за сотни тысяч до того

На улице было жарко. Жарко настолько, что никакие кондиционеры и вентиляторы не спасали. Ребята сидели во дворе школы и ждали хоть какого-то проявления ветра. — Эй барбариски, — окликнула их Лиса, подходя чуть ближе к скамейка, где и сидели подростки, — хотите на озеро? Девушка подняла свои солнцезащитные очки, чтобы разглядеть всех. — Лиса! — удивлено вскрикнула Йеджи и побежала обниматься. Хёнджин вопросительно взглянул на Джисона и Бан Чана. Те лишь пожали плечами, мол они не знали, что девушка вообще приедет. Дел ни у кого не было, а охладиться хотелось, поэтому все оперативно собрались в кучку рядом с Лисой. — Привет малыши, — она потрепала всех парней по голове, все еще обнимая Йеджи, — готовы? Все четверо сели в машину. Лиса положила свои очки в бардачок и закинула мятную жвачку в рот. Внутри машины было душно. Кожаные сиденья обжигали нежную кожу. Девушка спросила пристегнулись ли все и, услышав положительный ответ, нажала на газ. Ребята пооткрывали все окна, чтобы не задохнуться. Хёнджин высунул руку в окно и почувствовал ветер. Он улыбнулся и посмотрел на Лису в зеркало заднего вида. Девушка тоже улыбалась. Потом парень глянул на Джисона, который подпрыгивал на сиденье, когда включалась его любимая песня, глядел на Бан Чана впереди. Он выглядел очень уставшим. И видел Йеджи, которая так искренне улыбалась. И Хёнджину тепло. На улице жара, и у него внутри тепло. Они ехали где-то два часа. Йеджи с Джисоном уснули на плечах Хёнджина. По радио играла очень меланхоличная музыка. Бан Чан на переднем сидении о чем-то болтал с Лисой. — У меня почти закончен сценарий, — Бан Чан чуть ли не ломал свои пальцы. Нервничал. Лиса заметила это и улыбнулась. — Не переживай, я же всегда говорю, что если есть мечта, обязательно добьешься ее. — Да, но… — парень развернулся и посмотрел кто их может услышать. Хёнджин пытался сделать вид, будто ему не интересно, но Крис понимал, что ему очень интересно. — Родители не будут это оплачивать, а я своими силами не смогу найти продюсера, — он наконец оставил свои пальцы в покое. — Они до сих пор отправляют тебя на менеджера? — Да. Лиса вздыхает. Но тут же вспоминает кое-что. — У меня есть знакомая, мы с ней хорошо общаемся, она может помочь. — Кто? — вдруг спросил Хёнджин и понял, что спалился. — Розэ, — Лиса лишь усмехнулась. Хёнджин про себя подумал «ну конечно». — Она приходила к нам недавно, проводила профориентацию, — вспомнил Хёнджин. Бан Чан тоже вспомнил. А как такое забыть? Она была с ними не меньше Лисы. Она была с ними в их детстве, а возраст лишь украсил ее. Теперь она еще красивее, еще увереннее в себе. — Как я вообще мог забыть про нее, — Бан Чан улыбается сам себе, — она правда сможет помочь? Лиса кивает. Машина погружается в приятное молчание. Бан Чан перестал выглядеть настолько уставшим. Они уже заехали в лес, оставалось лишь найти место, где остановится. Ветки деревьев нагло залезали в окна и этот шум заставил проснуться Йеджи. Та по привычке стукнула Джисона, чтобы тот тоже проснулся. — Мы скоро? — спросил Хёнджин. — Еще совсем чуть чуть. Лиса останавливается на пустом участке земли. — Вроде подходит, — говорит она и выходит из машины. Все остальные делают тоже самое. Бан Чан спрыгивает на землю и потягивается. Хёнджин с Джисоном бегут к озеру. — Здесь очень красиво, — говорит Бан Чан и глядит на Йеджи. Жара, а она в кофте. — А ты плавать… как? — Бан Чан даже не успевает договорить. Йеджи его понимает. — У меня физра была, футболка с длинным рукавом. Бан Чану вдруг становится очень больно. Больно и сложно видеть, как его младшая сестра так сильно разбита. Она не может носить то, что хочет, она постоянно прячется, ей приходится быть кем-то другим. И самое больное, что он не может узнать причину этого всего. — Все хорошо, — Йеджи замечает как Крис смотрит на нее. Она считает, что это будет ей уроком. Будет напоминать ей, что в какое-то время она не справлялась. Но девушка думает, что и сейчас не особо справляется. — Ну все, идем в воду! — крикнула вдруг Лиса. Все побежали переодеваться. Первой в воду зашла сама Лиса. Дальше Бан Чан, потом Джисон, а дальше уже и Хёнджин с Йеджи. — Не брызгайся только, — просит Йеджи, когда замечает, как Джисон подплывает к ней. — А вот и буду! Джисон руками начинает хлопать по воде. Вокруг девушки появляется множество пузырьков и она заливается смехом. — Я рад что она может смеяться, — говорит Хёнджин и отплывает на середину озера. — Я тоже, — отвечает Бан Чан и они уплывают на другой берег. Вокруг очень тихо. Они слышат только своих друзей. И всплеск воды каждый раз, когда Хёнджин снова ныряет. Они выходят из воды и садятся на кусок сухой земли. Они оглядывают людей. Кроме их компании здесь еще были люди, но не очень много. Хёнджин трогает то ли песок то ли камни под своими ногами и глядит на Бан Чана. Тот лишь смотрит куда-то в небо. — Расскажешь что за сценарий? — спрашивает Хёнджин и Бан Чан услышал что-то очень детское в этом вопросе. Поэтому он улыбается и кивает. Блондин кивает в ответ. А на улице жарко. И они чувствуют себя обычными подростками на отдыхе. — Ну что, кто быстрей до того берега? — Да ты старик, ты уезжаешь в санаторий, я тебя выиграю. Бан Чан ухмыльнулся и прыгнул в воду. Хёнджин поспешил за ним. И в сердце тепло. Вода холодная, а в сердце тепло. Хёнджин думает, что Лиса наверняка взяла им сэндвичи и виноград. Он уже представляет, как Джисон будет кидать их себе в рот и каждый раз, когда будет промахиваться, будет злиться. Йеджи будет улыбаться, а Крис будет обнимать ее. И все они вместе.

