Долгожданный день

      Был спокойный день, ничего такого особенного не происходило. Все были заняты своими делами, а Бен как всегда без отдыха работал за компьютером — готовил новое обновление, так сказать. На упрёки друзей о том, что надо бы отвлечься, Бен лишь отмахивался и продолжал клацать по клавиатуре, как ни в чём не бывало: всё должно было быть идеально и сделано вовремя, иначе будет плохо всем.       Пёс в общем выглядел сонным: усталые глаза вечно смотрящие в монитор устройства, выдавали это.       Не прекращая своего дела, на которое Бен потратил уже как минимум два-три дня, он всё же решил налить себе кофе, чтобы хоть немного взбодриться. Только придя на кухню, бурый принялся искать кружку.       Хэнк в это время уже убирал посуду по ящикам после обеда вкусной рисовой кашей, которую сам же и приготовил. Подошедший к нему Бен привлёк внимание: киноман удивлённо взглянул на пса, оценивая его состояние. — Бен, может хватит работать? — бело-синий заботливо попросил ещё раз, где-то в душе мнимо надеясь, что именно сейчас учёный послушается и пойдёт отдыхать. — Нет, работа сама себя не окончит, — с этими словами Бен уже нашёл свою кружку и пошёл за кофе. — Но Бен, мы же переживаем за тебя, — Хэнк всё ещё стоял на своём — Ну, — бурый на секунду задумался над словами Хэнка, — ладно, но только чуточку отдохну.       Хэнк зажёгся на глазах, когда наконец-то услышал эти слова, чуть ли не хлопая в ладоши; на радостях, пёс быстро оказался рядом с Беном и юрко отобрал у него кофе, вооружившись чайной ложкой: — Я могу сам тебе кофе сделать — иди, отдыхай! — горячо сказал киноман и вдогонку добавил: ты будешь у себя дома или здесь? Я могу тебе куда угодно принести! — Э-э-э, ладно, допустим, — Бен устало доплелся на дивана и присел на него, ожидая напиток.       Хэнк давно успел выучить, какой обычно кофе делает и любит учёный, так что сделать подобный не составило никакого труда.       С возникшим из ниоткуда воодушевлением, Хэнк залил кофе кипятком, чуть разбавил заменителем молока, не забывая о непереносимости лактозы, и подошёл к ожидающему другу, оттопыривая палец, чтобы тот смог взять кружку за ручку. — Благодарю, — взяв в руки горячую кружку, Бен отхлебнул кофе из неё. Немного подбодрило.       Хэнк с удовольствием наблюдал, как Бен приятно жмурился от вкуса знакомой бодрящей горечи и всё такими же уставшими глазами смотрел прямо на него; киноман неожиданным образом поймал себя на мысли, что был бы не против обнять ненадолго друга, а позже — уложить спать, с облегчением понимая, что Бен всё же отдыхает после стольких дней кропотливой работы.       Конечно, было бы намного лучше лечь вместе с ним спать в объятиях…       Стоп, в голове снова такие мысли? Хэнк отвёл глаза в сторону от учёного, обдумывая природу этих желаний.       Бен лишь спокойно оглядывался по сторонам, попивая свой кофеёк, приготовленный другом, а, посмотрев на Хэнка, удивлённо вскинул бровь: — Что-то не так? — в ответ не услышал ничего — …да, прости, что мало отдыхаю. Видимо, я правда перегружаю себя и забываю о самом важном, — Бен немного погрустнел. — А? — отвлёкся Хэнк, запоздало улавливая фразы. — Оу, да, я рад, что ты это понял.       Хэнк сел поближе к бурому псу, с лёгкой улыбкой его разглядывая. — Чем потом думаешь заняться? — Работой, конечно же, а ты? — программист, естественно, заметил некую рассеяность товарища, но принял это за норму. Наконец, допив напиток, Бен поставил кружку на журнальный столик и вернулся к диалогу.       Ответ Бена немного удивил Хэнка, хотя чего он ожидал — беспрепятственно отдыхающего Бена после чашечки кофе? Как бы не так. — Может ты, ну… Поспишь немного? В таком состоянии тебе будет сложно работать. — Да, я устал чего-то, — Бен сонливо зевнул и также взглянул на Хэнка, прямо ему в глаза.       Этот контакт продолжался непристойно долгое время: из-за недосыпа Бен, вроде, и не замечал странного, но Хэнк был выбит из своих мечтаний своей же совестью, забегав взором по помещению, пытаясь скрыть неловкость. — Вот именно, — согласился киноман, вставая на ноги, — а теперь тебе лучше лечь спать. — Согласен. А что будешь делать ты? — Бен облокотился на спинку дивана.       