Пролог.
«Разделяй их, Раздирай на части, Разорви их доверие, Это задушит их сердца.» (Салем.)
... Многоголосие эха, звуки не прекращающейся глухой стрельбы у самого парадного выхода схлестнулись в бойню. Шумы низа, поднимались до самого верха высотки, подрывные шипения и низкие сомнительные запуски салютов самодельной торпеды, подобие коктейля «Молотова». За сокрытой дверью перед аварийным выходом: приближаются шаги, тяжелое дыхание, ругань противника не с кончаемыми выстрелами из пневматики, и после тишина... Заглядывая за дверь: Миг и свечения пробежавшего силуэта. Игра теней, и силуэт мужчины скользит по стенам аварийного выхода вверх, повалив без жалости противника. Сбитое дыхание, стучит бешено сердце, пульс выше 150-ти. Ноги сильные — перегруженные, жжет в очередном износе на нескончаемый бег по ступеням. Сгоревшая выдранная проводка виляет хлыстами ударяясь об зеленные стены. Мгновение, и, заряды вспыхивают искрами возле пронесшейся седой головы, действующий герой замечает в окружении, как постепенно угасает свет. Резко отключается электричество во всем здании офиса. Мужчина в бронежилете с ружьём Ак47-мь, и вот, прямо перед ним враг, маневренно пускает пуск курка по цели. Выстрел в голову. Обходя противника. Выкидывает отяжелевшее спалённое ружье, дымящееся сгоревшим порохом разящем металлом. «Черт. Остался только БП» перезаряжая в быстром темпе с прытким подъемом по лестнице оставшийся скудный магазин. «Еще немного.» В такой момент Какаши представлял себя механизмом, рушащей жизни стоящих перед ним людей из картонных тел. Отвага брошенная, или, скорее плевок в сторону противнику, дерзка. Люди перед последним этажем, реально более выносливы и по весовой даже мощнее. «Блять. Если сейчас заметит, то конец.» Выглядывая, тут же прижимаясь к стенке, скрываясь за углом. Выравнивает дыхание, выдох через нос еще сбивчив, анализирующий взгляд напряжен, взбудораженно поджидая момента. «Сейчас.» Разворачиваясь, резким взмахом руки сжимая в ладони оружие, в легкую, с взрывной силы выпуская предмет, прямиком летящий во врага. Противник поднимает в его сторону дуло. Секундный момент. Между ними, разделяющий лестничный пролет. И. Перед лицом летит в быстром движении «что-то», свет везде выключен и только мигает вырванная проводка, мельком освещая пространство. Просто видел что-то в замедленном метаморфозном влиянии, как щёлкни выключателем несколько раз, — приближаясь предмет в старой мультипликации, тот в панике выстреливая опустошая магазин, суета на месте, и тишина. С легкостью здоровенный кинжал уже вошел в глотку мужчины давящейся кровью. Издает хриплые редкие звуки, при сокращении мышц, умиротворённо смотрит сквозь мужчину, уставился на смерть. Немощно падает на колени. Последний хрип. Льется из трахеи ручьем кровь затыкаемая кинжалом. Распластываясь по окровавленному полу. Какаши осторожно подходит, на пол пути. Тут же, то чего ни кто, не ожидал, подрывается тело. «Граната!» Самодельная граната оказалась не настолько мощной, но значительно урезала шанс выжить, не пролети вниз по раздробленным ступенькам, упал отработанным движением съежившись. Гудение в ушах, слуховой канал заложило, — звук стрельбы, взрывы с криками и гудения сирен — прекратились, кружится пространство устало размыкая очи. Едва приходит в сознание, тело завалило мелким щебеним. Какаши с трудом поднимает голову, волосы кажутся мокрыми. Поднятая пыль в воздухе не дает нормально дышать, не с кончаемо кашляя, наугад щупает