***
Ночь приносит с собой холод пустыни, от которого Гарри, даже в толстом шерстяном свитере, дрожит на террасе обеденного зала, и, когда Джинни устраивается напротив него у камина, Гермиона предлагает ей одеяло. Волосы Джинни, распущенные и недавно завитые, поблёскивают в свете огня, и Гарри сглатывает, перед тем как вернуть взгляд к камину. — Почему мы ищем книгу заклинаний в Долине царей? — недоумевает Джинни. — Разве Се-Осирис не был захоронен в Саккаре вместе с отцом и дедом? Гермиона переворачивает страницу какой-то брошюры, которую изучает, и качает головой, не поднимая глаз. — Большинство ищет в Саккаре, но никто точно не знает, где Се-Осирис прожил последние дни. Похоже, он исчез из истории через некоторое время после того, как его дядя взошёл на трон. В досье, о котором упомянул Мустафа, есть записи о торговце, путешествовавшем с Се-Осирисом, когда тот следовал в Луксор за женщиной. — За женщиной? — фыркает Джинни. — Кто бы сомневался. От столика позади них доносится сладкий аромат ванили и шафрана. Пара с восторгом наблюдает за тем, как официант расхваливает приготовленную для них выпечку. — Небсеми, — бормочет Гарри. — Мм? — Этой женщиной была Небсеми, — повторяет он. — Торговец сказал, Се-Осирис был очарован её голосом. Прелестным, как лунный свет на Ниле, но… Дыхание застревает у него в горле. Гарри хочет списать это на кашель, но причина в чём-то другом. Он переводит взгляд с огня на Джинни, а она так спокойна. Её широко распахнутые карие глаза полны внимания — в них тепло и что-то до боли родное, поэтому он заставляет свой дрожащий голос выровняться, чтобы продолжить. — Да, Небсеми, — подтверждает Гермиона. — Небсеми жила в Верхнем Египте и не хотела покидать свою семью. Она боялась рассказать об этом Се-Осирису, поэтому посреди ночи сбежала из царского дворца в Мемфисе домой. Торговец утверждал, что встретился с Се-Осирисом, когда тот гнался за ней вверх по Нилу. — Он поймал её? — спрашивает Джинни. — Поймал, — тихо отвечает Гарри. — Звучит довольно мелодраматично, — фыркает Гермиона. — Он не поймал её. Он женился на ней, и торговец сказал, что они остались в Верхнем Египте. Это совсем другое дело. — Разумеется, — Джинни прочищает горло, наклоняясь к огню. — Боги, как холодно. Гарри направляет палочку на камин, и пламя разгорается ярче. — И как же Се-Осирис стал таким умным? — удивляется Джинни. — Гермиона сказала, что Тот был богом мудрости. — Он и есть бог мудрости, — бормочет Гермиона. Её внимание, очевидно, далеко от тёплого огня. Всё путешествие она любезно выполняла роль своеобразного посредника между Гарри и Джинни, отвечая на вопросы и продолжая беседу, когда сам он терялся. Теперь, пока глаза Гермионы быстро сканируют карты, а её перо движется ещё быстрее, они с Джинни снова остаются одни, и, поскольку Гарри не может придумать, что ещё сказать, он пытается поведать историю, как Се-Осирис стал величайшим волшебником Египта. — Сетна, отец Се-Осириса, тоже был известным магом. Говорят, он предпочитал проводить время за изучением древних рукописей в библиотеках, а не в компании своих доблестных друзей, — Гарри многозначительно кивает в сторону Гермионы, и прекрасный ротик Джинни изгибается в ехидной усмешке. — Он, очевидно, наткнулся на историю о давно умершем волшебнике по имени Нефрекептах, который якобы украл Книгу Тота у самого Тота и был похоронен вместе с ней в Мемфисе. Сетна немедленно отправился на поиски гробницы, но когда наткнулся на неё… э-э-э… её охраняли духи жены и сына Нефрекептаха. Жена велела Сетне держаться подальше, поскольку все они были в гневе убиты Тотом. Джинни хмурится, подаваясь вперёд. — Что было в той книге? Она была прекрасным образцом поэзии, и Гарри на мгновение прикрывает глаза, вспоминая. — В ней говорилось, как заколдовать небеса и землю, бездну, горы и море. Заговоришь со всеми птицами, зверьми, увидишь солнце, и луну, и звёзды ты, и всех богов с их тайнами. Дрова потрескивают в камине. — И это всё? — шепчет Джинни. — Не похоже, чтобы это стоило всех хлопот. Гарри коротко смеётся. — Ну, Сетна не послушал жену Нефрекептаха… — Конечно. — Конечно, — улыбается он. — Сетна забрал книгу из гробницы и, вернувшись домой, встретил прекрасную девушку. Он был женат, и у него было много детей, но, я думаю, они с девушкой полюбили друг друга. Он забыл обо всей своей семье, даже о книге, которую только что украл, потому что был