The Specter and the Inspector (Призрак и инспектор)

      В самом сердце Лондона, оживлённом его районе расположился величественный старинный особняк, принадлежавший Майкрофту Холмсу эдак полтора века, две трети которых тот был мёртв. Однако собственная смерть никогда не вызывала особых беспокойств. Откровенно говоря, и при жизни его не так уж сильно волновали люди, к тому же он по-прежнему мог читать книги, а по счастливому стечению обстоятельств именно ими и ограничивался его круг насущных потребностей.              В доме долгое время проживал некий Джеймс Лестрейд, унаследовавший его от деда, Гарета Лестрейда, полицейского инспектора и давнего друга Майкрофта. Когда Джеймс умер бездетным холостяком в возрасте ста семи лет, дом перешёл к внучатому племяннику Грегу.              Первые два года владения он не жил в доме, а держал про запас, с планами в будущем отремонтировать и продать, но когда всплыла вопиющая систематическая неверность жены, решил использовать старый дом с пользой и въехал.              Холмс с пассивным равнодушием наблюдал за тем, как новый сосед переносит вещи, потому что без эксцессов просуществовал в этих стенах довольно долгое время в компании Джеймса, по большей части притворявшегося, что никаких привидений не существовало, но дружелюбно приветствовавшего, если доводилось зайти в библиотеку и застать одного конкретного за чтением.              Нужда привыкать к новому соседу по дому доставляла ужасные неудобства. Этот Грегори казался достаточно славным человеком, но явно угодившим в эпицентр некоторого грандиозного эмоционального потрясения. Денно и нощно в хандре шатался по жилищу, прижимая к груди подушки, заливаясь слезами в неурочные часы. Право слово, он пребывал совсем не в том состоянии, чтобы узнать, что в его новом жилье обитает привидение. Потому Майкрофт не выдавал присутствия. Меньше всего ему было нужно, чтобы Грегори вызвал какого-нибудь шамана, который выгонит Холмса из собственного дома. Подобная альтернатива ни в коей мере не годилась.              Увы, пребывание невидимым лишало телесности, необходимой для удержания книги, что быстро докучало. День за днём Майкрофт рассматривал возможность просто взять да показаться. В конце концов, что могло бы быть хуже, чем слушать, как взрослый мужчина плачет по женщине? Скука по определению. И, насколько Майкрофт мог судить по тем скудным деталям, которые почерпнул, подслушивая единственную доступную сторону звонков Грегори солиситору, развод грозился стать скверным делом. Майкрофт почти обрадовался тому, что все, кого он когда-либо любил, давно почили. Разумеется, одиночество существенно упрощало бытие.              Казалось, Грег постепенно оправлялся, и спустя два месяца жизни в поместье Майкрофт перестал беспокоиться насчёт прыжка с балкона третьего этажа. Имея это в виду, Майкрофт немного расслабился и возобновил прежний режим, читая в библиотеке или дремля у камина. Конечно, призраки не нуждались во сне, но Холмс не собирался отказываться от одного из своих любимых времяпрепровождений при жизни.       

༄

      Одним дождливым днём Грег в первый раз решил оценить библиотеку. Майкрофт был не в настроении для разговора, посему быстро сделался невидимым, пока не попался на глаза, и уселся в любимое кресло, бесстрастно наблюдая за штудирующим полки.              — Я мог бы избавиться от этих книг. Эта комната могла бы стать убийственной игровой, можно было бы достать пару автоматов для пинбола и…              Размышления вслух прервало раздражённое фырканье, послышавшееся со спины, на что Лестрейд повернулся, и глазам предстал мягкотелый, но не полный, изо всех сил сверлящий в нём дырку взглядом, с зализанными назад каштановыми волосами и длинным носом мужчина, стоящий на расстоянии всего нескольких шагов. На понимание того, что неизвестного буквально характеризовала лёгкая полупрозрачность, потребовалось лишь доля секунды. Дыхание перехватило.              — Сие недопустимо.              Грег лишился чувств.