Будь моим приближённым

— Минхо, ты знаешь, что ты самый прекрасный правитель на свете? — тепло спросил Джисон. — Теперь знаю, — ответил любимому ван Ли Минхо, улыбнувшись, притянув его к себе и нежно поцеловав в лоб. — Я уверен, ты украсишь своей любовью мою жизнь, хён. Ты уже это делаешь. — Я люблю тебя, Джисон-и. Буду повторять это так часто, чтобы эти строчки не вылетали из твоих мыслей. — Не надо часто, — проговорил Хан, а затем продолжил: — Говори это бесконечно. Но сейчас, — он поправил волосы и ханбок молодого короля, — тебе необходимо явиться на помолвку. — Я не хочу. Мне нужен только ты. — Понимаю. Но сделай это. Сделай ради государства, ради народа, ради Хёнджина с Феликсом... Ради меня. — Ты хочешь, чтобы я принял предложение брака? Хочешь, чтобы у рода Ли появился наследник? — Я лишь хочу, чтобы все гордились тобой, — сказав это, Сон встал на носочки и наградил нос Хо тёплым поцелуем. — У тебя всё получится, Ли Минхо. — А если девушка мне не понравится? — произнёс юный Ли. В воздухе повисла тишина, но через какое-то мгновение оба парня громко смеялись до такой степени, что на глазах выступили слёзы. — Не важно, хён, — улыбаясь, ответил Хан. — Просто сделай это. — Хорошо, мой Джисон. До встречи, — сказал ван и, вновь поцеловав собеседника, вышел из своей почивальни. * * * Идя по коридору к гостевой комнате, король чувствовал, как большой ком неуверенности и страха подкрался к его горлу и встал там поперёк. Что же его сейчас ждёт? Явно не то, к чему он готовился всю жизнь; явно не хорошее будущее. Приоткрыв двери, он увидел двух стражников и своего советника Ким Чхоля, а за ними стояла белая ширма, украшенная рисунками малины. «А девушка, как видно, эгоистка», — подумал Минхо и прошёл в гостевую. — Господин ван Минхо! — воскликнул Чхоль и поклонился. — Рад Вас видеть. Пройдите за ширму – Вас уже ждут. Сглотнув тот самый комок страха, Ли Минхо, не смотря перед собой, зашёл за "деревянные шторы" и сел на подготовленную для него подушку. Только сейчас он поднял взгляд на девушку, что сидела перед ним. Тёмные локоны были собраны в аккуратный пучок, причёску украшала косичка, которая ободком шла по волосам, а вплетённые в неё цветы напоминали ягоды; красавица была наряжена в светло-розовый ханбок, сидела перед королём и улыбалась. Внимательно посмотрев ей в глаза, ван вспомнил взгляд, что получил от похожей девушки лет в 16. * * * — Уважаемый Ли Минхо, я готова быть Вашей невестой! Вам не придётся никого искать! — Чего?! — Ну же, господин Минхо, я прямо здесь, не томите! * * * Всё внутри короля перевернулось. Сейчас он находился в одной комнате с той, что разбила сердце его любимому Джисону, с той, что заставила его почувствовать, каков на вкус поцелуй от кого-то, кто приносит тебе лишь несчастье, с той, чьё имя Са Уён. — Здравствуйте, господин ван Минхо! — сказала она с улыбкой и поклонилась, после чего к ним подошёл советник короля. — Ван Минхо, представляю Вам Са Уён, — проговорил он. — У неё великолепные корни! Её отец служит в королевской армии, дедушки были послом и приближённым одного из предыдущих ванов, а прадед мог замещать императора одной китайской династии. — Я всё это уже слышал четыре года назад, Чхоль, — грозно сказал король. — А сейчас я прошу Вас выйти и оставить нас с Уён наедине. — Но... — Я сказал, Ким Чхоль, чтобы Вы и стражники вышли. Что-то не совсем понятно? Мне следует повторить более громко и жестоко? — Нет, что Вы, господин! — робко сказал Ким, после слов которого в комнате не осталось никого, кроме Ли Минхо и Са Уён. — Приятно видеть вас после столь долгого времени, ван Минхо, — сказала девушка. — Неужели ты так рвёшься испортить всем жизнь? — спросил Ли, сжав кулаки. — Ты разбила сердце Джисону, приставала ко мне, что я, к огромному сожалению, помню невероятно чётко, а сейчас ты продолжаешь лезть в государственные дела? Хочешь стать моей невестой? — Я же говорила, что всегда готова идти к своей цели, чего бы мне это ни стоило. — Этим ты лишь усугубляешь ситуацию! — Минхо подошёл ближе к девушке и со злобой в голосе произнёс: — Убирайся, пока жива, Са Уён, тебе тут не рады. — Разве Вы, король, не слышали? Вас и спрашивать не будут, я уже невеста, — всё так же улыбаясь, ответила она. — У Вас нет выбора, так что придётся взять меня в жёны, Ли Минхо. Ван опустил руки. Он прекрасно понимал, что Са говорит