пол, заваленными, вырванные кусками стены от мощной стрельбы с въевшимися пулями, раздробившими кусками камня. Пошатываясь встает с колен. В ушах гудит. Все в крови. Не замечая, как зажегся свет, тут же потускнела желтая надпись «Выход» давящий на сузившийся зрачок бледно зеленым перепадам красок. Шаг робкий, не устойчиво покоряющейся, выводящий из строя тело, везде боль, одна сплошная рана. Он не в себе. «Прострелил зараза». Телу тяжело дышать и стоять, тем более интересоваться подорванным телом противника. Стягивает, снимая щит, из последних сил устремляясь вперед, капли крови шагом, помечают путь. Впереди, в конце лестницы дверь к выходу. Его оглушило взрывом, и почему-то до невозмутимости расслабило, придаваясь воспоминаниям. Та суета, перестала интересовать, шум столкновения с противником в борьбе... почему-то уже ни чего, не значит. Ох, черт, опять эти заветные не насыщаемые мысли, «можно — нельзя. Время пойти в отказную. Уйти, как делал много раз. Так и будешь стоять на месте. ...— Можно.» Из последних сил с подкатившим адреналином, врывается на поверхность.Тут же, приведенный среди: Спертого воздуха, загнанным в сокращённом пространстве зеленых стен в бойне... это реально, свежий глоток. Легче дышать свежим воздухом с закрытыми глазами. Секунда на вздох и успокоиться. Открывая глаза. Стоит мужчина, полу боком любуется с высотки на город. Какаши подбирается с направленным на мужчину дулом. Ночной, узнаваемый город. Выстрел. Тикающие капли крови на плитке, — едино, и вовсе не безобразно. Мужчина с черными волосами, едва заметны шрамы на пол лица. Разворачивается одаривая слащавой улыбкой... Руки дрогнули, не опуская оружия. Две красные капли на полу, и еще. — Заставляешь же ты меня долго ждать, Какаши. Слух не подводит, снова несколько капель крови упали на плитку...Первая глава.
Всегда манили картины, заглянуть больше чем дозволенно, простому зрителю, пощупать ощутить полностью чуть ли не стать самим художником. «Большое панно.» Странно это озвучивать, ведь панно, оно и есть панно, простое, не закрывающее даже половинно стены галереи, но так гармонично. Вот еще чуть-чуть и несмотря на запреты, прикоснется к ней. Его жизнь настолько двойственна, спросив сможет ли ответить честно, сейчас стоит перед собой, Он?Ответом послужит добросовестное армейское молчание, а в мысленно, «не знаю, Мне откуда знать.» Сумка из пакета, — временная вещь, и он кажется для этой работы таким же, «временным». «Временным для этой жизни, для чего угодно, что будет неизменно, время будет течь сквозь пальцы, цепляя засечками приятные или плохие моменты, «не знаю, я просто человек такой... Такой тип, неоднозначный , покладистый, взбунтовавшийся на фразы,«нет ничего не возможного.» Смеха ради только произнесет, а вспылит указать на место наглеца, ведь больно верить в ложь, загнанной в рамки пасти овец собаки. Признаться, позволяет сказать себе, «не хочу». В таком же запрете. Чувств, работы, его гребенной обыденности, строя, уклада в жизни. «Такой лишний.» Даже думать дальше не будет об этой теме, как пришел к ней, по какой причине, и что дальше, Сэр? В усмешку себе поднос, тут же подавится, продавит в горло «ком» и будет делать что от него требуют. Как правило, разборки с гражданами, где-то убийство, правило устоявшееся: меньше знаешь человека, легче резать. Задавать вопросы пьяным — счастливым гражданам в полном угаре, признаться было куда легче. Все еще, людям, для него, самому смеяться хочется, как пришел к