прощальный поцелуй в шаурмечной за углом

Пока задроты Московского института в разгар сессии сидят в своих комнатах и наяривают на учебу до нервного тика и передозировки кофеина в организме, Дима не упускает возможности примкнуть к шумной компании и заявиться на одну из самых масштабных вечеринок общежития по случаю празднования Хэллоуина. Конечно, этот праздник в их стране не официальный, но Россия зарубежным представителям в костюмах и организации отбитых тусовок до раннего утра точно не уступает. Цирк уехал, а клоуны остались – в лице Дмитрия Побрацкого, если быть точным. Так как с годами ничего не меняется и большущий спрос на клыки Дракулы, светящиеся тыквы и кошачьи уши остается неизменным (по крайней мере по учащимся в их ВУЗе заметно), Побрацкий соответствует современным трендам и ловит волну хайпа на образе Джокера Хоакина Феникса. Не, ну а что? Во-первых, это популярный психологический фильм нынешнего времени, на который Дима раза три-четыре в кино сходил, а во-вторых – никакой мороки с одеждой выбранного персонажа и с гримом тем более. Дима просто сам как клоун: ему на лице можно даже ничего не рисовать, но об этом он, увы, не в курсе. — Ви лив ин сосаети! — Сам ты сосешь, шашлык. А видок зачет, я оценил, братан, как и твое пиво. Давай его сюда! Побрацкий только появляется во всей красе, как у него выхватывают пакет с алкогольными напитками, стеклянные бутылки расставляя на столе рядом с какими-то закусками и пуншем, и окружают со всех сторон. Как же Дима любил внимание. Даже настроение незамедлительно поднялось, просачиваясь через потолок. Наверное, этот вечер станет одним из самых незабываемых и ведь не пожалеет забить галерею и память хуевой тучей фотографий. Осталось только нажраться, как свинья, и пойти бухим на лестничной площадке записывать видеоотчет для Голливуда. Вот заметят – и Дима станет звёздой Лос-Анджелеса со знаниями английского на уровне «фак мэн, сак май дик». Цирк теряет таланты. — Да ладно, Звездочкин! — Эй, шашлык, у вас че, эт самое, парные косплеи или типа того? Кажется, произошел троллинг. Пранкеры «Ракамакафо» со своими экспериментами отдыхают. Антон – господи да как же он заебал – Звёздочкин. Мало того, что народ выпал в «культурный» шок из-за появления магистранта, так еще и блядский образ Бэтмэна бросался каждому первому в глаза. Сраная летучая мышь. Да, в фильме с участием Феникса тоже есть свой Брюс Уэйн, но не тот, что из вселенной ДС, и точно не Антон. О какой договоренности вообще может идти речь, если ситуация даже не чистой воды совпадение – ебаный сюр. — Что за клоунада, мажор? — Клоунада – это то, что Вы из себя представляете, Дмитрий. Сейчас, - служебной субординацией так и прёт, студенты же рядом. Кому как не популярной петушаре института показывать себя таким, каким его знают все. — Хотя, нет, зачастую. Если Побрацкий не угодит сегодня в тюрьму за преднамеренное убийство супергероя по причине «пидорас с подъебками из одноклассников», то точно попадет в обезьянник за физическое насилие и психологическое изнасилование. Раз Звёздочкин такой умный, то придется грубо трахнуть его мозг и травмировать. Дима не жестокий. Дима взвинченный и справедливый от «а» до «хуй». — Плевать. Спроси меня «где детонатор» с нужной интонацией и, может быть, я на процент поверю, что ты хотя бы смотрел Бэтмэна. — Где долги, Дмитрий? – ладно, за озвучку можно поставить восьмерку из десяти, но за перефразировку и искажения канона конечная оценка преображается в минус ебальник. — Вы в курсе, что послезавтра должны преподавателю показать готовую работу? В противном случае помощи в следующий раз можете от меня не ждать. — Кто скрывается под маской Бэтмэна? – Побрацкий начинает тарабанить по своим коленям ладонями, пока не подхватывает бутылку холодненького пива и не делает глоток. — Да это же первоклассный душнила. Послушай, раз уж пришел, положи болт на свою правильность-хуявильность, набухайся