Отправка через 20 минут, предупреждает контроллер.
— Успел! — Оглядываясь ищет своего друга меж рядов, что, несложно подметить белую взъерошенную макушку. Хм, значит в двухместных купе. Проходит мима, потом резко пройдя оглядывается еще раз, в тоже маленькое окошко, убеждаясь что пацан лежащий с книгой – это Какаши. Толкающий в плече мужчина, хочет пройти в это же купе, оборачиваясь с мыслью: «как хорошо что подвернулся попутчик Какаши»: — Привет. Мужик, у меня билет в вип вагоне зарезервирован, махнемся местами? — Хм, за чем это мне меняться местами с тобой? — Ох так получилось, я спешил за, ним... Но, – У моего друга запор два дня как мучается...а дышать здесь и так не чем... Очень стесняется предупреждать... — Смотрит на юношу спокойно читающий книгу и ни подозревающий как его выставляют в не лучшем свете: — ... В любой момент платину прорвет, бедный мальчик... Мужчина неприятно смотрит с начало на юношу, потом перед своим носом вип билет, потом на читающего юношу поморщившийся и примял маску еще ближе на лицо, съежился, как и в правду беспокоит желудок. Мужчину от такой ситуации скрутило в неприязни к обоим, куда больше: — Пф, хорошо... Но если обманешь, пеняй на себя. — Спасибо! Обито феерично врывается в койке место радостно ухмыляясь:— Вот и Я!
— Какого хрена! — Какаши на столько опешил что даже книгу выронил, а шок с лица так и не спадал. — Умереть не встать – Ты, на столько охуел – что посидел или посидел – потому что охуел! — Нет. — Какаши взял Обито за шкирку, вывел из вагона, и в пустом коридоре впечатал в ближайшую стенку. Юноша неприятно жмурился и издал «Ай» выгибая поясницу, — части шейном хребтах неприятно ныло и жгло от удара. — Что значит. – Нет..? — То и значит, со мной ты, не поедешь! Усек? Услышав резкие движения ручника поезда, трогаются с места. Пошатнувшись. Постепенно набирая скорость. — Придется. Смирись... — Лыбится Обито в неловкости. Какаши фыркает и грубо отпускает майку Обито. Возвращаясь на спальное место: — Переночуешь у меня, после...домой обратно, понял! — Да здравствует путешествие. *** Обито расположился наверху кровати смеясь уже трендел с двумя попутчиками: — Похоронил пацанчик друга своего, захотел с горя покурить, а сигарет нет. Приходит в табачный магазин, а ему с порога: — Кента нет. ХА! КЕНТА. – НЕТ. СЕЧЕШЬ! — Вот – Умора! ХА ХА..! Выпьем за знакомство! — Конечно. — Кость обмыть. — Ха-ха! — Ух! Ты чего не смеешься, Какаши. — Подначивая друга, который пялился весь день в книгу. Обито уже спелся с ребятами которые с ними по пути едут. Задумавшись не читаемо с книги смотрит на высунувшегося с верхней койки Обито, помрачнев куда больше пялясь опять в книгу: — Не хочется. — Ок. Не буду мешать. Сегодня это было одно из – шумных мест в купе, пожаловшись с соседних мест, замолчав на некоторое время. Ночью сидели в телефонах. — Какаши, ты спишь? — Нет. — О чем думаешь? — Дума-ю... Знаешь...если заколоть человека сосулькой, никто не найдет оружие убийства, потому что – растает. Хорошо что сейчас зима, да... Обито? — Так, а это уже пугает... У тебя точно новогоднее джин гл бимс! С родными повидаться едим или, как на похороны? — Пошел к черту... — отворачивается к стенке. — И тебе спокойной ночи. — «Что не так-то?»***
— Тваю-ж гребаный снег! Что за сырок глазированный – дресня! – и это снег в праздники? — И этот человек кудахтал как любит – Новый год... — Слушай, здесь палено валяется давай возьмем, печь протопим в твоей деревне. — Пф. Дурак, у меня нет печи. — Пошел чуть быстрей. — Да ладно...даже печи! Не обогревателя. Я понял – Ты в пещере живёшь? Пещерное пугало. — Пришли. Перед ними предстает высокий неприступный спаянный забор и выглядывающая вытянутая макушка крыши частного дома. — Вау. — Что «вау»? — Усмехнулся Хатакэ. — Ээ..я просто удивился какой у тебя оказывается дом...