такому раскладу. Вопросы один за другим, и тут. «... — Когда в последний раз вы висели вниз головой? — о, еще в молодости — мужчина смеется. Какаши смеется, так же слащава, кисло..: — Вы часто смотрите телевизор? — Да, как мне еще сбежать из реальности. Заливисто смеется. Пронзительный взгляд пробивает мужчину, после слов: — Вы убили, Минато Узумаки и Кушину Узумаки? — Рябит в глазах. Ответом служит, ожидаемо неправильным. «Да.» Тут же, — мужчину валят на пол, не успевая опомниться, с ним уже все покончено. Смерть настигает безболезненно. Въевшийся звук, рвущейся бумаги. Смыв унитаза. Была, ассоциации со своей работой. Сейчас пустота. — Давно ее не испытывал, чувство ассоциирующееся с его детством. Потеря отца, это травма. Но, мыслю еще греющая «Умер как, — герой.» тлеет по коже разогревая ладони. Привести в более приемлемое чувства могли не многие вещи, самые простые: Вкусная еда; увлечение и секс. Никогда не отдавал отчетности в этом плане себе же, на что, очень рад. Просто до примитивности чувства, быть слабым, от кого-то зависящим, подчиниться и плыть по временной петле только в таком для себя раскладе. Закрыв глаза, «поломанный человек.» —Да, сломанный. — «Надежды нет.» Стоя возле искусства, люди в замирании шепотом «...Что, Он делает...» дежурная охрана уже на готове, скрутить руки в петли, лишь бы остановить, он вторгся с тем чем не может потягаться или совладать. Понял слишком поздно, погружённый всю секундные рассуждения, несколько раз говорили «Охрана! Дежурная охрана.» и тут же мечутся в другой блок галереи. Даже сейчас, всем плевать. Глухой взрыв буквально, обезоружил и застал всех врасплох. «Взрыв» Тело под вибрации отдачи инстинктивно в ступоре. В не веданной опасность, «бежать» Это самое странное эйфорийное переосмысление, что было за всю жизнь. Пока он пытается совладать с собой, кто-то просто берет и делает как, он хочет. В его макушке поселилось озарение. Это было террор, чистой воды. «Это по моей части, но... что я могу сделать, как уже преступник.» На кончиках пальцев приятно ощущается живописный слой. Он ни чего не предпринял, выбегая с гражданами из галереи. Для товарищей служащих это останется тайной. После этого инцидента. Подал в отставку и ушел в писатели. Трагизм в истории был, поступил по другому. Теперь, в его квартире весит полотно, к которому желал прикоснуться... Желание пропало, не удовлетворенность терзает изнутри мужчину, стоит около картины, уставится. Очи не смыкает, думает, а в голове «...чтобы на завтрак приготовить. Желтая линия похожа на растекшийся желток.» В квартире умиротворённое пасмурное утро, рука скользит по чашке , терпимо горят подушечки перебираясь к носику. Обжигаясь обветренными губами торопливым глотком, приятно, полусонно жмурясь. Пар исходящий от напитка, естественным теплом будоражит кожу, отлипая, оставляя влажный дразнящий покров холодком в квартире. Напоминая о проведенной вчерашней ночи с Тензо, мимолетно, так же с равнодушием вспоминая постоянное безразличие в лице. «А, раньше он и в правду напоминал утренний глоток.» Нетерпеливый, такой животрепещущий, как прием пищи после долгой голодовки, довольно улыбаясь уголками губ. Пока еще не нахлынувшие тошнотворные всплески... Но сейчас, Ямато, как сегодняшнее небо для него навязчив с тоскливостью взрослого, порой отстраненный, не интересный интриганту. Это отношение держатся... Даже не пойми на чем. Хотелось бы сказать о секс, но ха-ха. — Нет. Интересы? — ну, допустим, еще удивительно