лишь правду; но как же не хотелось верить во всё это! Медленно открыв дверь, он впустил обратно советника и стражников. Ким Чхоль тут же затараторил: — Скажите же, она великолепна, господин! Вы возьмёте её в жёны через две недели, не так ли? Молодой Ли молчал. В голове он перебирал все «за» и «против», но главным аргументом, почему он должен заключить брак, являлись слова Джисона: «Сделай это ради государства, ради народа, ради Хёнджина с Феликсом, ради меня». — Возьму, — коротко ответил правитель и выбежал из гостевой комнаты. * * * Быстрым и широким шагом пересекая коридоры своего дворца и утирая глаза, дабы не пролить очередные слёзы, ван Ли Минхо приближался к своей почивальне, в которой его ждал Джисон. Лишь он открыл дверь, как ощутил в своих объятиях любимого. — Ну, как всё прошло? Кто она? — задавал бесконечные вопросы Хан. — Та, кого мы не жалуем в своей жизни, малыш. Сон сразу же понял, о ком идёт речь. Он подвёл Минхо к кровати и, сев рядом с ним, взял за руки. — И ты... Согласился? — Пришлось... Ради государства, ради народа, ради Хёнджина с Феликсом и ради тебя. — Ты самый храбрый человек на свете, Хо, — произнёс Джисон, положив голову на плечо друга. — Ты со всем справишься. Да, заключать брак с той, кто испортил тебе жизнь, ужасно неприятно. Но ты ведь решишь все проблемы, верно? — Ага. — Не переживай сильно, я помогу тебе. Мы пройдём через это вместе, договорились? — Договорились. Сказав это, молодой Ли молча уткнулся носом в волосы Хана и крепко-крепко обнял его. Королю Силлы сейчас хотелось лишь убежать с любимым человеком на край света, остаться с ним там, вдали от посторонних глаз. — Я не хочу оставаться с ней на всю жизнь, Джисон. Я не выдержу. — Будет непросто, но ты всё осилишь, — ответил приближённый, гладя любимого по спине. — Я всегда буду с тобой. — Обещаешь? — Обещаю, дорогой мой Минхо. — Хан Джисон, я клянусь в своей бесконечной любви к Вам, — тихо произнёс правитель государства. — Господин Ли Минхо, Вы всё так же продолжаете делать меня самым счастливым человеком на свете? — Да, ведь Вы заслужили это! * * * Через две недели король Силлы Ли Минхо, стоя перед Джисоном с красными после бессонной ночи глазами, не мог вымолвить и слова. Уже через некоторое время он возьмёт в жёны девушку, которую просто терпеть не может, ту, что некогда сломала ему и его любимому жизнь. — Минхо, ты помнишь мои слова? — старался подбодрить вана Хан. — Феликс, Хёнджин, я – все мы верим в тебя, дорогой мой Ли Минхо. — Я сам в себя не верю. — Нужно искать плюсы. У тебя будет наследник и... — Какой наследник?! — перебил Сона Минхо. — Не будет у меня наследника! Сказав это, он вылетел из своей почивальни, где приближённый помогал ему переодеться в торжественный ханбок, и побежал в учебную комнату. Распахнув двери, Ли немедленно взял чернила, кисть и два листа пергамента и, сев на свою красную подушку, начал писать два письма, по-видимому, очень важные для него. Хан Джисон же остался стоять в покоях правителя, думая о предстоящем заключении брака между Ли Минхо и Са Уён. Подумать только, девушка, которая так жестоко обошлась с ним в прошлом, сегодня станет женой его возлюбленного! «Быть не может, — думал он, обнимая себя за плечи. — Это будет худший день в моей жизни. Но Минхо помогал мне всю жизнь, значит, я ему тоже буду помогать, не оставлю его одного». * * * Каково было правителю Силлы вечером, на празднестве, и словами не описать. Держа Уён за руку, он шёл между подданными. На голове вана красовалась усыпанная драгоценными камнями и жемчугами золотая корона. Вот уже через пару мгновений на макушке девушки будет точно такая же, лишь чуть меньше, чтобы носить было не слишком тяжело. Она же девушка. — Господин ван Минхо, мы поздравляем Вас! — Счастья вам двоим! — Ах, как же повезло королю ухватить такую красавицу! Она будет замечательной женой! Один только человек стоял в стороне от всех, держа небольшую корзиночку с лепестками камелии – той самой камелии, которую ван «подарил» ему. Перетирая один из нежно-розовых хлопьев между пальцами, Хан Джисон блестящими от скопившихся за веками слёз глазами наблюдал за молодой парой, за своим возлюбленным, которого так хотелось обнять и нежно поцеловать, за тем, как юным Ли и Са надели золотые кольца на пальцы, заключив союз. Минхо же, когда девушка отошла от него, чтобы поздороваться с родителями, с