слишком очарован. Девушка хотела быть с ним, но только в качестве жены. Она умоляла его развестись и убить детей на случай, если они однажды захотят отомстить. — Как-то это чересчур. Гарри пожимает плечами. — И всё же он это сделал. Выгнал жену и скормил детей священным животным. — Что за чудовище, — выдыхает Джинни. — Он женился на девушке, но как только впервые подошёл к ней, чтобы обнять, она превратилась в страшный труп. — Гарри безучастно смотрит на танцующие языки пламени. Лицо Джинни каменеет. — Вот и хорошо. — Сетна был в ужасе. Он бежал обратно в свой дом только затем, чтобы найти там жену и детей, всех целых и невредимых. Он был уверен, что это проклятие Книги Тота, поэтому немедленно отправился вернуть её в гробницу Нефрекептаха, чтобы предотвратить превращение своего кошмара в реальность. — Слишком поздно, — возражает Джинни. — Он уже убил своих детей. — Во снах. Это был всего лишь сон. — Сны вообще не обязательно должны что-то значить. Римус так говорил Гарри. Сны существуют только в голове, и они не определяют то, кем является человек и что он способен делать. И тем не менее у Гарри в груди всё сжимается. Джинни усмехается. — Меня это не волнует. Он думал, что всё было по-настоящему, так? Неважно, что это был сон. Сны нереальны. Он пытается правильно изложить эту мысль, но его голос дрожит. — Страх перед тем, что он мог сделать, заставил его исправить свою ошибку, так что это что-то вроде счастливого конца для истории. — Гарри не очень-то в это верит и не понимает, почему так сказал. Это ужасно и утрировано, но сны нереальны, и он не знает, как донести эту идею до Джинни. — Сетна овладел рядом заклинаний и обучил им своего сына Се-Осириса, а Се-Осирис записал их в собственную книгу заклинаний. — В любом случае это всего лишь предание, — вмешивается Гермиона. Гарри и Джинни впиваются в неё взглядами, но её перо не шевелится, а сама она уставилась на огонь между ними. Гарри думает, как долго Гермиона вслушивается в их разговор. — Кому же ведомо, что произошло на самом деле? Джинни откидывается на спинку стула, чтобы поразмышлять над этой легендой. Положа руку на сердце, Гарри тоже разочарован окончанием истории и уже не в первый раз жалеет, что не промолчал.***
После того как Мустафа и Слизнорт отправляются на послеобеденную встречу, Джинни заявляет, что приняла приглашение поиграть в карты с симпатичной француженкой, с которой познакомилась в холле отеля прошлым вечером, благодаря чему Гермиона легко может увильнуть от обеда с Гарри и скрыться на оживлённых улицах Каира. Оказывается, совсем не сложно поймать одну из проезжающих машин такси — Гермиона внимательно отсчитывает нужное количество египетских фунтов и благодарит водителя. Каирские рынки полны людей, шума, жарящегося мяса, красочных тканей и тысячи других сокровищ. Первое место, куда заглядывает Гермиона, — небольшой рынок специй, где она покупает мешочек шафрана. Подарок для мамы. В её сумочке он похож на талисман удачи. Гермиона не уверена, что верит в силу позитивного мышления, но магия реальна, а этот мешочек так близок к «Феликс Фелицис», насколько это только возможно. Она задаётся вопросом, не стоит ли сварить себе самой немного этого зелья, но быстро выбрасывает такую мысль из головы. Затем Гермиона останавливается, просто чтобы задать несколько вопросов владельцам ларьков, и они указывают ей, где продаётся больше всего книг. Больно проходить мимо стольких прилавков, доверху забитых антикварными творениями, которые она, скорее всего, больше никогда не встретит, но в этой части рынка толпа редеет — не стоит привлекать к себе слишком много внимания. Она задерживается только у особенно интересного ларька, чтобы спросить, не приходилось ли владельцу слышать одно определённое имя, а когда он отвечает, что да, и указывает ей направление, Гермиона решает остаться у его полок на несколько мгновений. Едва ли кто-то хватится её в «Семирамисе». Книги обёрнуты в старую кожу или ткань, почти все на арабском, а даже если Гермиона считает себя достаточно подкованной в языках, она не особенно сильна в современном египетском арабском. Однако книги по искусству приводят её в восторг. Некоторые из них полны фотографий (ни одна, к сожалению, не движется), но есть и несколько со старательно прорисованной флорой и фауной долины Нила. Гермиона берёт две книги и снова отсчитывает деньги владельцу, после чего выходит из