***

Хёнджин тело. Он так и считает. Хёнджин — это тело, которое отлипает от кресла машины. Хёнджин — это руки, которые он считает слишком тощими. Хёнджин — это набор генов от злого отца и грустной матери. Хёнджин — это плохой друг. Хёнджин — это сломанный ребенок. Хёнджин — это тот, кто ощущает вес чужих тяжелых рук на своих плечах, когда играет на фортепиано. Хёнджин — это тело, которое по ошибке что-то чувствует. Это ошибка, и это поправимо. Хёнджин — это тело, которое ненавидит себя за каждое движение. Это тело, которое ненавидит еду в любом ее проявлении. Хёнджин — это тело, которое сбегает от друзей, потому что ему стыдно за себя. Хёнджин — это тело, которое очень четко чувствует холод ручки, когда оно начинает строчить в блокноте. Тело, которое проживает день за днем судороги. Тело, которое постепенно сыпется и превращается в пепел. Тело, которое недостойно любви. Хёнджин — это всего лишь тело. Он так и сам считает. Хёнджин просыпается. Постель холодная и пустая. Ему холодно и он до чертиков голодный. Спазмы не прекращаются уже несколько дней. Все, что он может делать это лежать в кровати и корячиться от боли. Ему нужна помощь, но понимает он это только тогда, когда он уже на самом дне. Так было всю его жизнь. Он пытается оттолкнуться, карабкается и задыхается. И ничего не помогает. Как будто все, чего он стоит, это лежать в мокрой от пота постели, держаться за живот и кусать свои руки, чтобы утихомирить боль. Кусает так сильно, что на запястьях остаются отпечатки зубов, а через пару часов появятся синяки. А он все еще думает, что останется один. Что бы он не делал, он все равно один. Может он навсегда и останется тем самым парнем, который никогда не ест и не ходит на пары. Может он останется тем мальчиком, который боялся своего отца и фортепиано, который отмечал красным крестиком дни, когда ему нельзя был есть, потому что «я плохо справился». Хёнджин попытался взять в руки хотя бы телефон. Получилось с четвертной попытки. Он пролистал все уведомления. Пару от Бан Чана, еще несколько от Феликса и очень много от Джисона.

Крис

Ты в порядке? Давай мы приедем, разберёмся со всем? Пожалуйста ответь.

Джин, эй Джин, исполни мое желание, ответь мне. Ответь хоть кому-нибудь.