гостями, принять комплименты, начал пробираться через толпу, чтобы найти Джисона. Но только он заприметил его, как почувствовал, что кто-то зацепился за низы его ханбока. Опустив взгляд, он увидел мальчика лет одиннадцати. У него были губки бантиком, слегка вьющиеся на концах волосы, разделённые не очень ровным пробором, и те самые глаза, в которые Ли год-два назад смотрел, пока держал за маленькие ручки Кан Сонхына. — Здравствуйте, господин ван Минхо! — бодро сказал малыш. — Может быть, Вы меня не помните... Я Кан Сонхын, хотел поблагодарить Вас за то, что помогли мне избавиться от той болезни, ну и, разумеется, поздравить с праздником. Сказав это, Сонхын протянул королю небольшой мешочек с травами и шкатулку с двумя синими, украшенными розовыми металлическими цветами, кольцами. — Счастья Вам и Вашей жене! Слабо улыбнувшись, Минхо сел на корточки и, приняв подарки от мальчика и крепко обняв, произнёс: — Спасибо тебе большое, Сонхын. Я помню тебя. Как поживает Юн Ченмо? — Ой, у Ченмо-хёна всё хорошо, он тоже от всей души благодарил Вас за исцеление! — Рад помочь, — проговорил Ли и, взглянув на золотое кольцо на своём пальце, тут же поник. — Господин ван Минхо, с Вами всё хорошо? — Нет, малыш, не всё. — Вы не хотели брать Са Уён в жёны? Или я не прав? — Прав, Сонхын, — тихо произнёс Хо. И в этот же миг он почувствовал, как маленькая рука Кана провела по пальцам правителя Силлы и лёгким движением сняла кольцо, после этого выкинув его кому-то под ноги. Кольцо сразу затерялось, а в дальнейшем было засыпано пылью и землёй. — Я надеюсь, что Вы найдёте своё счастье и без этого, господин. Ярко заулыбавшись, Ли Минхо снова крепко-крепко обнял Сонхына и поцеловал мальчика в щёку. — Кан Сонхын, я обязан тебе жизнью, — сказал он, сияя ярче летнего солнца. — Ты самый добрый, самый лучший человек на свете. А насчёт счастья... Я уже его нашёл. — Тогда желаю Вам и Вашему Счастью всего самого наилучшего! — Спасибо, малыш. Беги к родителям, я перед тобой в долгу. * * * Добравшись в конце концов до своего возлюбленного, ван обнял Джисона со спины и показал ему ладонь, на пальце которой уж не было того злосчастного кольца. — Ох, Минхо! Напугал. Неужто ты снял его? — Не я снял, — на ухо сказал Хану Ли. — Мне помог малыш Кан Сонхын. — Тот самый, которому ты помог излечиться? — Ага! — Чудесный ребёнок. — Он мне маленького тебя напоминает чем-то, — улыбаясь и положив голову на плечо Хана, произнёс Хо. — Такой же милый, добрый, отзывчивый. — Твои слова заставляют меня таять. — Рад, что добился этого. В этот момент заиграла музыка, что известило о танце молодой пары. Отойдя от Джисона, правитель только сейчас смог заметить, что Уён стояла перед ними. Сделав глубокий вдох, он вернулся на то место. — Уён, — начал было он, но лишь девушка протянула руку, чтобы пуститься в танец с ваном, Ли продолжил: — Я сегодня танцую со своим приближённым. Сказав это, Минхо весело взял за руки Хан Джисона и, выйдя с ним на середину двора и притянув парня к себе, закружился с ним в танце. — Минхо, что ты творишь? — испуганно воскликнул Джисон, оглядевшись по сторонам и заметив ошарашенные взгляды гостей. — То, что считаю нужным. — А не боишься? — Чего? — Осуждения со стороны окружающих. — Боюсь, разумеется, — с улыбкой ответил правитель. — Но, знаешь, лучше уж слышать огромное количество нехороших слов, «плюнутых» в тебя, чем не понимать всю жизнь, что такое «настоящая любовь». После этих слов Джисон с Минхо танцевали только в душах друг друга, опять предавшись тому жару, что исходил от них, той любви, что некогда лишь искрилась, а сейчас вспыхнула, будто пожар, тем чувствам, которые они больше не могли прятать. Обжигающий поцелуй вновь заключил их в свои объятия и не хотел выпускать. Из другого мира, такого прекрасного, невероятного, парней вывел лишь голос женщины из толпы, который выкрикнул: — Ли Минхо! Отстранившись от возлюбленного, ван глянул в ту сторону, и в этот же миг у него подкосились ноги. Среди гостей, явившихся на торжество, стояли его родители и в упор смотрели на сына. Не то ярость, не то разочарование искрой блестели в их глазах, но ясно было одно – им не понравилась выходка юного правителя. * * * — Паршивец! — кричала Дже-а. — Опозорил себя, — говорил Чосок, оставляя синяки на теле короля, — опозорил нашу семью, честь государства! И не стыдно тебе? Но Минхо