***
В ушах громыхает музыка и это хорошо, потому что можно не слышать нравоучений Рейна. — Ну ладно он, но ты-то, Тэхён, ты?! Чем вы думали вообще? А если бы вас там застрелили? — не успокаивается парень и теперь даже Тэ, который выступил инициатором, чтобы позвать его, уже жалеет о своем решении. — Дело было бы совсем по-другому, если бы в машинах все-таки были наркотики, — разводит руками он. — Я даже не знаю чего сейчас во мне больше: злости на Ву или восхищения им. И додумался же!… Но тогда как он умудрился перевести настоящий товар? Или он остался на корабле? — Его проверили, когда мы сообщили о задержании, там действительно ничего не было. — То есть, даже если бы он пришвартовался там, где планировал Джин, то все равно ничего бы не получилось? — уточняет Рейн, отпивая из бокала кислотно-зеленый коктейль. — Типа того, — Тэ копирует его движение, только в его руке коньяк. А Юнги пьет водку и старается придумать, как отсюда слинять. Когда он поступил в Академию и съехал от родителей, то думал, что наконец-то лишится родительского присмотра, но нет, судьба свалила ему прямо из Таиланда придурковатого друга. — Давно хотел спросить, — вмешивается он, икая на средине слова. — А что, на твоей родине полиции нет? Или Академий правоохранительных? Почему ты сюда приехал? Рейн, снисходительно-мило улыбается и треплет Юнги по волосам, делая подобие гнезда. — Чтобы тебе жизнь медом не казалась, голливудская ты балда. — Пошел ты, — отплевывается Юнги, показывает другу средний палец и отворачивается, вглядываясь в танцпол, подумывая, насколько сильный у него сегодня стресс, для того, чтобы подцепить кого-то симпатичного. — Если бы не переехал, то не встретил бы своего Медвежонка, — немного отсмеявшись отвечает вдруг Рейн и Тэхён, под градусом от крепкого алкоголя и под влиянием неестественного любопытства, напрочь забывает обо всех проблемах. — А кем он работает? — Рейн улыбается, не отвечая. — Врач? Учитель? Менеджер среднего звена? Боксер, уборщик, строитель, — Тэхён загибает пальцы каждый раз и когда те заканчиваются, начинает по новому кругу. — Ты не узнаешь, даже не старайся. Тэхён резко замолкает, округляя в страшной догадке глаза. — Полицейский! Точно, ты не говоришь нам, потому что он кто-то из тех, кого мы знаем! Это кто-то из нашего участка?! — выкрикивает он и тычет пальцем в перепуганного Рейна. — Тэхён, блять, угомонись, — прерывает его хмурый Юнги. Его алкоголь совершенно не берет, да и похер было на этого неизвестного мудака. Мудака, потому что, судя по рассказах Рейна, он был в разы лучше и круче него. А это, на минуточку, злило. — Тэ, не говори ерунды. Мне хватает и вас балбесов, что я буду делать с еще одним таким же? — Любить? Баловать? — предполагает Тэ. — Сосать… — О, кому-то пора домой, — делает вывод Рейн. — Пошли, горе мое, расскажу тебе, кто сосет, а кто любовью занимается.***
Чонгук пытался замаскировать огромные мешки под глазами чем угодно. Кремами, масками, патчами и даже огурцами. Но все равно под глазами были видны последствия вчерашней бессонной и полной слез и истерик ночи. Он узнает о том, что Чимин чуть не погиб от Намджуна. Тот впервые за всю его сознательную жизнь просто сел и выложил все как на духу. Объяснил что делали, почему, и что в результате получилось. А еще, заставил поклясться, что Чонгук извлечет для себя урок и впредь не станет стремиться заниматься их «бизнесом». Чонгук в ту ночь словно повзрослел. Понял, какого это — быть за шаг от потери кого-то родного. Страшно. Этот противный холодок, что сковывает разум, он запомнит на всю жизнь. Вторая волна истерики была, когда Джун рассказал про Чимина. Чонгук тогда плакал беззвучно, пытаясь не показывать, как на самом деле рвется внутри сердце. Теперь же, он смотрел на лицо пьяного опухшего гиппопотама и думал, что возможно не стоит навещать Чимина в таком состоянии. Он хотел развернуться у самой двери, но был бессовестно обнаружен вышедшей из палаты медсестрой. Чимин увидел его, вымученно улыбнулся и Чонгук не смог развернуться. — Ревел? — спрашивает его Чимин, вместо приветствия. Чонгук мотает головой. — Еще чего. — Тогда почему как пельмешек переваренный? «Потому что боялся за тебя, дурак!» — хочется кричать Чонгуку, но он вчера вечером решил, что он взрослый, поэтому: — Я переживал за вас. Чимин немного удивлен, казалось, он не узнает этого всегда вредного и озорного мальчишку. — Серьезно?! — Неужели я настолько бездушный, что ты думал, что мне на вас плевать? — возмущается Гук. — Ты буквально недавно говорил мне, что ненавидишь нас всех. — Не сравнивай, я был злой и обиженный. — А сейчас какой? — Злой и обиженный! Только не на вас… — Чонгук стихает на последней фразе и утыкается взглядом в пол. Он немного медлит, теребит в пальцах шнурок от толстовки и… обнимает Чимина, тесно прижимаясь и утыкаясь носом в место у ключицы. Чимин стонет, потому что сломанные ребра никто не отменял, а Чонгук обнимал словно тисками, но отстранить мальчишку именно в этот момент, казалось чем-то кощунственным. Чонгук пытался не думать, как будет смотреть в глаза хёну, после того, как отстранится. Все что давало ему сейчас сил — это запах родного человека, его тепло и понимание, что он в безопасности.***
