Between Us Flows the Nile | Между нами течёт Нил

      Бог нам надежда и сила,       Скорый помощник в бедах.              — Ты ничем не могла помочь, — миссис Уинстон сжимает руки Гермионы над кухонным столом. — Неделя, месяц или год ничего бы не изменили, дорогая. Такое происходит медленно, и некоторый урон уже не исправить.              Слёзы застилают глаза, Гермиона сглатывает комок в горле.              — Но ведь зелье должно исцелять. Оно может вылечить что угодно, — настаивает она.              Миссис Уинстон качает головой.              Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля       И горы двинулись в сердце морей.       Пусть бушуют, разливаются воды их,       Трясутся горы от волнения их.              Миссис Уинстон сидит подле Гермионы, пока они медленно закапывают слёзы Исиды в рот её родителям. За две ночи синяки исчезают, а шрамы сходят. На третье утро родители просыпаются и обнимают друг друга. Они усаживаются рядом и плачут от облегчения, а миссис Уинстон молча уходит.              Речные потоки веселят град Божий,       Святую обитель Всевышнего.              Печень. Никто не знает, что стало причиной — проклятие или окопная лихорадка времён войны, но печень Уолтера Грейнджера слаба. Они обращаются к магловскому врачу, поскольку волшебный недуг уже был вымыт слезами Исиды. По прогнозам врача, отцу Гермионы осталось жить около четырёх месяцев.              Однажды ночью под покровом темноты к ней приходит Драко и крепко обнимает.              — Я должна… — всхлипывает Гермиона. — Я должна была…              — Ты ничем не могла помочь, — говорит он. Он гладит её по спине и прижимает к груди, а она всё крепче вцепляется пальцами в его накрахмаленную рубашку. Он целует её волосы, раскачивая, пока плач не переходит в икоту. — Мир порой жесток и суров, и не всегда это удаётся исправить.              Бог посреди него,       Он не поколеблется:       Бог поможет ему с наступлением утра.              Мистер Грейнджер катает жену и дочь на своём уже не таком новеньком «Austin 7», однако все соглашаются, что на машине далеко не уедешь.              Сначала они отправляются в Брюгге, а затем в Базель. Мистер Грейнджер говорит, что ему всегда хотелось повидать другие уголки мира без войны, но ропот на континенте и на Востоке создаёт ощущение, что насилие и жестокость, как всегда, неизбежны.              После Базеля они переезжают на поезде в Ниццу. Мистер и миссис Грейнджер подолгу и не спеша гуляют по пляжу, держась за руки, а на раннем ужине сталкиваются с одним из школьных друзей Гермионы. Миссис Грейнджер восхищается его ростом, а мистер Грейнджер хвалит крепкое рукопожатие, и они оба интересуются у Гермионы, навещал ли он её когда-нибудь. Ласково улыбаясь, она отвечает, что нет, но признаётся, что находит его весьма красивым.              Мистер Грейнджер замечает, как молодой человек предлагает его дочери руку, когда они возвращаются в гостиницу. Гермиона привычно принимает её, прижимаясь к нему, а мистер Грейнджер понимает — это глупо, но он очень рад, что дочь не останется одна, когда его не станет.              Остановитесь и познайте, что Я — Бог.              После Ниццы семейство проводит неделю в Париже, но город утомляет мистера Грейнджера. Он подумывает пробыть здесь до конца путешествия, но, видя обеспокоенные взгляды жены и дочери, однажды утром с улыбкой отставляет чашку с чаем.              — Знаете, — заявляет он, — я очень соскучился по Кармайкл-стрит, 56, а вы?              Его милая Джини улыбается:              — Нет ничего лучше, чем Хэмпстед-Гарден, верно?              Господь сил с нами,       Бог Иакова — заступник наш.              Через три недели мистер Грейнджер, с улыбкой на лице, уходит из жизни на руках у любимой и дочери.              Покой вечный даруй ему, Господи,       И свет вечный ему да сияет.       Пусть душа его и души усопших всех,       По милости Божией, покоятся с миром.              В маленьком церковном дворике, где все собрались, уже вовсю цветёт душистый горошек и светит ласковое майское солнце.              — Аминь, — шепчет Гермиона, а мама сжимает её ладонь.       