С очевидным вопросом, перерастающим в неловкость, Хэнк продолжал смотреть на Бена и придумывать подходящие реплики. — Не знаю, — он нервно спрятал руки в карманы, желая провалиться сквозь пол ежесекундно.       Его странное поведение было с очевидностью видно.       Бен ничего не ответил, а лишь, встав с дивана, направился за одеялом и подушкой на второй этаж; когда все эти вещи были принесены и расставлены так, как надо, химик лег, накрывшись одеялом и положив голову на подушку. — Ладно. Надеюсь, займёшь себя чем-нибудь, — спокойно и сонно проговорил Бен, на секунду посмотрев на Хэнка, который явно о чём-то тревожился: учёный сам начал беспокоиться, но уже у себя в душе, мысленно.       Спустя недолгую минутку молчания, программист всё же решил поинтересоваться, что случилось, и почему друг такой нервный. — У тебя всё в порядке? Ты какой-то странный. Что случилось? — дважды повторил один и тот же интересующий вопрос Бен, даже не подозревая об этом.       Учёный отложил свой плед в сторону и принялся ждать ответа от бело-синего пса, смотря ему прямо в глаза, чтобы хоть немного понять, что именно не так. Бен предполагал, что Хэнк просто беспокоится о его здоровье: мол, эти нескончаемые гляделки в экран до добра не доводят, не дай Бог зрение понизят или что-то в этом роде.       Всё же, Бен чуть ли не засыпал в данный момент: ну а что, такое вот задротство любого выжмет. — Ничего страшного! — оживился Хэнк, стараясь успокоиться. — Просто за тебя беспокоюсь, но теперь ты отдыхаешь и… И я спокоен, — повторился пёс, держа на лице липовую улыбку. — Так что спи, а я пока прогуляюсь. — Я что-то в это не особо верю, но если не хочешь открывать эту тему — я переживу, — после этих слов Бен обратно укутался в одеяло и закрыл глаза. — Удачно провести время, Хэнки, — программист про себя улыбнулся и принялся засыпать.       Хэнк пытался что-то сказать, для этого уже разинув рот и приподняв лапу, но что-то его остановило: уже определённо поздно признаваться в тревожащих и греющих сердце, чувствах, ибо Бен — сонный, практически уснувший лежал на диване; Хэнк, не желая доставлять ему какие-то хлопоты, просто молча вышел на улицу.       Он не ушёл куда-то погулять, а просто сел на качели из шины, погружаясь в, по большей степени, печальные чувства. Одно дело: понять и принять самому нежную любовь, проживающую в сердце уже как два месяца, и совершенно другое: сказать об этой любви её объекту; сомнения терзали ранимого Хэнка до глубины души: хотелось отдаться течению реки жизни и просто гадать на ромашке «любит — не любит?», но чем дальше всё заходило — тем сложнее становилось самому Хэнку, и улавливали это теперь все — Бен тоже.       А что делать теперь? Всё сильнее Хэнк нервничал рядом с программистом, и когда-то нервы сдадут окончательно, выливаясь во что-то неприятное и странное.       Спустя каких-то десять минут после ухода друга Бен всё лежал и смотрел в пустоту: что-то спать не хотелось из-за тревожного чувства, но о чём или ком именно — тот не знал.       Наконец-таки убедив себя, что всё равно не заснет, Бен решил хоть как-то взбодриться и прогуляться по городу и, только выйдя из гаража, приметил грустного Хэнка. Химик не спеша подошёл к другу и легонько дотронулся до его плеча.       Хэнк дёрнулся, не ожидая такого визита в его ауру печали — Я бы хотел узнать, что у тебя случилось, — Бен всё же убрал руку с плеча и спокойным тоном продолжил: — Ты можешь мне доверять, я — не чужой человек. Расскажи, что тебя беспокоит, я попытаюсь помочь, — программист немного неровно дышал, смотря в глаза друга грустным взглядом.       Хэнк боязливо заморгал и уставился взглядом на зелёную траву и желтый одуванчик, на котором сидела бабочка лимонница. — Ты мне нравишься, — коротко пробубнил под нос пёс, не решаясь поднять голову. — Что? — Бен удивлённо уставился на друга, который так и не решался взглянуть на него. — Погоди, ты пошутил?       