киоска обратно на улицу, где вдруг замечает мелькнувшие платиновые волосы. Какое бы удовольствие она ни испытывала от покупок, оно улетучивается — Гермиона ныряет обратно в ларёк, и у неё перехватывает дыхание. Что Малфой забыл на рынке? Похоже, он один. Блейз достаточно высокий, чтобы затесаться в толпе, а Локонс — громкий, и Гермиона представить не может, чтобы Малфой таскался с Колином. Малфою стоило бы сидеть за карточным столом в окружении таких же мужчин, как он, или в холле отеля, или смотреть представление в Хедивской опере. Он не должен быть здесь. Гермиона отмеряет секунды на запястье. Малфой остановился у того ларька, в сторону которого ей нужно, но наверняка через минуту-другую он пройдёт мимо, даже не подозревая о её присутствии. Он никак не может знать, куда она направляется, и Гермиона говорит себе, что он точно не последует за ней. Однако он может сказать что-нибудь не тому человеку. Тому, кто видел книгу в её сумке. Если тот человек не был им самим, конечно. Риск слишком велик. Она ждёт ещё минуту, затем выглядывает из-за стены, чтобы убедиться, что Малфой ушёл. Он не ушёл. Хуже того, серый взгляд Малфоя приковывает Гермиону к месту. Сейчас он стоит на другой стороне улицы прямо напротив, прислонившись к стене и засунув руки в карманы, как будто ждет её. Ох. Он коротко кивает в знак приветствия, в изгибе его губ кроется что-то самодовольное. Теперь ей никуда не деться. Щёки вспыхивают от смущения, что её застукали. Она могла бы не отвечать на его приветствие, будто не заметила его, и — боги — это наилучший план, потому что в такой ситуации он вряд ли бы стал звать её по имени, но её подбородок скромно опускается по собственной воле. Этот жест не должен быть приглашением. Не должен, нет, но Малфой отталкивается от стены и переходит улицу, направляясь к ней. — Добрый день, мисс Грейнджер, — его голос ровный и низкий, и от этого Гермионе хочется вжаться в стену позади себя и отодвинуться от Малфоя подальше, но она остаётся на месте и вздёргивает подбородок. — Здравствуйте, мистер Малфой. — Хочется спросить, какого чёрта он здесь делает в своём шикарном костюме и туфлях из драконьей кожи, но чем скорее она сможет улизнуть от него, тем лучше. Сейчас Малфой улыбается ей, и Гермиона уверена, что он чувствует её волнение и получает от этого огромное удовольствие. — Надеюсь, вам нравится на рынке? — Да, — отвечает она. Должно быть, воздух Каира каким-то образом благоволит Малфою, ибо все те признаки, которые во время поездки на поезде выдавали его растрёпанность, тщательно устранены. Галстук идеально ровно завязан, и его спокойствие почти пугает своей непоколебимостью, как будто он чего-то выжидает. Всё это выбивает воздух из лёгких Гермионы, а Малфой чуть наклоняет голову. Его глаза изучают её, скользят по лицу от бровей к губам, а затем вниз, к книгам, прижатым к её груди, и он отступает. — Мисс Грейнджер, — бормочет он, отвешивая лёгкий поклон. Он отворачивается и исчезает на людной улице прежде, чем Гермиона успевает ответить. Она смотрит туда, где его поглотила толпа, и, даже если биение пульса в её горле утихает, она по-прежнему сбита с толку его странным появлением и ещё более странным поведением. Она отсчитывает ещё двенадцать секунд на запястье, чтобы убедиться, что он не повернул назад, а затем спешит в противоположном направлении. В конце тихого квартала в ларьке сидит женщина, окружённая кипой бумаг и свежими чернилами. Гермиона вытаскивает из сумочки клочок пергамента и читает название, которое тщательно скопировала с внутренней стороны обложки книги. — Здравствуйте, — говорит она, подходя к ларьку. Женщина, сидящая перед Гермионой, выглядит такой же старой, как книга в её сумочке. Лицо её покрыто возрастными морщинами, и, хотя она не улыбается незнакомке в своём магазине, карие глаза, рассматривающие Гермиону, отдают теплотой. — Добрый день, — отвечает она через мгновение. Гермиона натянуто улыбается. — Вы Хилана Могахед? Женщина кивает. — Да. А вы кто? — Меня зовут Джин. Джин Карнахан, — ложь с лёгкостью слетает с языка. Если кто-то потом станет задавать вопросы, Могахед не сможет назвать по крайней мере имя. Могахед пожимает плечами, как будто знает об обмане, но не хочет задавать вопросов. — Чем могу вам помочь, мисс Карнахан? Гермиона достает из сумочки «Рассказы о приключениях на Великом шёлковом пути». — Что вы можете рассказать мне о Пещере слёз?