***

      Тётушка Мюриэль щурится на Джинни поверх чашки. Она делает большой глоток и опускает чашку с аккуратным звоном.              — Квиддич, Джиневра? Опять?              Джинни ухмыляется. На этот раз она не забыла о помаде, хотя тётя скривила губы при виде вишнёво-красного цвета.              — Да, целитель говорит, что моё состояние заметно улучшилось. Я думала, тебя обрадует известие о моём хорошем самочувствии.              — Я очень разочарована, чего тебе и следовало ожидать. — Тётушка Мюриэль, оскалив зубы, намазывает джем на булочку и обращается с ножом с такой пугающей ловкостью, что Гермиона откидывается на спинку стула. — Мало того, что ты отправилась в путешествие по миру наперекор моему прямо высказанному мнению, так ещё и вернулась оттуда, практически ничего не добившись. Без мужа, но зато с шокирующим загаром!              — А мне очень нравится мой загар, — тихо произносит Джинни.              — Тебе следует лучше заботиться о коже, а также о репутации. Не думай, что я не видела твоё имя рядом с именем мистера Поттера в этих гнусных журналах, — продолжает тётушка Мюриэль. — Ни один подходящий мужчина не захочет на тебе жениться, если ты будешь крутить с бывшим женихом. Это совершенно неприемлемо.              Затем она поворачивается к Лаванде, которая сидит ровно и неподвижно, крепко сцепив руки на коленях.              — Вы единственная умная, мисс Браун, — говорит она. — Хоть я и не совсем одобряю ваши методы, но со времён, когда я была молодой женщиной, мир изменился, да и я знаю, что мой племянник отличается особой глупостью. Вы очень хорошо устроились.              Лаванда сглатывает.              — Я…              — А вы, — резко бросает тётушка Мюриэль, направляя нож на Гермиону, — вы могли бы кое-чему научиться у подруги. На то, что вы не смогли сделать за пятнадцать лет, у неё ушло две недели.              — На что именно? — спрашивает Джинни.              Тётушка Мюриэль свирепо смотрит на неё.              — На то, чтобы получить предложение от твоего брата.              Джинни цокает языком, обращаясь к Гермионе:              — В следующий раз лучше попробуй Чарли.              Гермиона пинает Джинни по лодыжке, пряча смех в глотке чая, в то время как тётушка Мюриэль приступает к еженедельным придиркам к официанту.              — Она всегда такая? — едва слышно интересуется Лаванда.              — О да, — отвечает Джинни. — Всегда.       

***

      Четыре месяца спустя Гермиона заходит в офис «П. У. Г. и партнёры», со стопкой отчётов мчась в кабинет Рона, и один из таких партнёров чуть не сбивает её, поспешно извиняясь.              — Мисс Грейнджер! — в суматохе появляется её запыхавшийся помощник Юэн Аберкромби. — Мисс Грейнджер, в вашем кабинете посетитель на послеобеденную встречу.              Гермиона стягивает с себя шарф.              — Посетитель? — вторит она.              — Он сказал, у него назначена встреча на половину третьего, — Юэн краснеет от сомнения и придвигается к ней. — Это мистер Драко Малфой.              Гермиона замирает и дотрагивается рукой до шеи.              — Что ж, весьма неожиданно. Прохладно для октября, не находишь?              — По-вашему, он хочет вложить деньги? — шепчет Юэн. — Или, скажем, он нашёл какой-нибудь пропавший артефакт в своём гигантском поместье, или…              — Уверена, что понятия не имею, чего он хочет, Юэн, — твёрдо отвечает Гермиона. Она передаёт ему красный шарф и направляется в кабинет. Драко сидит на стуле для посетителей, его пальто уже брошено на диванчик.              — Здравствуйте, мисс Грейнджер, — здоровается он, поднимаясь на ноги.              — Мистер Малфой. Давно вас не видела. — Гермиона резко закрывает за собой дверь и подходит к столу. — Чем могу быть полезна?              — У меня есть для вас предложение, — Драко кладёт перед ней толстую папку. — Слышал, вы нанимаете партнёров.              Гермиона приподнимает бровь.              — И вы заинтересованы в трудоустройстве? Мне казалось, Малфои не работают. — Она берёт папку и всё же пролистывает её.              — Я очень квалифицирован. — Драко закидывает ногу на ногу. — Обратите внимание на рекомендательное письмо от Валида Мустафы. Полагаю, вы его знаете.              — Хм… — Гермиона закрывает папку и кладёт её обратно на стол. — К сожалению, не думаю, что мы сможем взять вас на работу.              — Почему нет? — дуется он.              — Кумовство, дорогой. Это дурной тон, когда один из владельцев — твоя жена.              При слове «жена» на лице Драко вспыхивает удовлетворение, и он наклоняется над столом.              — Никто не знает об этой небольшой формальности. Будь добра, прими предложение, хорошо?              — Ни за что.              — Ладно, — вздыхает он, постукивая ботинком. — Знаешь, прошло почти два месяца с тех пор, как моя бывшая невеста тайно сбежала с моим лучшим другом.              — Два месяца — большой срок.              Драко поднимается со стула и обходит Гермиону сзади.              — Очень большой срок.              — Мы в браке вдвое дольше. — Гермиона льнёт к нему, когда он проводит руками по её плечам.              — Что скажешь насчёт второго предложения в субботу? — шепчет Драко ей на ухо. — Завтра днём я могу слить информацию о нас в «Пророк».              — Ты их шокируешь. Они никогда даже не видели нас вместе.              — Ты же знаешь, я люблю сюрпризы. Может, мне подарить тебе ещё одно кольцо на второе предложение?              — Конечно, если ты можешь себе это позволить. И какое же ты мне подаришь?              Драко целует её в висок.              — Всегда считал, что ты будешь божественно смотреться в изумрудах. Их любили фараоны, знаешь ли.              — Хитрюга, — смеётся Гермиона. — Уверена, именно поэтому они тебе нравятся.              — Октябрьская свадьба?              — Рон и Лаванда женятся в октябре.              — Значит, ноябрьская, — целует её Драко чуть ниже уха.              Гермиона улыбается.              — Ноябрь звучит здорово.              — Моя жёнушка. — Драко откидывает её голову назад и прижимается своими губами к её. — Я люблю тебя.              — И я люблю тебя. — Гермиона возвращает поцелуй, долгий и медленный, наслаждаясь роскошью удовольствия. — Но я всё равно не возьму тебя на работу.