Хван Хёнджин, тебя ждёт долгий разговор.

Хёнджин закатывает глаза и оставляет сообщения без ответа.

Джисон (черная борода)

Ты жив?

Чувак, Феликс хочет поговорить с тобой, ему прям хреново.

Так, я приходил к тебе уже три раза, ты там не сдох случаем?

Хёнджин, это не смешно, что с тобой?

Я видел ты был в сети вчера, спасибо что хоть дал понять, что не умер.

Йеджи переживает, она оставляла тебе еды у двери, забери ее.

Хэй… Йеджи очень злиться на тебя. Давай ты откроешь нам?

Я сказал учителям, что ты болеешь, за пары можешь не переживать.

Ты хоть о чем то вообще переживаешь?

Звонок в дверь. Хёнджин отвлекается от яркого света телефона и смотрит в потолок. Каким-то образом он находит в себе силы встать. Впервые за несколько недель открывает кому-то. На пороге Йеджи. Очень уставшая, она удивлено глядит на парня. — Господи, — лишь шепчет она и прикрывает рот рукой. На ней нет кофты. Она в футболке. Хёнджин ничего не помнит после. Глаза сами закрываются, а бок начинает болеть. Он упал и он ударился. Но больше он ничего не чувствует. И он бы хотел, чтобы так и было. Просто ничерта не чувстовать. Просто стать бездыханным телом и забыть о том, что он вообще когда-то существовал. Через какое-то время он открывает глаза. Снова. Он пытается встать с кровати, на которую скорее всего положила его девушка, но ничего не получается. Йеджи видит это и помогает ему подняться. Она отводит его на кухню, где приготовила мясо с рисом. — Ешь, — строго говорит она, скрещивая руки на своей груди. Почему на ней нет кофты? — Мне нужно в туалет, — хрипло отвечает парень, растирая свои глаза до красных пятен. — Иди в туалет, мой руки и ешь. — Помоги мне. Йеджи смягчается и тихо вздыхает. Она подходит к парню и выставляет свои руки, чтобы тот зацепился за нее. Она доводит друга до туалета и помогает ему. А у того в мыслях наступает тишина. Наконец то тишина. Он готов был отключиться в ту же минуту. Но не отключается. Он выходит из комнаты и почти падает, но девушка ловит его. Она снова доводит до кухни. — Что с Феликсом? — первое, что спрашивает Хёнджин, когда берет в руки вилку. — У тебя еще хватает наглости спрашивать что с ним, — тихо злится девушка. Она садится напротив парня и пристально глядит на него. — Я обложался, я знаю, можешь не напоминать, но что с ним? Хёнджин лениво режет мясо. Он очень хочет его съесть. Но не может. — Жив здоров, но ему плохо, прям конкретно. Я его никогда не видела в таком состоянии, — наконец отвечает Йеджи и кладет одну ногу на другую. Прячет свои руки. — Ясно. Хёнджин цепляет мясо на вилку и подносит ко рту. Не открывается. Он гипнотизирует вилку должным взглядом и еле-еле открывает рот. Жует очень медленно, а после проглатывает. Он поднимает глаза на Йеджи и качает головой. Та лишь снова вздыхает и парень видит, как сильно она злится. — Хёнджин, давай на чистоту, потому что так грубо о тебе я могу говорить лишь с тобой. Перед Бан Чаном я буду тебя защищать, Джисону наплету чего нибудь, но тебе я скажу все, что я думаю, — напористо говорит девушка и наклоняется чуть ближе к парню, чтобы заглянуть ему в глаза. — У Феликса синдром спасателя, и он будет пытаться тебя спасти, пока у него будут силы. Хотя я боюсь, что даже когда силы пропадут, он все равно будет пытаться. Не давай ему надежд на то, что тебя вообще возможно спасти, потому что мы все знаем — к тебе нельзя приблизиться, если ты этого не захочешь. Поэтому поговори с ним, просто поговори с ним и разберись со всем дерьмом, которое у вас накопилось. Скажи