лишь смеялся, изредка дёргаясь после ударов. Он любил своих родителей и никогда не думал о том, что однажды произойдёт что-то подобное. Блестящими глазами он смотрел на мать, которая продолжала обзывать его. — Ужасный сын! Мужеложец! — Нет такого слова, — сказал Минхо и встал, как ни в чём не бывало. — Оно ничего не означает, исключите его из своего лексикона! Я ни с кем не спал, а то, что я испытываю к Джисону... Это самая настоящая любовь, а не тот концерт, который носит название «заключение союза». Да, кстати, вы посмели поднять руку на правителя Силлы, вана Минхо. За такое вы отправитесь в темницу, дорогие матушка и отец. Стража! В ту же секунду двое мужчин ворвались в комнату и схватили Дже-а и Чосока, а Ли Минхо, подойдя ближе к вырывающимся родителям, произнёс: — Разве человек становится хуже, если любит не того, кого навязали ему общественные стандарты, а того, кто ему действительно приятен? Разве я перестал помогать народу, разве не готов пойти на всё, чтобы предотвратить наступление других стран на территории Силлы, не смогу защитить людей? Если вы так думаете, то я в вас разочарован. С этими словами он покинул комнату и уверенной походкой, будто на его теле нет никаких синяков, двинулся во двор, где царил хаос. Увидев вана Минхо, люди зашумели с новой силой, тыкали пальцами в его сторону, а некоторые родители закрывали своим детям глаза. Лишь двое мальчиков успели подбежать к королю и крепко обнять. Какие же Кан Сонхын и Юн Ченмо волшебные... — Господин ван Минхо, Вы такой храбрый! — воскликнул Ченмо. — Это и есть Ваше Счастье, господин Минхо? Хан Джисон? — Да, именно он. — Не слушайте, что говорят люди. Вы нисколько не меняетесь даже после такого признания! — Не все понимают это, малыш. — Мы сбежали от родителей, чтобы помочь Вам, ван Минхо, — произнёс Юн. — Мы обещаем, что всё наладится через некоторое время. — Стойте. Говорите, сбежали от родителей? — Да, — подтвердил Сонхын, — они говорят, что Вы ужасный правитель, но это не так. — Что же, Вы теперь, получается, сироты? — Возможно, — пожал плечами Юн, — но пока они не вернут свои слова обратно, мы к ним не вернёмся. — Вот ты где! — раздался голос за спиной вана. Хван Хёнджин, Ли Феликс и Хан Джисон подбежали к нему и крепко обняли вместе с Юн Ченмо и Кан Сонхыном. Гладя по голове друга, парни заставили его улыбнуться хоть чуточку. — Да уж, удивили, — сказал Феликс, поправляя ханбок Ли Минхо. — Всё хорошо, Минхо-хён? — Почти. Несколько синяков осталось, но я их уберу через некоторое время. — Какие вы смелые, — сияя, произнёс Хёнджин. — Действительно, — еле выговорил Джисон. — Я так испугался, когда тебя забрали родители! — Больше не повторится, обещаю, — сказал ван Силлы и взглянул на двух маленьких мальчиков, что стояли рядом с ним. — Знаете... У меня есть задание для Вас, — выдал он, переведя взгляд на взрослых друзей. — Хёнджин, Феликс, сможете ли вы присматривать за одним чудом по имени Юн Ченмо? Глаза Ченмо засветились. Вместе с Сонхыном он отстранился от правителя и смотрел на его друзей с некой надеждой в глазах. — Почему бы и нет, — улыбнувшись, сказал Феликс и протянул руку Ченмо. — Сколько тебе лет, малыш? — Мне двенадцать! — Замечательный мальчик, — сказал Хёнджин. — Обещаю, мы будем внимательно смотреть за тобой, а ещё кормить и лечить, если надо будет. * * * Через год действительно всё стало налаживаться. Двадцатиоднолетний ван Минхо так же помогал жителям Кымсона, заботился о Джисоне и о новом жителе дворца – Кан Сонхыне. Разумеется, королевством вместе с Минхо всё ещё правила Са Уён, но Ли не придавал этому особого значения. — Сонхын, малыш, будешь гёкуро? — А что это? — А это, — ответил за правителя Джисон, — самый потрясающий чай на свете. От всех болезней вылечит, развеселит, успокоит. — Обычный японский чай, Джисон, но если он успокаивает, то тебе не помешало бы выпить его. — Тогда буду, — воскликнул двенадцатилетний мальчик. — Чудно, тогда я сейчас налью тебе чашечку. Произнеся это, он погладил Кана по голове и вышел из почивальни. Не ожидал король, что он столкнётся с Ким Чхолем, своим советником. — Ван Минхо, вот Вы где! Я Вас повсюду ищу! — Что Вам нужно, Чхоль? — Я хотел сказать, что государству нужен наследник. В самое ближайшее время. — Найдём, не волнуйтесь. — Нет, я не это имею в виду, господин. Вам с госпожой Уён необходимо сделать наследника