красивый... — Пошли, ты, еще внутрь не заходил. Висит мощный замок на двери, и связка множества ключей перебирая один за другим. Входя: Вдыхаешь свежесть мерзлости помещения и застывшую жизнь. Дремлющую. Омертвлено тяготящую холодность с больших окон пропускающие голубо чистые растяжки тона в бликах и основного приглушённого освещения. С замиранием разглядывая предметы, старый винтаж, дорогую кожу диванов. Перила ведущие вверх и Обито робеет когда, касается странного: «Мрамора хз что это?» — Это смешанные – костные кости. — Да ладно...слоновая кость? — Не со всем... Там в основном инкрустация бивня нескольких моржей, и рогатого скота. — Уселся в кожаном кресле. — Не хило – и это всего лишь перила. Что тогда остальное, в золоте и каратных камнях? — М... Ну, у моего отца было увлечение, он по типу реставратор самоучки был, и ювелир что ли... Неважно. Обито уже отвлекшись блуждал по квартире: — Жалко что не занимается, надоело ему? — Типа того. — Безэмоционально ответил не отводя взгляд. Все не тронуто, застывши в цивильном замершем царстве. Занавески зашторенные плотно бордовые, люстра со стеклянными рюшечками. Обои растительного орнамента. На полу расстелен большой дагестанский ковер. — Как будто время здесь остановилось. — Нет...оно продолжает течь, просто...в своем ритме... — Как по философски. Это же тебе не картина барокко! — Хорошо, тебе будет легче если я подтвержу, картину бароко-ко, хоть это все относится к 19 веку в стиле классицизм? — Нет... — Ну и все. Какаши после этого разговора как-то поменялся в лице, стал таким же отстранённым потухшим как не жилые комнаты его дома и взяв банку пива закрылся на втором этаже дома. Сказал: – «не входить» Обито это не беспокоило пока не начало сильно сквозить и самому ужасно холодно продрогло тело, пальцы ног омертвлялись было на часах два часа ночи. Встав с дивана укутавшись в махровину высунув только часть лица: «Он дверь забыл закрыть?» «Вот дурак, историю искусств знает, а дверь закрывать не научился.» Выглядывая из парадного входа не понимая что происходит встать: — Безумно холодно, но ни намека что дверь открыта или окно – нет! Где – этот, дурак... Прислушиваясь, чувствует босыми ногами как ветерком веет, поддувает сверху и поднимая голову в сторону инкрустированных перила, озирается с подозрительностью на не закрытую дверь, даже не скрипит, не колотит при сильном ветре, все такое не обжитое, тронутое этим и настораживает. Поднимаясь по узким ступенькам хватаясь за перемудренные перила, тянется за ручку двери закрыть, а после вспоминает что, там же Какаши. «Может, стоит, постучаться?» ...но, вспоминая как Обито это вечно делает в поместье Учиха, тут же злость берет: Ха! Слишком много чести. Открывая дверь угол обзора падает на пустой угол, колбасного оттенка. Расскрывая больше 90 градусов, как и до этого опасливо озираясь робко, бегло осматривается. «Здесь больше как евроремонт. Может, изначально не планировали вообще второй этаж?» Он уже проходит во вторую комнату и предстает как большая спальня с открытой на распашку дверью, чайный столик на веранде и полу сидя, лежащее тело. Все было бы...ни чего, если не ситуация того, что человек раздетый, спит зимой в мороз, это – смерть. Обито опасливо на цыпочках подбегает шугаясь самого себя, своего незнания в критической ситуации. Он опасливо озирается со всех сторон обходя проминая возле столика по снег и трогает Какаши. — Он холодный. После приглядывается и вроде как дышит. Происходящего всего выглядел застывшие: Мертвенно. Он слишком подходил к колориту своего дома. Обито боялся, охватило удушение «мертв?» — Заморозили имущество. Нет, что мне делать. Думай. Нет воды горячей. Нет ни тепла какого либо. — Подхватывая на руки тело, слышит легкое шипение от Какаши, даже это не довольство оставляет бурю пережитых эмоций, что хочется и спасибо сказать за звук. — Ало, Рин... — оглядывается на Какаши, — у нас, небольшие проблемы... Уложив на свое место, обложив самыми теплыми одеялами, вытаскивая аптечку из чужого рюкзака. — Слава богу. — Достал разогревающую мазь. Стянув с него носки коснулся теплыми пальцами оледенелых ног, натирая мазь. — Так. Какаши. Думаю Рин все правильно мне сказала. Надеюсь... — Начиная тоже сомневаться в указаниях, что сделать