Ладони нервно вспотели: хотелось сорваться и убежать прочь; удалиться и больше никогда не пересекаться с Беном из-за чувства стыда, но все мышцы от страха словно парализовало, приковывая к слегка покачивающейся качели.       Хэнк тупо молчал, ругая себя за ненужную прямолинейность — чёрт дёрнул за язык сказать, а зачем? Услышать непонятный вопрос: «погоди, ты пошутил?» намного страшнее, чем держать чувства на замке: Хэнк воспринял реплику Бена как что-то плохое, и из-за этого ещё больше терялся.       Слёзы от перегруза эмоциями выступили на глазах: Хэнк мужественно держался, чтобы не упасть носом в грязь и не заплакать; парень просто покачал головой в знак того, что совсем, совсем не пошутил.       Бен молча переваривал вышесказанные слова друга. Дышать становилось немного тяжелее: программист тоже что-то чувствовал к Хэнку, но просто отталкивал себя от таких мыслей, думая, что это так на него действует работа или просто больные фантазии; после того, как бело-синий признался в любви, Бен сначала предположил, что приятель так пошутил, ведь это всего-навсего не могло быть правдой, а спустя пару секунд вспомнил странное поведение киномана: обеспокоенный вид и улыбка выдавали его.       Бен и не знал, что ответить, потому что так и не мог прийти в себя и поверить во всё сейчас происходящее; но, собрав всю волю в кулак, аккуратно вытер подступающие слёзы на глазах Хэнка и нежно коснулся его плеча, слегка поглаживая: — Я и не думал, что эти чувства взаимны, — прервал тишину химик: его голос подрагивал, что было неожиданно, а слова он произносил медленно и немного прерывисто. — Мне казалось, что ты… пошутил насчёт этого. Меня будто током ударило. Я… тоже тебя люблю, очень давно, чтобы ты знал…       Хэнк ошеломлённо смотрел на Бена, переваривая поступившую информацию. — Вау…       Пёс более облегчённо выдохнул и снова отвёл взгляд: из тела испарилась невидимая тяжесть — на душе стало спокойнее.       «Так вот оно что», — Хэнк продолжал ни без удивления раздумывать о взаимности чувств, на которую не сильно и расчитывал.       Бен лишь молчал, смущенно оглядывая Хэнка: — Ты так беспокоился об этом весь день?..       Выходя из размышлений, Хэнк кивнул в ответ с короткой улыбкой, касаясь рукой бурой кисти, что также лежала на его плече. — Я боялся, ты не поймёшь. — Прости, что раньше не замечал. Теперь я всегда буду с тобой, любимый… — Бен нежно потянул Хэнка в свои объятия.       Киноман встал, немного растерянно обнимая Бена первые секунды, пока полное осознание произошедшего не поглотило целиком. Хэнк любил обниматься со всеми, будучи невероятно тактильным, но объятия со своим любимым человеком — отдельное удовольствие.       В какой-то момент Хэнк немного отстранился и чмокнул учёного в щёку: от былого стыда и страха не осталось и следа.       Программист засмущался, довольно улыбаясь бело-синему псу, и погладил того по голове. — Ты же спать хотел, — поднял уголок губ Халакойи. — Да. И сейчас я как раз хотел пойти это сделать. С тобой, если не против, — Бен ещё сильнее расплылся в улыбке, глядя прямо в глаза собеседника. — Хорошо, — глаза от услышанного ярко засияли, а хвост радостно замахал из стороны в сторону. — Идём? — Конечно — Бен взял киномана за руку и повёл в гараж.       Забрав обратно спальные принадлежности и поднявшись на второй этаж, учёный пропустил Хэнка в маленькую, но уютную комнату, и как только оба подошли к большой кровате, присел на неё.       Хэнк обогнул кровать и заполз на неё с другой стороны, игриво укрываясь одеялом так, что только одна голова из-под него и торчала. — Ложись давай, — радушно улыбнулся киноман, предвкушая сладкое тепло.       Бен лёг рядом и завлек Хэнка в свои объятия, аккуратно поглаживая того по голове и шепча милые прозвища. Как же программист был рад: он давно не мог признаться бело-синему в своих чувствах, и вот сегодня этот долгожданный день наконец наступил…       И наступил он для обоих влюблённых, что потихоньку заснули в объятиях друг друга, вступая вместе в тёплые и многообещающие отношения.