соблюдать остатки чего-то. Тензо прекрасно знает, что интерес к нему давно пропал, как новая вещь в магазине, переставшая увлекать. Кх-м, или как, то, самое ненавистное, вгоняющее в размышление антиутопизма картина, над кроватью... Реально, иногда живопись выводила Ямато из себя, оставив дырку в холсте шариковой ручкой. В общем, не любил, то, — импрессивное панно. Просыпаясь в одной постели, безэмоционально уставится на дремлющего, даже не коснется, не нашепчет над самым ухом милые фразы, больше не проявит ту инициативу того, любящего мужчины, его для него нет. Иногда, задумываясь «возможно ли изменить человека?» если ты хочешь его изменить, действительно тебе именно нужен он; Подходит ли, — соответствует типажу. Все уже не важно. Встанет ради работы рано утром, потопает к ванной. Выбегая мигом наденет аккуратно сложенную одежду, уйдет, по привычке осторожно закроет дверь, и все будет повторяться снова, до тех пор... «Пока не ушел, скажу.» Какаши же не спит в это время, ни чем, не лучше его. Отвернувшись, проявляет деликатность, — в холодильнике вчерашний ужин остался... — — Спасибо. Я не голодный, пока. — торопливо подходит, наклоняясь к мужчине с которым провел ночь, целует в щеку. —Угу.– Мужчина проходит в прихожую, обуваясь. Какаши лениво подходит, встает, возле спешащего. Взгляд Тензо, тут же остро, скользит по худым, с изгибом рельефных ног мужчины, поднимая осторожно вверх взгляд, на нем рубашка прикрывающая наготу, силуэт ждущего сливался в пасмурный колорит раннего утра, «завораживает, как сам с картины сошел.» Какаши смотрит, как бы, понимая его мысль, слегка сковывая себя в движение, так спешил проводить, неважно в чем. Главное проявить заботу. Встает, равнодушно поворачиваясь к выходу. —Тензо.— —Да?— — Удачи.— —...— Дверь тут же захлопывается, не важно что ответит, главное «надеюсь услышать.» Стоит возле картины. «Красный мазок. Серый мазок...» Разглядывает полотно, в первый раз такой интерес, что на него нашло. В этот раз с Тензо прошло более гладко и без скандалов. Приятные эмоции посещают, это как, то, забытое ощущение, Его теплые воспоминания. Той забытой юности. Чашка уже не горячая, кажется забрал всю теплоту, высосав, взабрав словно вампир через пальцы, как отчаянно не хватало «тепла». Сама мысль не доставляющая удовольствие, — эх, работа ждет, — иссушает его. Входит на кухню, думаю и сами поймете почему кухня. Уют. Домашний, семейный очаг. Только греющие ассоциации с местом. Присаживается за стол, как для него уже рабочий стол, открывает ноутбук. «Папка с файлами, где же...» — О. — увлеченно печатает «вворде» рукопись. «Скоро сроки сдачи книги.» Смотрит мельком на дату в углу техники, ускользающую с потоком мыслей. Перекидывает ногу на ногу. В какой-то момент руки останавливаются, «Чем, Кем — смог бы, завершить концовку...?» Казалось бы, все сделал, досконально охарактеризовал и завершил, но концовка... Лениво с этой мыслью смотрит на время. — Ох, черт...— Тут же встает, целый час прошел. «Интервью же, куда-а та-а-ам...» чуть ли не поет растягивая слоги. Включает телефон, «вотсап» просматривает адрес, — куда мне, там, ехать... Но, с начала...***
«... Лишь снять усталость. И этот вечер. Мне душу лечит...» (Михаил Боярский.)
Мужчина едет по извилистой лесной дороге, играет из радио рандомно песня из 90-х. Ветви карябают бока машины, обходя с боку ямы.«...зеленоглазое такси, притормози, притормози. И отвези меня туда, Где будут рады мне всегда. Всегда...»(Михаил Боярский.)