от чего следующего указанного ей пункта Обито давалось тяжело себя пересилить. Обито распутывает комок в котором свернулся друг и снимает с него все вещи, «хоть трусы оставлю» Сам стянул с себя только кофту термобелье и прижался грудью к юноше, со стыдом извиняясь заранее если, Какаши подумает о не пристойности, «первая помощь оказано при обморожении.» Просыпаясь на следующий день, для Какаши наступает странно. Он вчера помнил как напился и сладко задремал: — Ох! – что Я творю, – видимо уже мысленно хранил себя возле отца. — Смотрит на свое оголенное юношеское тело... — Так, какого хрена я здесь? В кровати! И... — Разворачивать голову даже понять не стоит шока, кто с ним лежит в одной постели. Ругнувшись поняв в мелкий шок, что это, — Обито! — Ммм... — Обито. — Я сп-лЮ! — Дебил, просыпайся. Какого хрена ты – отрыжка бомжа – здесь. И лучше тебе объясниться, пока не пошел спать на вокзал, вставай! — Где я-я... — Это я должен говорить! — истерит Хатакэ — Ты, в чужой кровати, цыганенок ебаный! Обито лениво, но с усилием открывает слипшиеся опухшие глаза и недовольно полусонно жмурится дневному холодному освещению зашторенным окнам, уставившись довольно по кошачье лыбится на Какаши в чем мать родила: — Как ночь, красотка. Не забываемо, да? — Выметайся с кровати. — Пинает ногой по туше, с желанием выкинуть. — Почему так грубо Э. Я в гостях. — Ты в дребстях. Пошел... — Всё иду. — И одеяло не трогай... — Да ладно, что я там не видел. — То что тебя не касается. —Касается! – Касался я тебя, и грел блядь, поблагодарить, не-е? «Мы» будем и дальше козлить? — Рыскает рукой по поверхности одеяло ищет свою кофту. ...Чистят зубы, перед умывальником. Обито чистит пальцем. — Так, лом на чужую территорию штраф больше 300 тыс. потянешь? — Так-то потяну, еще и повторно явлюсь раз цена такая маленькая. Даже если и вторгся – не докажешь. — Докажу. — Черт я к тебе с телячьей нежностью, а ты... Я понял, ты, не завтракал поэтому нервный. — Собирая вещи складывает в рюкзак. — Давай позавтракаем. — Нет я ухожу. — Постой. Давай возьмем с собой что-нибудь, — открывает холодильник, — а..ну да, мы же фитоняшки...здесь даже мышь когда повесилась её решили перехоронить. — Какаши в такой наглости не выдерживает, подходит и с размаху захлопывает дверку холодильника, оставляя руку там же, и приковывая Обито к стене. — Не ройся в чужом холодильнике. Не пользуйся моим туалетом. Не дыши моим воздухом. — Отпускает в порыве злости плече, уже в не впервый раз прижимая. — Пиздец, тебе реально что ли, мозги отморозило вчера. — Приходя от шока, недовольно шурясь. Выходят из дома. — Не ссать же на улицу идти? — Тебе можно, не кто ни осудит, Отсталого. — Черт...ты, хоть раз в нормальное настроение просыпаешься?! Мы уже столько кафешек прошли...ААА-а..! Издевательство. Оборачиваясь, небольшой коттеджный поселок с открытым лесом. — Погреби меня под снегом. Где моя чашка кофе и завтрак?! И куда мы идем, ответь уже. — Ты за мной увязался. — Разворачивается и на повышенных тонах обращается: — За тебя – твоя, фамилия уже говорил как ты, АХУЕЛ! – УЧИХА. — Вот орать не стоило... — Ковыряет пальцем в ушной раковине. — А куда мы идем? — Ты домой. Я по делам... — Нет, серьезно. Какой же ты, с характером – не доносок, ты, реально от обморожения вчера в жмурки играть решил..! — Эх, даже если я тебя отмудохую трижды, четырежды. Ты все равно попрешься за мной. Чертов репейник. — Какаши мнется на месте и смотря себе под ноги примял снег, — Я хочу навестить своего папу. — Пошли уже, а то опять скандал закатишь. — Ведет Какаши за руку и как бы вырывая от томящихся мыслей. ...Входят в кладбище при церкви: — Здравствуй, пап. — Отчищает памятник от снега, проходится с замиранием пальцев по буквам плиты мрамора, бережно выводя. — Я пришел...с Обито. Я тебе про него нечасто рассказывал... Обито сомневался, реальность оказалась жестока, на лице было столько потрясения, неприятно огорчающее угрызение совести. Метался взглядом, «Сука столько дерьма говорил..! О-ОЙ! А СКОЛЬКО – чернушные шуток.»— Можно?