и проспись. Иной причины твоего пребывания здесь я не вижу. Тактичное отступление – идея так себе. Агрессивное перемирие на время Хэллоуина – как вариант. Не забыться главное и не начать с ним дружбу водить из-за какого-нибудь банального предложения выпить на брудершафт. — Не волнуйся, скоморох, пить я тоже буду, как и получать удовольствие от вечера, - Антон смотрит на Побрацкого свысока и ухмыляется хищно, смешивая себе какой-то коктейль из более крепкого алкоголя. Принес свой вискарь, хренов выпендрежник, пока бедные студенты стипендию вытряхивают из кошельков. — И, так уж и быть, я не отправлю Вас в Аркхем, если будете пай-мальчиком и не натворите делов. Но я, как герой, постараюсь не сводить глаз с человека, отвергнутого обществом. Ядерный взрыв через три, два..блять! Этот чертов Антон реально эти фильмы смотрел, а Диме все время казалось, что он бумер и позер! Знатно проебался, даже сказать нечего в ответ. Да, сказать нечего, а выпить есть чего: Побрацкий принимает вызов и тянется к виски, чтобы приложиться жадно губами к горлышку бутылки и отпить немного крепкого. Что ж, пока все идет мирно и тихо. Вечеринку объявили открытой, как только колонки из-за громкой музыки начали потрясываться. Радостные возгласы, танцы до упаду и пьяные рожи обеспечены до восхода солнца. Но Дима – редкостный везунчик. Он до последнего никакого понятия не имел, какой презент подготовила для него матушка-судьба вместе с борцом за справедливость. Чёрт знает, сколько времени уже прошло, по ощущениям весь вечер, по факту – всего лишь час. Понадобились какие-то несчастные шестьдесят минут на то, чтобы Антон со своей хваленой профессиональной выдержкой напился дорогостоящим виски вперемешку с коньяком в самые ебеня и превратился из извечно серьёзного, напыщенно строгого зануды в весёлый балагур с неудержимым смехом, который просачивался через него, слетая с губ, из-за любой прозвучавшей глупости или шутки. Дима тоже не отставал от своего партнёра по костюму на сегодняшнюю вечеринку: вливал в себя порциями излюбленное пиво «Амстердам» почти что как обычную питьевую воду «Святой источник» и, в кои-то веки, вовсю отплясывал на пару с магистрантом под какой-то хит из девяностых на импровизированном танцполе в центре общажной комнаты. А ведь всего-то надо было налакаться до беспамятства и улетевших в Тартарары мозгов, чтобы тут же стать друзьями не разлей вода. В какой-то момент Звёздочкин хватает Побрацкого за запястье и вытаскивает того из тесной толпы трясущихся в танце студентов, уводя за собой на слегка шатающихся ногах, без всяких объяснений, в ванную. Диме же остаётся только беспрекословно повиноваться и с озадаченным выражением лица поплестись следом за старшим. Как только парни пересекают порог пустой комнаты – как удачно, – Антон незамедлительно прижимает младшего к своему телу, чьё тепло ощущалось даже через несколько слоёв одежды в силу возросшего в организме градуса, обвивая загребущими руками чужую талию, и накрывает пунцовые губы того в чувственном поцелуе. Побрацкий не выказывает никакого сопротивления – лишь мычит сдавленно в мягкие уста магистранта, игриво те прикусывая и оттягивая, хватается цепкими пальцами за плечи напротив себя и делает спиной медленные шаги, позволяя Звёздочкину запереть дверь на два щелчка до закрытия замка. Минуя всевозможные препятствия в виде раковины и парочки разбросанных на полу бутылок из-под алкоголя и энергетиков, они, страстно целующиеся, уверенно ступают в сторону ванны и в конце концов осторожно приземляются на гладкое акриловое дно, когда Дима требовательно утягивает магистранта за невысокий бортик. — Захотелось устроить полное погружение в наши сегодняшние образы? Давай ещё и душ включим для пущего эффекта. Только представь: ночной Готэм, тёмный узкий переулок, на улице льёт дождь, а я, в лице борца за справедливость, наказываю тебя, Джокера, как главное олицетворение зла и беспорядка