«Всегда.» — Повторяя слова в иное значение...» Дорога быстро меняет антураж, после 4-ой передачи. Поворачивая в поле, пугая подлетевших на несколько метров грачей ищущих сохранившийся посев, и только небо пасмурное. Урожай овса для скота давно собран, оставив голую землю, но привычно оставшаяся, сухая трава укладывалась, не создавая образ нового посева. В состоянии безразличия с самого дня накатывают навязчивые вспышки в памяти, сжимая нервно руль. Неприятно жмурясь... Солнечный, палящий день. Мальчик сидит приклонил голову уставившись в книгу, белые волосы и белая одежда, он как кусок гранитного камня, почему-то не посмел себя назвать мрамором. Подбегает к нему мальчишка, видна лишь черная макушка в бреду усатых колосья, запыхавшийся ложится рядом, из уст молит, он не слышит и лишь косые взгляды гранита безразличны. Тонкий слой кожи ложится бронзовый оттенок. Яркие, лучезарные глаза — угольки, встречаются со спокойным гранитом. Одаривающая улыбка. Ответом мальчик благодарно зажмуривает спокойные очи, и после... Голосящий — горящий смех в золотом море колосьев, в сказке мальчишка в бегах, всполошено с энтузиазмом подпрыгивает, куда-то со смехом убегая, если он замрет...что вряд ли, мальчик с белыми волосами и в правду подумает, Он, — искусство. Машину трясёт натыкаясь на очередную глубокую яму. Он знает каждый изгиб, бугорок, где стоит быть внимательней. — Нц. Подвеска. — Раздраженно виляет рулем по разбитой дороге. — Он, привыкши, принимает сменяющийся антуража, это не оговорка, ведь так как он и воспринимает, то есть, все привычно. В пасмурной погоде, с самого утра кажется застывшим днем до самого вечера. Машина подъезжает, мужчина аккуратно выходит из машины, и в самом деле боясь испачкаться. Рядом карьер, грузовики ездит по одной дороге, редко, но, крупную гальку засыпают, и вывозят из карьера не законно, проезжая мимо каталашки. Заведенный мотор, перебивает музыку Цоя.« ...требую перемен, он наших в сердцах...»(Цой.)
Работает радио, что хозяин машины вспоминает что забыл взять.«... Сигарета в руках, чай на столе...» (Цой.)
Двое охранников шепчутся. — О, опять он. С какой-то странной гордостью высказывается Комизуки. — Да, — тот самый... — А чего это, ты, так лыбишься. — удивляется Хагане. — Да вот, ты разве не знаешь? — — Что именно, иль, — тоже парень сидел. — смотря стеклянным взглядом на ответ в глазах другой охраны. — Голубчик. Ну как же ты, его не узнал. Это же знаменитый писатель... — Нет... — Вообще нет!? — Комизуки «Ой мама, кого мне дали в стажеры, как легче объяснить, то. — Так вот. Был скандал... Я не знаю, Как. Что. Почему. Он с этим инцидентом связан... Это даже странно звучит, но связан. — собрал все мыслю, Комизуки. — Лет, так, 8-мь назад крупное событие потрясло до самого центра нашей странны... Поместье Учиха сгорел. Так и не установили версию, что было, поджог или проводку замкнуло. Так понимаешь в чем прикол, ни кто, считая одного, не выжил из Учих. Трупы за живо сгорели. Оу. Хагане что-то да вспомнил..: — Слушай даже я слышал об этом, так мельком по телику передавали. — Хах, пока люди в ящик играют, ты баланс рождаемости востанавливаешь. Лан, хрен с тобой. «Смешная шутка же» продолжил Комизуки. — Так поступил парнишка в тюрьму, я тогда только устраивался сюда, как выяснилось были люди которые вторглись на территорию, пацан был в реанимации. Прощай говорили. Выжил. Серьезные, где-то 3-ей степени ожоги. И, знаешь что? В тюрьму послали. Корпус до куда не добрался огонь, следователи нашли трупы, так же предъявления пошли на то, что пацан мог сам устроить поджог. Трупы доказаны экспертизой что, его рук дело. Да ладно, один!? Помрачнел: — Нет, и уже не узнаем. Так малец, неделю протянул... и помер. Прям в тюрьме. То ли раны открылись, то ли, помогли, может не долечили, ты же знаешь нашу медицину, а может... — глянул в сторону охраняемых стен, — забили до смерти. — Слушай, а вообще логично, его же предки, этих выродков