Кивок.
— Здравствуйте, Хатакэ. Я Обито. Рад знакомству... особо ни когда и не общался с призраками, но, я – постараюсь. Преуспеть, не хуже, Какаши... хах.
Какаши молчит, но так внимательно слушает. Даже уделения внимания его мертвому отцу очень трогает за душу. Особенно после инцидента как они подрались у Асумы дома, цепляющие за больное раз за разом за незнание ситуации очень бесило, но при этом сам не рассказывал. Не любит когда желеют. Обито чувствует как его щеки горят и глаза от мокрости теплят норовятся со слезника скатиться по щекам. Как к телу вместе с комом о-тяжелело становится на душе:—... и я, пришел пожаловаться – Ваш сын, вырос просто не сносным человеком!
По Какаши бьет чем-то очень болючит, это чувство не противно ни вызывает гнева или неприязни. Просто еще сам не понимает...— Из дня в день не было чтобы мы ни ругались или дрались.
Вспоминая что для него эти удары, : – подраться иногда так нужно для выяснения отношений и кажется из него всю дурь выбили что вкачивал в него Асума.— Но... Я принял решение и возьму ношу.
Какаши продрог, в этих словах он почувствовал отдушину и искренность.— Вы можете теперь не беспокоиться и спать спокойно, дядя Хатакэ. – Я буду защищать вашего сына.
Если бы не маска, Обито видел как Какаши распирает в улыбке: — Это все..? Дурак...это, за тобой глаз да глаз... — Какаши ...это нормально мне так плохо сейчас? Так больно... — В попытке потянуться и обнять. Сжать в объятия как обнимал в драке с Какаши. Какаши снова как вытаскивает свои колючие шипы и обволакивается вшипасный ком. Толкая Обито от себя. И отталкивая его повторяющиеся намерения: — Приведи себя в порядок. — Хах, вот ты, всегда так... Просто...снежинка в глаз попала. — ржет. Он всегда ржет даже когда грустно, совестно, и в такие моменты может и за двоих посмеяться и получить в крайне и это ценно: — До свидания, дядя Хатакэ. — Пока отец...наверное, я вряд ли стану появляться чаще чем перид новым годом, потому что, нашел человека что теперь со мной... — Смахнув с пряди волос снежинку, превратившуюся в слезу скатившейся с щеки, все так же безэмоционально смотрел – стоял как одинокое дерево в этом кладбище: — ...говорит – не цепляться за прошлое, хах, поверить Ему, как думаешь? — Какаши! Идем. Я мертвецки устал. — Да..Я сейчас реально сам прилягу... Пф... АХАХА..! — Хаха. — Обито засмеялся... Они впервые посмеялись за это проведённое время вместе. Даже не шутке, а больше радости, что Обито был вместе, ощущать подсознательно стоящую с каждым разом поддержку. — Обито...Знаешь, я знаю одно – очень хорошее кафе, в этой «деревне». — Хаха! – С удовольствием!***
Сидят в кофе. — Даа-а... Остался день до праздника...— Грубый глоток кофе и подсыпая себе еще ложку сахара. — Угу. — Держит стакан с кофе, болтая жидкость из стороны в сторону и не отрывая спокойного взгляда о чем-то думает. Нервозность выдают руки. Фаланги переминаются со всего сжатия основными фалангами или пястными до ногтевых, пальцев. Обито решительно, чуть с грустью встает с места, поправил куртку и надевает рюкзак. И смотрит недосказанным, но, располагающем к нему взглядом веселья: — Ну что же, пора прощаться. — Оставайся. — Что? — Ты, разве не хотел..? Обито ни чего не ответил – в радости пожал плечами и неловко улыбнулся звонко засмеявшись! ...