Первое, что сделал Хосок, когда пришел домой — принял горячий душ. Потому-что, какие бы сказки не вещало их правительство про условия содержания заключенных — там все равно все провоняло гнилью. И в прямом, и переносном смысле. Хосок чувствовал себя настолько грязным, после ночи в темной камере, что чуть не расцеловал адвоката Чона* в обе щеки. Он думал, на самом деле, что господин Чон* заключил сделку с дьяволом, потому что другого объяснения их освобождению из-под стражи он не находил. Горячие струи практически обжигали кожу, Хосок подставлял лицо, зажмуриваясь крепко. У него перед глазами до сих пор маячил образ взлохмаченного, обескураженного парня. Тэхён… Хосок ловит прилив мурашек по телу, когда вспоминает ту ночь. Это, наверное, было самым безрассудным, но черт побери, самым шикарным решением в его жизни. Он коснулся губ, пытаясь выудить из сознания как можно больше ощущений, воспоминаний о том, как напористы и сумасшедши были его поцелуи. Хосока снесло в дверях квартиры таким ураганом, что ему было уже даже все равно, в какой позиции он будет. В тот момент просто хотелось ощущать это тело и не важно как. Отдельной темой стала шея. Ох, Хосок уперся головой о стену, когда на языке словно почувствовался привкус соленой от пота, шелковистой кожи. Он тогда отыгрался вдоволь, выцеловывая каждый миллиметр, боясь оставить хоть малейшую отметину — такую шею нельзя портить некрасивыми синими пятнами. И этот взгляд… Хосок живет на этом свете не первый год, он переспал с таким количество парней, что и не снилось, но еще, он прекрасно умеет читать взгляды. Тэхён заинтересован. Он заинтригован, напуган собственными ощущениями, сбит с толку от неожиданной встречи и совершенно точно, Хосок ему совершенно точно не безразличен. Он готов отдать руку на отсечение тому, кто скажет, что Тэхён не чувствовал к нему притяжения. Он улыбается, запрокидывая голову назад, подставляя лицо под струи воды. Достает из закромов подсознания картинку со стонущим, сидящим на нем верхом парнем и чувствует, возможно, впервые в жизни, как удовольствие проносится по его телу, без помощи травки. Чистое, концентрированное. Намджун ждет его в комнате. Задумчивый и спокойный. На самом деле он выпил конскую дозу успокоительных, поэтому чувствует себя немного овощем, но разговор не требует отлагательств. — Я думал, ты там утопился, — монотонно говорит он. — У-у-у, как тебя накрыло-то, — Хосок оттягивает веки, заглядывает Джуну в глаза, ловя почти бессмысленный взгляд. Намджун фокусирует его и немного приходит в себя. — Земля, земля, я Юпитер, — машет Хосок перед другом и тот отмахивается, вставая. — Тебе все шутки шутить? — Мы живы - это повод для радости. — Ты же понимаешь, что Ву нас достанет. Или наши показания скоро раскусят и нас достанут уже копы. Чимин чуть не умер, Хосок! — Намджун сердится, потому что хочет кричать об этом сильнее. Чертовы таблетки! Он не должен говорить о таком настолько спокойно! — Я знаю. Я тоже был там, Джун. И, знаешь, я в душе не ебу, нахрена Ву такое учудил, но, блять, подумай, что было бы, если бы мы везли все-таки то, что планировали. Думаю, мы сейчас с тобой не разговаривали бы. Так что, да, я радуюсь, потому что могу себе сейчас это позволить. — Знаешь, я думал, что сошел с ума, когда приехав на базу увидел пустую машину. Я ехал пустой, Хосок. Этот ублюдок просто сделал нас наживками, отвлекающим маневром. Понимаешь? Хосок кивает. Он не знает что ответить. Ярость и самого поглощает с головой. — Нам нужна помощь, — решает он. — Сами против Ву мы не потянем. Намджун смотрит на него, скептически приподняв бровь. — Ну-ка, удиви меня. У тебя есть знакомые в резиденции Президента? В Министерстве Внутренних Дел? — Пф, — Хосок отмахивается. — Ты мне льстишь, Джун-и. Но! У меня есть кое-что получше. Хосок берет в руки телефон и в списке контактов, почти в самом конце, находит недавно добавленное: «Горячий офицер Тэ». Он тянет уголок губ, нажимая на вызов и после нескольких гудков слышит бархатный, будоражащий голос: — Я слушаю. — Офицер, — Хосок делает паузу, дает возможность Тэхёну вспомнить его голос. — Доброе утро, офицер. Хочу напомнить, что бутылка виски все еще у меня дома. Как смотрите на то, чтобы все-таки открыть её?