самим. — Чего? — Прошу пройти за мной, мы подготовили для вас лучшую кровать. Она с балдахином, красная, украшена золотом и драгоценными камнями. — Но я против этого! — воскликнул Минхо. — Я сам могу назначить наследника! — Господин ван Минхо, вы обязаны сделать наследника с Са Уён. Таковы правила, — ответил Ким и, взяв короля за руку, силой повёл его к почивальне. * * * В комнате горели всего три свечи, но даже при таком слабом освещении можно было заметить большую красную кровать, завешанную красным балдахином. В драгоценных камнях, которыми были усыпаны столбы из красного дерева, отражался огонь; точно то же самое происходило и с глазами девушки, лежавшей на китайском шёлке, прикрыв грудь и скрестив ноги. — Я оставлю вас, — сказал Ким Чхоль и вышел из почивальни. — Стойте, нет! Выпустите меня! — закричал молодой Ли. Он предпринял попытки выбраться, но дверь оказалась заперта снаружи, а ключа, чтобы открыть её изнутри, не оказалось. «Я попал», — подумал Минхо, но продолжал стоять спиной к кровати и к девушке, что была на ней. — Вот мы и остались наедине, ван Минхо, — произнесла Уён. — Ну же, идёмте ко мне. — Нет. — Да, Ли Минхо, государству необходим наследник. * * * — Джисон-хён, а где Минхо? — Не знаю, малыш, — ответил Хан Сонхыну. — Он действительно задержался. — Я могу сходить на его поиски! — Нет, сиди тут, я сам схожу. Выйдя из почивальни, Джисон огляделся. Не было и малейшего признака, что его возлюбленный где-то рядом. Оставалось одно – искать Ли по всему дворцу. — Минхо! Эй, Минхо, где ты? Ответа не появилось. Зато появился Ким Чхоль. «Вот он мне и поможет», — подумал Джисон. — Чхоль! Ким Чхоль! — Хан Джисон? Здравствуйте. — Где Ли Минхо? — Ох, господин делает вместе с госпожой Са Уён наследника Силлы. Хан Джисон так и онемел. Понимая, что Минхо сейчас лишь страдает, находясь в одной комнате с Уён, он взял Ким Чхоля за плечи и громко спросил: — Где та комната?! Где ключ?! Сейчас же выпусти его! — Я не могу, — говорил советник, — ведь им необходим наследник. — Есть уже наследник, Ли Минхо абсолютно точно назначит его. Отдай ключ сейчас же! Я выше тебя по статусу, Ким Чхоль, и я в любой момент могу отстранить тебя от должности. — Но как же наследник? — Ты слух потерял? — со злостью в глазах спросил Джисон, но тут же увидел блеск металла в кармане ханбока Ким Чхоля. За секунду забрав ключ, он побежал искать комнату, про которую так ничего и не узнал. «Так, Джисон, — думал он, — вспоминай, как Минхо водил тебя по дворцу лет десять назад. Какие почивальни он тебе показывал?» * * * — Минхо-хён, а за этой дверью что? — Ох, за этой? Да я и сам-то не знаю. Меня туда не пускают. — Почему же ты не можешь открыть её? Ты же король. — У меня ключа нет, он передаётся от советника к советнику. Таков закон. * * * — Точно, восток! — воскликнул Джисон и побежал к восточному крылу дворца. Он помнил расположение двери и был абсолютно уверен, что именно туда ему нужно. Главной задачей сейчас было спасение его возлюбленного – молодого правителя Ли Минхо. * * * — Ван Минхо, не бойтесь, Вы можете трогать меня везде, где хотите, — говорила Са Уён. Девушке уже не терпелось начать. Она, полностью обнажённая, встала с кровати и подошла к королю Силлы вплотную. — Ну же, ван Минхо, повернитесь. Положите Ваши великолепные руки на моё тело. Произнеся эти слова, Уён повернула короля к себе и, взяв его руку в свою, положила её себе на грудь. Минхо, зажмурившись, пытался отойти, сделать всё, чтобы сбежать от Са, но все его попытки оказались безрезультатными. Внезапно он услышал щелчок замка и через какое-то мгновение увидел Джисона. Да, ему не показалось, в дверном проёме действительно стоял его возлюбленный! Хан расцепил руку девушки и, приобняв правителя, вывел его из почивальни. — Джисон? Но как ты... — Спасибо Вам, ван Минхо, за то, что показали мне дворец десять лет назад, — улыбнувшись, сказал приближённый и, быстро поцеловав, увёл короля. * * * — Тебе было страшно? — Ещё бы. Джисон лежал на кровати, крепко обнимая своего возлюбленного, а рядом сидел Сонхын, для которого Минхо всё-таки удалось принести японский чай гёкуро. Почивальня короля наполнилась ароматом трав, что очень успокаивало. — Ох, моя воля — я бы её казнил, — тихо проговорил Хан. — Так что же нам мешает сделать это? Я ван Силлы, я могу совершить месть за всё, что она сделала. — Тогда... Завтра? — Как