Мальчики общались, шутили по дороге. Даже побеситься и обкидать снегом успели. Вошел в дом, Какаши менялся в лице, Обито отвлекал как мог, и вроде как откликался его друг смехом колкими фразами, со стебом в ответ. И Обито совершил самую большую ошибку допущение в силу своего характера, Он: Зашел в комнату на втором этаже, разглядывал долгое время так красиво приглянувшийся ему предмет, лежащий в деревянном лакированном в живописи футляре с держащей металлической подставкой, а в футляре лежало так красиво приглянувшаяся ручка, этот предмет тоже имел свой характер, отличительность и неповторимость. – Ручка обвитая копчением, золочение растительного орнамента и миниатюрная окантовка. Держа в руках, вещь приобретает в весомую значимость, «каждый предмет здесь и в правду живет – в своем ритме прям – как, говорил Какаши.» Какаши стоя возле Обито. Не сразу заметив фигуру ни меняющуюся в лице, насторожило. Вытаскивает фото из кармана. Помятое, по краям со всем смялось фото. Какаши так же мертвенно смотрит с паузами на показывающий фото перед лицом в вытянутой руки, после, как на цель – Обито. И что-то убийственное томиться в этих безжизненных глазах, от чего в долгом молчании юношу щекочут некоторые опасения: — Сакумо... Так это твой, отец? —...— — ...Какаши, расскажешь?... — спрашивая стихшим слегка на конце слова опасаясь... — Откуда у тебя это фото. — Мельком глядит на фото и снова на опешившего Обито. Голос холоден и почти что мертвенен в комбо со взглядом. Обито теряет концентрацию забываясь и трет себя по руке, и потом после запоздало смотрит на руки в ультрамариновых чернилах, как он держа ручку. Фотография где стоит улыбающийся Какаши, упали две крупные капли чернил. — А..! — Ты что наделал... — Я-я... Какаши подходит и робко выхватывает ручку и замолкая со всем, смотрит, присаживается на колени и съеживается, лицо становится не видно за упавшими волосами, и только понятно что разглядывает ручку, становится из всего, как не прекращает вытирать об свою рубашку, становящуюся с каждым разом все чернильней. — Ты вечно все портишь. — С хрипом срывается на крик и после. Опускает руки и отвернувшись от Обито смотрит в окно. — Я устал. Если ты, сейчас не уйдешь, уйду – я. — Молебно тихо прошептал и стойким произносит, угрозой. Обито опускает голову и быстро шаге выхватывает рюкзак и уходит. Страшнее всего Обито уже проверил на себе – когда Какаши говорил тихо, момент критичный, пугающим и на грани: Либо он – разобьёт кому-то лицо, либо – напьется. И видеть его пьяного не погодам ни так пугает, как злит бессилие, своей безучастности. *** — Лучше бы...не приезжал. Лучше бы... ААА! Я все испортил. – Снова. Обито сидит уже в поезде. Вспоминая с переживанием лицо напуганного переломанного в бессилие Какаши. Внутри холодно страшно за него и хорошим вариантом что он нашел, решил оставить одного. Он действительно вмешался, перешел границу личного. «И...что это было...» « Что за ручка. Которой он дорожит больше всего?» Гравировка, копчение из растительных узоров и дорогой сплав. Зная Какаши – И это все? Это просто ценой, или дело в том кто подарил... До сих пор вытекшие чернила из нее оставались на ладонях, не оттираясь как теперь будет напоминание, чернильным прошлым... Для Какаши он станет чем-то вроде, черного – чернильного пятна в жизни. *** — О, Обито! Ты вернулся! Побывал в гостях...но, где Какаши? — ...