засадили бандюганов. Считай по половину пойманных было благодаря этой семейке, — Пф, про другие группировки не забывай. — Да-да. Удзумаки вопросов нет. Хах, особенно с Данзо... — если, конечно выживали. — Ну так что, про этого мужчину-то нарыл? — Оказалось, я — хз, до того как, знаменитый стал... Какой-то с виду не из их ней породы, даже лица не показывает толком на интервью и не поймешь, вряд-ли родственник, ну ты же видел наверное Этих ФСБшных сорвиголов, отличительные черты сразу вспоминаются, черные как смоль волосы, черные глаза, непоколебимый нрав, ну ты понял. — Породистая семейка, была. Охранник замер, так внимательно слушая что и в правду шокировало каждое слово. Видимо мозг изголодался по информации. — Ну и писатель то, знаменитый, юный, амбициозный. — Пф, а мне кажется, тот еще. Под каждую юбку заглянет. — Подкаблучник. — И то верно, популярностью пользуется сумасшедшей, как здесь не пользоваться, — ухмыляясь Комизуки. — Вон стоит до сих пор. Белую розу каждый год оставляет возле ворот тюрьмы. ”За чем?» Я от куда знаю. Ну, поминает человека, каждый по разную боль заглушает. — Фух, скоро обед, а мы уже, как на обед сходили. — намекая на время Комизуки. — Понял. Выглянув в последний раз из вышки. Уставился на мужчину, тот смотрел под ноги в сторону ворот. Дождь скользит по изгибам расслабленных линий лица пропадая за медицинский маской, на дворе осень, по этому привычно ощущался пожирающий костяшки пальцев мороз. *** Вбегает в снятую для него студию. «Большая очередь, даже не ловко, что опоздал.» Садится за стол. Менеджер, тут же останавливает пробивающуюся толпу, удивительно, что какая-то лента, их еще сдерживала, как реальное для них, но не видимое для него, силовое поле. Хах. Наблюдая за мимикой объектов. «Ну же, девушка не торопимся. Мне не нужны скандалы в интернете: «Фанатка умерла так и не получив автограф; Фанаты в шоке, как, Какаши Хатаке доводит до суицида своих фанатов; Сенсация, унижение девушки или как не попасть в лапы мошенникам, пха-х; — Здравствуйте. — Здравствуйте. «Она так волнуется, что же, она хочет сказать, может, подпись для кого-то личного хах, я не художник, сказать ей?» — Я хотела сказать Вам, что, ваша новая книга меня разочаровала. Какаши в замирании, — «Да?» Что именно? — так же умиротворённо сидит, «ну-с ожидаемо.» Тут девушка запнулась, даже не начав, критиковать. — Я-я. — Разворачивая смятую, скомканную бумажку. Мужчина смотрит и мысли складывается в «понятно.» «Ну что же, подыграю, конкурентам». —Девушка, как к вам обращаться. — Она кажется даже покраснела от нервозности, но продолжала стоять. — Я, Сакура. — — Уху, мне было бы приятно услышать критику, от юного дарования. Очень похвально, что вы взялись за такое сложное произведение. — В том-то и дело! — — ? — — Знаете, Вам не кажется что, когда умирает человек, это,.– очень больно! — Какаши замер. Его это на столько смутило, как она может так предвзято адресовать ему. Что он кажется даже на секунды выпал из реальности. Маска дала скрыть потерянность. «Действительно больно.» По лицу впервые стало не хорошо, продолжив слушать, как и в правду обвиняли в чем-то, что знает только он. От такого холодели конечности. Шепот в голове. — Запомни. Только я, и никто. — Ваши эмоции, анализ на скучной поверхности, вы не подходили наверняка разумной душой. Отнюдь, присутствует философский умысел. Тоби, рассуждал что, умерев, сможет освободиться. Запечатлев себя в бронзе «Победителя». Идея темного романтизма иногда посещала другого главного героя, на воззрение мальчика в бронзе. Троя действующих лиц не отдают себе отчета предпочитая держать все в себе. Ни когда, не возникали осуждение, лишь вопросы. Девушка живет в идеи утопизма, но проблема в том что, оно как зеркало, показывает только то что она видит перед собой, а что не видно, остается в неведении. Узкое мировоззрение ее не беспокоит, даже появившаяся гордыня на фоне происходящего в сюжете, еще больше доставляет проблем, но, не ей, застилает глаза. Приводя к последствиям с которыми уже не в силах справиться или попросить из-за гордыни, помощи. Кончая суицидом. А второй герой, юноша что,... — Ему стыдно, это его... Часть его прошлого. — ...