города, за все твои непростительные деяния, беспощадно вдалбливаясь в твою узкую жопку. — Слышь, ты, Брюс Уэйн недоделанный, твои извращенные наклонности и ролевые игры оставим на другой раз, когда у нас будет больше времени друг на друга. К сожалению, с этим неоспоримым фактом приходится согласиться – у них действительно мало времени. Младший оказывается прижатым к стенке ванны чужими руками. Магистрант, словно змей-искуситель, продвигается своими обжигающими губами по всему периметру бархатистой кожи Побрацкого, оставляя за собой дорожку из мокрых поцелуев: скользит сначала по чертам симпатичного лица, а затем, торопливо стягивая с молодого тела алый пиджак вместе с рубашкой (с которой, к слову, почти сорвал пуговицы), изучает каждый его точеный изгиб. Дима роняет шумные вздохи со скулящим мычанием сквозь плотно сжатые уста, чуть выгибаясь в спине, чтобы охотно подставиться под раззадоривающие прикосновения, и нетерпеливо ёрзает на месте, царапая короткострижеными ногтями чужие плечи и лопатки. Звёздочкин будто специально медлит, покрывая дрожащий перед собой стан непрекращающейся россыпью поцелуев, соединяет нежными губами все тёмные родинки вместе невидимыми линиями в известные созвездия, заставляя студента растворяться в этом потоке ласк и желать больше грешного удовольствия. Шея – Малая Медведица; по плечу вниз, к предплечью – Кассиопея; грудь, огибая розовые соски – Персей; живот, в опасной близости к паху – Овен. — Боже, б-блять.. Ты можешь быть быстрее? Если ты не заметил, то мы сейчас не у тебя дома, лёжа на двуспальной кровати, а в ебаной общаге, полной людей. — Спасибо, конечно, за честь быть удостоенным званием Господа, но можешь обращаться ко мне просто на «Антон». — Ты заслуживаешь только обращения на "хуй". Короткий кивок вместе со снисходительной улыбкой со стороны старшего – жест понимания и полного подчинения чужим желаниям и прихотям. Антон в быстром темпе стягивает с парня плотно прилегающие к бёдрам брюки идентичного с пиджаком цвета, захватив ещё и резинку чёрных боксёров, все мешающиеся тряпки спускает до самых щиколоток за ненадобностью и смачивает два своих длинных пальца слюной – увы, смазку ни один из них с собой не взял. Эти двое в принципе не ожидали пересечения друг с другом на Хэллоуинской вечеринке и уж тем более не могли предугадать столь приятное завершение вечера. Не смотря на то, что вязкая жидкость и без того тёплая, магистрант всё равно тщательно растирает её подушечками, согревая до температуры кипящей лавы, а потом одним плавным движением входит в горячее нутро Побрацкого на две фаланги указательного и среднего пальцев. Слышится тихое шипение – Диме не привыкать к подготовке перед началом секса, но, сколько бы они не предавались плотским утехам, некоторая боль при растягивании всегда присутствует. Старший спешит вновь помочь расслабиться мгновенно напрягшемуся студенту: возобновляет поцелуи на широкой груди, скользнув кончиком влажного языка по пунцовым ареолам, обхватывает пухлыми губами чувствительную бусину, оттягивая ту на себя, а затем переходит ко второму затвердевшему бутону, осторожно прикусывая его зубами. Побрацкий теряется в умопомрачительных ощущениях, которых за раз оказывается слишком много на одно его небольшое тело: Звёздочкин слишком искусно и точно находит все его слабые точки, массируя тугое пространство мышц умелыми пальцами, побуждает парня распутно раздвигать ноги в стороны, насаживаясь бёдрами на фаланги, и параллельно с этим, подобно многорукому нечто, оглаживает ладонью взмокшую спину, пересчитывая позвонки, упругие ляжки и подтянутый пресс. Лицо Димы находится в том же беспорядке, что и его тело: комичный грим подстать выбранному персонажу, как и помада на устах, давным-давно смазались из-за остервенелых поцелуев Антона, от чего раскинувшийся у бортика Побрацкий стал выглядеть по-блядски порочно, что магистранту даже пришлось с усилиями подавить