так-то так-то, мне плохо, мы можем попробовать, но я должен отдохнуть. И скажи это в нормальной обстановке, а не тогда, когда ты лежишь в медпункте и у всех стресс. — Ты вызвала этот стресс, — вдруг отвечает парень. Йеджи замолкает. Она удивлено смотрит на друга и хмурится. Кусает губы и смотрит на свои руки. Потом снова прячет их. — Ты первый набросился на него, я не просила, — тихо говорит она. — А стоило бы, — Хёнджин вдруг отправляет в рот еще один кусок мяса. Неожиданно еда начала проглатываться, и он даже смог почувствовать вкус. — Ты тоже помощи не просишь. И где ты сейчас? — У себя дома. Почему на тебе нет кофты? — наконец спрашивает Хёнджин вопрос, который мучает его с самого прихода девушки. Йеджи стыдливо спрятала глаза. Ей жутко не понравилась интонация, с которой спросил друг. — Хотела показать тебе, что у всех есть слабости. — Бан Чан уйдёт в запой, когда я сбегу, — снова переводит тему Хван. — Не делай вид будто это необходимо, — тихо говорит девушка, пытаясь найти хоть какую-то ложь в глазах напротив. — Необходимо, — режет парень. В эту же секунду организм Хёнджина решил выдать то, чего парень абсолютно не ожидал. Он сложился пополам и тяжело задышал. В глазах снова потемнело. В душе наверно тоже. Его вырвало. И это был его конец. Это было не то время, не то место. И это был провал, который лишь доказывал, как сильно ему надо уехать. Йеджи вздрогнула и побежала за тазиком, но вспомнив, что ничего подобного Хёнджин у себя никогда не держал, взяла друга в охапку и повела в ванную. Парень сидел там еще десять минут. Девушка почти плакала, убирая за ним. Страшно. Стало вдруг до жути страшно. Как тогда, в ее первый приступ. Почему то она вспомнила именно это. Никто не помнит что тогда произошло. Там было очень много крови на кофте и джинсах, девушку увозили в больницу и Лиса взялась за все это. Бумажные салфетки, дрожащие руки Бан Чана, его же крики. Голосовое от Чонгука Это всё, что они помнят о том случае. Но не Йеджи. Она помнит все. Она помнит каждое свое движение в тот день, каждую свою мысль, каждый порез, который она наносила себе на руки. Она все еще все помнит. Даже если мозг остальных стер это воспоминание, пытаясь обезопасить психику. Они были детьми. Все они. Йеджи повертела головой, пытаясь забыть тот кошмар. Наконец, она услышала, как в туалете выключили свет, и попыталась переключиться на друга. Хёнджин вышел бледнее смерти. — Булимией вроде не занимался, — тихо сказала она, вытирая дурацкие слезы и шмыгая. Больно. Она кинула тряпку, которой вытирала пол в раковину, вытерла руки кухонным полотенцем и собрала волосы резинкой. — В девятом классе было дело. После — никогда. Девушка положила парня на кровать — оставила его отдыхать. Сама перемыла всю посуду, оттерла до блеска пол и убедившись, что друг заснул, позвонила Бан Чану. — Его вырвало, — говорит она тихо в трубку, боясь, что разбудит блондина, — и руки все искусаны. — Блять, — лишь слышит она в ответ. — Его в больницу надо, мы не сможем вытащить его. — Я знаю… он сбежит, Крис, он сбежит, он уже решил, — у девушки голос дрожжал, но она пыталась успокоиться. Правда пыталась. — Уходи, поехали домой. Вечером к нему зайдёт Джисон, все будет нормально. Йеджи кивнула сама себе и сбросила трубку. Она последний раз глянула на друга и вышла из квартиры. Она простояла еще пять минут у подъезда, вытирая слезы, пытаясь привести себя в порядок, чтобы Бан Чан не беспокоился. Но он все равно будет беспокоится. Поэтому она решила не врать хотя бы ему.