скажешь, мой Хан Джисон, — тепло улыбнувшись, произнёс Ли. * * * «Са Уён, жена короля Силлы Ли Минхо, приговорена к смертной казни» — такая новость разнеслась наутро по Кымсону, а затем и по всему государству. Многие были в недоумении. «Какими же действиями бедная девушка заслужила такое?» Но народ всё равно приходил ко дворцу, около которого лежала прикованная к камню Уён с завязанным ртом. Все надеялись узнать причину казни от правителя. Уже в полдень молодой король вышел к подданным вместе со своим приближённым, вытащив из находившихся у него в руках ножен длинный меч с серебряным лезвием, золотая рукоять которого была украшена красной кисточкой. — Итак, — произнёс Ли, протерев лезвие рукавом ханбока, — вы все находитесь здесь, чтобы увидеть казнь королевы! Чем же она это заслужила? Согласно древнему закону женщина не имеет права трогать мужчину, приставать к нему, если он сам того не пожелает. Са Уён нарушила запрет, поэтому она готова встретиться со своей гибелью. С этими словами ван Минхо передал меч своему приближённому Хан Джисону и, встав за спиной, положил голову на его плечо. — Размахнись и со всей силы ударь ребром лезвия по шее – так будет больше шансов, что она скончается быстрее, — шепнул правитель на ухо Хану. — Хорошо, — на выдохе сказал Сон и сделал так, как велел ему возлюбленный. Капли горячей крови, остывавшей за секунды, остались на лезвии меча, на одеждах парней, на земле и на камне, на котором лежала девушка. Голова, откатившаяся в сторону, уже не могла дышать, чувствовать, говорить, но всё ещё некоторое время холодный и полный злости взгляд сверлил Хана и Ли. — Добро пожаловать в счастливую жизнь, — произнёс Хан Джисон. * * * — Ты видел, как я её? А как голова отлетела? Самый лучший день в моей жизни, — смеясь, говорил приближённый, сидя у Минхо в почивальне. Уложив Сонхына спать в другой комнате, они сидели вдвоём и обсуждали победу над Са Уён. Ли Минхо наблюдал за своим возлюбленным, сиявшим ярче звёзд на ночном небе. — Ты действительно так счастлив? — уточнил Ли. — Ещё бы! — Тогда, думаю, стоит выпить за это. У меня есть один напиток... Соджу. Мне сказали, что благодаря ему уходит груз с души, человеку становится легче. — Наливай, чего ты ждёшь?! Улыбнувшись, Минхо достал с самой верхней полки шкафа бутылку, горло которой было закрыто пробкой, и два стакана из цветного стекла и, сев обратно на кровать и избавившись от пробки, разлил напиток в ёмкости. — Выпьем за нашу победу над Са Уён! — выпалил Джисон и вместе с Минхо залпом выпил содержимое стакана, что имело горьковато-кислый вкус. Через некоторое время, спустя пару-тройку диалогов о государстве, о смерти девушки и о том самом мече, что убил её, парни почувствовали, как им становилось всё жарче и жарче. — Ханбок нынче уж очень сильно греет, — сказал Минхо, развязывая пояс и оголяя торс. — Я не замечал, что он у тебя такой красивый..., — произнёс Джисон. — Кто? Ханбок? — Нет. Он. С этими словами Хан, придвинувшись ближе, положил руку на торс Ли. Водя пальцами то вверх, то вниз, он вновь наградил тем самым приятным ожогом губы правителя. Минхо оказался совсем близко, не отстранялся, а лишь сильнее прижимался к своему возлюбленному. Оставив губы вана, Хан принялся оставлять мокрые следы на шее, ключице и плечах, что уже не были прикрыты тканью – ханбок Ли Минхо сполз до уровня пояса. Теперь настала очередь правителя показывать всю свою любовь. Повалив Джисона на спину, он так же одаривал приближённого тёплыми поцелуями. Жадно вдыхая аромат Хана, он мог ощущать запахи камелии, чая, японских сладостей, множества ягод – того, что так любил все эти десять лет. Жаркая любовь наполнила почивальню. Она витала в воздухе, оседая на стаканах с недопитым соджу, на кровати, на самих парнях. Никогда они ещё не были так близко друг к другу. Сейчас ван и его приближённый будто слились воедино, положив руки на плечи и шеи. Было одновременно и сладко, и душно, и горячо, а сердца стучали так громко, что только их и было слышно. И снова этот ожог, подаренный Минхо Джисону, оставивший багровый след на шее. Через некоторое время, а сколько минут или часов прошло, никто точно сказать не мог, парни оставили новые ощущения, которым предались так легко. Ли Минхо крепко обнимал Хан Джисона, как вдруг вспомнил о подарке Сонхына на прошлогоднюю «свадьбу». Он дотянулся до одной из