зародившийся в груди утробный рык. Зазвучавшие по неосторожности младшего сладкие стоны сквозь прижатую ко рту ладонь – знак того, что уже пора. У них более нет лишних минут на упоительные прелюдия. Старший с характерным звуком расстегивает молнию ширинки, не переставая разводить на манер ножниц подгибающиеся пальцы, выпускает наружу давно вставший колом член, на поблескивающем кончике которого выступили капли предэякулята, и с расслабленным, томным выдохом спускает с себя нижнее белье от Кельвин Кляйн – даже тут посветил своей мажористостью, – выуживая из кармана серебряный квадратик, который стал носить с собой в каждой сумке и штанах с тех пор, как их с Димой отношения вышли на новый уровень. — Боже, надеюсь, это ружье? — Очень смешно и остроумно, Дмитрий. Посмотрим, как ты продолжишь пресно шутить с моей арматурой в своей тугой заднице. Младший только гулко сглатывает и с готовностью, с пылающей похотью в глазах смотрит неотрывно на то, как Антон устраивает ему самое сексуальное шоу с раскатыванием презерватива по собственной эрекции. С уголка губ даже, кажется, потекла капелька слюны от такого незабываемого зрелища. Парень распаляется только сильнее, буквально тая, как мороженое под палящим солнцем от мелодичных, хриплых стонов, что точно услада для собственных ушей, пока каждый слетевший с уст Побрацкого звук отзывается дрожью и коротким всплеском тока во всём теле, а особенно в налитом свинцом паху. До боли изнывающая плоть старшего приставляется налитой кровью головкой к чужому кольцу мышц и неторопливо входит в манящее, жаркое пространство под аккомпанемент приглушенного мычания Антона и протяжного возгласа Димы, неторопливо проскользив чуть больше, чем на половину. Тесное, горячее пространство, охотно "всасывающее" твёрдый, как гранит, член, сводит с ума магистранта, заставляя его покрытый испариной стан подрагивать в предвкушении большего, а бабочек в животе – заново ожить и запархать, щекоча тонкими крылышками стенки желудка. Он готов поклясться, что лучше Побрацкого в отношениях, в постели, даже в жизни нет никого в этом грёбаном мире, который Звёздочкин готов преподнести прямо к чужим ногам, если он того пожелает. — Где же твоя прежняя разговорчивость, Дмитрий? Язык проглотил? Студент хочет дать отпор и выдать что-нибудь возмущённое из разряда «я после этого тебе больше в жизни не дам», но все слова теряются, а озлобленность испаряется в сгустившемся воздухе вместе с напряжением, когда Антон делает первый толчок бёдрами в чужие ягодицы. Парень громко, чуть ли не крича, насколько это позволяет прижатая к лицу ладонь, стонет, почти что прикусывая себе язык, и закатывает от райского наслаждения глаза, тут же их рефлекторно зажмурив. Старшему даже на секунду показалось, что чужие радужки засветились зелёными огнями, когда из них посыпались искры блаженства. Он методично трахать Диму продолжает, вбиваясь в привлекательную задницу со звонкими шлепками бёдер о бёдра, и сам уже даже еле слышимых возгласов с рычанием сдержать не может, перекрываемых грузным, шумным дыханием. Они – словно звери в период весенней случки, действующие в моменты интимного времяпровождения наедине будто бы на животных инстинктах да и только. Удовольствие, которое парни получают только друг с другом, всегда похоже на пленящую сладость как от волшебных конфеток-наркотиков, кайфом крышесносным разливающееся по венам. Нет, даже куда лучше всяких ЛСД, экстази и мефа – кому как не Антону об этом знать. — Ты ведь спрашивал, кто скрывается под маской Бэтмэна, да? Так вот ответ неправильный: не первоклассный душнила, а твой самый лучший ебырь. — Ты всегда становишься в постели таким самодовольным придурком с повышенным либидо? Только, в нашем случае, в ванне. Звёздочкин смеётся тихо и хрипло, опаляя горячим дыханием смешков покрасневшее ухо младшего – ни то от смущения, ни то от палящего костра из преисподней, зародившегося где-то глубоко