остался. — С, не веселым настроем едва удается поднять голову и тут же опустить глаза в пол. — Ты была права, мне не стоило ехать. Я почувствовал себя таким лишним, в его среде. — Стягивает с себя куртку. — Таким... Таким... – Посторонним... Чужим? — Ох, Обито... Я понимаю, не всегда легко можно поладить... — Пожилая подходит ближе и гладит по спине отвернувшегося юношу. — Всегда будут неприятности которые будут останавливать, но, помни, сдается тот кто даже не пробовал..! — Да бабуль, думаю стоит... — Выгорев в эмоциях за это время, плыло уже пере глазами безразличия. — Кстати, а родители...они сегодня смогут...ну, хотя бы позвонить..? — Нет вестей. Они же в отделе, вся информация прослушивается...даже сейчас...по этому. Пожалуйста – пойми, это не их вина. — Хах, да все нормально... «Я, привык их не видеть с пеленок, толком и не вспомню если, меня попросят охарактеризовать черты папы и мамы...» — За-то, ЕЛКА КРАСИВАЯ! — высказался Обито на веселе приободряя.***
...Какаши приклонил ноги перед столешницей задыхаясь вжимал старую фотографию с въевшимися чернильными пятнами, те пятна неприятно – бельмом впитались, въелись в уже ни как не разглядевшие лица, на месте где раньше было его лыбящееся лицо и дядя. Даже не дрожит, плакать? – Давно выплакал. Кричать? — Вы кричал! Напиться! — Напился! Что ему остается, он с ужасом меняется в лице и понимает как не осознанно наплевал на себя. — Пап, помнишь я говорил стоит ли, цепляться за прошлое... Я кажется понял. Я хочу жить как мне удобно, к черту правила. — Кладет ручку к себе в карман. Решительно собирая вещи. Закрывая дверь. Уходит из дома. — Я еще могу успеть на самолет...***
Звонок в дверь, и резки звуки по входной двери, застали Обито врасплох. — Кто это! — Почуяв воодушевление в новогодний вечер. Может это...с замиранием сердца открывает дверь, чувствует как бьется предательски ускоренно сердечко, поддавшись порыву он позволил верить: ...может это родители. Предвкушение как улыбнется и как они со смехом войдут в поместье. — Привет! «Привет» – Это не было то, как желанный подарок, но, стало спокойнее. С небольшим разочарованием проглатывает все что, его не устаивает и как всегда отставляет свои позиция выставляя чужие первое, настраивается на продолжительный «двингл бемс» по Учиховски. — Да ладно! Ребята! Вы реально приехали...столько километров... Черт я сейчас...арх, вскроюсь! — Пожимает руки. — Итачи! Шисуи, Саске...вы, так выросли. Вы как мое настроение – Вас и не узнать..! — Ой, а сам, лыбу давишь – тебе бы и Джим Керри актерского мастерства взять пару уроков захотел. ХА! — Шисуи ухмыляется и зыркает тут же на Обито смеясь. — Захахатал, сволочь ты, – Шисуи, как авиа перелеты – укачивает? — Все укачивает. Завидую людям которых лишь тошнит на море. —А ну да, вы же всю жизнь возле море Чилите, можно и в суровые морозы вернуться. — А ты не завидуй, хуй не вырастет. — Высказался Шисуи, распаляясь к Обито. — Кузен, а ты, остр на язык. Язвишь как и забыл кто старше. — Засмеялся Обито. — Ха-ха всего года два разницы. — Чего молчишь, Итачи. Дребстанул политься не хочешь? — Веселится Обито. — ... — Итачи безэмоционально отстраненно смотрит осуждающе зыркнул, промолчал. Вытащив из кормана куртки телефон. — Классная куртка, Итачи. — Обито повторно ехидничает, и Итачи в этот раз не проглатывает комментарий. — На ибеи купил. Высказал Итачи, не поднимая головы продолжил так же пялиться в телефон с кем-то переписываясь. Обито эти три – ебаных слова въелись самым колким – больным комментарием – в самую душу, задев самооценку. — Я смотрю ВЫ, – с Какаши спелись... Да, был случай, да оплошал! Но не делать же – из меня МЕМ. Из меня мем! Где моё то, согласие?! — Вскрикнул