полок шкафа и достал небольшую шкатулку. Открыв её, Ли вытянул два кольца, одно из которых надел на палец себе, а другое – Джисону. — Что это? — произнёс Хан, глянув на синюю с цветами окружность, обвившую его палец. — Кольцо. У меня такое же, — сказал Минхо, показав ладонь. — Ох, господин ван Минхо, я Вас так сильно люблю... * * * Через четыре года, когда правителю государства Силла было уже двадцать пять лет, а его приближённому – двадцать три, китайский император У Цзэтянь, вставший в 690 году на замену Жуй Цзуна, пошёл в наступление на Корейский полуостров. Его главной целью была Силла – прекрасная страна, находившаяся под крылом короля Ли. — Отправить армию к границам государства, не дать врагу проникнуть на территории! — без устали командовал Минхо. — Минхо, кто-то сказал, что на территории Хансона были замечены вражеские стрелы, — сказал ему однажды Хан Джисон. — Быть того не может... Все войска уже участвуют в защите нашего государства. Если у нас не получится, беды не миновать. — Минхо, мы с Феликсом готовы пойти защищать страну, — говорил Хёнджин. — Ну уж нет. Мы вчетвером – ты, я, Джисон и Феликс – должны оставаться в Кымсоне, защита столицы превыше всего. Необходимо срочно перевезти как можно больше людей в Японию. — Я передам послу, — произнёс Феликс и удалился вместе с Хёнджином. — Грядёт страшная битва, так ведь, Хо? — вздохнув, спросил Джисон у вана. — Да. И я этого не отрицаю. Их целью является не только захват территорий, но и ослабление власти. — Хочешь сказать, они будут охотиться за тобой? — И за мной, и за всеми, кто дорог мне. Но пока мы в Кымсоне, бояться нечего. Весть об опасности дойдёт быстро. * * * Вечером Ли Минхо и Хан Джисон прогуливались за рекой Хёнсанган, что протекала недалеко от дворца. На берегах её цвели кусты камелии – любимого цветка парней. — Здесь такой приятный аромат, — тихо произнёс Сон. — И ни звука... Поверить не могу, что на границах, вероятнее всего, происходит что-то страшное. — Если что-то и происходит, я защищу тебя, Джисон. Сделаю всё, чтобы ты жил. — Что же насчёт тебя? — Я в любом случае справлюсь со всеми трудностями. До конца жизни буду рядом с тобой, Хёнджином, Феликсом, Ченмо и Сонхыном. — Мы тебя любим до безумия, Ли Минхо. — И я вас всех, Хан Джисон, — улыбнувшись, произнёс Минхо. — Сядем у кустов камелии? Давно мы так не расслаблялись. * * * Дыша свежим воздухом, парни лежали под цветами, запах которых осыпал их с ног до головы. Хан Джисон находился в объятиях Ли Минхо, что сидел в позе лотоса и гладил приближённого по голове. — Джисон, знаешь, что? — подал он голос. — М-м? — Сегодня звёзды в первый раз за все эти годы расположены точно так же, как и в день нашего знакомства. — Да? Неужели? — Ага. — Ты следил за ними? — Каждые сутки, малыш. — И ведь заметил как-то... — А как же тут не заметишь? Я благодарен тому, что мы вместе, Хан Джисон. Люблю тебя до потери пульса. — И я тебя, Ли Минхо. В этот миг взгляд Минхо упал на кусты, что находились вдалеке от них. Ему показалось, будто кто-то скрылся среди цветов, будто направил на парней какое-то оружие, будто... Мысль прервалась. За одну секунду Минхо отпустил Джисона и, сев перед ним и услышав свист, крепко обнял приближённого. Вздрогнув, он как-то ослабил хватку, но голова всё ещё упиралась в макушку Хана. — Ох, Минхо, и я тебя люблю, — произнёс он. — А давай завтра купим много-много японских сладостей? Как думаешь, хорошая идея? Минхо молчал. Стояла пугающая тишина, которую пронзали лишь журчание реки и биение сердца Джисона. — Минхо, не пугай меня, пожалуйста. Ответь хоть что-нибудь. И почему у тебя руки такие холодные? Ты замёрз? Он обнял вана, положив голову на плечо, и в этот же миг заметил конец стрелы, что торчал из спины короля. Ткань ханбока вокруг древка пропиталась алой кровью. — Нет... Нет-нет-нет! Джисон тут же вскочил на ноги и, взяв Минхо на свои руки, как можно скорее двинулся к дворцу. Осознание ещё не до конца настигло его, он не понимал, что действовать сейчас уже бесполезно. Забежав в один из залов и упав на пол, Хан закричал: — Помогите! Помогите, пожалуйста, кто-нибудь! На голос приближённого сбежались слуги, а также Хёнджин с Феликсом. Увидев Минхо, вид, в котором он сейчас находился, парни поймали гримасу ужаса и, как могло показаться, не хотели снимать её с лица. — Ну же, сделайте что-нибудь! Не стойте