внутри, огнём разливающееся по венам и обжигающее кожу до красного цвета, – и, в контраст прошлым движениям, входит резко до упора, соприкоснувшись с чужим задом собственным пахом. Сдержать подрагивающего возгласа не может, рыкнув коротко сквозь стиснутые зубы, и, заприметив истекающей природной смазкой член Побрацкого, специально вырисовывает на том ногтём непонятные узоры, невесомо проходясь подушечками по влажной головке и царапая чувствительную уздечку. У студента уже спина слегка побаливать начинает от того, как его с силой вбивают в стенку ванны, от того он медленно соскальзывает на холодное дно, закинув подрагивающие ноги на чужой копчик. Икры неумолимо скользят из-за оставшейся на Антоне одежды, но Дима всё равно сцепляет позади него стопы, отчаянно держась за подтянутое, подкаченное тело, как утопающий за спасательный круг, скобля пальцами, будто неугомонный кот, чужие лопатки до расцветающих на светлой коже полупрозрачных полос. Магистрант немигающим взглядом прожигает исказившееся в вожделении, покрытое ярким румянцем лицо парня, откровенно любуясь его красотой, и, с по-прежнему влюбленным взором юного подростка, вплетает паучьи пальцы в ореховые пряди, ощутимо потянув те вверх. Ему всегда нравились длинные локоны шатена – один из грязных секретов не такого уж святого и невинного Звёздочкина, который смело можно приписать к ряду ещё несколько таких же фетишей. От этого действия младшего окончательно ведёт. Диму натурально (хотя тут уж, скорее, по-гейски) колошматит так, словно всё его тело – сплетение оголенных проводов и нервов; под веками, обрамленными трепещущими ресницами, взрываются тысячи фейерверков, а всё нескончаемое удовольствие собирается с каждого уголка в одну точку, выливаясь наружу в виде ошеломительного оргазма. Он кончает так бурно и долго, что, кажется, готов сейчас же вознестись на небеса и откинуться без сознания прямо в чужой комнате, не способный ни на что, кроме как протяжно и громко простонать даже сквозь прикушенное запястье. Звёздочкин не выдерживает чужой узости и изливается следом, задержавшись на несколько долгих секунд особенно глубоко в жаркой фигуре парня. По венам вместо крови разливается сладостная нега, перед взглядом всё замыливается и смешивается в непонятное, пёстрое пятно, пока в слепой темноте возникают разноцветные пятна. Тело Антона – сахарная вата, и сам весь он – бескостное желе, грозящееся расплыться в лужу. Магистрант целует пару раз студента в гранатовые губы, слизывая с тех вкус хмельного алкоголя, и хлопает по внутренней стороне чужих бёдер, силясь привести в чувства почти что уснувшего парня. Следом со всей присущей себе аккуратностью выскальзывает из расширенного по понятным причинам нутра, не сдержав рваного вздоха, и стягивает с обмякшего члена щедро наполненный белесой жидкостью презерватив, завязывая защитную резинку узелком. И уже думает выкинуть тот в ближайшую мусорку, как вдруг неожиданно Дима оживает, подав голос: — А можешь из него шарик сделать? Или собачку? Побрацкий гадко смеётся, а после негромко вскрикивает, когда получает смачный, звонкий шлепок по своему бедру, не удостоенный хоть каким-то ответом. Горе-возлюбленных, что никак не могли дотерпеть до дома, наверное, уже успели услышать за стенами ванной, учитывая, какими громкими и неугомонными они иногда были во время процесса. Но сейчас им, потным и довольным, настолько хорошо, что они даже не задумывается над происходящим за стенами этого вакуума, их комфортной зоны, и над тем, как в следующие полчаса Дима и Антон будут незаметно сбегать с вечеринки в квартиру Звёздочкина для продолжения бессонной ночи, как будут оправдываться перед другими, куда они так долго пропадали и почему на студенте нет грима, сводя всё к тому, что младший успел проблеваться над белоснежным троном, от того ему и пришлось начисто умыть замаранное лицо под холодными струями воды. Хэллоуин запомнится бесстыдникам надолго.