Обито от бессилия. Тем заинтересовал Шисуи: — Хах, Итачи, расскажи что за мем. Я завидую. Ты только знаешь с Какаши, а нам не говоришь, м? Обито напрягся: – Лучше не надо... — Надо. — Саске, иди пока что за стол, мы сейчас подойдем. — Высказал Итачи и показал в какой стороне гостевой зал. — Хах там помидорчи черри –консервированные! — Высказался Обито, — У пацана триггер на всю жизню останется. Это же, для него одно и то же сравнение как – маринованный арбуз БЕЭЭ-э! — Итачи сам еле сдерживается, вызвав во всех рвотный рефлекс при упоминании маринадных экспериментах бабушки Обито. — Ну спасибо, теперь всем плохо, у меня от твоего юмора сейчас с глаз кровь пойдет. — Лыбится Шисуи, — Может какую и силу пробужу, в себе. — Ты скорее пробудишь в себе херню и к бесконечному геморрою. — ХА-ХА! – Геморрой лечить – не хуй дрочить! Да...Обито. — Ухахатываясь в веселой обстановке. — А ты специально всех напрягаешь чтоб кишка вылетела? — Если бы хотел. Подбирали бы... — Ну так, в чем Обито так преуспел что разошелся в мем про АВИТО? — Спросил на серьезе Шисуи у Итачи. — Ну там мужик куртку продавал, сделал пару не удачных фоток где он орехом своим светит – крупным планом. А Обито же, мальчик умный – смышленый пиздец – мима токого, пройти не может... Ну, и написал мужику, «за сколько задницу продаешь.» — Ха-а и че дальше? — Он ему ответил что куртку, выставлял на авито... Конец. — Обито, кто тебя слил? Кто же такой негодяй любящий пожестче тебя, м? — С весельем высказывается Шисуи. — Какаши. — Высказался Итачи, все равно когда-то тайна афишируется. Ну а для всех не секрет про слив переписки. — Все. Крах. Конец. Всего. Я тогда, чуть этому – ПУГАЛО Пещерному! – Бошку не открутил когда в 13 лет этот – Седой Охуевший, слил мою переписку. — Злится Обито вызывая у Итачи смех. — Да мы знатно тогда поржали. — Высказался Итачи и надел тапочки. — Вот чего ты, злишься на него. Я как-то переписывался с Какаши по ВК. Попросил номер телефона его. Он знаешь что... — Шисуи замер улыбаясь. — Что. — Номер психиатрической больницы, блядь мне отправил! И знаешь как я узнал, что это – номер психиатрической клиники?! — Хахаха! — Гспд вот умора! Вот как он тебя, все дерёт и дерёт, а ты, – и рад этому. — Ухмыляется Шисуи. — Ну ни чего не могу поделать слишком он мне – мил. — А..? — Да ладно. Втюрился? Обито в замешательстве замер не понимая к чему сказал Шисуи. Подходит медленно бабушка Обито смотря на гостей: — Обито, ну чего ты, их у коридора оставил, пусть идут, присаживаются за стол. — Ну так еще не скоро куранты бить начнут. — Смотрит на гостей. — Да и голодные на вид... — Хах. Да. – Прям накинемся все, съедим! — еды нет, цыгани - съели. Усевшись за стол, о чем то думает Шисуи тут же высказывая: — Знаешь, будучи вдали. Слышать что, у Вас живет мальчик с 10 лет, необычно. — Шисуи, этот мальчик – Какаши Учиха. — Смотрит Итачи и отворачивается. — М? Ну да, – Какаши. Только, не Учиха...— Неловко промямлил Обито. — М? В каком смысле..? — Не хочет. — А где он. Сейчас. — Да...