размышляет, и приходи к такому выводу что, превозносит себя. Его маленькое конфуцианство. Он думал что творит добро, все во благо, бред сумасшедшего честное слова. Ницше ходячий... А после реальных событий переворачивающие его жизнь, и понятия на столько разрушают его как человека, что переворачивается все в анти мысль. Он переосмысливает себя, свое состояние и мировоззрение меняет, сумбурно сломано, сложно, но меняет. Перебарывает детские обиды. Самое забавное что, они смотрят на ситуацию все по-разному и каждый по-разному размышляет из опыта: Пробежит собака с ошейником. Героиня подумает: «охотничья собака, хозяина ждет.» Мальчик оторвется от книги: «смотрит, на общее состояние: оборванная клубами шерсть, порезы и т.д. Подумает хозяин бьёт. Если мы поговорим с хозяином собаки, то вмешаемся в добро и зло. Нарушив их круг, этим мы вмешаемся в происходящее, став злодеями.» Другой пацан подбежит к собаке, накормит, обласкает. Поговорит. Изменит отношение хозяина к собаке. Только страшно то что, как ему хочется, так и изменит. Поэтому прежде чем осуждать... Вы поняли. — Смотря ей в глаза, закинул руки за голову, расслабившись как можно сильнее. Ей стало ужасно стыдно. Стоящая очередь начала возмущаться, слишком долго. Девушка следующая вообще выпалила, так же стоя в очереди, крича. Мужчины стоящие в очереди серой массой, неловко восхищались ситуацией. Какаши в неловкости поднимает удивленно ранимо бровки, улыбаясь глазами. «Упс. Какая суета...» — Женщина спокойно. —Менеджер Шикамару вновь всех разгоняет. Девушку вывил, слишком по времени затянулся разговор. «Мда, я не готов тратить время на такое... Но, это лучше, чем ФСБ.» Устал, живет близко, но ездит все равно. Стоит девушка у издательства, мнется на месте. Какаши сделала вид что не знает ее и, прошел мимо. «Такси ждет наверное» Уже выезжая на дорогой машине. Девушка оборачивается в его сторону и смотрит тут же в телефон. Мощная машина подъезжает к девушке, она не сразу обращает внимание. Опуская окно, писатель смотрит на нее, а она отвлекшись от телефона, на него. Какаши улыбаясь говорит: — Передай конкурентам, чтобы выбирали более подготовленных людей для такого дела, — делая некую заминку в предложении, вальяжно осматривая — а, не посылали, юных прекрасных девушек. — Улыбнулся, кокетливо подмигнул глазом, где едва видный вертикальный шрам. «Вряд ли ее вообще встречу и хорошо» Девушка кажется что-то хотела сказать, Какаши уже на полный пофигизм газует. Добравшись. Включает телик, — о новости. — Разогрел вчерашнюю еду. Сегодня произошел мощный взрыв в области...группировка спланировала террористический акт. Намерения злоумышленников все еще ведут следовательные экспертизы. Смотрите дальше по новостям, и не переключайтесь. Какаши выключил телевизор. — Как же надоело. — Он ушел с ФСБ и живет субъектом в стране. Но кошки на сердце скребут, иногда не хватает адреналина во все. «Будь я там, чтобы сделал?» Бредова думать, он бросил то дело, и честно возвращаться не собирается, он нашел себя, сделал состояние, и живет спокойно в своем мирке. Не доедая и половины салата, выкидывает в пакет. «И правду ли, это то, чего я так хотел.» Такая большая квартира не для него, он чувствует себя полевой мышью в большом, чужом, доме. Когда покупал и в мыслях не было, что, будет один. «Все-таки, такой мечтатель.» «Думал с Ямато съедемся.» Но тот не чешется, да и о чем здесь думать, когда интерес пропал, перекроет связи? Делать нечего... «Может передернуть.» Он бы не сказал о пониженном либидо, ну иногда откровенно лень. Столько казалось бы проблем, с которыми не хочет иметь дело. Да, отнекиваться от проблем как ребенок часто возникающий дефект. Причем тревожится, но на месте сидит.