***

Джисон приезжает уже ближе к вечеру. И Хёнджин ему открывает. И он слушает огромную лекцию о том, что напугал всех до чертиков, что так вообще-то не поступают с друзьями, что это все неправильно. И блондину становится в какой-то момент так противно, что он не выдерживает и начинает нести абсолютную чушь. Джисон на это лишь хмурится и пытается возражать. Но их спор был высосан из пальца. И оба знали, что Хан не выдержит первым. — Ты ведь понимаешь, что снова начинаешь это, — говорит Джисон, медленно закипая внутри, — ты снова пытаешься выставить себя жертвой. — Я просто не хочу быть плохим человеком, — хрипит Хван, глядя в потолок. — Но ты уже, Хёнджин, ты уже. Но ты можешь это изменить, приняв это и начав принимать помощь, но ты ведь даже этого не хочешь! — Я хочу, — слабо кричит Хёнджин, — я хочу, но я просто не могу, я не знаю что делать. — Я только что сказал тебе что делать, — Джисон присаживается на корточки, чтобы лучше увидеть эмоции блондина. Не получалось. — Ты не понимаешь, — парень закрыл глаза от усталости. Ему не нужна лекция. Ему уже вообще ничего не нужно. — Нет, это ты не понимаешь! — громко говорит Джисон, пытаясь вернуть внимание друга, — ты ведешь себя, как ребенок, ты же понимаешь, что ты еще можешь все исправить. Столько людей вокруг тебя, чего ты блять еще хочешь? — Хочу, чтобы от меня все отстали. Джисон замолк. Он покачал головой, забрал свои вещи и в последний раз посмотрел на друга. — Подумай об этом разговоре, когда останешься один. Нам тоже сложно, Хёнджин, ты не один тут такой.  Джисон уехал. Хёнджин обнял себя руками. Он устал, он понимал, что ему пытался сказать его друг. Но он все равно один, несмотря ни на что. Он все еще один. 

Феликс, который художник

Привет, я могу приехать к тебе?

Хёнджин увидел сообщение и очень удивился, но отвечать не стал. Он через силу встал с дивана и пошел в душ. Он думал, он постоянно думал. Но он ни к чему не приходил. В его голове выстраиваются логические цепочки но он не мог сделать вывод из них. Он бьется головой об бетонную стенку, но просто не чувствует боли. Он хочет почувствовать хотя бы что-то. Выйдя из душа он еле еле высушился и доколевал до кровати. Снова лег. Стало немного легче. Он вдруг глянул на свой блокнот, в который не писал ничего уже несколько недель. На самом деле, он сам не знает чего хочет.

Феликс, который художник

Джисон сказал что вы поссорились, я понимаю, что тебе сейчас тяжело, я хочу помочь.

Ответь мне, пожалуйста.

Хёнджин Я не могу. Феликс прочитал сообщение через пять минут и ничего не ответил. Хёнджин разберется с этим потом, когда нибудь, когда ему станет лучше. Блондин проснулся от звонка телефона. Было где-то 10 часов утра. Он не знал, кто мог звонить ему, поэтому очень удивился, когда увидел на экране имя Криса. — Ало, — ответил Хёнджин спустя наверно минуту. — Хёнджин, ты дома? — спросил Бан Чан. Его голос был очень серьезным и уставшим. — Да, — прохрипел парень и сжался от новых судорог. — Хёнджин, я хочу, чтобы ты вспомнил о своем обещании не убегать, — сказал старший. Он уже на грани панической атаки. — Крис, что происходит? — спросил парень, кусая свою ладонь и жмурясь от боли. — Джисон попал в аварию, он в больнице, мы едем сейчас туда, нам позвонила его мать, обвинила нас как всегда, — сказал на одном дыхании Чан.  — Что? — неверяще спросил Хёнджин. — Лиса сейчас собирается ехать к тебе, просто дождись ее, Джисон в порядке, с ним все хорошо, — поспешно успокаивал старший. Как и подобает старшему. — Он в сознании? Бан Чан замолчал. Хёнджин понимал, что тот не хотел отвечать на это. — Пока что нет, но все будет хорошо, он сильный малый, выкарабкается. Хёнджин, не убегай я прошу тебя. Но Хёнджин уже не услышал этого. Он сбросил звонок, встал с кровати и начал собирать вещи. Через боль в своем теле, прерываясь на новые спазмы, скручиваясь, стоя на коленях. Выходя из квартиры, он бросил ключи на пол. Он сбежал. Снова. В который раз он сбежал. И этот побег был очень болезненным. Самым болезненным. Парень вызвал такси до вокзала и быстро начал печатать что-то в сообщениях. Кому-то. Он знал, что его снова примут, просто не могли не принять. В этот момент ему позвонила Лиса, но он сбросил. Через несколько минут он уже сидел в машине и уезжал.  Через 10 минут Лиса приехала к дому Хёнджина. Она позвонила соседям и наплела историю про то, что ее сын живет в одной из квартир, и ему сейчас очень плохо. Ей открыли. Она пробежала лестничную клетку и замерла, когда увидела ключи на полу у двери в квартиру.

Лиса.

Уехал. Я не успела.

Чан Пошел он к черту.