домой уехал. — Жаль я бы посмотрел на этого – стисняшку. Интерес вызывал когда еще, переписывался по поводу учебы надо было. Имя – пугало хах не находишь это прикольно? Как рокер или даже псевдоним брать не нужно. Фамилия какая? — Хатакэ. — Обито подумал что, они более прошаренны в фсберовских делах и решил спросить на прямую у них, думая что, они точно знают. — Я был на могиле отца Какаши, вы, что-то знаете об его отце? — Вспоминая как не хватает сейчас черно-белой фотографии где лыбился во все зубы Какаши с каким-то мужиком. Пред пологая что, это его батя. — Ну, это – Сакумо Хатакэ. — Итачи смотрит холодно в глаза, усевшись по удобней. — Он с ФСБ, служим вместе в отряде Сенджу одно время, после перешел в Учиха. Говорят, он, не справился с миссией. Подверг опасности людей и совершил суицид, поступив как, во времена полководцев делали. – Наподобие сипуху. — Да...проигрыш та еще учесть...— С печалью мямлит Шисуи. Обито и так знатно просрался от всей ситуации в целом уже ни чему не удивляясь, просто сейчас на энергосберегающей батарея и как-то ещё заряд копится – тем что, еще немного и будет Новый год: — О-о, скоро куранты бить будут. Вот так неожиданно, столько времени прошло...быстро... — Обито очень грустно, тоскливо...так раздирающе больно и несправедливо, что, Какаши скорее обкурился, напился, обдуплился, и сейчас находится в кокаиновом угаре. – Один. Его рука на мгновение опустила бакал с шампусиком, не выдерживая о ужесточенного шока осознание и правды в нем, которой как оказалось, не было. – Он ни когда по настоящему не интересовался Какаши, в самом деле: Что за жизнь ему пришлось пройти и что, не просто так усыновляют он даже о такой вещи не подумал... – Это просто не колыхало. Комфортно было куда лучше быть в неведение. Не чем ни лучше Асумы, которому нужна его же компания в Какаши. И чтото крича доказывал, приобретает пустоту и смирение. – Стыдно. — До простого...за все стыдно. — Обито грусно смотрит и встает с места. — Ты, чего, Обито. — Я... фото... все испортил. Черт..! — Ты, о чем..? — Спрашивает с подозрением Итачи. — Ребят, куранты бъют. — Шисуи встает поднимая бокал. Смотрит как Обито уходит. — Обито – ты, куда? — Оставь его, Шисуи. — Итачи останавливает, видимо о чем-то догадавшись, ведь он переписывался с Какаши все это время по телефону. Вылетает на улицу. – Продышаться, почувствовать охватывающие легкие мороз и становится все жарче. Стаскивая куртку бросая в снег. Просто стоит. Просто смотрит в снегу, опять босой, в носках. Взрывают салюты и как родственнике радостно кричат отсчет времени10
Смыкает грустные глаза ком к горлу подступает. Он лениво смотрит в заснеженную даль.9
Слышит шаги, они усиливаются, Обито отчаявшись открывает глаза.8
Видит в то, что не мог поверить, это чудо.7
Он встает с места и совершает уверенные шаги к остановившемуся на пол пути юноше.6
Обито подходит ближе шаги тяжелые. Не выносимо тяготящие балластом.5
Встают и в метре удерживая дистанцию смотрят, Какаши легко выпускает пар, и опустив голову молочный пар испаряется, поднимая мягкий взгляд на Обито и нежно улыбается. Как можно нежнее как выглядел на фото.4
...опешив не слышит бешеные шандорах салютов. Как можно ближе подойти, даже сам не понимает что им движет – сделать с телом. Пожрать целиком.3
...срываясь на бег, скользит снег в ногах.2
Юноша уверенно шагает раскрывая руки в самом принимающем жесте добра нежности, и самое главное как он хочет поделиться этим.1
...оплетаются в объятиях руки выплетаясь обхватывая сжимая тела и крепко– крепко не отпуская.0
— С новым годом, Обито — С новым годом, Какаши. — Давай больше не ссориться. — Мы и не сорились...просто, покричали. В сердце затрепетало, заворошило, и обмякло в чувственном порыве... — Нас уже ждут... — Я знаю, они стоят за твоей спиной. — И что же делают? Ржут? — Да. А потом Обито видел лишь шум толпы, много плясок и смеющегося Какаши.