просто так! У него стрела в спине! Мы обязаны помочь Минхо! Дрожа всем телом, Ли Феликс присел на корточки и, осмотрев вана Ли Минхо, тихо произнёс: — Мы не можем ему помочь. Стрела угодила в самое сердце. Мне жаль, Джисон... Водопад слёз пролился на щёки Хан Джисона. Вонзая ногти себе в кожу, он молился, чтобы всё это оказалось лишь кошмаром. — Джисон, — сказал Хёнджин, — иди к себе в почивальню. — Нет! Он не умер, это всё – просто мой кошмар! — Стража! Уведите Хан Джисона в его покои, прошу... Через пару секунд двое мужчин в форме тащили за руки бедного малыша Хан Джисона, который дал волю эмоциям и уже рыдал до хрипоты. Уже сидя на своей кровати, Джисон никак не мог успокоиться. Голос срывался, а слёзы всё катились и катились бурными реками по мягким щекам. К груди Хан прижимал маленький красный мешочек с рисом, который получил от Ли Минхо четырнадцать лет назад в качестве самого первого подарка. * * * Приближённый не спал всю ночь. Тот вечер запомнился ему надолго, но в плохом смысле. В самом ужасном, что мог бы быть. Хоть время и было ранним, в дверь постучали. — Войдите, — произнёс Хан, сжимая в руке мешочек с рисом. В почивальню зашёл Ким Чхоль, державший в руках два скрученных листа бумаги, один из которых был запечатан воском. — Хан Джисон, — сказал он, поклонившись. — Сочувствую этой огромной потере. Я хотел бы зачитать письмо, что оставил мне Ли Минхо, — Ким развернул один свиток и, прокашлявшись, начал: — «Я, ван Ли Минхо, тридцать первый король государства Силла, после моей внезапной смерти прошу передать трон дражайшему приближённому Хан Джисону. Все богатства, вещи и тому подобное вручить ему. Второе письмо, что запечатано, не вскрывать и отдать Хан Джисону лично в руки. С уважением, ван Минхо». Зачитав текст, Ким Чхоль передал скрученный лист бумаги с восковым кружочком в руки Джисону и, ещё раз поклонившись, покинул почивальню. Дрожащими руками открыв свёрток и развернув его, Хан вновь увидел тот самый почерк, что принадлежал его покойному возлюбленному. «Дорогой мой Ли Джисон, — говорилось в письме, — я не раз говорил тебе, что готов защитить тебя от всего. Вероятно, если ты читаешь это, то так и произошло. Я прошу тебя занять престол вместо меня, стать тридцать вторым ваном Силлы, сделать всё, чтобы сохранить государство и народ в целости и сохранности. Я снова клянусь тебе в бесконечной любви и хочу, чтобы ты всегда помнил – я рядом. Рядом даже тогда, когда ты не можешь меня ощущать. Я буду любить тебя всегда, буду гордиться тобой и твоими достижениями вечно. Твой возлюбленный Минхо». Сердце снова сжалось, а бумага промокла из-за слезинок, что так предательски капали из глаз. — Я не подведу тебя, Минхо, — прошептал Джисон, прижав письмо к груди. * * * Через год, когда государством правил двадцатичетырёхлетний Хан Джисон, всё вставало на свои места. Китайским войскам был нанесён ответный удар, корейские земли не были потеряны. Силла продолжала расцветать, но всё было не так, как раньше. Хан Джисон зашёл в зал со свечами, в котором пахло травами, цветами и различными фруктами. В руках он держал три палочки благовоний. Сев на колени, он поджёг их концы и, выставив перед собой, начал: — Здравствуй, Минхо. Как я скучаю по тебе. Силла продолжает жить своей жизнью. Я сделал всё, что ты просил. И даже экономика стала лучше после отступления Китая. Но народ до сих пор тебя восхваляет, и я их понимаю. Мы с Феликсом и Хёнджином каждый день вспоминаем тебя, а Сонхыну я вечерами рассказываю о твоих подвигах. Он так и не вернулся к семье, как и Ченмо. Но, знаешь, так даже спокойнее. Малышу Кану нравится во дворце, нравится чувствовать себя любимым. Он тоже до безумия скучает по тебе. А ещё Сонхын часто помогает мне в государственных делах, и это у него хорошо получается. Я надеюсь, ты не будешь против, если в один день я передам трон ему. По правде говоря, не знаю, что ещё сказать. Очень жалею, что в тот день скончался ты, а не я. Но, как ты и писал, ты всегда рядом, и я чувствую это. Надеюсь, ты до сих пор любишь меня, Минхо, и гордишься мною. А сейчас мне пора бежать – ждёт русский посол. До встречи, мой возлюбленный Ли Минхо. Поставив веточки благовоний ко всем остальным, Джисон встал на ноги и, низко поклонившись, покинул зал, что ещё долго напоминал ему о таком молодом, но таком справедливом, мудром, храбром и любимом Ли Минхо.