гордо улыбнулась принцесса, торжествующе сложив руки и вскинув клюв. - Война была выиграна, сведения о подрывной деятельности Бегемота - доставлены самолично на стол королевской чете, но... не всё закончилось так радужно. Его не успели арестовать и взять под стражу, как и его детей. - Куда же они делись от вездесущего гнева короля? - Бежали к Хирургам, под защиту Левиафана, а перед этим, - Стелла снова нахмурилась, - каким-то образом Бегемот сумел перевести часы дня Уничтожения на несколько часов назад, назвав свой поступок "Поминками по погибшему сыночку". Это была настоящая катастрофа - это злодеяние унесло множество жизней простых адских жителей, и... Лурам, что с тобой?! - Всё хорошо, леди Стелла, - Лурам говорил спокойно, но его неожиданно почерневшее от горя лицо, дёргающиеся, как поверхность кипящей воды, мышцы лица и лопнувший в сжатой руке стакан, разлетевшийся градом осколков - всё выдавало в нём резкую вспышку душевной боли и подавленных воспоминаний. - Где он теперь? - Проект "Кабал", что я давала тебе прочесть накануне - это его творение. Ты был прав, назвав эту инвестицию сплошной бутафорией - это лишь очередной повод набить карманы и порадовать свою чёрную душу новыми жертвами. - Почему его голова всё ещё не торчит на пике у королевских ворот? - голос бармена не изменился, несмотря на текущую кровь из порезанной ладони. Стелла поспешила сама вытащить застрявший осколок и перевязать руку. - Почему никто до сих пор не подлил ему яд в бокал или не выстрелил из-за угла? - Бегемот не терял времени даром, находясь в изгнании. Он смог что-то найти как на семь верховных воплощений, так и на самих Люцифера и Лилит - что-то настолько опасное, что опубликованные данные компромата приведут к очередной катастрофе, но пока не спешит разыгрывать эту карту. Что же касается покушений, то попытки были, но безуспешные. Бегемот и его дети заключили договор с Хирургами, став практически неуязвимыми. - Практически? - уточнил Лурам, коротким кивком поблагодарив за оказанную помощь. - Любой смертен, Лурам. Что ты, что я, что Бегемот, что сам Люцифер - небесное оружие не щадит никого. Но, в то же время, Бегемот печётся о своей безопасности, превратив свои владения в неприступную цитадель с личной армией головорезов, а сам уже несколько лет подряд пьёт всевозможные яды, тем самым получив к ним полнейший иммунитет. - Что же вы собираетесь делать, леди Стелла? - бармен смотрел всё так же, только холоднее и пристальнее. - Бегемот не похож на тех, кто прощает обиды и откладывает планы мести в долгий ящик. - Не всё так безнадёжно, - заверила его Стелла, ёжась от взгляда. - Ты уже мог заметить отсутствие в нашем поместье какой-либо стражи или охраны, но это вовсе не беспечность. У меня есть обширная агентурная сеть, огромный штат шпионов и наёмных убийц, так что любой, кто замыслит недоброе против клана Сидиус - будет уничтожен ещё до того, как успеет завершить мысль! - А как же ваша дочь? Вы только что заверяли меня, что очень ей дорожите, и что нет никого важнее, чем она? - возразил Лурам. - Как вы собираетесь её защищать, когда она выйдет замуж и покинет дом - раньше или позднее? Что, если Бегемот доберётся до неё? - Это очень хороший вопрос, Лурам. Ты действительно рассуждаешь как опытный солдат, действуешь на опережение, - похвалила принцесса. - Я собираюсь убедить большую часть кланов Гоэтии встать на мою сторону, через поддержку проекта "Хазбин" заручиться покровительством принцессы Шарлотты и навсегда изгнать Бегемота обратно к Левиафану или куда-нибудь ещё дальше, а то и отправить на эшафот. Ты должен понимать, что провал совершенно недопустим. - Выходит, что и на мне лежит ответственность за осуществление вашего плана, леди Стелла? - бармен криво улыбнулся, словно упрекал принцессу за неискренность. - А я-то думал, что надо будет просто обеспечить гостям комфорт и хороший отдых. - Извини, что втянула тебя во все эти политические склоки, - ещё раз смутилась княгиня, опустив голову и не смотря в глаза. - Не хочу судить о тебе плохо, но ты действительно был вписан как часть моего плана, а сам бы вряд ли добровольно согласился на такой серьёзный шаг. Ты был прав, из меня действительно плохой друг - могу только планировать и кем-то пользоваться. Прости меня, если сможешь, но мне очень будет нужно твоё участие. Лурам обратил на Стеллу очередной внимательный взгляд, на этот раз - больше взвешивающий все "за" и "против". Принцесса уже не знала, что и думать, но видела перемены в бесе. Это уже был не элегантный аккуратненький бармен со слегка мутным взглядом от выпитого, который умеет наливать коктейли, делать вид, что искренне выслушивает пьяные откровения. За барной стойкой стоял солдат, который не успел сделать что-то очень важное - не спас товарища, не закрыл собой пулю, не попал в цель с первого раза, но только что получил второй шанс и готов лечь костями, но искупить свою вину во что бы то не стало. - Миледи? - медленно спросил Лурам. - Да? - встревоженно отозвалась Стелла, ожидая решения о дальнейшей дружбе. Что же теперь? Простит ли Лурам её во второй раз за сегодня? Захочет ли иметь с ней что-то общее? Да, она действительно хотела, чтобы он исполнил её задумку, но ведь ей хватило храбрости честно признаться в этом! Но делает ли честность её поступок хоть несколько верным? - Сейчас я отправляюсь приводить себя в порядок, а потом поеду в город за граппой. Вы не забыли об этом? - Да-да-да, конечно, я помню, - закивала принцесса, всё ещё не понимая, к чему клонит бармен. - И если я вернусь не слишком поздно, то можем ли мы ещё раз ознакомиться с личными делами завтрашних гостей перед встречей? Я вполне мог что-то упустить, так что мне очень будет нужен ваш взгляд и дружеский совет. Мы! Дружеский совет! Он согласен! Лицо Стеллы озарилось такой широкой и счастливой безмятежной улыбкой, какая могла быть только в самом раннем детстве, в безопасности, в надёжных руках её любимой матери или дядюшки Набби. - Конечно, Лурам. Конечно же, сможем.